3) В 1846 году благочинный монастырей доносил консистории, что в Дивеевской общине по постройкам распоряжается Саровский послушник Иоанн без участия больной начальницы, что Иоанном сломан деревянный корпус и другой, очень прочный, назначен к сломке, что старшие сестры жаловались на неудовлетворение их некоторыми потребностями, между прочим, потому что откладывались до приезда Иоанна, при чем объявили, что не просили Иоанна в духовники, хотя, впрочем, на сие возражала казначея Юлия (принадлежавшая к партии Иоасафа).
4) В марте 1850 года от имени больной и бездейственной начальницы Кочеуловой, рукою зятя Иоасафа написано прошение к преосвященному Иакову*{Скончался 20 мая 1850 г.}, чтобы иеромонаха Иоасафа утвердить духовником, благочинным и строителем храма. Прошение сие оставлено без последствий; но оно доказывает, что не общество доверяло Иоасафу, а он сам старался уполномочить себя.
5) В том же году происходило тяжкое, известное и Святейшему Синоду, дело о Дивеевской послушнице Фоминой.
Вследствие прошения Фоминой г. гражданский губернатор просил преосвященного Иустина*{Иустин (Михайлов), епископ Владимирский, по смерти преосвященного Иакова временно управлял Нижегородской епархией.} удалить Иоасафа из Дивеевской обители, что преосвященным и исполнено.
6) Из дознания протоиерея Милорадовского в 1856 году и из резолюций преосвященного Иеремии*{Иеремия (Соловьев), с 19 дек. 1850 г. епископ Нижегородский, 17 июня 1857 г. уволен на покой, умер 6 дек. 1884 г.} видно, что Иоасаф чрезмерно растянул ограду Дивеевской обители, несправедливо ссылаясь на предание о. Серафима и на план, якобы утвержденный преосвященным Иаковом. Ограду полагалось растянуть на несколько верст. Некоторым сестрам в трапезу и в церковь понадобилось бы пройти около версты. Предприятие сколько самоличное, столько же и нерассудительное.
7) В марте 1851 года отрешенный от Дивеевской обители иеромонах Иоасаф, как доносила начальница Ладыженская, без ведома начальства приехал в Дивеево. Начальница не пустила его в монастырь и запретила сестрам выходить к нему в гостиницу. Сие нарушили две: Глафира и сестра Иоасафа.
8) В 1858 году, как видно из объяснения начальницы Ладыженской, Иоасаф присылал в обитель офицера Назимова, который с купчихой Таракановой усиливался войти в церковь, но не был допущен. Он проклинал общину и начальницу за устранение Иоасафа. На другой день офицер перелез через ограду, вошел в церковь, заставил сестер прикладываться к принесенному им образу, причем возобновил свои ругательства.
9) В 1857 году начальница Ладыженская искала с Иоасафа денег за проданные книги, напечатанные в пользу общины, и билета в 3000 р. с, пожертвованного г. Поповым на ограду. Иоасаф книги и деньги за них объявил своей собственностью, а о билете сказал, что Попов, умерший, переменил намерение и билет отдал его приказчику. Это, конечно, не показывает в Иоасафе благотворителя обители,
10) Из списка зданий видно, что Иоасаф многие здания строил, ломал, переносил по безотчетному произволу, и один жилой корпус сломал за то, что построен без его спроса.
11) Для объяснения отношения Иоасафа к обители Ушакова ссылалась особенно на священника Садовского, служащего при обители более 30 лет, пользовавшегося одобрением и доверием преосвященных Иакова, Иеремии и Антония*{Антоний (Павлинский) c 20 июля 1850 г. до 29 августа 1860 г. епископ Нижегородский.}. Его показание достойно быть вполне выслушано. Вот главное его содержание. Иоасаф о. Серафимом духовно напитанных, отличавшихся монашескими добродетелями, презирал и уничижал; младшим оказывал особенное покровительство; подавал повод к неповиновению, требовал себе повиновения более, чем начальнице; приверженных к себе сестер помалу отделял от начальницы и прочих, отчего при Екатерине Ладыженской и Елисавете Ушаковой произошло возмущение сестер против начальницы. По нескольку месяцев сряду жил в одном корпусе с благочинной Татьяной и прочими сестрами, коих было до 15. Стоял на клиросе между сестрами. На работы ходил, окруженный толпой сестер. Разрешение от преосвященного на пребывание ему в обители испрашиваемо было приверженными к нему посредством прошений на бланках, подписанных начальницей Кочеуловой. От имени начальницы и старших сестер, без ведома их, подаваемы были прошения об определении Иоасафа в попечителя и духовника. Насильно посылали сестер исповедоваться у Иоасафа.
12) Примечательно сказанное следователям первоначальницей Ардатовского монастыря, восьмидесятилетнею старицей Евдокией: по учению Иоасафа и ложь во спасение; лжет на о. Серафима и Дивеевских научил лгать. Уверял, будто бы батюшка возложил на него попечение о трех общинах: Дивеевской, Ардатовской и Зеленогорской. Это ложно. Иоасафа я не допустила мешаться в наши дела, и обитель наша, за молитвы о. Серафима, утешилась. И в Дивееве, если бы не мешал Иоасаф, давно бы устроилось и жили бы сестры спокойно, благодаря Бога и о. Серафима.
Что Иоасаф об о. Серафиме не всегда правду говорил, сие можно усмотреть из разноречий в разных его изданиях жития о. Серафима. Отзыв о сем почитателя о. Серафима, г. Бетлинга, достойный прочтения, в конце прилагаем при сем под буквою А*{ Прил. под букв. А и Б хранятся в деле, лл. 1o3-1o5; 148.}.
Из всего здесь изложенного необходимо заключить, что отношения Иоасафа к Дивеевской обители вредны в отношении к ее миру, благочинию, хозяйству и к духовному устроению сестер*{Сюда принадлежит отзыв княгини Шахаевой, приложенный при сем под буквою Б.}, и потому нужно пресечь оные совершенно и обратить на него бдительное внимание там, где он ныне служит.
VI. За сим необходимо следует вопрос: как умиротворить разделенную обитель? Без сомнения, надобно преимущественно поддерживать ту сторону, которая представляет сильное большинство и к которой принадлежат первоначальные ученицы о. Серафима, и привести ее в безопасность от меньшей партии, к которой принадлежит много не одобренных в поведении и неодобрительными оказавшихся по настоящему делу.
Посему нужно удалить из обители благочинную Прасковью Павловну Ерофееву, которая принуждением и страхом составляла по кельям список избирающих Гликерию и внесла в него отсутствующих и безумных.
Глафиру Семеновну Маккавееву, писавшую к преосвященному письмо о Гликерии и сделавшуюся предводительницей ее партии.
Лукерью Васильевну Занятову, как сделавшуюся главным камнем претыкания и соблазна в обители.
VII. Наконец, предусмотрительности Святейшего Синода предлежать будет найти исход из следующих затруднений.
Дивеевскому монастырю неудобно оставаться долго в ведении Тамбовского преосвященного, а тем менее быть причислену совсем к Тамбовской епархии. Пределы епархий должны быть тверды. Притом гораздо полезнее, чтобы два монастыря, мужской и женский, недалеко отстоящие один от другого, надзираемы были двумя епископами двух епархий, дабы тем более удовлетворительна была верность надзора, в предосторожность от нареканий, к несчастию уже возникших, хотя и неосновательно, как видно будет из другого дела о Дивеевском монастыре. Но обстоятельства сих дел показывают, что преосвященный Нижегородский сам предубежден в пользу партии Иоасафа и Гликерии и с необыкновенным напряжением поддерживает оную, и неправильно употребленный жребий для избрания Гликерии, кажется, доныне почитает делом Провидения. Посему трудно ожидать, чтобы он изменил свое воззрение и направление, которого нельзя согласить с миром и благоустройством Дивеевской обители.
23) Графу Толстому от 28 декабря 1861 г. (с. 202)
Конфиденциально.
Отправляя в Святейший Синод следствие об избрании в начальницы Дивеевского монастыря Гликерии, нахожу нужным обратиться к вашему высокопревосходительству с некоторыми дополнительными сведениями, относящимися к сему делу. Сведения сии неудобно было внести в дело, во-первых, потому, что они собраны одним архимандритом Иаковом отдельно от другого следователя и не официально; во-вторых, потому что некоторые сведения о иеромонахе Иоасафе слишком неблагообразны, и гласность их подвергала бы монашеское звание глумлениям, к которым ныне многие расположены. Некоторые Дивеевские сестры архимандриту, как духовному лицу, открывали такие обстоятельства, о которых не хотели говорить при другом следователе или лице светском.
Посему препровождаю на усмотрение ваше следующие бумаги:
1) Донесение архимандрита Иакова от 17 ноября.
2) Выписку из сказания жизни старца Серафима, с замечаниями архимандрита Иакова.
3) О иеромонахе Иоасафе.
4) Секретнейшую записку о иеромонахе Иоасафе.
Что касается до упоминаемой в донесении записки г. Бетлинга, она приложена к моему донесению в Святейший Синод.
Секретнейшую записку нужно иметь в виду, чтобы знать, с какой осторожностью надобно смотреть на иеромонаха Иоасафа.
24) Донесение Святейшему Синоду митрополита Филарета с заключением его по рапорту епископа Нектария о поведении начальницы Дивеевского монастыря Елисаветы Ушаковой, от 30 декабря 1861 г. (с. 203)
Секретным указом Святейшего Синода, от 19 дня августа сего 1861 года, № 2665, предписано мне донесение преосвященного Нектария, епископа Нижегородского, касательно Дивеевского монастыря, или, точнее, о поведении начальницы его Елисаветы Ушаковой, передать для производства исследования назначенным уже прежде следователям.
Исполняя сие предписание, я предложил следователям, чтобы сие дело, как имеющее особый предмет, произведено было отдельно от прежде назначенного следствия об избрании начальницы.
13 дня сего декабря следователи представили мне при своем донесении представляемое при сем следственное дело, на 145 листах.
Епархиальное дело началось рапортом эконома архиерейского дома, иеромонаха Феодосия. 5 пунктов доноса все падали на начальницу Елисавету. В доносе не наименовано ни одно лицо, от которого доноситель получил сведения: и таким образом скрыты изветчики, от которых надлежало бы требовать доказательства доноса, и сбережены для того, чтобы изветчики могли превратиться в свидетелей.
Донос от 29 марта до 19 мая оставался без действия. Из того, что в сей самый день преосвященный Нектарий предлагал Елисавете быть начальницей в другой обители, следовало бы заключать, что он почитал донос не заслуживающим уважения. Но в сей самый день преосвященный поручил ключарю произвести по оному дознание. Если же сие распоряжение принять за признак, что преосвященный находил донос уважительным, то непонятно, как он в тот же день допустил Елисавету в число кандидаток для избрания в начальницы по жребию, а не отложил избрания, доколе объяснилось бы, справедлив или ложен донос.
В рапорте ключаря, от 31 мая, повторены те же статьи доноса, сказано, что одни сестры подтверждают донос, а другие не подтверждают; но опять ни одна из них не названа по имени, и замечено, что в пристрастных свидетельствах неспокойных в то время сестер трудно было найти правду.
Таким образом, дознание было так же явно неосновательно, как и предшествовавший донос, однако преосвященный предписал благочинному Розову произвесть по ним строжайшее и подробное исследование.
Доноситель простирал позор от Дивеевской начальницы Елисаветы до Саровского настоятеля Серафима. В исследовании священника Розова Елисавета отвечала, что строитель посещал Дивеевскую обитель раза два или три в год, по ее приглашению, по нуждам обители, также и иеромонах Иаков не более двух раз; что Саровскую обитель она посещала не более трех раз в год для поклонения гробу старца Серафима и по делам обители, с сестрами и кучером, но однажды, по занятию рабочих людей и лошадей, ездила с одной сестрой в одну лошадь.
Свидетели по ссылке Елисаветы под присягой.
Бывшая благочинная Ксения Ильина, подтвердив показание Елисаветы, дополнила, что Иаков, как слышала, был для составления описи церковных имуществ, что он и строитель до позднего вечера никогда не оставались.
То же показали 68 сестер.
Указанные по списку Гликерии, следственно принадлежащие к ее партии, показали:
Прасковья Павлова начала порицанием сестер, давших показание в пользу Елисаветы. Приписывает им дерзость и ссылается на преосвященного, без сомнения, в отношении к происшествию при избрании Гликерии, в котором случае от приверженных к Елисавете была настоятельная просьба, а не дерзость. Затем говорит, что строитель и Иаков посещали начальницу и казначею первый раза три в год, а второй однажды для писания каких-то бумаг, первый пробыл суток полтора, а второй по два дня; возвращались в гостиницу в 10 часов вечера.
То же показали 33 сестры.
Варвара Ивановна и с нею 2о - посещали часто.
Глафира и немногие - что они весьма соблазнялись.
Старшая в гостиной Матрона - строитель и Иаков бывали раза три в год; последний однажды ночевал на конном дворе.
Анастасия - не знаю.
Прасковья и Варвара не знают о беспорядках, а слышали.
Прасковья Павлова и с нею 57 - начальница часто посещала Саровскую пустынь.
14 - гостила в Сарове дней пять, чем они весьма много соблазнялись.
(А когда Иоасаф по целым месяцам жил в келье благочинной, они не соблазнялись. Ясно, что не за нравственное достоинство ревнуют, а наветуют на начальницу не из их партии.)
Наконец, по отобрании показаний от всех сестер, Глафира Васильевна припомнила, что бывшая начальница Елисавета в последнее время, пред приездом преосвященного, ездила в Саровскую пустынь раза три в неделю, держала в келье и употреблять послушницам не запрещала хлебное вино и проч.
Священник Розов, представляя следствие преосвященному, сам признался в своем незаконном поступке, что следствие не дал прочитать ответчице Елисавете и подписать, довольна ли она, или нет; это якобы для того, чтобы не возникла сильнейшая вражда между партиями.
Затем следователи, назначенные от Святейшего Синода, в следствии священника Розова открыли следующие незаконности: свидетели со стороны Елисаветы приведены к присяге без нее, и притом самим следователем; Елисавета не спрошена, не имеет ли причин к отводу свидетелей; от нее, как ответчицы, оправдания не взято.
Итак, следствие священника Розова вообще не имеет законного достоинства.
Новыми следователями следствие Елисавете объявлено, и она осталась им недовольна, представив, между прочим, следующее: следователь не объявил ей лиц, которых допустил к спросу против нее, которых большая часть принадлежит к враждебной партии Иоасафа; приводил к присяге без нее и сам, тогда как при обители есть два священника, принял против нее новые доносы, которые не были в репортах ключаря и казначея; не спросил Гликерию, откуда она взяла список сестер, через которых якобы ключарь и эконом делали дознание. (Здесь заметить должно, что если этот список справедлив, то ясно, что бывшие доносительницами эконому в следствии превращены в свидетельниц.) Наконец, Елисавета почитает невероятным, чтобы Феодосии мог расспрашивать 65 сестер, судя по недолгому его пребыванию в обители, при многих других занятиях. Елисавета просила исследовать дело по правде.
Во взятом от нее оправдании она полнее и доказательнее подтвердила то, что прежде показала в допросе.
Саровский строитель объяснил, что в Дивеевской общине случалось ему быть раза два или три в год и заходить к настоятельнице на короткое время, при чем каждый раз сопутствовал ему старец Евгений; прошедшей зимой, не застав князя Шахаева, заехал в Дивеевскую обитель; были у начальницы в 4 часа пополудни и по причине вьюги остались ночевать в гостинице. Настоятельница Елисавета бывала в Сарове раза два, а иногда, может быть, и три раза в год, виделась с ним в церкви и гостинице, для принятия благословения и для нужды обители. В мае нынешнего года она ни разу не была в Сарове.
Монах Евгений подтвердил показание строителя.
Глафира Васильева, спрошенная в доказательство, показала, что не припомнит, когда после Пасхи Елисавета ездила в Саров. О неблагочинном обращении начальницы Елисаветы следователю Розову не говорила, а говорила это про казначею Евфимию.
Анисья Солдатова показала, что ездила с Елисаветою за кучера в Саров, но также и в Арзамас; в мае с нею не ездила, а в июне ездила по поручению Гликерии просить леса.
Пелагея Гумилевская - что после Пасхи Елисавета в Саров не ездила.
Гликерия о сем не знает, а слышала; а о поездке в июне подтвердила.
Свидетельница по ссылке Елисаветы Ксения Мусина показала, что строитель бывал в Дивеевской обители два или три раза в год, и в келье Елисаветы на час или на два, много на три, что пересуды о сем от сестер Иоасафовой партии она считала вражьим научением.
Прасковья Пашина-не знает и не слыхала.
Анисья Солдатова - о пересудах не слыхала и не было ничего соблазнительного.
Дарья Каменская (построившая церковь) - что она постоянно находилась в кельях начальницы Елисаветы; при посещении строителя было одно назидательное и полезное для жизни духовной.
Екатерина Енгалычева - о пересудах не слыхала; строитель, по благочестивой жизни, заслуживает полного уважения, в Елисавете всегда видела назидательный пример духовной жизни.
Матрона Бобкова о неприличиях не слыхала; Елисавета для всех добрая мать; о строителе ничего, кроме хорошего, не знает.
Дарья Мамонова не находила ничего неприличного; строитель - духовной жизни; Елисавета - примерной жизни.
Мария Перова - то же.
Глафира Харкевич обстоятельно и сильно выражает доверие и уважение к строителю и Елисавете.
Екатерина Бурова - никто не соблазнялся посещением строителя и Иакова, а все довольны были.
Без присяги, по уклонениям от оной, Ксения Пушкова - ничего соблазнительного не было; Елисавета ездила в Саров редко, когда для обители и для поклонения гробу старца Серафима.
Мавра Элькова, Прасковья Болдырева - то же.
Настасья Ворошилова ничего не знает - внимает себе.
Пять сестер объявили, что они при следствии священника Розова ничего не показывали против начальницы, и решительно отказались от показаний, написанных священником Розовым.
Матрена Осипова объявила, что в список сестер, делающих показания против Елисаветы, она внесена без ее ведома.
Почтенный священник Садовский показал: строитель посещает Дивеевскую обитель и начальницу два или три раза в год, на самое короткое время, и всегда сопровождаемый кем-либо из Саровских старцев. Посещения его показывали в нем достоуважаемого начальника. Елисавета вела и ведет жизнь смиренную и богоугодную; с вверенными управлению ее сестрами обращается всегда с материнской любовью, кротко, духовно-благородно.
Бывший Ардатовский пристав 1 стана Колумбов говорит, что мнение общества об Елисавете было с отличной стороны.
Княгиня Шахаева, по ссылке Елисаветы, пишет, что Иоасаф бессовестно заставил пострадать невинную г-жу Ушакову за то, что она ограждала монастырь от его безобразного владычества.
Начальницы общин Ардатовской и Алексеевской, игумения Никольского Арзамасского монастыря, благочинный монастырей архимандрит Иоаким, - все отозвались об Елисавете одобрительно.
Девять особ дворян отозвались об Елисавете как отличной и примерной по жизни и управлению общиной.