Ты говоришь, что готов бы пойти в услуги. И прекрасно. Иди, не стыдись. А если и жена может то же сделать, еще лучше. Ни одного положения нет низкого. Низко одно - быть неисправным и в чем-либо неверным. И водовоз и дровосек - почтенны и пользуются в самом деле почетом, когда как следует работают. - Вот у тебя и обеспечение небольшое будет. А при этом терпеть уже не совсем будет несносно. Покажете уменье служить, заслужите доверие, - получите большие поручения и большее будете иметь обеспечение. А там, может быть, соберетесь настолько, что сможете начать опять прежние свои дела. А ты руки опустил и голову повесил - и твердишь: "Господь нас оставил, Господь нас не слушает".
Господь никогда не оставляет, а только дает разные положения и состояния и переменяет их для иных. Если б Господь тебя оставил, то тебя уже не было бы и на свете. А как ты живешь, то значит, Господь не оставил тебя, но блюдет, как и других, - только переменил твое состояние. Состояние это не таково, какого тебе хочется; потому мятешься. Но что мятешься? - Бога не преодолеешь. Смирись лучше под крепкую руку Божию и восхоти сего именно положения, Богом тебе присужденного. И успокоишься.
Конечно, тебе приходит на мысль: "Что ж другие-то все вокруг живут как обычно, только я один потерпел горькое изменение". - Да что тебе до других? Им судил Бог так пребыть, как были, а тебе потерпеть изменение на худшее. Не на других смотри, а на руку Божию, изменение в твоем состоянии произведшую. Поставь себя пред Богом и не посмеешь заикнуться: как же другие? - Ибо совесть твоя скажет тебе, что чрез это ты вступаешь в прю с Богом, отчета у Него требуешь: как так поступил Он в отношении к тебе?! И заставит тебя замолчать.
Если ты веруешь в промышление Божие, попечительное о нас, то должен веровать и в то, что у Бога всегда есть отчет, почему Он так и так распоряжается нашею участию, - и отчет сей никогда не в ущерб нашему существенному благу; только Он не всегда благоволит открывать нам, почему так бывает. Вера удостоверяет нас, что все бывающее бывает от Бога и, как Бог всеблаг, бывает к существенному благу нашему. Восставь сию веру, и она осветит примрачность твоего положения, дав тебе восчувствовать, что другие оставлены так, как были, потому, что это для них благо, а тебя постигло горькое изменение, потому что это для тебя лучше. Увидь же, что ты ничем не заделен сравнительно с ними, а находишься у Бога на одной с ними линии.
И что я говорю: на одной? Ты выше их стал. Читай, что пишет святой Павел в Послании к Евреям: Господь кого любит, того наказывает, бьет же всякого сына, которого принимает. Если вы терпите наказание, то Бог поступает с вами, как с сынами (Евр. 12: 6 - 7). Всех любит Господь и о всех печется. Но кого подвергает испытанию какому-нибудь, то этим показывает, что того особенно любит, в достоинство сынов Своих любимых возводит.
Скажешь: "Как же это так? любовь показывает, а больно". - Что делать? В этом не Божия вина, а наша. Таковы мы, что нам любовь показать Бог не может иначе, как сделав нам больно. Больны мы всесторонне и требуем острого врачевания, которого целительность переходит к нам не иначе как чрез больно. Бог это и делает теперь. Увидел, что если тебя оставить еще на несколько так, как был, то болезнь твоя стала бы неизлечимою. Потому приступил к тебе с врачеваниями. А врачевание это потребовало отсечения и прижигания. Вот и больно. Больной, которому отрезывают иную часть, не говорит, что лекарь его оставил, а, напротив, тут-то и видит, что лекарь попечительно за ним ухаживает. Так и ты видь в отсечении всего имения твоего особую о тебе Божию попечительность, а не оставление.
Тебе бы хотелось поосязательнее увидеть, почему именно такое отсечение употреблено в отношении к тебе, как заключаю из твоего вопроса: за что это такое страдание? Но ты же сам и ответил: за грехи, которые и перечисляешь. Грехи - не малы. Если б тебя оставить так, ты бы, конечно, и еще приложил подобных грехов побольше. Грешный твой навык и настроение укоренились бы и до того бы испортили тебя, что ты и не вздохнул бы о своей худости. Если б Господь осудил тебя на погибель, так бы и оставил тебя течь своею дорогою в пагубу. Но как любит тебя и не хочет твоей пагубы, то послал тебе горе, чтобы ты опомнился, познал грехи свои, покаялся в них и исправился. Вот для чего именно так поступил с тобою Господь. И твоя собственная совесть напомнила тебе об этом. Послушайся же ее внушения, вонми Божию о тебе намерению и сделай то, чего Он от тебя требует. Пересмотри все свои неправости, осуди их, оплачь и исповедуй на духу, положив твердое намерение действовать уже всегда по чистой совести, если Богу угодно будет опять приставить тебя к прежним делам. Если так исправишь свое внутреннее настроение и приложишь еще решение удовлетворить всех онеправдованных, подобно Закхею, когда будешь иметь возможность, то представишь в себе нечто достойное помилования, - и не дивно, что встретишь сие помилование. Сделав так, ты будешь готов к помилованию. Если и затем продолжится твое горькое положение, то для того только, чтобы ты покрепче утвердился в принятых тобою добрых расположениях. Тут бывает то же, что в кузнечных изделиях, - что кузнец, сделав вещь, не тотчас отдает ее в употребление, а прежде закаляет. Не дивно, что и Господь, и после твоего раскаяния, продлит твое испытание, чтоб закалить тебя в добре.
Из сказанного тебе ясно, полагаю, почему Бог не слышит, как тебе кажется, твоих молитв. Перекрестился ты раз-другой и ждешь, что вот-вот все небо подвигнется к тебе на помощь; сам же между тем и на волос не движешься к тому, чего требует от тебя Бог в настоящих твоих обстоятельствах. Как же тебя слышать? Покайся, исповедуй грехи, положи исправить свои сердечные расположения, - и жди, как благоволит устроить тебя Бог, не предрешая того. Тогда если и придет на мысль, что Бог не слышит, все же ты хоть какое-либо основание к тому иметь будешь. Но я думаю, что такая мысль не придет уже. Ибо тогда совесть будет уверять тебя, что все еще мало терпел сравнительно с грехами, и молиться тебя заставит: прибавь, Господи, - чтоб совсем очиститься.
Бог не слышит? - Бог все слышит и видит. Только желание твое исполнить не находит полезным для тебя. Он вверг тебя в огнь искушения, чтоб из тебя выжечь все неправое и не погасить огня сего, пока вполне не очистишься. Ты похож теперь на хлеб, посаженный в печь. Хозяйка не вынет хлеба из печи, пока не удостоверится, что он испекся; и Господь не изведет тебя из печи скорби твоей, пока не увидит, что ты прочно установился в добрых расположениях. Сиди же в сей Божией пещи и терпи.
Это все вражьи навеяния: "Бог не слышит, обетования слова Божия неверны; лучше покончить с собою". - Припомни Божии обетования в слове Его и увидишь, что ни одно не осталось не исполненным, и именно так, как обетовано. Не стану перечислять их. Остановлюсь на том, которое ближе тебя касается, - именно - обетование слышать молитвы молящих и миловать их. Всех слышал, которые просили о должном и просили как должно. Услышал Моисея пред морем, услышал Анну, матерь Самуила, услышал Илию, услышал царя Езекию, услышал трех отроков в пещи, Даниила во рву, - и сколько других есть услышанных?! - Припомни все это - и прогонишь худое помышление, будто слово Божие обманывает нас. Если не услышана бывает молитва, то вина того за нами: не так молимся, как следует, и прочих не исполняем условий услышания. Враг же подходит и влагает клевету на слово Божие, тогда как нам следует себя винить, а не слово Божие.
О том, будто лучше покончить с собою, я и говорить не буду. Нелепость этого сама собою очевидна. Конечно, ты веруешь в будущую жизнь. Рассуди же! - Ты сам себя произвольно в здравом уме лишишь жизни, - и совершишь смертный грех, с которым перейдешь и в другую жизнь, не покаявшись: ибо когда тут каяться? - Почему прямо и будешь осужден в ад. Какое же это будет поправление своего положения? Убьешь себя, чтоб избыть от беды, - и за то попадешь в безмерно большую беду, вечную, неизменную. Пока тут бедствуешь, можешь питать надежду на том свете за это лучшей сподобиться участи; а на том свете уж не будет такой надежды. Попадешь в ад, там и останешься. - Вот какую внушает тебе враг поправку положения твоего горького! - А если будешь благодушно терпеть, то и здесь, может быть, поправишься, и на том свете милость встретишь.
Больше не имею что сказать тебе. - Благодушествуй же и терпи, помня слово Господа, что претерпевший до конца спасен будет.
***
Что вам жить тяжеловато, - слава Тебе, Господи! Се - тесный путь. Ведь тесный путь необходим. Помимо его никто не войдет в Царство Небесное. Иным Господь оставляет самим устроять для себя такой путь, а для вас Он устроил его Сам. Ибо видел, что сами вы едва ли бы взялись за это дело, и если б взялись, не сумели бы сделать так, чтоб это благотворно было для вас. Он хочет вас к Себе привесть и, любя вас, делает вместо вас то, без чего дойти до Него нельзя. Благодушествуйте же ради Господа, любящего вас.
***
(Мы) ...хвалимся и скорбями, зная, что от скорби происходит терпение, от терпения опытность, от опытности надежда (Рим. 5: 3 - 4)... Как будто Апостол слышал возражение: будущее, говоришь, светло? Пусть оно светло, но настоящее очень скорбно: нас лишают имения, чести, крова, нас гонят, бьют и убивают. Эти настоящие скорби не сильны ли колебать и совсем погашать упование будущей славы? Нет, отвечает Апостол, и скорби эти туда же ведут, к укреплению и возвышению упования. Почему мы и ими можем хвалиться, как и упованием будущего. Святой Златоуст говорит: "Итак, рассуди, каковы будущие блага, когда величаемся и тем, что по-видимому для нас горестно. Таков дар Божий; в нем нет ничего горестного! В делах мирских подвиги сопровождаются трудом, болезнями, утомлением, а удовольствием питают одни венцы и награды; напротив, здесь самая борьба доставляет удовольствие не меньше, чем и награда. И как во времена Апостольские искушения были многочисленны, а Царства только надеялись, напасти были под руками, а блага в ожидании и все сие лишало бодрости слабейших, то Павел, сказав, что должно хвалиться скорбя-ми, указывает им награды, получаемые еще прежде небесных венцов. Впрочем, не сказал: вы должны хвалиться, - но, поощряя к подражанию собственным примером, говорит: мы хвалимся. Поелику же представлялось странным и необыкновенным, чтобы человек, борющийся с голодом, находящийся в узах, терпящий пытки, оскорбления, поношения, должен был всем тем хвалиться; Апостол приводит на сие доказательство и, что еще важнее, утверждает, что настоящие скорби не только по причине будущих благ, но даже сами по себе достойны того, чтобы ими хвалиться, потому что скорби сами по себе суть благо. - Заметь, как Павел дает речи своей совершенно другой оборот, неожиданный. Поелику скорби всего чаще заставляли христиан отрекаться от будущих благ и ввергали в отчаяние, то он утверждает, что чрез скорби надлежит более уверяться в будущем, а не отчаиваться. - Скорби не только не истребляют сей надежды, но еще подкрепляют оную".
В доказательство сей истины Апостол мог бы прямо сказать: многими скорбями надлежит нам войти в Царствие Божие (Деян. 14: 22). Следовательно, скорбь за веру и жизнь по вере есть знак, что мы прямо идем к Царству славы. Спаситель уже и ублажает таковых: Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царствие Небесное (Мф. 5: 10). Почему скорбящие в этом смысле суть как бы обладающие Царством Небесным, или славою Божиею, и смело могут хвалиться в скорбях. Но святой Павел входит в глубь души страждущего за веру и изображает цепь нравственно добрых расположений, какими она под скорбию восходит до непосрамляющего упования. Ведяще, говорит, яко скорбь терпение содело-вает. Это первое звено сей цепи.
"Скорбь до получения будущих благ приносит уже важный плод - терпеливость" (святой Златоуст). Скорбь дает повод и случай к терпению и не только проявляет его, но дает ему стойкость и твердость, закаляет, делает тем, чем оно должно быть. Терпение имеет две стороны: будучи обращено внутрь, оно есть постоянство в добре, - и в сем отношении не условливается ничем внешним, а есть нераздельная и всегдашняя черта доброго настроения. Будучи же обращено ко вне, оно есть сносливость, перенесение всех трудностей, встречаемых на добром пути или при исполнении созревающих внутри добрых начинаний. Эта черта терпения не может проявиться, если не будет скорбей. Не будь скорбей, не видна будет сносливость и, следовательно, терпение. - Но очевидно, что сия черта терпения - сносливость - неотложно предполагает присущие первой черты - постоянства в добре или верности тому внутреннему строю, который созидается в сердце под действием веры, примиряющей душу с Богом и дающей ей ощутить воссоединение с Богом, Которого она всегда жаждет и ищет. Существо сего строя есть следующее: хоть умереть, но не отступать ни в чем от познания воли Божией.
Второе звено сей цепи есть: терпение же искусство, - дополни: соделывает. - Искусство, бокіцтт, - искус, испытание чего делом, вкушение. Когда кто посредством вкушения познает качество пищи, то это есть: бокіцтт - искус. Итак, мысль Апостола такова: терпение дает испытать или самым делом вкусить доброкачественность. Чего же? Того, на что решилась душа под влиянием веры, а она решилась неотступно жить в духе веры. Следовательно, терпение дает вкусить доброкачественность жизни по вере, - вкусив, как она сладостна, успокоительна, отрадна, блаженна, несмотря на внешние притрудности и прискорбности. Как же оно дает это вкусить? Так, что удерживает верующего на пути, на который он вступил верою. Не будь этого удержания, а будь то, чтоб верующий при всяком натиске совне отступал бы с пути веры, - не имел бы он возможности испытать делом и вкусить, коль сладка и блаженна жизнь в духе веры. Терпение, удерживая его в путях веры, дает ему вкусить сие, соделыва-ет в нем искусство. Этот искус обнимает как всю жизнь вообще, так и, в частности, всякую сторону ее и даже всякое деяние в духе веры, - доставляет то, что в другом месте Апостол определил имением чувств, обученных на всякое добро.
Искусство же упование, - дополни: соделывает. Это третье звено цепи. - Зная, что есть искусство, не удивимся, как оно соделывает упование. Ибо это означает: опытное сердцем вкушение, коль сладостна и успокоительна жизнь в духе веры, возгревает и укореняет упование. Как это? Посредством следующего наведения, не умом, а сердцем совершаемого: если здесь, при всей внешней прискорбности, жизнь эта доставляет такое успокоение и такую блаженную сладость, то там все сие будет в неизреченно высшей степени. Ничто не может поколебать меня в сей надежде. Бог, давший мне вкусить эту сладость здесь, ужели лишит меня оной там? Быть сего не может. Как верно то, что я испытываю, так несомненна надежда моя. - Из такого рассмотрения дела само собою очевидно, что скорби чрез терпение и искусство приводят к несомненной надежде под следующими двумя условиями: верности вере, или доброй совести, и уверенности в Боге. То и другое святой Златоуст выражает так: "Ничто не ведет столько к благой надежде, как добрая совесть. Ни один человек, живущий честно, не теряет уверенности в будущее; а нерадивый, будучи угнетаем лукавою совестию, не желает ни суда, ни воздаяния. Мы утверждаемся на надежде, но не на надежде на людей, которая часто разрушается и пристыжает надеявшегося, когда обнадеживший покровительством или умирает, или хоть и жив, но переменяет расположение. Не такова наша надежда; она тверда и непоколебима. Давший нам обетования всегда жив, а мы, имеющие воспользоваться оными, хотя умрем, но воскреснем, так что мы нимало не будем посрамлены, как напрасно и безрассудно утешавшие себя слабыми надеждами".
Утешение в страданиях
Симон Киринейский, несший крест Господа, есть образ тех крестоносцев, кои подвергаются внешним скорбям и лишениям. Кого изображает благоразумный разбойник распятый и кого Господь на кресте, я только что сказал пред сим: первый изображает борющихся со страсть-ми, а Господь - мужей совершенных, распявших-ся в богопреданности. А крест злого разбойника кого изображает? Изображает тех, кои работают страстям. Страсти их мучат, терзают, распинают на смерть, не давая никакой отрады и никакой благой надежды. По сим признакам примеряй всякий к себе кресты и сам себя по ним определяй, кто ты - Симон ли Киринейский, или благоразумный разбойник, или подражатель Христу Господу, или разбойник злой - по страстям, тебя снедающим?
Каким себя найдешь, такого и конца себе ожидай. я только прибавлю: выбросьте вы из головы, будто можно путем утешной жизни стать тем, чем подобает нам быть во Христе. Утехи если бывают у истинных христиан, то совершенно случайно; отличительнейший же характер жизни их суть страдания и болезнования, внутренние и внешние, произвольные и невольные. Многими скорбьми подобает внити в Царствие, и в то, которое внутрь является. Первый шаг здесь перелом воли от худа на добро, составляющий сердце покаяния, отражается смертельною болию от раны сокрушения, из которой потом сочится кровь во все продолжение борения со страстьми и которая закрывается уже по стяжании чистоты, возводящей христианина на крест сораспятия со Христом в воле Божией. Все - скорби, и болезни и, тяготы. Можно сказать так: утешность есть свидетельство непрямого пути, а скорбность -свидетельство пути правого.
***
Здесь, на земле, не следует человеку поблажать себе, знать и заботиться о приятностях и утешениях, а напротив - любить более неприятности и озлобления и, если они не приходят отвне, самому налагать их на себя произвольно. Когда был в раю человек, там позволено ему было вкушать все блага; но когда рай взят на небо, а человек остался на земле, что сказал ему Господь? Проклята земля за тебя, со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей..; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят (Быт. 3: 17, 19). Отнято благословение и от дел, и от жилища человека: какие же тут утешения? Несущему наказание прилично ли предаваться радостям? Не скорее ли скорбями, соответственно намерению Правосудного, можно преложить Его правду на милость?
Господь ведает, что творит. Но как веруем, что всё творимое Им направляется к нашему душевному спасению, то хоть и нельзя не скорбеть, подвергаясь прискорбностям, но не можем не почерпать утешения в вере в такую милостивость к нам Господа нашего и тем заливать огонь скорби.
***
Всё прискорбности у вас. Судя по-апостольски, надо говорить вам: счастливица! Ибо Божия любимица. И да подаст вам Господь войти и разумением, и сердцем в пути воли Божией и из сего почерпать всякое утешение.
***