Чаяние земного Царства Мессии не оставляло учеников далее ввиду страданий и креста Божественного Учителя. Один из числа двенадцати апостолов, Иуда, сын Иакова, иначе называемый Левеем, или Фаддеем (Мф. 10, 3; Лк. 6, 16), понял обетование Господа о явлении в смысле славного открытия давно ожидаемого земного, мирского владычества Его, и высказал Ему свое недоумение: Господи, и что бысть, яко нам хощеши явитися, а не мирови? Представляя будущему просветительному действию Духа истины очистить мысль ученика (Ин. 14, 26; 16, 12–13), коснеющую в земных понятиях, Господь не отвечал на предложенный вопрос прямо, а повторил сказанное прежде с таким видоизменением речи, которое не допускало никакого произвольного толкования: еще кто любит Мя, слово Мое соблюдет, и Отец Мои возлюбит его, и к нему приидем, и обитель у него сотворим. Это образное выражение означает духовное, Таинственное общение человека верующего и веру оправдывающего делами любви, в каком он находится с Трипостасным Богом – Христом Спасителем и Отцом Небесным во Святом Духе. Но человек от мира сего, не верующий откровению Отца через Сына, не любящий Сына и не соблюдающий заповедей Его, не может быть участником того Таинственного откровения Божества, о котором Господь возвестил: не любяй Мя словес Моих не соблюдает, и слово, еже слышасте, несть Мое, но пославшаго Мя Отца. После сего ученики должны были понять, что не только не могло быть речи о чувственном Царстве Спасителя, но что и самое духовное, благодатное откровение Божества будет доступно лишь душам избранным.
Богочеловек знал, что немного времени остается Ему быть в святом обществе Своих возлюбленных учеников, а посему беседа Его делается еще сердечнее. Желая успокоить мятущееся чувство их и приготовить их к грядущим событиям, Он открывает перед ними будущее, настолько, насколько это было необходимо в тогдашнем положении их. Все недоумения, какие могут возникать в умах их, по причине забвения или непонимания слов Учителя, объяснятся и разрешатся с пришествием нового Утешителя, Которого пошлет им Отец во имя и по заслугам Христа Спасителя, совершившего искупление человеческого рода. Сия глаголах вам, в вас сии: Утешитель же, Дух Святый, Егоже послет Отец во имя Мое, Той вы научит всему, и воспомянет вам вся, яже рех вам. – Какое радостное обетование для учеников, опечаленных близкою разлукою! "Это Он говорит, – по замечанию святителя Иоанна Златоуста, – с тем, чтобы приготовить их к мужественному перенесению Его отшествия, так как оно будет для них источником великих благ, а беспрестанно упоминает об Утешителе потому, что они тогда были одержимы скорбью". Для окончательного успокоения тех, которых Господь, избрав от мира, до конца возлюбил (Ин. 13, 1), Он, Своим животворным и действенным словом изгоняя всякий страх и смущение из сердец их, вселяет в них Свой мир, – плод благодатного озарения верующей души Божественным светом: мир оставляю вам, мир Мой даю вам, не якоже мир дает, Аз даю вам. Да не смущается сердце ваше, ни устрашает. Благожелания мира, расточаемые миром, не имея внутренней силы обыкновенно остаются без действия и бесследно исчезают, да и "внешний мир часто бывает и вреден, и бесплоден, и бесполезен для тех, которые имеют его"; но благодатный мир Христов, вселяясь в душу человека, ищущего успокоения в Боге, приносит с собою вожделенный покой, которого не могут нарушить никакие скорби и страдания, никакие враждебные приражения и усилия. И этот мир, подаваемый Тем, Который Сам есть мир наш (Еф. 2, 14), не только успокаивает колеблемый сомнениями дух человека, но, выражаясь вовне, связует учеников Его в одно духовное общество, где каждый отдельный член находит себе потребную помощь и опору. С даром благодатного мира, как наиболее необходимым и полезным, Гос подь обращается к святым апостолам и по Своем Воскресении (Ин. 20, 19, 21). Да и теперь, если бы они уразумели все необъятное значение отшествие от них Учителя, то не страх и скорбь наполнили бы сердца их, а радость и веселие об исполнении домостроительного смотрения Божия о спасении человеческого рода. Слышасте, – продолжал Господь, – яко Аз рех вам: иду и прииду к вам; аще бысте любили Мя так, как должны бы любить, возрадовалися бысте убо, яко рех: иду ко Отцу, яко Отец Мой болий Мене есть. По изъяснению святителя Афанасия Александрийского, Он назвал Отца большим, с одной стороны, "по причине рождения Своего от Отца": "поелику начало Сына от Отца, – говорит святитель Василий Великий, – посему Отец и более, как виновник и начало", а с другой – по причине соединения "с удобостраждущим телом, которое понес на Себе Сын", сделавшись человеком (святитель Афанасий Александрийский). Спаситель утешал учеников Своих, указывая им на ту славу и честь, равную Богу Отцу, какую имел от вечности по Божеству (Ин. 17, 5) и скоро восприимет по человечеству: "доколе Я здесь, вам естественно думать, что мы находимся в опасности: если же Я отойду туда, верьте, что мы вне опасности" (святитель Иоанн Златоуст). Все сказанное Господом ученикам в эти последние часы пребывания с ними, открывая перед духовными взорами их приближающиеся великие события, должно было служить для них спасительным предупреждением и по мере исполнения предречений – наилучшим укреплением веры: ныне рех вам о том, прежде даже не будет: да егда будет, веру имете. Но Господь ясно видел, как еще слабы и немощны души учеников, не укрепленные благодатью Святаго Духа. Самонадеянные и горделивые помыслы их легко могли открыть доступ в малое стадо Христово врагу Божию – духу тьмы, который, похитив Иуду предателя, искал себе новой добычи. Нужно было теперь, в прощальной беседе, предостеречь учеников от грозящей опасности, и в особенности пламенного и более других самонадеянного Петра. Симоне, Симоне, – произнес Господь, читая мысль его, – се, сатана просит вас, дабы сеял, яко пшеницу, Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя, и ты некогда обращся утверди братию твою. Зерна просеваемой пшеницы приходят в сильное движение, сталкиваются и даже выбрасываются вон: какое выразительное подобие того волнения и беспокойства, той нравственной бури, какие сатана хотел навести на мирное общество учеников Христовых! Исконный враг человеческого рода намеревался поразить их различными бедствиями для того, чтобы подвергнуть испытанию веру их, подобно тому, как он поразил Иова лишением детей, имущества и лютой болезнью. Такое испытание грозило величайшей опасностью совершенного падения. Богочеловек Своею молитвою к Отцу Небесному предотвратил эту опасность и вместе с тем открыл Петру о временном падении его и скором восстании и раскаянии, заповедав ему воспользоваться горьким опытом для большего утверждения в вере своих собратий.
Ночь, единственная в летописях человечества, покрывала мраком и храм, и город Иерусалим, и все его окрестности. Благочестивые ревнители закона, утомленные праздничными приготовлениями, искали отдохновения, чтобы на следующее утро продолжить священные обряды, для которых они пришли издалека. Но враги Христовы не спали: движимые духом тьмы, они замыслили привести в исполнение богоубийственный план и схватить Иисуса. Бодрствовал и предатель Господа и в последний раз совещался с теми, которым продал своего Учителя: эта ночь представлялась для них временем самым удобным для темного дела. Но Всеведущий видел и знал все, и, обращаясь к ученикам, сказал: ктому не много глаголю с вами, грядет бо сего мира князь, и во Мне не имать ничесоже. Князь, владычествующий над миром, погруженным во зле (1 Ин. 5, 19), т. е. диавол, в безгрешном Богочеловеке не имеет ничего, над чем бы мог господствовать, или, по выражению святителя Афанасия Александрийского, "во втором Адаме" не обрел ничего такого, что сам произвел в первом Адаме. И затем, желая снова ободрить учеников и показать им, что Он не против воли, но и добровольно идет на смерть" (святитель Иоанн Златоуст), Господь присовокупил: но да разумеет мир, яко люблю Отца и якоже заповеда Мне Отец, тако творю. – Востаните, идем отсюду. "Я, говорит, не подвластен смерти и не подлежу ей, но переношу ее из любви к Отцу: умертвят Меня, потому что Я так хочу и да познает мир, что Я люблю Отца". Сказав это, Спаситель пригласил учеников идти вместе с Ним навстречу приближающемуся врагу.
Bсе встали, и, собираясь в ночной путь и, как можно было понять из слов Учителя, путь небезопасный, начали забирать свои вещи, а некоторые запасались даже оружием (Лк. 22, 38; Ин. 18, 10). Ученики смутно чувствовали, что наступает для них другое время, полное бед и скорбей, когда не будет с ними Божественного Друга и Защитника и когда они должны, ввиду грозящих опасностей, опереться на самих себя. Приготовляя учеников к новому положению, Господь в образной речи возбуждал к особой бдительности и самостоятельному подвигу. При этом Он напомнил им о том времени, когда посылал их на проповедь (Мф. 10, 10), и указал на разность тогдашнего и настоящего положения: егда послах вы без влагалища, и без меха, и без сапог, еда чесого лишени бысте? Ученики отвечали: ничесоже. Но ныне, – сказал Господь, – иже имать влагалище, да возмет, такожде и мех, а иже не имать, да продаст ризу свою и купит нож. Теперь ученики останутся одни, без видимой защиты и руководства Своего Учителя, и, исходя на проповедь Евангелия, должны приготовиться к борьбе с опасностями и мужественному перенесению разнообразных бедствий и гонений. Позволяя им взять мех и суму, Господь прикровенно давал понять, что скоро предстоит им испытать голод и различные лишения (2 Кор. 6, 4–5). "Вначале и при первых шагах, – замечает святитель Иоанн Златоуст, – Он не попустил им потерпеть чего-либо, но везде был присущ им, ограждая и охраняя их и все предоставляя им в изобилии, а когда надлежало им показать и собственное мужество, то Он несколько сократил Свою благодать, заповедав им совершать многое и собственными силами; посему, когда они не имели ни сапог, ни пояса, ни посоха, ни меди, то не терпели ни в чем недостатка, а когда Он заповедал им и влагалище, и мех, и сапоги, то они оказались и алчущими, и жаждущими, и наготующими". Слыша о мече, – продолжает святой отец, – мы будем разуметь не то, будто Он повелел приобрести мечи, но то, что мечами Он выражает угрожающие козни и что Ему предстоит потерпеть от иудеев то, что Он потерпел, – это видно из дальнейших слов Его: глаголю бо вам, яко еще писаное се, подобает да скончается о Мне, еже: и со беззаконными вменися, ибо еже о Мне, кончину имать. Слова, заимствованные из пророчества Исаии о страданиях Мессии (53, 12), буквально исполнились, когда Христос был распят между двумя разбойниками (Мк. 15, 27–28). Смущенные ученики, не проникая в истинный смысл речи Господа, подумали, что Он говорит о необходимости защищаться мечами в случае опасности, и поспешили похвалиться: Господи, се ножа зде два. Один из этих ножей был у Петра (Ин. 18, 10), который, без сомнения, особенно радовался такой предусмотрительности и впоследствии воспользовался своим оружием, за что и получил тогда же кроткий упрек Учителя. Если бы ученики спокойно размыслили о своем ответе, то могли бы заметить, как эти два ножа мало значили в сравнении с темными силами ада, сатаны и всех пособников их, искавших смерти Божественного Учителя! Господь видел, что ученики не понимают Его и, предоставляя будущему времени вразумить их, прервал речь кратким словом: довольно об этом.
Пасхальная вечеря обыкновенно оканчивалась пением хвалебных псалмов. В этих псалмах (110–118) вдохновенным языком древних священных песнопений прославлялись чудные благодеяния Божии ветхому Израилю, явленные в избавлении его из страны рабства. Но в устах сынов нового Израиля, святых апостолов, эти песнопения получали иной смысл, были новою песнью (Пс. 95, 1), в которой возносилась хвала Богу Спасителю о спасении всего рода человеческого от духовного рабства греху и диаволу. По окончании пения Господь в сопровождении учеников пошел к горе Елеонской и, желая предупредить апостолов о том, что вскоре совершится с ними, сказал им: вcu соблазнитеся о Мне в нощь сию, писано бо есть: поражу пастыря и разыдутся овцы.
Это пророчество находится у Захарии (13, 7) и, по толкованию блаженного Феофилакта, "поражение Сына приписывается Отцу в том смысле, что иудеи распяли Господа по изволению, т. е. по допущению Отца", а овцами называются апостолы, "как люди незлобивые". Господь указал на древнее пророчество для того, чтобы "ученики не соблазнились и не вменили (предречение Его) себе в укор". С этой же целью Он поспешил утешить их радостною вестью: по Воскресении Моем, варяю ей в Галилеи, где и произошло одно из явлений воскресшего Господа (Мф. 28, 16). Тогда Петр с самонадеянностью сказал Ему в ответ: аще и вcu соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся. В такой самоуверенной речи, по изъяснению святителя Иоанна Златоуста, были "два преступления: первое – то, что он противоречил, а второе – что предпочитал себя другим, или, лучше сказать, было и третье преступление – то, что все приписывал Самому себе". Для уврачевания недугующего гордостью ученика Господь предсказал ему падение: аминь глаголю тебе, яко ты днесь в нощь сию, прежде даже вторицею петель не возгласит, трикраты отвержешися Мене. И как точно исполнилось это предречение! Но ослепленный самомнением Петр еще с большим усилием продолжал уверять: аще же ми есть с Тобою и умрети, не отвергуся Тебе. Прочие ученики, не испытав искушения и, по замечанию блаженного Феофилакта, "выражая тщетную горячность", обещали то, чего, по немощи своей, не могли исполнить, и говорили, что подобно Петру, не оставят своего Учителя ввиду грозящей Ему опасности.