Эти примеры демонстрируют нам истины, которые западная психология по-прежнему игнорирует или отказывается признавать в силу дурного наследия неведения, обозначаемого как научная ортодоксия. Упанишады утверждают, что Ум в нас беспределен; он знает не только то, что видел, но и то, чего не видел, не только то, что слышал, но и то, чего не слышал, не только то, на чем останавливалась мысль, но и то, на чем мысль не останавливалась. Выражаясь языком современного знания, скажем, что поверхностный человек в нас ограничен своим физическим опытом; он знает только то, что нервная жизнь в его теле донесла до его воплощенного ума; и даже из всего донесенного таким образом он знает, может удержать и использовать лишь то, на что обращает внимание и что сознательно запоминает его поверхностный ум; однако внутри человека существует обширное сублиминальное сознание, которое лишено подобных ограничений. Это сознание ощущает то, что не ощутил поверхностный ум и его органы чувств, и знает то, что не было постигнуто пытливой мыслью поверхностного ума. У насекомого оно знает анатомию жертвы; у внешне бесчувственного человека оно ощущает и запоминает не только действия ножа хирурга, но и знает о сопровождавших их мучительных реакциях, которые были в физическом теле перекрыты наркотиком и поэтому не существовали; у неграмотной девушки-служанки оно запомнило и в точности сохранило слова неизвестного языка и смогло бы, как показывает йогический опыт, понять эти внешне бессмысленные звуки с помощью присущей ему высшей функции.
Возвращаясь к используемым нами санскритским терминам, существует деятельность Санджняны, более обширная, чем та, что ограничена физическими органами чувств; именно это обширное ее проявление с точностью ощутило и усвоило через ухо слова незнакомого языка, через осязание – движения неощущавшегося ножа хирурга, через чувственный ум или шестое чувство – точное расположение двигательных центров жука. В связи с ней соответственным образом существует и более обширная деятельность Праджняны, Аджняны и Виджняны, которая не ограничена малыми способностями к восприятию и постижению, свойственными внешнему уму. Именно обширная Праджняна восприняла верное расположение слов относительно друг друга, движение ножа относительно неощутимо страдающих нервов, пространственную последовательность суставов в теле жука. Такое восприятие неотъемлемо присутствовало в правильном воспроизведении слов, в правильном изложении страданий, в правильной последовательности действий жала. Аджняна, или Воля-Знание, порождавшая все эти действия, тоже была обширной, не ограниченной колеблющейся силой, которая руководит операциями, исходящими от поверхностного ума. И хотя в данных примерах действие обширной Виджняны не столь очевидно, оно тоже присутствовало, проявляясь через остальные функции и обеспечивая их координацию.
Нас, однако, в настоящий момент интересует Санджняна. Здесь мы прежде всего должны отметить, что у чувственного ума существует действие, которое превосходит конкретную деятельность органов чувств и осознает вещи даже без формирования их зрительных, звуковых, осязательных образов, но при этом в качестве второстепенной операции – второстепенной, но необходимой для полноты представления – рисует для себя эти формы. Это отчетливо проявляется в парапсихологических феноменах. Те, кто их изучал и проводил некоторые эксперименты, выяснили, что мы можем воспринимать вещи, известные только умам других, вещи, которые существуют на большом отдалении, вещи, которые относятся к иному, не земному плану бытия, однако оказывают на него воздействие, мы можем воспринимать их через их образы, но можем и чувствовать, в определенном смысле, все, чем они являются, без посредства каких-либо конкретных образов, свойственных пяти органам чувств.
Это, во-первых, доказывает, что зрение и другие органы чувств не являются просто результатом развития физических органов в ходе земной эволюции. Ум, подсознательный во всей Материи и в Материи развивающийся, развил физические органы, чтобы на физическом уровне, физическими средствами и для физической жизни использовать исконно присущие ему способности зрения, слуха и т. д. ; способности эти неотъемлемы и не определяются обстоятельствами земной эволюции, они могут быть задействованы без использования физического глаза, уха, кожи, нёба. Предположив, что они являются психическими ощущениями, действующими в психическом теле, мы таким образом можем объяснить упомянутые парапсихологические феномены, однако и их действие тоже будет лишь особо организованной исконной функцией сущностного чувства, Санджняны, которая сама по себе может действовать без телесных органов. Это сущностное чувство есть изначальная способность сознания ощущать в себе все сформированное сознанием, причем ощущать во всех важнейших свойствах и проявлениях того, что обладает формой, – представлено ли оно в материальном виде звуковой вибрацией, светообразом или иным физическим символом.
Знание все более и более склоняется к выводу, что не только свойства формы, например такие очевидные, как цвет, светимость и т. д. , представляют собой лишь проявления Силы, но и сама форма является проявлением Силы. Эта Сила вновь оказывается собственной мощью сознательного бытия в энергетическом или активном состоянии. Практически можно сказать, что всякая форма есть лишь действие сознания, которое запечатлевает в себе отпечаток представления о своем собственном процессе. Мы видим цвет, потому что таково представление, которое создает для себя сознание об одном из своих действий; но цвет – это лишь действие Силы, совершающееся в форме Света, а Свет – опять же только движение, то есть действие Силы. Вопрос состоит в том, что является сущностным для данного действия Силы, запечатлевающей в себе представление формы. Ведь именно это должно определять функционирование Санджняны или Чувства, на каком бы уровне оно ни происходило.
Все начинается с вибрации, движения, изначальной кшобхи (kṣobha) или возмущения. Если нет движения сознательного бытия, оно может знать лишь собственное чистое статичное существование. Без вибрации или движения бытия в сознании не может быть акта познания и, соответственно, чувствования, ощущения; без вибрации или движения бытия в силе не может быть объекта чувствования. Движение сознательного бытия как знания, которое начинает ощущать себя в качестве движения силы, – иными словами, знания, отделяющего себя от собственного действия для того, чтобы наблюдать за ним и снова вобрать его в себя через чувствование, – вот основа универсальной Санджняны. Это справедливо по отношению и к нашим внешним, и к нашим внутренним процессам. Я становлюсь гневом из-за вибрации сознательной силы, действующей как нервная эмоция, и ощущаю гнев, которым стал, благодаря другому движению сознательной силы, действующей как свет познания. Я осознаю свое тело, потому что я сам стал телом; та же сила сознательного бытия, которая сотворила эту форму самой себя, это представление о своем действии, познает себя в этой форме, в этом представлении. Я не могу знать ничего, кроме того, чем являюсь сам; если я знаю других, то потому, что они тоже являются мною, потому что мое "я" приняло облик этих выглядящих чуждыми представлений, наряду с тем, что ближе всего моему собственному ментальному центру. Таким образом, всякое ощущение, всякое действие чувств в сущности представляет собой одно и то же, идет ли речь о внешнем или о внутреннем, о физическом или о психическом.
Однако эта вибрация сознательного бытия предстает перед собой в различных формах чувственного восприятия, которые соответствуют последовательности процессов движения по ходу того, как оно облекает себя в форму. Мы имеем, во-первых, интенсивность вибрации, создающей устойчивый ритм, который является основой и непосредственной образующей всего формосозидания; во-вторых, соприкосновение или взаимоналожение движений сознательного бытия, которые образуют ритм; в-третьих, определение группировки соприкасающихся движений, их конфигурации; в-четвертых, постоянное излияние сущностной силы для поддержания непрерывности определившегося таким образом движения; в-пятых, ежемоментное давление и сгущение силы в ее собственном движении, которое поддерживает принятую таким образом форму. Согласно санкхье, в Материи эти пять образующих процессов представлены пятью первичными состояниями субстанции – эфирным, воздушным, пламенным, жидким и твердым; далее, ритм вибрации рассматривается последователями санкхьи как шабда (śabda), звук, основа слуха; взаимоналожение – как соприкосновение, основа осязания; определение – как форма, основа зрения; поток силы – как раса, сок, основа вкуса; и распыление атомического сгустка – как гандха (gandha), запах, основа обоняния. Верно, что все это говорится лишь о чистой или тонкой Материи; поскольку физическая материя нашего мира является смешанным взаимодействием сил, пять первичных состояний в отдельном виде здесь обнаружить нельзя, разве что в весьма видоизмененной форме. Все это, однако, лишь физические процессы или символы. В сущности, всякое образование, вплоть до тончайших и самых недосягаемых для наших органов чувств, например, форма ума, форма характера, форма души, по тщательном рассмотрении сводимо к этому пятеричному действию сознательной силы в движении.
В таком случае, Санджняна, или сущностное чувство, должна быть способна улавливать все эти движения, должна быть способна усваивать их благодаря тому единству познающего и объекта познания, которое является ее характерной чертой. Ее чувство ритма или интенсивности вибраций, которые заключают в себе все значение формы, будет основой сущностного слуха, по отношению к которому наше восприятие физического звука или сказанного слова – лишь самый внешний результат; точно так же и ее чувство соприкосновения или взаимоналожения сознательных сил должно быть основой сущностного осязания; ее чувство определения или формы силы должно быть основой сущностного зрения; ее ощущение излияния сущностного бытия в форму – того, что составляет тайну его самосущего восторга, – должно быть основой сущностного вкуса; ее ощущение сгущения, сжатия силы и самовысвобождения, "разряда" ее сущности бытия должно быть основой сущностного вдыхания, которое в физической субстанции грубо представлено обонянием. На любом уровне, в случае любого образования эти сущностные начала чувства будут находить себе применение и так же повсеместно будут искать для себя надлежащую организацию, надлежащее функционирование.
Очевидно, что в высшем сознании это разнообразное чувствование будет представлять собой сложную совокупность функций; такую же совокупность будет представлять собой и разнообразное действие познания, что было нами только что рассмотрено. Даже если мы обратимся к физическим ощущениям, например к слуховому ощущению, то, проследив, как лежащий в основании ум воспринимает их деятельность, увидим, что по сути все ощущения присутствуют друг в друге. Ум осознает не только вибрацию, которую мы именуем звуком; он осознает также соприкосновение и взаимообмен между силой в звуке и нашей нервной силой, с которой она вступает во взаимопроникновение; он осознает определение или форму звука и сложные соприкосновения или связи, которые образуют эту форму; он осознает сущность или изливающуюся сознательную силу, которая образует и поддерживает звук, продолжая его вибрации в нашем нервном существе; он осознает наше собственное нервное вбирание в себя вибрационного разряда, который исходит от сгущения силы, образующего, условно говоря, плотность звука. Все эти ощущения входят в чувственное восприятие и радость музыки, которая есть наивысшая физическая форма данного действия силы, – они составляют нашу к ней физическую чувствительность и радость, доставляемую ею нашему нервному существу; стоит изъять одно из них – радость и чувствительность будут, соответственно, притуплены. В гораздо большей степени это сложное единство должно проявляться в более высоком, чем физическое, сознании, и наибольшей полноты это единство должно достигать в сознании наивысшем. Но сущностное чувство должно быть также способным к восприятию тайной сути всего сознательного бытия в действии, причем – как такового, а не только в виде произведенных результатов; восприятие им этих результатов само не может быть ничем иным, как выражением присущего ему глубинного ощущения сути Того, что скрыто за внешними явлениями.
Если мы с подобной тонкостью рассмотрим в свете нашей собственной глубинной психологии все эти вещи и вынесем их за пределы внешних физических явлений, которыми они скрыты, то подойдем к некому интеллектуальному представлению об ощущении за нашими ощущениями или, точнее, о Чувстве наших чувств, о Зрении нашего зрения и Слухе нашего слуха. Сознание Брахмана, о котором говорит Упанишада, – это не ушедший в себя Абсолют, но Абсолют, в своем воззрении на относительное; это Господь, Душа-Владыка, властвующая Трансцендентность и Всеобщность, Тот, кто порождает и направляет деятельность богов на различных уровнях нашего бытия. Поскольку порождает их он, то все наши действия не могут быть ничем иным, кроме психических и физических результатов и выражений чего-то сущностно свойственного его верховному созидательному воззрению: наше чувство будет являть тень божественного Чувства, наше зрение – тень божественного Зрения, наш слух – тень божественного Слуха. Эти божественные Зрение и Слух не ограничены вещами физическими, но простирают себя во все формы и действия сознательного бытия.
В своем сущностном видении и слышании верховное Сознание не зависит от того, что мы именуем зрением и слухом. Оно действует через верховное Чувство, созидательное и всеобъемлющее, по отношению к которому наши физические и психические зрение и слух – лишь внешние результаты и неполные процессы. Оно не пребывает о них в неведении, как и не исключает их, ибо раз оно образует и направляет их, то должно и осознавать их – но с уровня верховного, paraṁ dhāma, в поле зрения, которое охватывает все; ведь его изначальное действие есть то высочайшее движение Вишну, которое, по словам Веды, провидцы созерцали как простертое в небесах око. Это то, благодаря чему душа видит то, что она видит, и слышит то, что она слышит; однако всякое ощущение приобретает свою истинную ценность и обретает свою абсолютность, свою бессмертную реальность тогда, когда мы перестаем искать удовлетворения в чисто внешних, физических чувствах и идем за пределы даже психического бытия к тому духовному или сущностному, что есть источник и начало всего остального, что ведает все остальное, образует его и придает ему истинную ценность.
Только это духовное чувствование вещей, в нас скрытое и сверхсознательное, наделяет психическое и физическое чувства бытием, достоинством и реальностью; сами по себе они ничто. Когда мы достигаем его, эти низшие процессы как бы возвышаются до его уровня, а мир в целом и все в нем для нас изменяется, обретая иную, нематериальную ценность. Это пребывающее в нас Владычественное Сознание ощущает наши ощущения от предметов, видит то, что мы видим, слышит то, что мы слышим, уже не ради чувств и их желаний, но охваченное самосущим Блаженством, у которого нет причины, начала или конца, вечное в своем бессмертии.
10 – Сверхжизнь – Жизнь нашей жизни
НО сознание Брахмана не только Ум нашего ума, Речь нашей речи, Чувство нашего чувства; оно также Жизнь нашей жизни. Другими словами, это верховная и универсальная энергия существования, по отношению к которой наша материальная жизнь и поддерживающая ее энергия – лишь низший продукт, физический символ, внешнее и ограниченное функционирование. То, что управляет нашим существованием и его функциями, живет и действует не через них, но является их наивысшей причиной и суправитальным началом, из которого они сформированы и которым они управляются.
Английское слово "жизнь" служит для передачи различных смысловых оттенков, но знакомое нам по Упанишадам и языку йоги слово "прана" ограничено по своему значению – это жизненная сила как таковая либо ее функционирование. В просторечии Прана действительно обозначала легочные вдох и выдох, а соответственно, и жизнь или жизненное дыхание в самом материальном и обычном смысле; Упанишады, однако, употребляют это слово в ином, философском смысле. Прана Упанишад – это сама жизненная энергия, присутствующая во всем теле и действующая в нем через пятеричное движение, каждый из элементов которого имеет свое наименование и является необходимым для осуществляющейся через дыхание жизнедеятельности тела. В сущности, собственно легочное дыхание – лишь один из основных видов движения жизненной энергии, первый из пяти, процесс, как правило, насущно необходимый для поддержания и распределения энергии в физическом теле, но и он может быть приостановлен без того, чтобы наступила смерть.
Существование витальной силы или жизненной энергии было поставлено западной наукой под сомнение, потому что эта наука поглощена исключительно самыми внешними из процессов Природы и до сих пор не обрела подлинного знания ни о чем, кроме физического и находящегося на поверхности. Прана же, эта жизненная сила, сама по себе не является физической; это не материальная энергия, но, скорее, иное начало, поддерживающее Материю и вовлеченное в нее. Она поддерживает и занимает собой все формы, и без нее не может возникнуть или существовать ни одна из форм физического. Она действует во всех материальных силах, таких, как электричество, и в наибольшей степени приближена к самой себе в тех из них, которые ближе всего к силе в чистом виде; ни одна материальная сила не может без нее существовать или функционировать, ибо все они черпают в ней энергию и движение, выступая в качестве ее носителей. Но все материальное есть лишь арена действия Праны и ее формовыражение, сама же по себе она является энергией в чистом виде, причиной материального, а не его результатом. Следовательно, она не может быть обнаружена никаким физическим анализом; физический анализ может показать нам лишь комбинации тех материальных процессов, которые являются ее результатами, внешними ее знаками и символами ее присутствия и действия.