Такая новая ориентация не могла не иметь серьезных последствий для рецепции сочинения Генриха Сузо. Уже сама последовательность глав и их количество в рецепированной в рукописи CA 4° 144 версии существенно отличается от оригинала. Из 24-х глав оригинала с прологом и так называемым "Cursus de aeterna Sapientia" осталось лишь десять глав, да и то в существенно сокращенном виде. Пролог и " Cursus " отсутствуют вовсе. Кроме того, рецепированный текст начинается не с первой главы (по критическому изданию П. Кюнцле), а с главы под названием " Quomodo Christi passio sit preambula adcognitionem divinitatis et qualem formam Christus contraxerit ex passionis suae acerbitate " , в оригинале являющейся второй главой. Таким образом, из сравнительно большой латинской книги Генриха Сузо была сделана небольшая книжица духовно-наставительного содержания. Кроме того, в рецепированной версии характерный как для латинского "Horologium Sapientiae", так и для немецкой "Книги Вечной Премудрости" экземпляризм созерцания Страстей Христовых превратился в дидактизм хорошо организованной системы извлеченных из его книги нравственных и душеполезных наставлений.
Особый интерес представляет то, как под влиянием выбранной рецептивной стратегии текст меняется содержательно. Во-первых, это заметно на примере отношения к метафизике. Так, уже в первой главе рукописной версии опущен важный метафизический пассаж, содержащийся во второй главе оригинала. В нем излагается эманативная концепция происхождения всех вещей ( processus emanationis creaturarum a summo rerum ) в ее христианизированной форме: Processus emanationis creaturarum a summo rerum vertice Deo secundum ordinem naturae fit per descensum ex perfectioribus ad imperfectiora, quia omnes rerum perfectiones quodam ordine a summo rerum cardine Deo descendunt, ipse autem homo naturaliter ab inferioribus incipiens et gradatim ascendens, in divinarum proficit cognitionem rerum . Это неоплатонически окрашенное учение, заимствованное у Прокла и из "Liber de causis" , получило широкое распространение в доминиканской богословской школе. В том или ином варианте оно встречается в сочинениях Альберта Великого , Фомы Аквинского , Дитриха Фрайбергского и Майстера Экхарта . Ссылаясь на него в своем сочинении, Генрих Сузо в действительности цитирует Фому Аквинского . По-видимому, это было сделано для того, чтобы отвести от себя возможные подозрения в приверженности более радикальным и церковно неприемлемым версиям теории эманации, к числу которых было отнесено и соответствующее учение Майстера Экхарта. Однако для создателя сокращенной версии теория эманации, видимо, была неприемлема в принципе, даже освященная авторитетом св. Фомы.
Однако, скорее всего, не только в этом кроется причина исключения рассматриваемого пассажа из рецепированной версии. Ее составитель считал метафизические утверждения недопустимыми в принципе в нравственно-практически ориентированном экзегетическом тексте. Поэтому он последовательно опускает их не только в указанном месте, но и во всех других местах текста Сузо. Иначе говоря, метафизика не устраивала его, видимо, не только содержательно, но и по причинам жанрового и дидактического характера: текст, отнесенный к разряду практически ориентированных, не мог содержать пассажи теоретического характера. Экзегетика не может и не должна преследовать спекулятивно-метафизические цели. И поскольку именно на такой связи базируется, в конечном итоге, вся мистика Майстера Экхарта и в значительной степени Генриха Сузо, то не будет безосновательным предположить, что, возможно, в данном случае мы имеем дело со свидетельством нового понимания мистики, возникшего в Париже во второй половине XIV в., оказавшего влияние на via moderna и кульминировавшего, помимо прочего, в трудах Жана Жерсона и движении "нового благочестия" (devotio moderna ) – понимания более морального и практического, нежели созерцательно-спиритуалистического, описываемого в квази-метафизических определениях.
Во-вторых, составитель сокращенной эрфуртской версии занимает негативную позицию также и в отношении мистической метафорики. Каждому читателю сочинения Сузо хорошо известно, что яркие метафоры и аллегории выполняют в его тексте не только роль словесных украшений, но имеют важное конститутивное значение: они интегрируют в единое целое различные, подчас трудно совместимые друг с другом темы и сюжетные повороты, являясь своеобразными шарнирами, на которых держится все динамически сложное здание текста Генриха Сузо в целом. Все эти метафоры и аллегории из эрфуртской версии удалены. Например, на листе 328 исключен один пассаж, в котором герой Сузо (в данном случае Ученик), жалуясь на свою греховную жизнь, сравнивает чистые безгрешные души с прекрасными цветами (это типичная для литературного стиля Сузо цветочная метафора!): О rubescentes rosae et lilia albescentia ac violae inviolatae, animae videlicet sanctae et immaculatae, intuemini nunc quempraefero serotinum florem .
В-третьих, в компиляции отсутствуют картины рая и ада, занимающие в оригинале, особенно в немецкой версии, значительное место и отличающиеся редким по напряженности повествовательным драматизмом. Вся многозначная эсхатология оригинала редуцирована до meditatio mortis , правда, справедливости ради следует заметить, что соответствующая глава из сочинения Сузо заимствована в эрфуртской рукописи почти целиком (как глава IX под характерным названием "De scientia utilissima scire mori") .
В-четвертых, в эрфуртской версии подчеркиваются мариологи-ческие мотивы, которые в сочинениях Сузо – в отличие от других немецких доминиканцев (а особенно от Майстера Экхарта) – становятся самостоятельной темой. Соответствующие разделы оригинального текста Сузо, посвященные Деве Марии, превращаются в компиляции в самостоятельную главу (глава X) "Commendatio singularis beate Marie virginis". Кроме того, основной текст этой главы сопровождает изображение головы Девы Марии в короне, а также обращенная к ней молитва, начинающаяся словами "Ille salus, o virgo beata, tuas laudes fileat, qui tefideliter invocat…" и помещенная в маргиналиях внизу листа, на которую в соответствующем месте основного текста имеется специальная ссылка . Все это, несомненно, свидетельствует о том, что эрфуртская версия распространялась в кругах приверженцев учения о непорочном зачатии Девы Марии и в эпоху, когда это учение благодаря не в последнюю очередь университетским теологам приобретало статус церковно общезначимого.
Следует заметить, что текст Сузо утрачивает при этом не только свою литературную красоту, но и свою богословски сомнительную эксцентрическую эмоциональность, равно как и свою подчас довольно перверсивно инсценированную интимность. Для использования в процессе университетского обучения теологии из него была дистиллирована версия, освобожденная от метафизики, мистической метафорики и эсхатологических представлений и ориентированная на практическую духовность в рамках религиозного поведения, нормы которого формулируются как итог библейской экзегезы. Не исключено, что именно эта модель интерпретации текста Сузо сыграла также существенную роль в формировании позднего иконографического образа и культа блаженного Генриха Сузо как преимущественно деятельного наставника простых душ.
Генрих Сузо
Книга вечной премудрости
Пролог
Стоял как-то после заутрени один брат-проповедник перед распятием и сетовал пред Богом в сердце своем, что не может он вполне созерцать мученичество Его и Страсти Его и что от этого делается ему горько. Ибо именно этого ему на тот час сильно не хватало. И покуда он так сетовал, восхищен он был в своем внутреннем чувстве необыкновенным образом, и в мгновенном ясном озарении был ему такой ответ: "Должен ты пасть ниц сто раз, и каждый раз по-особому созерцать Страсти Мои, сопровождая свои созерцания вожделенным желанием Меня. И каждую Страсть Мою должен ты запечатлевать в себе духовно, страдая через Меня так же, как я страдал, насколько это тебе по силам". И стоял он так просветленный, желая пересчитать созерцания, но смог насчитать лишь не более девяноста. И тогда обратился он к Богу: "Любезный Господи, Ты говорил о сотне созерцаний, я же насчитал их не более девяноста". И тогда напомнили ему еще о десяти, воспринятых им прежде в помещении капитула, когда он, по своему обыкновению подражая Господу, следовал Его пути смертных мук и подходил к тому же самому распятию, что и теперь. И после этого обнаружил он, что запечатлел в себе все сто созерцаний горькой смерти Господа от начала до самого конца. И когда начал он упражняться в том, в чем был наставлен, то его прежняя зачерствелость превратилась в любезную сладость.
И подумалось ему, что, может быть, кто-то еще страдает от той же ущербности, зачерствелости и горечи при созерцании достолюбезных Страстей (Господа), на которых покоится всякое блаженство, и что было бы хорошо помочь ему, дабы он упражнялся и не бросал своих занятий, покуда не исцелится. Поэтому и записал он эти созерцания и сделал это по-немецки, ибо в таком виде они были сообщены ему Богом.
После этого удостоился он многих светоносных озарений Божественной Истины, причиной которых были те созерцания, и между ним и Вечной Премудростью началась доверительная беседа. То не была беседа во плоти, и ответы не представали в образах. Она происходила созерцательно в свете Св. Писания, ответы которого обмануть не могут, возникают ли они из уст Вечной Премудрости, как Она сама речет в Евангелии, или происходят от возвышенных учителей. Но ответы передают не те же самые слова и не тот же самый смысл, но такие истины, которые соответствуют смыслу Св. Писания, чрез которое вещали уста Вечной Премудрости.
Видения, о которых далее пойдет речь, произошли также не плотским образом. Их следует воспринимать лишь как примеры .
Ответный плач Богоматери приводится в соответствии со смыслом слов Св. Бернарда .
Учение дается в вопросах и ответах для того, чтобы оно выглядело более привлекательным и чтобы никто не подумал, что оно является достоянием одного автора или что он излагает его от своего имени. Написавший эту книгу считает, что излагает всем известное учение, в котором он сам и любой другой человек могут найти подходящее себе.
Как и подобает учителю, автор книги олицетворяет всех людей, только иногда он говорит как грешник, а иногда – как совершенный человек; порой предстает он в виде любящей души, а порой, когда того требует содержание, в облике Служителя, с которым беседует Вечная Премудрость.
Почти все в этой книге излагается в образах. Многому придана форма поучения, и ревностный (в вере) человек должен немало из этого извлечь для благоговейной молитвы.
Смысл написанного прост, а способ изложения еще проще, ибо и то, и другое исходит из простой души и предназначено для простых людей, которым еще только предстоит избавиться от своей ущербности.
Но когда тот же самый брат начал писать о трех предметах – Страстях Господа, подражании Ему и всем остальном, что с этим связано – и дошел уже до покаяния, до слов "Увы, увы тебе, душа моя!" , то почувствовал он некое сопротивление. И когда однажды в полдень сидел он на стуле своем, узрел он как бы в видении, но ясно , двух согрешивших людей в духовном облачении, севших напротив него. Он стал сильно порицать их за то, что они сидели праздно и ничего не делали. И тогда дали ему понять, что должен он вдеть им нитку в иголку, которую вложили ему в руку. Нить же была сложена из трех – двух коротких и одной подлиннее. И когда взял он нити за концы и попытался вдеть все вместе, то ничего у него не получилось. И тогда вдруг увидел он справа от себя стоящего Господа нашего любезного, выглядевшего так, словно Его только что отвязали от позорного столба. И стоял Он рядом преисполненный благ и отеческой заботы, так что брату даже показалось, что это отец его. И увидел он, что цвет головы Господа был естественным, не белым, но слегка соломенным, в котором смешивались воедино белый и алый цвета, и это создавало естественный цвет. И узрел он также, что все тело Господа покрыто ранами, свежими и кровоточащими; одни из них были округлыми, другие – угловатыми, иные – вытянутыми, какие появляются от бичей. И когда стоял преисполненный любви Господь и смотрел благосклонно на бра-та-проповедника, простер тот руки свои и коснулся кровавых ран
Господа своего. И после этого взял он три нити, соединил их вместе и быстро вдел в иголку. И была дарована ему сила, и уразумел он, что следует ему непременно завершить труд свой и что Бог желает облачить в вечную красоту одеяний цвета алых роз, пропитанных драгоценной кровью из ран Его, тех, кто посвятит время жизни своей созерцанию того, о чем написано в этой книге.