"Имея благословение Архипастыря, – писано было там, – призвав помощь Божию, отец Моисей с братиями и схимонахом Вассианом приступили к делу, начали рубить лес, находящийся на оном месте, большею частью сосновый, из коего и церковь скитская построена, – и очищать от корениев своими руками и наймом рабочих людей; в чем они много труда и нужды приняли, не смея обременять Обитель к содержанию их потребностями, но имели вспомоществование от Козельских граждан, купцов и впоследствии благотворителей и попечителей о устроении Скита и в оном церкви: Дмитрия Васильевича Брюзгина и Феодора Тимофеевича Третьякова. По очищении места, сколько возможно было, на первый раз выстроили для жития небольшую келлию на юго-восточной стороне и жили в оной все пятеро вкупе общежительно. Потом всё оное место обнесли вокруг дощатым забором и приступили к строению церкви во имя Собора Честнаго Славнаго Пророка Предтечи и Крестителя Господня Иоанна по благословению преосвященнейшего Филарета. 16-го числа августа после обедни отец игумен Даниил, взяв лопату, сказал: "Да будет на сем месте благословение Пустыни Иорданской и всех тамо безмолвствовавших!" Сделана закладка церкви того ж августа 18-го дня. После обедни с малым крестным ходом без звона (при чем были иеромонахи Феодосий и Иларий и иеродиакон Афанасий), и названа домовою церковью с келлиями при оной для Архиерейского приезда. Она сооружена деревянная на каменном фундаменте и под оную каменный выход: церковь покрыта листовым железом, а келлии тесом. По окончании строения 1822 года февраля 5-го дня освящена оная игумном Даниилом. Постройка производима была как церкви, так и братских келлий под надзором отца Моисея… Далее с построением церкви продолжалось строение братских деревянных келлий небольшими корпусами, каждый для двух или трех братий, расстоянием один от другого на вержение камня (по примеру древнего обыкновения святых Отцов). Между же келлиями и около церкви по всему Скиту насаждены плодовитые деревья разных сортов: яблони и дули (сливы. – Сост.) и прочие мелкие плодовитые кустарники. На восточной стороне Скита на малом протоке запружены два пруда, в одном из них имеется небольшое количества рыбы. Пруды оные служат более для поливки садовых деревьев и находящихся между оными овощных гряд и парников. На северной стороне за Скитом имеется пасека, корпус келлий и также плодовитые деревья и пруд, – всё оное обнесено деревянным забором и соединено со Скитом небольшими калитками. И сие всё устроено трудолюбием и надзором о. Моисея и брата его о. Антония. И с сего времени начали жительствовать в сем новосооруженном Ските братия за благословением Преосвященного Филарета, по назначению настоятеля Обители, желающие проходить тихую и безмолвную жизнь, – прежде в малом количестве – не более двунадесяти, – над коими поставлен был начальником отец Моисей".
В том же 1822 году появился в Скитском храме чудотворный образ Знамения Пресвятой Богородицы, который был поставлен над Царскими Вратами. Его пожертвовал сюда скитской благотворитель купец Федор Тимофеевич Третьяков. Вместе с иконой Третьяков подал в храм и книгу Ивана Ивановича Дмитревского, изданную в 1804 году: "Историческое, догматическое и таинственное изъяснение Божественной Литургии". Здесь, в середине книги на чистом листе, Третьяков сделал запись о том, как обрел этот образ его родной дед. "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, аминь, – писал он. – Известие о Святой Иконе Знамения Пресвятыя Богородицы, в кое время оказалась. В бытность, когда города управлялись воеводствами, дед мой родной, бывши в воеводской канцелярии, служил в Экспедиции сборной, как то: подушных, оброчных и прочих мелких в казну государственную денежной суммы. По случаю временной отлучки в Калужскую Провинциальную канцелярию с книгами для отчетов, прожил там с неделю, и была уже в марте месяце в последних числах ростепель, и сделалось, что по рвам и рекам вода разлилась. Ехавши, он подъехал к городу Козельску вечером поздно, к реке Клютоме, – вылило из берегов более полверсты и, лёд сломавши, – (дед мой) стоит, судя, между тем, как бы переехать. Запрегши на двух санях по лошади, с человеком своим отважился, поехали по оному сломанному льду, – где льдина пошатается – много раз обрушивался, а где случалось мелко – лошади выхватывали, и в сем оном страхе пришло в мысль: "О, Знамение Пресвятыя Богородицы! избави мя от потопления! Выменяю образ Твой или закажу написать и буду молиться Тебе". И тогда, выехавши на сухой берег, благодаря Господа Бога, приехал домой, обрадовал супругу и домашних, всё платье его высушили, и пересказывал, как переехал реку и как обещался по вынесении его из реки выменять икону Пресвятыя Богородицы Знамения, или написать. И потом, несколько проживши время в доме, на верхнем амбаре в горнице, помолясь образам, усмотрел между ими эту икону Знамение Пресвятыя Богородицы, выкликал к себе старого слугу Петра и спросил: "Знаешь ли евту икону?" – на сие он сказал: "Не знаю и не видывал". Потом, сходя оттоля, взошел в комнаты и спрашивал супругу свою и всех домашних, но никто не нашелся, чтобы об этой иконе знал, которая тогда была без окладу. Поусердствовали, положили на нее венец и поля серебряные, потом благословил ею мать мою, мати же моя от усердия к ней и ризу положила. После того и мне грешному она от матери досталась. Я, купя камушки и перечеканя ризу, вызолотил, с чем и пожертвовал в сей строящийся Скит. Сия пиша по совести, что слышал от своей родительницы, то и объяснил".
О некоторых первых насельниках Скита упоминает начальная скитская Летопись. Это следующие сведения.
Первая смерть в Скиту: 14 мая 1826 года скончался мантийный монах Нифонт, уроженец города Карачева, из мещан. Прожил сорок семь лет, болел семьдесят дней. В Скиту пожил лишь пять месяцев, а до того был отшельником в Смоленских лесах. 18 июня умер послушник Михаил Бакин, орловский мещанин, от лихорадки, проболев сорок дней. От роду ему было двадцать шесть лет, а в Скиту провел только два месяца. До Оптиной некоторое время подвизался в Белобережской и Площанской пустынях. 30 апреля 1827 года отошел ко Господу мантийный монах Иосиф, из калужских мещан, проживший в Скиту четыре года и три месяца. Всего лет ему было – двадцать пять. 22 декабря 1828 года преселился в Небесные дворы Господни старец Досифей, пришедший в Скит из Рославльских лесов, где многие года был соседом старца Афанасия, у которого учениками были отцы Моисей и Антоний. Год и два месяца прожил в Скиту. Незадолго до смерти через него Господь сотворил чудо. Вот как оно описано в Летописи Скита:
"Одоевского помещика (Тульской губернии) А. С. Воейкова супруга в молодых летах находилась в горячке. Супруг и родственники ожидали скорой кончины ее, вдруг больная, казалось им, с кем-то поговоривши тихо, – встала сама собою и спросила: "Где же монах, что ко мне сейчас приходил?" И когда они сказали ей и уверяли, что никто не приходил и никого не видели, в ту минуту больная почувствовала облегчение и сказала, что приходивший монах говорил ей сии слова: "Что ты лежишь? Вставай да в Оптину приезжай молебен служить; а я на твое место лягу, так Бог велел". Больная в несколько дней выздоровела и, приехавши с супругом своим в сию Пустынь, вначале пошли по дороге к Скиту и по Божию смотрению на сей раз братия как из Обители, так и скитские были в послушании на покосе, один отец Досифей оставался в Скиту, – он нечаянно вышел из скитских Святых врат к ним навстречу и с простодушным приветствием показывал им внутреннее расположение Скита; а оная госпожа, бывшая больная, увидавшая отца Досифея, с удивлением, страхом и радостью тихо сказала своему супругу, что сей монах образом и простою беседою во всем сходствен с явившимся ей в болезни. После сего вскоре о. Досифей поболел 12 дней и тихо скончался в твердом уповании спасения своего. Жил 75 лет, а в монашестве 50".
В это время лесные сподвижники старца, монахи-братья Моисей и Антоний, были уже первый – настоятелем монастыря, а второй – начальником Скита. Начинался славный и благодатный путь этих подвижников духа, в будущем преподобных, святых Божиих.
Через полгода придет в Иоанно-Предтеченский Скит первый из великой череды Оптинских преподобных старцев – иеросхимонах Леонид и на первое время займет келлию на скитской пасеке…
ПРИУТРУЖДЕННЫЙ СТАРЕЦ ВАССИАН
(из Оптинского Патерика)
Крепостной крестьянин помещицы Филатьевой (Жиздринского уезда Калужской губернии) Василий Гаврилов был старостой в одном из ее сёл и вел свои дела очень хорошо и разумно. Кроме того, он был богомолен. У него была уже взрослая дочь, когда скончалась его жена. Они с дочерью решили поступить в монастырь и стали просить барыню выдать им отпускной документ. Она же, сама будучи благочестивой женщиной, одобрила их намерение и отпустила их вовсе на волю. Василий три года пробыл послушником в Калужском Архиерейском доме при владыке Антонии, а в 1812 году по его благословению вступил в Оптину Пустынь, где настоятелем был игумен Авраамий. Дочь его в то же время стала послушницей в Белёвском Крестовоздвиженском монастыре. 13 ноября 1814 года указом Консистории он был зачислен в братство. Через четыре года последовало его пострижение в мантию с именем Варлаам.
В эти года, ревнуя о подвигах, он много постился, вообще усердно занимался телесным деланием и носил вериги. В Оптиной он стал учеником иеромонаха Феофана, замечательного подвижника духа, который пришел в Оптину в 1800 году из Нямецкого молдавского монастыря, где долгое время пребывал под руководством великого наставника монахов о. Паисия (Величковского). В 1810-е годы оба они, отцы Феофан и Варлаам, посещали пустынников, живших в потаенных местах Рославльских и Брянских лесов, и там познакомились со старцем Афанасием, отшельником, давним оптинским постриженником, пришедшим в обитель в 1796 году вместе с о. Авраамием, настоятелем тогдашним, из Пешношского монастыря. В 1805 году начал он своё лесное житие. В 1812 году пришел к нему рясофорный монах Моисей (Путилов), а затем и его родной брат Александр (в монашестве Антоний). Жизнь их была сурова, но Господь всё покрывал Своею благодатью. У них совершался полный дневной молитвенный круг, они читали и переписывали книги православных отцов-аскетов, и послушание старцу соблюдалось строго.
Молодые отшельники иногда наведывались в Оптину Пустынь, – им близок был ее дух, нравилось и местоположение – не одной красотой соснового бора у тихой реки, но уединенностью и молчаливой пустынностью места. В 1820 году владыка Филарет (Амфитеатров), епископ Калужский и Боровский, предложил лесным пустынникам построить в лесу близ Оптиной Пустыни Скит, как место молитвенное, имеющее свой устав и своё управление.
Отец Варлаам построил себе келлию на том месте, где позднее (после его смерти) был так называемый большой Ключарёвский корпус, – на восточной стороне, у пруда. Домик свой о. Вассиан обсадил деревцами так, что он ими был скрыт в летнее время, – как бы маленький скит в большом. В подвале келлии был поставлен гроб, сделанный им для себя. Этим гробом он не кичился и держал в нем овощи, которые выращивал в небольшом количестве. За ним водились некоторые странности. Он, например, делал кресты и, выходя в лес помолиться, прибивал их к соснам. Было замечено, что эти сосны почти все засыхали. На просьбу не делать этого он ничего не отвечал и продолжал кресты приколачивать. Высокий ростом, могучий, он был суров в обращении с братиями. Однако, его уважали, так как все видели его неустанные молитвенные труды, его суровую жизнь. Владыка Филарет, посещая Скит, всегда бывал у него и, несмотря на свою великую просвещенность, любил беседовать с ним, человеком полуграмотным (он не умел писать, но читал Псалтирь и знал ее наизусть). Между ними возникло даже нечто вроде дружбы. В 1820 году владыка Филарет постриг о. Варлаама в схиму с именем Вассиан.
Как и преподобный Серафим в своем Саровском уединении, о. Вассиан собирал в лесу траву снить, сушил ее и в зимнее время подолгу питался лишь ею одной. Монах Иоанн, скитский хлебник, вспоминал: "Приду, бывало, навестить о. Вассиана, а он начнет угощать меня протухлой сниткой. Вынет из горшка травинку и скажет: "Ну-ко, рабе Божий, на-ко покушай". Я возьму в рот, пожую-пожую, но проглотить никак не могу, так и выплюну. "Плох же ты, рабе Божий", – заметит о. Вассиан. Сам же он, бывало, свободно ее кушает". О. Вассиан не имел постели и спал где придется – на полу, на земле… Очень гордился схимнической одеждой и иногда, указывая на нее, говорил: "Трепещут схимы бесы, трепещут, рабе Божий!"
О. Вассиан считал себя едва ли не основателем Скита, – вместе с отцами Моисеем, Антонием и Савватием он был здесь старожилом, причем старшим, да еще схимником. Из всех этих вещей – внешнего делания и тщеславия – выросло непонимание старчества, начавшегося в Скиту с приездом сюда в 1829 году иеросхимонаха Льва (Наголкина). Старец поселился на пасеке, то есть за скитской оградой, со своими, приехавшими с ним, учениками. Он стал принимать монашествующих и мирян для исповеди и наставления, бывало, он исцелял душевные и телесные болезни. Отец же Вассиан, хотя и имел до 1819 года духовным своим отцом старца Феофана, который многому научился от преподобного Паисия, в том числе внутреннему деланию, пониманию старческого окормления, – почти ничего от него не воспринял, да и то, что мог узнать от о. Феофана, верно, забыл. А так как читать он не умел, – книги отцов-аскетов ему были недоступны. И из бесед с владыкой Филаретом он мало что вынес, – по непривычке к учению, по крайней своей простоте.
"О. Вассиану, – говорится в житии старца Льва, – как было известно, очень не нравилось то, что к старцу о. Леониду приходило много народу не только из монашествующих обоего пола, но и из мирских лиц. Прибытие старца с учениками в Скит представлялось о. Вассиану наплывом нечистой силы, а старца Леонида и его учеников он не иначе называл, как "лянидовщина". В сильном расстройстве духа он так иногда жаловался окружавшим его: "Я вот и Скит заводил, а меня-то и знать никто не хочет, а у него-то ишь сколько народу-то! Да вишь это – колдовство… Я эту арынь, лянидовщину, разгоню!" Нашлись, к сожалению, люди, которые поддерживали в этом схимника. Были случаи даже такие, когда недруги о. Леонида писали доносы на него (преисполненные лжи) владыке, ставя в конце имя о. Вассиана. Он не возражал".
Старец Леонид в 1836 году писал: "А об о. Вассиане пусть думают как угодно и ублажают его высокое жительство; но мы ко оному веры не имамы и не желаем, дабы кто следовал таковой его высоте, не приносящей плода. "От плод бо их, – сказано, – познаете их". А плод духовный есть любовь, радость, мир, долготерпение, вера, кротость, воздержание и прочее. Сожалея об нем, желаем ему прийти в познание истины". Однако доносы в Калугу шли и шли, – и не только на о. Леонида, но и на о. Моисея, который был уже настоятелем Оптиной Пустыни. Бывший тогда Калужским владыкой епископ Николай, видя, что доносы ложны, всё же, для умиротворения смуты, перевел о. Леонида из Скита в обитель с запрещением принимать мирян. Старец воспринял это спокойно.
Год спустя разнесся слух, что бывший устроитель Скита владыка Филарет, теперь митрополит, переведенный с Казанской кафедры на Киевскую, посетит Оптину Пустынь и, конечно, Скит. Схимник о. Вассиан был рад случаю видеть своего высокого друга и думал, что сможет привлечь его на свою сторону против старца Леонида. Перевоз через Жиздру тогда был не возле монастыря, а напротив села Нижние Прыски. О. Вассиан отправился туда. "Вот, – говорится в житии о. Леонида, – находившиеся по ту сторону реки экипажи подъехали к перевозу. Митрополит и сопровождавший его Калужский епископ Николай вышли из своих экипажей и, вместе с прочими, сопровождавшими высокого гостя, вошли на паром, который тотчас и потянулся на монастырскую сторону и скоро переплыл неширокую речку. Но вот с монастырского берега раздаётся голос: "Владыко, благослови!" – Митрополит: "Кто это?" – Ответ: "Схимник Вассиан, старый твой знакомый! Помнишь?" – "Помню, помню. Зачем же ты здесь?" – "Тебя встретить, владыко, и дорогою побеседовать с тобой". – "А что ж, и все братия здесь?" – "Нет, владыко. Я один". – "А что же ты, с благословения своего настоятеля так делаешь мне исключительную встречу?" – "А что мне у него благословляться, он ишшо молод". – "Ах ты самочинник! Ты, как схимник, должен быть в своей келлии и там меня встретить, если буду, а не буду, – должен с благословения настоятеля со мною видеться". Так, при первой встрече с митрополитом, о. Вассиан потерпел неудачу. Вышедши на берег, оба владыки сели в экипажи и поехали в монастырь".
Митрополит Филарет был торжественно встречен братией, служил в храме обители, а потом обошел все келлии и приветствовал всех оптинцев до последнего послушника. В Скиту он посетил и о. Вассиана. "Ну вот я в твоей келлии", – сказал он. О. Вассиан только было начал высказывать свои жалобы: "Моисей… Лянид…", как владыка его остановил, сказав: "Живи спокойно да благодари Бога". С тем и удалился.