Преподобный Антоний не давал внешних правил для жизни иноческой, заботясь главным образом о внушении своим ученикам живого благочестия. Когда братия стала просить у него устав для монашеской жизни, он предложил им простое и мудрое поучение:
"Для познаний всех правил жизни достаточно Священного Писания. Но великую пользу принесет и то, если братии будут утешаться взаимными поучениями. Посему вы мне, как отцу, говорите, что знаете; а я вам, как детям, поведаю многолетние опыты. Да будет первым и общим для всех правилом не ослабевать в предпринятых подвигах, но постоянно, как бы начиная, приумножать доброе стяжание, ибо настоящая жизнь очень кратковременна в сравнении с вечною. В здешней жизни обмен между людьми бывает равный. Но будущая жизнь обещается нам за дешевую цену. За 80, много 100 лет жизни обещается царство бесконечное, блаженство вечное. Итак, чада, не предавайтесь унынию или тщеславию, ибо сказано, "что нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас" (Рим. 8, 18).
Монахи шли к преподобному Антонию по влечению собственного сердца, чтобы подвизаться для спасения души и чтобы в подвигах своих следовать советам мудрого старца. Если и было здесь подчинение, то чисто нравственное, которое каждый из иноков налагал на себя добровольно. Таким образом, старчество (духовное руководство старцами молодых иноков) применялось в монастыре Святого Антония очень рано.
Принятие в монашество он не обставлял никакими обрядами: нужно было только, чтобы ищущий иночества искренне желал бы подвизаться и был бы к этому способен. В монастырях святого Антония было принято, чтобы в каждой келье жили не более двух монахов (а лучше один), т. к. келья должна была стать главным местом духовных подвигов инока и, как темница, отделять его от соблазнов мира.
Внешняя обстановка монашеской жизни под руководством преподобного Антония была очень проста и даже сурова. Уединенное жилище инока представляло собой пещеру - естественную или вырытую руками иноков. Пища монахов тоже была простой - в основном хлеб и вода, иногда еще зелень и овощи. Но и эта скудная еда принималась в малом количестве - только чтобы поддержать жизнь. О каких-либо излишествах или изысканности не могло быть и речи.
Одежду монахи носили тоже самую простую и бедную. В первое время по своей форме она не отличалась от обычной одежды тех времен, и только с течением времени составился полный список обязательных для монаха одежд. Сохранилось предание, что первым ввел в употребление монашескую одежду инок Патермуфий. На пришедшего к нему юношу он надел левитон, кукуль и милоть и перепоясал его. Но нужно еще раз напомнить, что сам преподобный Антоний не стеснял учеников своих внешними правилами и предписаниями и не требовал обязательного ношения монашеской одежды .
Все монахи находились в безусловном подчинении своему авве. Повиновение иноков духовным отцам-руководителям вменялось преподобным Антонием в непременную обязанность каждому иноку как необходимое условие для получения от Бога необходимой духовной силы. Большую часть времени иноки проводили в посте и молитвах: бдение над собой и молитва ставились преподобным Антонием главным основанием подвижничества. Он всегда призывал учеников своих бодрствовать над собой, не лениться и не предаваться унынию. Бодрствование монахов состояло в постоянных мыслях о смерти и Страшном Суде, сердечном сокрушении о грехах своих и непрестанной молитве Богу. Свободное от духовных подвигов время посвящалось труду, чтобы поддержать свое скромное существование. Сохранилось предание о том, как однажды Антоний увидел кого-то, сидящего за плетением веревки и прерывающего работу молитвами. Это был ангел Господень, посланный для наставления Антония. И ангел сказал ему: "И ты делай так, и спасешься". Антоний очень обрадовался и с того часа все свободное от молитв время посвящал труду.
Иноки возделывали землю, на которой выращивали пшеницу и овощи, из финиковых и пальмовых ветвей плели корзины и рогожи.
Отношения иноков между собой строились на взаимной любви и согласии. Не было там ни притеснителя, ни притесненного, а только духовная "радость, соревнование о преуспеянии и взаимное утешение друг друга верою". Всех объединяло общее стремление к добродетели, и потому нравственное совершенство каждого инока было предметом забот всей монашеской общины.
Хотя подвиги иноков были суровыми, преподобный Антоний никогда не требовал от подвижников невозможного и не напрягал чрезмерно сил братии. К согрешившим и кающимся относился с всепрощающей любовью . Приведем несколько отрывков из "Наставлений о доброй нравственности и святой жизни" Антония Великого.
Человеком должно называть или того, кто умен, или того, кто принялся исправлять себя. Неисправного не должно называть человеком, потому что это (неисправимость. - Н. И. ) есть дело не человеческое. От таковых должно бегать. Сживающиеся со злом никогда не будут в числе бессмертных (т. е. блаженным бессмертием).
Люди обычно именуются умными по неправильному употреблению этого слова. Не те умны, кто изучили изречения и писания древних мудрецов, но те, у которых душа умна; которые могут рассудить, что добро и что зло, и злого и душе вредного убегают, а о добром и душеполезном разумно радеют и делают то с великим к Богу благодарением. Эти одни поистине должны именоваться умными людьми.
Умным людям не нужно слушать всякого рода беседы, но только те, которые приносят пользу, которые ведут к познанию воли Божьей, ибо она есть путь, которым люди опять возвращаются к жизни и свету вечному.
Нет никакой пользы изучать науки, если душа не будет иметь доброй и богоугодной жизни. Причина же всех зол есть заблуждение, прелесть и неведение Бога.
Свободен тот, кто не рабствует сластям (чувственным удовольствиям), но господствует над телом посредством рассуждения и целомудрия, и с полной благодарностью довольствуется тем, что подает ему Бог, хотя бы того было очень умеренно.
Не то грех, что делается по закону естества, но то, когда по произволению делают, что худшее. Вкушать пищу не есть грех, но грех вкушать ее без благодарения, неблагоговейно и невоздержанно. Не грех просто смотреть, но грех смотреть завистливо, гордо и ненасытно. Не грех слушать мирно, но грех слушать с гневом; не грех заставлять язык благодарить и молиться, но грех позволять ему осуждать и клеветать. Не грех утруждать руки подаянием милостыни, но грех позволять хищение и убийство…
У человека нет ничего честнее слова. Слово столь важно, что словом и благодарением мы чтим Бога. Употребляя слова непотребные или бесчестные, обличаем непотребство души своей. Несмысленному человеку свойственно за грехи свои винить рождение свое или другое что, когда самопроизвольно употребляет он худое слово или делает что дурное.
Будем ревновать и доброй и благочестивой жизни не ради человеческой похвалы, но изберем добродетельную жизнь ради спасения души, ибо каждодневно видится смерть пред глазами нашим, - и все человеческое ненадежно.
Жизнь есть соединение и сочетание ума (духа), души и тела; а смерть есть не погибель этих частей, а расторжение их союза; все это Бог хранит и по расторжении.
Ум есть не душа, а дар Божий, спасающий душу. Богоугодный ум течет впереди души и советует ей презреть временное, вещественное и тленное, а возлюбить блага вечные, нетленные и невещественные, так чтобы человек, живя в теле, умом созерцал и представлял небесное и Божественное".
ТАВЕНСКИЕ ОБИТЕЛИ ПАХОМИЯ ВЕЛИКОГО
В предыдущей главе говорилось, как важно было пробудить ревность и усердие к иноческой жизни, но не менее важно было дать такие правила, которые могли бы укрепить стремление людей к богоугодной жизни, сделать ее постоянным навыком. Большая часть монашеских правил была дана Пахомием Великим, собственная жизнь которого явилась прекрасным образцом наставничества иноков. Преподобный Антоний Великий говорил Закхею (ученику Пахомия Великого):
Вначале, как я стал монахом, не было ни одной киновии для воспитания других. После того, как отец ваш устроил это благое дело при помощи Божьей, еще прежде его хотел учредить то же другой, по имени Аот, но поелику не от всего сердца старался о том, то и не получил желаемого. Великую услугу оказал он (Пахомий Великий. - Н. И. ), собрав такое множество братий.
Бывший солдат, еще до принятия христианства Пахомий Великий стал аскетом. Испытав на собственном опыте, как опасно молодому подвижнику жить одному, он решил ввериться мудрому старцу и пошел к отшельнику Палемону, подвизавшемуся в Фиваидской пустыне. У дверей кельи Пахомий молил, чтобы тот допустил его жить рядом с собой, но Палемон отвечал: "Ты слишком молод и не сможешь жить со мной. Многие приходили ко мне, полные решимости вести жизнь подвижническую, но, изнуренные трудами, уходили назад. Я питаюсь только хлебом с солью, масла и вина у меня никогда не бывает; большую часть ночи, а иногда и всю ночь привык я проводить в молитве и богомыслии". Но Пахомий и дальше стал упрашивать старца, пока тот не принял его.
Вместе они стали подвизаться в молитве, пении псалмов и посте, вместе вязали власяницы. Трудами своими добывали хлеб не только себе, но еще и беднякам помогали. Когда же усталость склоняла их ко сну, старец отправлялся с учеником своим на гору. Там они перетаскивали песок с одного места на другое, чтобы приучить себя бодрствовать и ночью, когда надо молиться. "Бодрствуй, Пахомий, - говорил Палемон, - чтобы враг рода человеческого не искусил тебя и не лишил плода трудов". Под строгим руководством воспитывался Пахомий: умерщвляя плоть свою постом, он более всего радел о смирении и чистоте душевной и телесной.
Подле горы, где жили Палемон и Пахомий, была пустыня, поросшая дикими травами и терновником. Пахомий часто ходил туда за дровами: острые иглы кололи его босые ноги, но он терпел, вспоминая о гвоздях, которыми был распят Иисус Христос. Иногда он останавливался и молился наедине, и сердце его разгоралось тогда такой любовью к Богу и ближним, что ему хотелось обнять весь мир и всех привести к Господу.
Однажды Пахомий далеко отошел от своего жилища и достиг Тавенны - места, лежащего на берегу Нила. Здесь он долго и усердно молился, и вдруг послышался ему голос: "Поселись здесь и выстрой монастырь; к тебе соберется много иноков". А потом Пахомию явился ангел с медной доской, на которой были начертаны правила иноческой жизни. Он рассказал о своем видении Палемону, и они вместе осмотрели место. Старец посоветовал повиноваться голосу, Пахомий расстался с Палемоном и поселился в Тавенне, но духовный союз между ними не распался. Они поочередно навещали друг друга, пока Палемон не скончался на руках Пахомия.
Первым в пустынь к Пахомию пришел брат его Иоанн. Они тоже кормились только трудом рук своих, еще и бедным уделяли избытки. Одежду их составлял левитон, который они переменяли только тогда, когда приходила пора мыть его. Под левитоном Пахомий носил еще власяницу. Спать он не ложился, а для сна садился в келье своей на камень, чтобы не прислоняться к стене. Иногда он вообще не смыкал глаз по несколько дней и даже просил Господа, чтобы Тот совсем освободил его ото сна.
Повинуясь голосу небесного вестника, Пахомий начал устраивать монастырь для будущей братии. Но Иоанн, любивший безмолвие, всячески препятствовал ему в трудах. Так, один возводил обитель, чтобы принять в ней многих; другой хотел, чтобы она была как можно теснее и безлюднее. Препятствия со стороны брата Пахомий переносил безмолвно, т. к. делал Божье дело, но внутри себя он не мог подавить чувство огорчения, которое сильно мучило его.
Только после смерти брата Пахомий мог свободнее приступить к устроению обители, но еще много искушений вынес он от духов злобы. Первыми учениками его были Псентезий, Сур и Псой; потом к ним присоединились другие, и среди них - 14-летний Федор, ставший впоследствии любимым учеником Пахомия.
Пока братий было мало, Пахомий на себя принимал все заботы о монастыре, чтобы ученики его, свободные от внешних обязанностей, усерднее бы совершенствовались во внутренней жизни. Даже для общей трапезы он все готовил сам, а также сам сеял и выращивал овощи. Пахомий старался быть слугой всем ученикам своим, чтобы они могли утешаться упражнениями духовными. Иноки не могли надивиться на его подвиги, на его любовь и смирение, умерщвление себя и смиренность духа, которые он сохранял среди непрерывных внешних дел и занятий. Так преподобный Пахомий учил собственным примером учеников своих, чтобы они со временем могли управлять другими, соединяя с созерцательной жизнью и работу.
Видя, что многие окрестные пастухи никогда не слышали Слова Божьего и не причащались Святых Тайн, он выстроил для них церковь, в которой они стали собираться по субботам и воскресеньям. Преподобный Пахомий учил их так просто и мудро, что даже самые неразумные быстро и живо воспринимали его слова. Многие из язычников после бесед с ним крестились, и молва о преподобном Пахомии разнеслась так далеко, что к нему пришло еще множество учеников.
Вместе они построили несколько домов, а в центре возвели церковь. Так возник первый монастырь Табенизи (до 328 г.). Когда он сделался тесным для умножившейся братии, преподобный Пахомий выстроил в пустыне Проу новый монастырь Бафуа, ставший главным . А потом многие пустынники отдали свои монастыри под управление Пахомия Великого, и при жизни его общество Тавенское состояло уже из девяти монастырей. У каждого из них был свой начальник, называвшийся настоятелем (или игуменом), а иногда и экономом; вероятно, потому, что совмещались обе должности.
С умножением братии Пахомий Великий ввел в монастыре своем устав. По своему внешнему поведению настоятель должен был быть образцом строгости, осторожности, умеренности, точности и т. д. Он не должен был вступать в бесполезные разговоры и слушать их; не должен искать лучшей одежды, пищи и постели. В правилах Пахомия Великого было точно и определенно указано, чтобы настоятель не переступал границ своей власти, управлял бы без жестокости, не разговаривал бы высокомерно, остерегался пускать в душу свою гордыню и суетность, когда будет наставлять иноков. Смирение и любовь - вот две главные добродетели, которые Пахомий Великий требовал от настоятелей монастырей. Они должны были знать обо всех сомнениях и искушениях, которые будут возмущать душу иноков, утешать их в борьбе с ними; если же заметят на лице их печаль, должны выяснить причину ее. Если же не делают этого по недостатку любви или внимания, если сами причиняют скорбь брату своим неправильным поступком, то подвергаются наказанию и даже отрешаются от должности, пока не научатся большей любви.
О желающем вступить в монастырь извещают настоятеля, и тогда он поручает опытному старцу испытать искренность его желания. В течение 10 (и более) дней испытуемый вне монастыря должен повергаться на землю перед проходящими братиями и терпеть поношения, чтобы показать свое терпение и смирение. В эти же дни его учат молитвам и псалмам и тщательно испытывают: не от беды ли какой он пришел в обитель? Может ли отречься от родителей, отказаться от состояния?
Монахи в обители Пахомия Великого отказались от всякой личной собственности, носили одинаковую одежду. Жизнь их протекала в молитвах и труде - плетении, огородничестве и садоводстве; позднее иноки стали заниматься ремесленными работами. Развитие хозяйственной деятельности общежитий привело даже к некоторой дифференциации труда, и в одном из "Житий" Пахомия Великого называется целый ряд монахов, посвятивших себя определенному ремеслу: кузнецы, сапожники, земледельцы и др. Но труд в обители Пахомия Великого не являлся самоцелью; он рассматривался как служение Богу и должен был сопровождаться молитвой и молчанием.
Принятые в число братьев становились полноправными членами общежитий только после искуса и наставлений, даваемых опытными, "истинными" монахами. В каждой "лавре" монахи делились на декурии. Для каждых двадцати братий возводилось особое помещение, в котором они жили под надзором и руководством домоправителя, причем разделение монахов на декурии совпадало с разделением их по роду занятий. В общем доме у каждого была своя келья, двери которой всегда держали открытыми. Три-четыре дома составляли трибу, каждая из которых в течение недели выполняла общие монастырские работы, заведуя церковью, кухней и т. д. Утром и вечером все собирались на общую молитву, по субботам и воскресеньям - на литургию. Три раза в неделю "старшие" наставляли братьев в вере и монашеской жизни, разъясняли им их недоумения. "Старшие" же руководили и чтением братьев, указывая, какие им следует брать книги из монастырской библиотеки, а также отвечали на возникшие после чтения вопросы.
Таким образом, религиозная жизнь братии в обители Пахомия Великого определялась одинаковой для всех формой более, чем в лаврах и монастырях, живших по уставу Антония Великого. Этим был положен предел личной религиозной инициативе, и желающий спастись, вступая в монастырь преподобного Пахомия, признавал и установленный в нем образ жизни. Подчиняя свою волю монастырскому уставу, он мог проявлять свое религиозное рвение только в рамках, установленных традицией монастыря. Такая традиционная форма жизни, устраняя проявления возможного индивидуализма, сильнее влияла на среднюю массу вступающих, воспитывала их и не позволяла отступать назад.
Отдельные общежития не теряли связи друг с другом. Два раза в год все монахи должны были собираться в главном монастыре, настоятелю которого подчинялись "отцы" других монастырей. Узы эти были не только религиозными, т. к. все сработанное монахами доставлялось в Бафуа, где главный эконом распределял все между отдельными монастырями сообразно их нуждам. Излишки же отправляли в соседние города и даже в Александрию. Поэтому, несмотря на все старания преподобного Пахомия оградить монастырь от мира, связь эта постоянно крепла и развивалась.
Так, под неограниченной властью главного настоятеля жила крепкая и единая организация, к тому же монахи обеспечивали свое существование собственным трудом и торговыми отношениями с мирянами. В результате труд - нетвердый источник существования одиноких анахоретов и лавр - стал основой жизни в монастырях Пахомия Великого. Спасение души на собственный страх и риск заменилось спасением ее в определенных формах монастырской жизни, созданных сознательно и обдуманно. Жизни одинокого пустынника была противопоставлена общежительная жизнь монахов. И в то же время монахи, продавая свои товары, были связаны с мирянами.