Рассеяние иудеев по миру началось со времён вавилонского плена, и во многих странах были иудейские общины. Как и другие апостолы, святой Андрей начинал проповедь с синагог: казалось бы, израильтяне, знающие пророчества Ветхого Завета о Мессии, должны были быть подготовлены к принятию Нового Завета Христова. Но то же чванство своей мнимой праведностью, та же диаволом внушённая гордыня, которая побудила фарисеев добиваться казни Господа Иисуса, зачастую возбуждала в иудейских фанатиках ненависть и к Христовым благовестникам.
В Синопе толпа таких фанатиков побила святого Андрея камнями, при этом некий озверевший "ревнитель" даже откусил ему палец. Апостола выбросили умирать за городскую стену, но там явился ему Иисус Христос Искупитель, исцелил раны верного Своего и вновь послал его на проповедь в город. Только это чудо – явление в здравии и силе того, кого считали уже мёртвым, вразумило толпу, его начали слушать, крестилось немало его недавних преследователей. В житии святого Андрея замечено: "Те, которые вчера яростно гнали первозванного апостола, сегодня уверовали во Христа. А это великая была награда святому, который ради обращения ко Христу одного человека готов был сам претерпеть все мучения". Число обращённых в Синопе ещё более умножилось, когда святой Андрей, пожалев некую вдову, рыдавшую над телом умерщвлённого убийцами мужа, воскресил усопшего – и в этом деянии благовестник уподобился Самому Господу.
Пойдите научитесь, что значит: милости хочу, а не жертвы? Ибо Я пришёл призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мф. 9, 13), – говорит Господь Иисус. Подчас несравненно легче, чем просвещение гордецов-иудеев, давалось святому Андрею обращение на путь истины "подонков общества", преступников и злодеев. Так, в том же Синопе первозванный апостол привёл к покаянию и крещению бродяг и воров, которых чудесным образом освободил из городской темницы. В окрестностях Никеи шайка свирепых разбойников, потрясённая свершённым святым Андреем чудом изгнания бесов, уверовала во Христа и последовала наставлению благовестника: "О люди! Убегайте зла. Не делайте другим того, чего не хотите себе. Уразумейте, что есть Бог на небесах, Создатель и Промыслитель всех. Он видит всё и каждому воздаст по делам его. Зачем вы убиваете людей и похищаете чужое имущество? Бог одарил вас здравием и мужеством для того, чтобы вы сами трудились и от трудов своих питались. Отныне удаляйтесь от дел злых и нечистых, возвратитесь в свои дома, чтобы приобрести милость Божию".
По мере того как в косневших в язычестве народах пробуждался разум, в них росла ажда познания высшей истины. Эту жажду могла утолить только весть о Христе Спасителе, и плодоносна была проповедь святого Андрея, обращёная к цивилизованным народам: любознательным грекам, дакам (румынам), иверам (грузинам), аланам (осетинам), абаскам (абхазам) и другим. Там, где составлялись христианские общины, из числа своих учеников первозванный апостол рукополагал епископов, чтобы они могли поддерживать в новообращённых и передавать новым поколениям свет Господень.
В небольшом городке Византии им был посвящё во епископский сан Стахий, имя которого упоминается в Посланиях святого апостола Павла: Приветствуйте Стахия, возлюбленного мне (Рим. 16, 9). Этот казавшийся незначительным городок ожидала блистательная участь: то был будущий Царьград – Константинополь, куда святой равноапостольный кесарь Константин перенёс столицу Римской империи, где утвердилась великая Царьградская Патриархия, после отпадения возгордившихся римских пап ставшая первой по чести среди равославных Поместных Церквей. В своё время Константинопольская Церковь стала Церковью-Матерью для русского народа: из православной Византии восприняли наши предки спасительную веру Христову.
Много проповедовал святой Андрей в Таврии (Крыму), основал христианскую общину в Херсонесе (близ современного Севастополя); поныне сохранилась память о том месте, где вышел на берег первозванный апостол. Святыни Херсонеса особенно дороги русским православным сердцам: в храме этого города более тысячелетия тому назад крестился просветитель Русской земли святой равноапостольный князь Владимир.
Во время своего третьего, самого дальнего и последнего земного путешествия первозванный апостол Андрей побывал на просторах Великой Скифии, которая впоследствии стала Русской землёй. Благовестник плыл по Днепру (греческие географы называли эту реку Борисфен), остановился для молитвы на холмах, где впоследствии возник город Киев, воздвиг там крест и, исполнившись пророческого духа, предрёк:
– Видите ли горы сии? На них воссияет благодать Божия, и град велик имать быти, и церкви многи имать Бог воздвигнута.
Это место стало одной из главных святынь нашего народа: на холме, где первозванный апостол некогда провозвестил просвещение Руси, был воздвигнут великолепный храм, к которому устремлялись потоки паломников.
Углубившись в земли скифские, святой Андрей дошёл до селения, впоследствии ставшего городом Новгородом; этот путь благовестника как бы обозначил будущие северо-западные границы православной Руси. Там апостола удивил обычай местных жителей морозной зимой выскакивать из жарко натопленных бань на снег, чтобы остыть. Это лишь интересная бытовая деталь, но то, что воспоминание о ней сохранилось, ещё больше подчёркивает подлинность предания.
В маловерном девятнадцатом веке нашлись псевдоучёные, пытавшиеся оспорить факт путешествия святого Андрея по будущей Русской земле, называя это предание легендой. Однако затем выяснилось, что идетельства о пребывании первозванного апостола в Скифии сохранились в раннехристианских источниках, в том числе и в трудах "мужей апостольских", то есть тех, которые сами слышали рассказы учеников – самовидцев Христа; хотя местное русское предание, донесённое для нас преподобным Нестором Летописцем, содержит, разумеется, больше подробностей.
От будущего Новгорода святой Андрей повернул на юг, по древнему Янтарному пути дошёл до Рима, а оттуда пошёл в суждённую ему апостольским жребием Ахаию. Местом последних земных подвигов и мученической кончины первозванного последователя Христова стал греческий город Патры.
Явившись в этот город, святой Андрей вошёл в дом человека по имени Сосий, который лежал на смертном одре. В Патрах все уважали Сосия за ум и доброту, скорбели о казавшейся неминуемой его кончине. По молитве апостола он, ко всеобщей радости, исцелился от смертельной болезни. За этим поразившим народ чудом последовало второе: ещё один больной, тело которого было сплошь покрыто зловонными язвами, так что аже родные не могли приближаться к нему из-за тяжёлого запаха, по слову святого Андрея очистился, встал с гноища здоровым и в душевном веселии. Горожане спешили послушать проповедь чудотворного пришельца, поучались от него истине Христовой любви, и много было уверовавших.
Однако правитель Патр, наместник Римского императора (анфипат) Лезвий не разделял общего воодушевления. Империю в то время возглавлял кесарь Нерон, лютый ненавистник и гонитель христиан, предписывавший своим чиновникам повсюду преследовать верных Христовых. "Идеологическим обоснованием" гонений была чудовищная клевета, воздвигаемая на учение Христово фарисеями и языческими жрецами. Лезвий верил не животворящей истине, а официальной клевете; он заявил, что святой Андрей якобы "злой колдун", готовился схватить и казнить благовестника. Но, очевидно, заблудшая душа Лезвия была не совсем потеряна для вечности, поэтому вселюбящий Бог вразумил его грозным знамением. Перед дышащим яростью анфипатом предстал светоносный Ангел со словами: "Зачем ты амышляешь злое против человека, именуемого Андреем? Ты отвергаешь Сына Божия Иисуса Христа, Которого он проповедует. Но вот рука Господа, разгневанного на тебя: ты будешь расслаблен, доколе не научишься от него истине!" Тут же Лезвия поразил удар, и он пал на землю в параличе.
В ужасе, с трудом размыкая уста, Лезвий просил привести к нему святого Андрея. Милосердный апостол вскоре явился к несчастному больному. Со смирением стал умолять его правитель города: "О человек, пришелец и проповедник Бога иного! Помилуй меня, не знающего истины! Простри руку помощи, исцели от болезни и открой мне двери разумения!" Подражая Самому Христу, первозванный апостол всегда был готов простить и спасти кающегося. Едва коснулся святой Андрей руки парализованного, как тот поднялся с одра исцелённым. И как ожило тело Лезвия от благодатного прикосновения, так же оживала и просвещалась его душа от благодатных поучений святого апостола. Лезвий не только уверовал во Христа, но бросил всё мирское, оставил свои богатства, власть и честь, последовал за первозванным апостолом так же, как тот в своё время за Господом Иисусом.
Услышав, что наместник Патр сделался христианином, император Нерон пришёл в ярость. Кесарь издал указ о смещении Лезвия с должности и конфискации его имущества, но тот только рад был пожертвовать земными благами во имя Христово. В Патры был назначен новый анфипат по имени Егеат, которого император знал как усердного служаку. Егеату было предписано жесточайшими мерами искоренять веру Христову. Прибыв в Патры, он начал угрозами понуждать христиан к принесению жертв идолам, а отказывавшихся бросал в темницу.
Егеат приехал в Патры вместе со своей семьёй. Жена правителя Максимилла была женщина милосердная, ей жаль было узников, страдавших за свою веру, тем более что и в учении, и в чистой жизни христиан она видела только хорошее. Немало удивляли её и известия о чудесных исцелениях, совершённых святым Андреем, и она задумывалась: "Разве может человек творить столь дивные дела, если он не служит истинному Богу?" И когда сама Максимилла заболела так тяжко, то никакое лечение не помогало, а врачи говорили, что ей нужно готовиться к смерти, она послала за святым Андреем. Апостол возложил руки на голову страдающей, и она стала здоровой. Даже Егеат был тронут тем, что в семье его горе сменилось радостью: он предложил врачу-чудотворцу много денег, но святой Андрей ответил: "Оставь мзду у себя; даром мы получили, даром и даём; но если можешь, сам принеси себя Богу".
В доме Стратоклиса, брата Егеата, была своя беда: его любимый молодой служитель впал в беснование. И он тоже решился призвать на помощь чудотворца Христова. Апостол "не имел ни вида, ни величия" – слуги Стратоклиса даже не хотели впускать в дом святого старца в убогом рубище, приняв его за нищего попрошайку. Но когда святой Андрей помолился над бесноватым, из уст того возопил демон: "Не стерпеть мне слов человека Божия!" – и несчастный юноша словно очнулся от страшного сна, здравый разум вернулся к нему.
Егеат, предававшийся мечтам о придворной карьере, остался слеп к чудесам Господним и глух к призыву апостола "принести себя Богу". Но близкие его не были ни слепы, ни глухи: Максимилла и Стратоклис уверовали во Христа и приняли Святое Крещение. Когда Егеат узнал об этом, он перепугался, а потом пришёл в бешенство. Император поручил ему расправиться с христианами, а что происходит вместо этого? Собственная родня наместника вступает в ряды приверженцев запрещённой религии, позорит его перед кесарем, губит его карьеру! Из этого положения честолюбец видел только один выход: усилить гонения на христиан и, если понадобится, не прощать при этом ни брата, ни супругу. Главное же – уничтожить зачинщика распространения христианства, этого нищего чудотворца. О долге благодарности перед спасителем своей жены Егеат вспоминать уже не желал.
Максимилла сообщила святому Андрею, что анфипат повсюду ищет его, чтобы обречь на казнь. Но мужественный апостол и не думал скрываться – мученичество во Христе должно было увенчать его земное служение.
Святой Андрей сам явился к злобствующему правителю, когда тот понуждал толпу узников-христиан к идольскому жертвоприношению, и обратил к нему слово обличения:
– Тебе, судье людей, следовало бы познать своего Судию, сущего на небесах, и, познав, поклониться Ему, поклонившись же истинному Богу, следовало бы отвращаться от ложных богов.
Егеат, уже готовый принять на себя роль палача, отвечал:
– Ты, Андрей, склоняешь людей к появившейся недавно волшебной вере, которую римские цари повелели истребить. За такую проповедь вашего Иисуса иудеи пригвоздили ко Кресту.
– Велико таинство креста! – воскликнул апостол Господень. – О, если бы ты захотел познать эту тайну: как Создатель человеческого рода по Своей любви к нам добровольно претерпел страдания на Кресте. Добровольно – потому что Он и о времени Своих страданий знал, и о тридневном Своём Воскресении пророчествовал, и, сидя с нами на последней Вечере, возвестил о Своём предателе, говоря о будущем как о прошедшем, и добровольно пошёл на то место, на котором имел быть предан в руки иудеев. Христос, Сын Божий, распятый иудеями, есть истинный Бог. Он, будучи умерщвлён, воскрес и жив во веки веков, и Крест Его – это тайна человеческого обновления.
– Если не сделаешь того, что я приказываю, то понесёшь на себе ту же тайну креста! Если не послушаешься моего повеления, не захочешь принести жертвы богам римского царя, то, избив палками, я распну тебя на кресте! – заявил Егеат.
Во все времена главным аргументом лжи против истины, зла против добра, ненавистника-диавола против Бога вселюбящего было и остаётся насилие. Но силы зла бессильны против верных Господних. Прислужник бесноватого кесаря Нерона нечестивый Егеат, угрожая служителю Христа Спасителя святому Андрею казнью на кресте, не понимал, что возвещает ему высочайшую небесную радость. И на угрозу первозванный апостол отвечал словами сострадания к своему палачу:
– Я раб креста Христова и желаю крестной смерти. Ты же можешь избежать вечного мучения, если, испытав моё терпение, уверуешь во Христа, ибо я печалюсь о твоей погибели более, чем о своих страданиях; страдания мои окончатся в один, много – в два дня, твои же мучения и после тысячи лет не будут иметь конца; посему не приумножай себе мучений и не разжигай для себя вечного огня.
От этого увещания высочайшей любви Егеат только ещё больше воспламенился гневом и приказал заточить благовестника в темницу. Крепостью, милосердием, человеколюбием святой Андрей стяжал в Патрах всеобщую к себе любовь; перед ним благоговели, им восхищались не только христиане, но даже те, кто ещё коснел в язычестве. Огромная толпа горожан собралась вокруг темницы, требуя освобождения праведника; одни призывали штурмовать ворота тюрьмы, другие кричали, что надо убить Егеата. Но сам святой апостол умиротворил своих поклонников, воззвав из окна темницы:
– Не превращайте мира Господа нашего Иисуса Христа в диавольский мятеж, ибо Господь наш, будучи предан на смерть, показал всякое терпение, не прекословил, не вопиял, и не было слышно на улицах гласа Его; посему и вы молчите и будьте спокойны. Не только не делайте препятствий моему мученичеству, но сами, как добрые подвижники и воины Христовы, приготовляйтесь к тому, чтобы терпеливо понести на своём теле всевозможные истязания и раны. Если и нужно бояться мук, то только таких, которые не имеют конца, устрашения же и угрозы человеческие подобны дыму – явившись, они внезапно исчезают. Но люты те страдания, которые вечны. Посему будьте готовы к тому, чтобы через временные скорби перейти к вечной радости, где будете веселиться, всегда процветать и всегда царствовать со Христом.
Тем временем Егеат измыслил для благовестника мучения и казнь, зрелищем которой надеялся устрашить народ. Сначала он приказал беспощадно бить апостола плетьми: святой мученик выдержал истязание без стона, хотя трудившиеся над ним отряды палачей, утомляясь, сменялись семь раз. Настало время казни: чтобы сделать умирание страстотерпца дольше, мучительнее и страшнее, Егеат решил не пригвоздить, а привязать его тело к кресту, устроенному особым образом – наискосок (это орудие казни и славы первозванного апостола в его честь получило название "Андреевский крест", им запечатлён флаг Российского флота, избравшего святого Андрея своим небесным покровителем).
Тело верного ученика Христова изнемогало от боли, но душа его ликовала от предчувствия небесной встречи с Богом Спасителем. Первозванный апостол воспел хвалу кресту, предназначенному для его казни:
– Радуйся, крест, освящённый Христовою плотию! Пока не был распят на тебе Господь, страшен был ты для людей, теперь же тебя любят и с желанием принимают, ибо верующие знают, какое ты заключаешь в себе веселие и какое уготовано за тебя воздаяние. Возьми меня из среды людей и отдай меня моему Учителю, чтобы чрез тебя принял меня Тот, Который искупил меня тобою.
Дух первозванного апостола был сильнее крестных страданий, невыносимых для обычного человека. И на кресте он дышал Божественной любовью, думал не о себе, а о ближних, спеша последние часы своего земного жития посвятить служению им, – и с креста продолжал поучать спасительной вере, надежде, любви.
Сладко было народу слушать проповедь святого Андрея, но мучительно было видеть его страдания. Шёл уже второй день крестной казни апостола, и в окружавшей его толпе росло волнение, усиливался ропот. Наконец множество людей устремилось к дому Егеата, вперёд вышли старейшины Патр и сказали жестокому правителю:
– Не должно так страдать человеку святому, честному, учителю доброму, но должно снять его со креста, ибо он, вися второй день на кресте, не перестаёт учить правде.
Имперский чиновник, привыкший тиранствовать над покорными людьми, испугался народного возмущения. Утратив прежнее высокомерие, дрожащий от страха Егеат заявил пришедшим:
– Иду сам снять Андрея с креста.
Но земной подвиг старца-апостола был уже завершён, и вместо земной жизни кончина на кресте открывала перед ним жизнь вечную в Царстве Небесном. Ничто земное уже не было властно над святым мучеником, и с крестной высоты своей высказал он лишь сожаление о погибающей душе своего палача:
– Зачем пришёл ты, Егеат? Если хочешь уверовать во Христа, то откроется тебе, как я обещал, дверь благодати. Но увы! Сердце твоё объято лукавством. Ты пришёл только для того, чтобы снять меня с креста, а я не желаю, пока жив, быть снятым с креста, ибо я уже вижу своего Царя, уже поклоняюсь Ему, уже стою перед Ним, но страдаю за тебя, потому что ты готовишь себе вечную погибель. Позаботься о себе, пока можешь. Ты напрасно ищешь освободить меня – я давно свободен; меня любит и милует Искупитель мой.
И ко Христу, Сыну Божию, крестной смертью искупившему верных от рабства греху и ненависти, воззвал распятый первозванный ученик Его с дерзновением:
– Прими, Господи, меня с миром в вечные Твои скинии!
Ярчайший небесный свет, подобный молнии, озарил апостола-страстотерпца, так что ни Егеат, ни воины, никто из скорбящей вокруг толпы не мог ни приблизиться к нему, ни смотреть на него. А когда померк этот чудесный свет, первозванный апостол уже предал дух свой Всевышнему.