4
Утром Иван Петрович еле дождался, когда несносные дети выползут из своей спальни. Лучше бы они оба уехали куда-нибудь подальше от квартиры и "Пси-фактора", чтобы Алекс не дай Бог не включил систему слежения и не продолжил свои эксперименты.
- Какие планы? - профессор посмотрел на них поверх очков.
- Дед, я… - Алекс опустился возле кресла, оставив Аню стоять посреди комнаты. - Мы решили, что… Короче, я знаю, как ты не любишь меня отпускать… И тебе было вчера плохо… Но мы хотим слетать на курорт. Деньги у меня теперь есть. И мы можем себе позволить, так сказать, предсвадебное путешествие… - он повернулся к Ане. - Будь добра, свари нам кофе и приготовь что-нибудь, - он сделал паузу и зашептал. - Понимаешь, "Пси-фактор" работает, она меня боготворит, но… Ты же знаешь, она первая женщина в моей жизни… И я хочу разобраться в своих чувствах. Как я могу делать это, разрываясь между ней и работой? Ну ты согласен, что мне просто необходимо познать себя, не вмешивая сюда никакую электронику?
Иван Петрович возликовал, отчего стал бурно выражать свои эмоции:
- Ну, разумеется, ты прав, дорогой внук! Поезжайте, причем немедленно! И я буду очень рад, если ты поймешь, что она тебе подходит! Потому что… Ты как Пигмалион создал себе идеал, и было бы обидно терять такое сокровище!
- Отлично! - Алекс улыбнулся. - Как я рад, что ты снова на моей стороне! Это такое счастье. Итак, мы скоро уедем, а ты тут не скучай. Вот тебе телефон Алины, - он записал цифры на закладке, которая выглядывала из молитвенника. - Потом расскажешь, как прошла ваша дискуссия на тему сравнительного богословия.
Через два часа, когда Алекс и Аня покинули квартиру, профессор стал лихорадочно набирать телефонный номер. Лишь бы она не уехала в свои Татры или еще куда-нибудь.
- Алина, здравствуйте, это говорит Иван Петрович… Вы были у нас по поводу…
Она прервала его звонким смехом:
- Так вот значит, как работает ваша система слежения… Я ждала этого звонка гораздо раньше, а потом и вовсе бросила эту затею… Хотите встретиться и поговорить?
Иван Петрович в очередной раз с грустью подумал о несозданном эликсире молодости. Эта женщина понимала его с полуслова. Проклятая старость! Хотя это не старость, это - древность. А древность не дает права даже на мечты.
- Да, Алина. Мне нужно задать вам несколько важных вопросов. Но поскольку я не очень мобилен…
- Хотите, я приеду через час?
- Буду счастлив принять такую гостью…
5
- Итак, трансляция прервалась на том месте, когда я должна была доложить Халиду о своем вероисповедании? Это поразительно! - Алина, будто зная вкусы профессора, нарядилась в длинное темно-синее платье в белых хризантемах. - И теперь вы тоже хотите узнать, кто же я - католичка или православная?
Иван Петрович улыбнулся, подумав, как много он бы хотел узнать у нее, если бы на дворе стоял другой год и другой век. Но все это было бессмысленно. Да и вообще, надо было спасать Алекса, а вместе с ним и потенциальных сектантов, которых он мог создать. Поэтому профессор взял себя в руки:
- Конечно. Так скажите, наконец, таблетка и правда перестала действовать?
Алина улыбнулась:
- Да. Я полностью вернулась в то самое состояние, в котором пришла к вам в тот день. Опять были эти терзания, метания… А потом, я прочитала книгу по сравнительному богословию… И знаете, она меня просто обновила. Странно, да? Обычная книга, почти энциклопедия. В ней не было никаких оценочных суждений автора - только сухие факты и цитаты из разных источников. Но отчего-то после прочтения мне стал как-то понятнее весь мир. Я начала видеть его более справедливым. И… Вы, наверное, думаете, кто же я теперь? Так вот, скажу вам. Я осталась православной, однако не могу отказаться от идей экуменизма, хотя мода на него давно прошла. Но, Иван Петрович, вы же пригласили меня не только из-за этого? Правда? Что случилось? Я чувствую, вы чем-то обеспокоены.
И тогда он стал рассказывать ей обо всем, что произошло за последние месяцы. Про убитых собак, про Аню, про ужасные планы внука и даже про то, как обретали веру остальные испытуемые, включая Рекса. Они с Алиной говорили так, будто их не разделяла пропасть в пять десятилетий. По странному недоразумению судьбы, эта женщина родилась лет на сорок позже, чем хотелось бы профессору, но даже несмотря на это, они поразительно чувствовали и понимали друг друга. Теперь они были заодно, и ей также, как и ему хотелось поставить крест на истории с "Пси-фактором".
- Значит, нам нужно каким-то образом заставить Алекса проглотить антидот? - сказала она, крутя в руках браслет системы слежения.
- Но, Алина… - профессор, все время ловил себя на мысли, что любуется ей как произведением искусства. - Вы говорите так, будто у вас дома фабрика по их изготовлению. Насколько я понимаю, для успеха нашего дела, вам надо поехать к Халиду и уговорить его создать это противоядие. Или я не прав?
Она рассмеялась.
- Иван Петрович, если вы и правда видели насквозь мои мысли, то не можете не знать, что Халид немного ясновидящий. В тот день, когда он аннулировал во мне действие "Пси-фактора", он создал несколько таких антидотов. Он сказал тогда, что однажды они непременно мне понадобятся. Вот, посмотрите, - она вытащила из сумочки бумажный пакетик и высыпала на стол несколько белых кругляшей.
- Гениально! - профессор потрогал пальцем одну из таблеток. На вид это была не более, чем капля простого парафина. - Я был уверен, что лишь мой внук способен на такое…
- Не преуменьшайте его заслуги, - она собрала таблетки и положила их обратно в пакет. - Халид сделал это, отталкиваясь от уже созданного электронного биочипа. Ему никогда не удалось бы с нуля сотворить таблетки для обретения веры. Впрочем, ему бы такое и в голову не пришло - у него очень строгое отношение к религии. Однако… Вернемся к основной проблеме. Куда поместить этот антидот, чтобы Алекс ни о чем не догадался?
Профессор задумался, прокручивая в голове различные варианты.
- Ане он подсунул чип в кремовой розочке на пирожном. Как уж так получилось, что она ничего не заметила, я не знаю. Но с ним такой номер не пройдет.
- А он вообще принимает какие-нибудь препараты, ну, когда болеет, например?
Иван Петрович обреченно махнул рукой:
- Эти дети… Думают, что стали взрослыми, а у самих в голове кавардак… Мой внук считает, что любая болезнь должна проходить сама. Поэтому единственные таблетки, к помощи которых он изредка прибегает, это активированный уголь. Но в него, понятное дело, кусок парафина не запихнешь.
- А знаете, - Алина встала и подошла к окну. - Недавно я купила активированный уголь в капсулах. Таких странных, из черного желатина. Так вот, если эту капсулу открыть, заменить уголь нашим парафином, а потом поместить обратно в упаковку, то возможно Алекс и попадется на крючок. Только зачем ему пить этот уголь? Не можем же мы его специально отравить какой-нибудь тухлой рыбой, а потом дружно спасать.
- Значит, активированный уголь… - теперь профессор любовался ее профилем. - Мой внук плохо переносит дыню. После нее он как раз и принимает эти таблетки.
- А зачем он вообще ее ест? - Алина повернулась и вдруг как Алекс присела на корточки возле кресла Ивана Петровича. - Зачем? Так любит, что не может устоять?
Профессору показалось, что в ее последних словах таился скрытый смысл. Но нет, конечно… Это бред старческого воображения. И все же… Так любит, что не может устоять? И зачем она села здесь возле кресла и смотрит на него так, будто на дворе конец 1960-х годов? Какое-то странное искушение. Хотя, в чем искушение, если он так стар, что еле ходит? Пытаясь скинуть с себя наваждение, он помотал головой. А может, это тоже проделки "Пси-фактора"? Раз он теперь человек верующий, то его вполне могут искушать бесы, подсовывая в голову всякую чертовщину.
- Вам плохо? - Алина, провела рукой по его плечу. - Вы как-то странно ушли в себя. Может быть вас утомил наш разговор? Хотите, я приеду завтра к вечеру. Мы подумаем и про дыню, и про уголь, который я принесу…
- Да, наверное, вы правы. Я видимо разволновался. Когда вас ждать?
- Думаю, часов в восемь. Поеду к вам сразу после работы. Так что, не скучайте. До завтра. На прощание она крепко сжала его руку и ушла, осторожно закрыв за собой дверь.
Профессор облегченно вздохнул и взял в руки молитвенник. Какая странная женщина. Да и вообще, насколько жизнь полна сюрпризов. Еще полгода назад он был обычным стариком, эдаким мешком, набитым воспоминаниями, мечтательным материалистом, превозносящим науку. И кто он сейчас? Православный авантюрист, завязший в платонической любви к прекрасной тридцатилетней даме? Какое-то дикое сочетание. Дико все вокруг, абсолютно все. Сумасшедший Алекс, монахини-расстриги, собаки-самоубийцы, блаженная Аня, искусительница Алина со своим сравнительным богословием… Хотелось закрыть глаза и перенестись на полгода назад. Но… Ивана Петровича вдруг пронзила странная мысль. А действительно ли ему хочется перечеркнуть весь этот опыт последних месяцев? Не познать, что такое вера, не увидеть это в других людях, не узнать, насколько гениален его внук… Он рассмеялся и погрозил пальцем в пустоту квартиры. Нет! Лучше вот так, как сейчас, решать проблемы, ощущать полноту жизни, страдать от страха за Алекса, но не возвращаться обратно в обыденность банальной старости. Ну а Алина… Если уж быть честным с самим собой, то не каждому выпадает шанс познать, что такое последняя любовь - чувство, которое ходит под руку со смертью…
6
Вечером следующего дня гостиная преобразилась. Эта сумасшедшая Алина, кажется и впрямь хорошо себя чувствовала лишь в обществе мужчин, которые годились ей в дедушки или отцы. Она прилетела после работы с сумками всякой снеди и бутылкой шампанского. Откопала в чулане пятирожковый канделябр, приспособила к нему какие-то парадоксально длинные белые свечи и водрузила на стол. Короче говоря, соорудила романтический ужин, видимо специально нарядившись по такому случаю в облегающее черное платье с глубоким вырезом. Она болтала о своих делах, рассказывала о работе, о друзьях, родственниках… Она вела себя так, будто и правда пришла к нему не в этом году, а много раньше, когда было так много возможностей… Профессор смотрел на нее, как на какое-то чудо. Он больше не считал эту историю искушением, а, напротив, был уверен, что Алина - подарок небес. И единственно, о чем он сейчас по-настоящему жалел, что не может, как прежде, подключить систему слежения и выяснить истинную причину такого странного поведения этой женщины…
Алина оторвала его от раздумий звоном хрусталя:
- Иван Петрович, я хочу поднять этот тост за вас!
- Не думаю, что я это заслужил, - рассмеялся он. - Скорее это мне надо было бы выпить за вас, поскольку в вашем лице я обрел надежду на спасение внука, а может и всего мира.
Она совсем развеселилась и игриво посмотрела на него:
- Тогда поднимаем бокалы за нас двоих! И пусть нам сопутствует удача!
Они выпили, потом еще поболтали об отличиях в различных направлениях протестантизма, а потом пересели в кресла, чтобы вернуться к обсуждению своих тайных планов.
- Итак, - Алина вытащила из сумки коробку активированного угля, - я принесла эти капсулы. Одну я уже открыла. Вот, смотрите, теперь мы помещаем в нее антидот и закрываем. Все! Конечно, видно, что блистерную упаковку вскрывали, но таблетка ничем не отличается от остальных. Так что в случае чего, Алекс вполне может не заметить подвоха. Кстати, вы не пояснили мне про эту дыню.
- Ах, да! - профессор вспомнил свои вчерашние терзания по поводу искушения. - Дело в том, что Алекс очень любит дыни любого сорта. Но никогда не может вовремя остановиться. Ну вот, потом и болеет.
Алина потерла руки:
- Это же прекрасно! Мы сыграем на этой слабости. Когда они вернутся?
- Он сказал, что послезавтра. Вроде там испортилась погода… Я, правда так и не понял, куда они полетели, но это и не важно…
- Тогда к их приезду мне надо будет купить побольше дынь, чтобы соблазн был уж очень велик. Ну а потом… Все будет изумительно! Я приеду сюда на весь день и буду вам помогать.
- Это прекрасно, что вы не бросаете меня, - профессор улыбнулся. - Без вас никак. И все же мне не дает покоя один вопрос.
- О чем вы?
- Почему вам стало так плохо после приема таблетки "Пси-фактора"? Вы говорили, что мог сыграть роковую роль тот самый прощальный жест. Но мне как-то с трудом в это верится. У вашего Халида не было никаких мыслей на этот счет?
Она задумчиво посмотрела на догорающие свечи:
- Знаете, он сказал любопытную вещь. По его мнению, есть люди, организм которых не приемлет никаких энергоинформационных воздействий. Он сам сталкивался с такими пациентами. Им его лечение не только не помогало, но даже в некотором смысле вредило. Меня, к примеру, ему редко удается вылечить от чего бы то ни было… Так… Если какой-то пустяк…
- То есть вы хотите сказать, что ваш организм воспротивился попытке насильственного религиозного озарения?
- Скорее всего, - она встала и прошлась по комнате. - Я бы даже сказала, что не организм, а сами небеса. Им было не угодно, чтобы я так просто и быстро нашла ответ на вопрос о своей религиозной принадлежности. Я должна прийти к этому сама, без посторонней помощи. Возможно, в результате какого-то чуда или озарения, но без электроники. Вам, наверное, трудно это понять… Вы такой верующий человек, православный… И никакие вопросы об экуменизме вас не волнуют.
Профессор рассмеялся. Ему было непередаваемо хорошо в этот волшебный вечер. И эти религиозные разговоры вдруг показались какими-то лишними:
- Да, вообще-то еще несколько месяцев назад меня и православие не волновало. И этот молитвенник моего отца… Он всю жизнь пылился у меня на полке просто как память. А я исповедовал другую религию. Так сказать, молился на закон сохранения энергии… То есть был абсолютным материалистом. А потом, когда Алекс начал все эти эксперименты, я увидел, как он проглотил таблетку, и подумал, что я тоже должен стать участником этого безумного опыта. Хотя бы для того, чтобы знать, что испытает мой внук. Я принял наночип и почти через час стал православным… Алина, что с вами?! - он удивленно посмотрел на то, каким ужасом полыхают ее глаза.
- Иван Петрович! - она на секунду закрыла лицо руками. - Что вы натворили?! Вы забыли про обет молчания.
И тут до него дошло, что он действительно нарушил правило - рассказал о том, что он стал участником эксперимента. И его поразило, насколько быстро среагировал на это преступление его организм. Почти сразу у него схватило сердце, закружилась голова, перед глазами поплыли светящиеся круги. Он начал терять сознание.
- Вы должны принять антидот! - голос Алины звучал над ним как из какого-то иного мира. - Немедленно! Вы слышите меня?
Он с трудом открыл глаза. Как она прекрасна с растрепавшимися от переживания волосами, в этом платье с глубоким вырезом. А для чего ему принимать антидот? Смерть все равно не за горами… И зачем ему жизнь без веры в Бога? Зачем возврат к ереси материализма? Да и вообще, вдруг после приема антидота он и саму Алину увидит в ином свете. Станет просто дряхлым стариком, не способным на такие необыкновенные чувства…
- Так! Соберитесь! - она сильно встряхнула его. - Вам еще внука спасать. А вы помирать собрались. Немедленно примите таблетку! А потом расскажете мне все что захотите о законе сохранения энергии и теории относительности. Итак! Я жду!
Устоять от приема таблетки, когда тебя хочет вернуть к жизни прекрасная молодая женщина было слишком сложно - почти невозможно. Поэтому профессор из последних сил взял из рук Алины стакан с водой и ту самую капсулу активированного угля, которую она приготовила для Алекса. Через несколько минут после приема таблетки он потерял сознание…
Очнулся он все в том же кресле, только обложенный со всех сторон подушками. Алина сидела рядом на стуле и держала его за руку:
- Ну наконец-то! - она просияла и, видимо подчинившись порыву чувств, стремительно поцеловала его. - Добро пожаловать домой! Что скажете? Во что веруете?
Ему вдруг стало так смешно от этой глупой фразы. Во что он верует? Даже не верит, а верует… Он рассмеялся.
- Алина, вы прекрасны! Но так наивны в своих метаниях между православием и католицизмом. Я не верю и тем более не верую.
- Браво! - она зааплодировала ему как в театре. - Теперь я вижу, что вы живы, здоровы, и чрезвычайно правдивы. Значит, антидот действует.
От этих слов Иван Петрович окончательно пришел в себя. Да, он полностью утратил веру, которая служила ему утешением в последние месяцы. В душе образовалась какая-то мучительная пустота. Неужели вот так он прожил всю жизнь? В этом мраке безбожия? И это было нормой? Даже предметом гордости? Его передернуло от страха. А Алина? Он посмотрел на нее - такую молодую и прекрасную. Что он чувствует к ней? Неужели и его глупая старческая влюбленность испарилась вместе с религиозностью? Однако в этой области души все обстояло иначе. Видимо вера с ее понятиями греховности была все это время довольно сильным сдерживающим фактором. Потому что теперь, глядя на Алину Ивану Петровичу уже не приходило в голову мучиться совестью и вздыхать о несправедливости судьбы. Он вдруг осознал, что да, эта женщина его последняя, увы, абсолютно платоническая любовь, но отказываться от нее он не собирается.
Он поцеловал ей руку:
- Я вас люблю, моя дорогая. Вы мне спасли жизнь! Просите теперь, все что угодно. Готов для вас луну с неба достать или доказать какую-нибудь теорему.
Они оба расхохотались.
- На самом-то деле есть кое-что, о чем я хотела попросить, но боялась, что это будет слишком нагло.
Профессор заинтригованно посмотрел на нее? Что могло заинтересовать эту безумную женщину?
- Я даже представить себе не могу, о чем речь.
Она встала и в задумчивости стала ходить по комнате.
- Не знаю, насколько реально то, что я хочу… Но не буду тянуть. Иван Петрович! Мне безумно интересно узнать, как вы за мной наблюдали. То есть не просто узнать, а в реальности увидеть, как это было. У вас остался испытуемый, жизнь которого вы еще не посмотрели?
- Да… - профессор в первую очередь подумал о том, сможет ли он правильно настроить компьютер. - Есть некий Михаил. Психиатр. Он после приема таблетки ударился в исихазм, ну даже скорее подобие исихазма, и уехал на Афон. И мы остановились на том, что он изнурял себя жизнью в сырой землянке и читал беспрестанную молитву.
- А я могу посмотреть его жизнь? - ее глаза горели таким огнем, что отказать было невозможно.
- Препятствием может служить только одно, - рассмеялся Иван Петрович. - Моя старческая глупость. Если у меня не получится настроить систему слежения, то увы, вам покажут обычные сны.
- Сны? - в мгновение она оказалась возле него. - Так это делается через сновидения? Да, Алекс еще более гениален, чем я думала. Иван Петрович! - она обняла его, - я верю в то, что у гениально внука не может не быть гениального деда. Настраивайте вашу систему, а я уберу со стола.