Я живу достаточно долго, что бы что-нибудь могло меня удивить. Зрелого возраста я достиг тогда, когда марксизм торжествовал, и все верили, что рождение нового человека и новой истории произошло в 1917 г. в Санкт-Петербурге. В те годы не было круглых столов, за которыми велись бы дебаты на тему мещанской "свободы", которая родилась с Французской революцией (или если это кому-то больше нравится. Американской). Я прекрасно помню богословов похожих на того, с телевидения, – а вместе с ними и интеллектуалов – иронизирующих на тему "чисто формальных прав", "иллюзорной свободы" и этой "продаже ладана в пользу мещанских классов", чем является – по мнению Маркса – Декларация 1789 г. Сколько же "современных" католиков, к великому удовольствию правящих арбитров, размышляли на тему: разве предала бы Церковь человечество в решающей встрече с историей, если бы превратилась во что-то вроде "Католической секции Международного коммунизма!" Каждый приход, каждая Епархия должны были превратиться в Совет!
Однако, направление ветра изменилось, а вместе с ним и интеллектуалы, и даже церковные. Итак, те же самые фамилии, те же самые лица и тот же решительный голос, требующий реорганизации Церкви, но на сей раз как "Католической Секции Международного масонского либерализма". На самом деле (документ я держу перед собой) перед провозглашением Французским Народным Собранием Декларации прав человека и гражданина, она уже была разработана в ложах и "дискуссионных группах", в которых – среди фартуков, лопат и треугольников – собиралось европейское мещанское "просвещение".
Еще до недавнего времени, когда Библия считалась манифестом общественной справедливости и "учебником пролетариата" (даже велось специальное обучение на тему "Новое толкование Евангелия с точки зрения диалектического материализма"), то сейчас Библия должна стать только учебником либерализма, учебником, вдохновляющим тех, которые, веруют в демократичное общество североевропейского типа.
Церковь должна принять уже не советскую модель, но образец парламента, избранного общим голосованием. Прежняя, по мнению некоторых богословов, по указанию Маркса и Энгельса, должна была быть основой новой всеобщей религии для служения справедливости. Сейчас, – по мнению их последователей, – новая религия способная объединить людей, должна быть религией прав человека, провозглашающей лозунг liberte, egalite, fraternite. И потому пророками слова больше не являются большевики, а якобинцы жирондисты , которых марксизм более века обижал, считая их паразитами, жирующими на мещанстве.
Есть преимущество моего возраста: коль скоро я раскрыл неуступчивость "пролетариата", не потрясет меня сильно и "либеральный" энтузиазм. Я слышал, как атаковали французских и американских инициаторов "формальной демократии" с 1700 года. Как же сегодня меня могла удивить их влюбленность в то, что еще вчера преследовали, или их отречение от 1917 г., чтобы "вновь открыть" 1789 год?
Я не являюсь (а жаль) картузом , но здесь в моем офисе имеется эмблема этого заслуженного ордена, который уже тысячу лет не менял своего устава: Cartusa numquam reformata, quia numquam deformata (это можно передать, по их мнению, со смирением: "картузы никогда не были реформированы, так как никогда не были деформированы"). На их знамени мы читаем известный лозунг: "по латыни" "Крест существует, хотя мир меняется". Ясно, что не все призваны к такому постоянству – это является призванием элиты, которая "избрала лучшую часть, которая не отнимется у нее" (Лк. 10,42). Все христиане должны осознавать, что мир "вращается". Какой же ясной кажется ирония тех, которые знают, что времена меняются, в то время как Евангелие неизменно и должно связываться с настоящим временем, несмотря на то, что это сложный синтез.
А так как сегодня частью нынешнего являются "права человека", которые захотели провозглашать масоны в XVIII веке и чиновники ООН в XX веке нужно задать несколько вопросов на эту тему:
Почему Церковь на протяжении такого длительного времени не имела к ним доверия?
Почему первая энциклика Pacem interris от 1963 г., которая кажется, что принимает их – содержит ноту: "На самом деле не обошлось без того, чтобы не заметили, что некоторые главы той Декларации иногда возбуждают некоторые правильные возражения".
В следующих главах попробуем ответить на эти вопросы.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА 2
Итак, попробуем объяснить возникшую с некоторого времени проблему "прав человека", по мнению Декларации Прав человека и гражданина с 1789 года, а также Декларации Прав Человека, провозглашенной ООН в 1948 году.
В своем современном значении, слово "право" не существовало в классической латыни (ius – обозначало что-то другое), оно начало существовать относительно недавно. Некоторые считают, что оно произошло в XVI-XVII в.в.
Раньше, исходя из религиозных предположений, говорилось более об обязанностях, на самом деле у основ всей иудейско-христианской традиции стоит тоже "Декларация", которая действительно содержит в себе обязанности человека: речь идет о Декалоге , о праве, которое Бог дал Моисею.
Сам Иисус не говорит о правах, но напротив положительным героем Его Притчей является слуга, абсолютно верный своему хозяину. Одну из самых высших похвал получает сотник из Капернаума, который олицетворяет образ построенный на послушании, что обозначает исполнение обязанностей, а не требование прав: "…Ибо я подвластный человек, но, имея у себя в подчинении воинов, говорю одному: "пойди", – и идет; и другому: "приди" – и приходит; и слуге моему: "сделай то", – и делает. Услышав сие Иисус удивился…" (Мф.8,9-10).
Кажется, совсем не нужно напоминать еще послание св. Павла к Римлянам: "Всякая душа да будет покорна высшим властям, ибо нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены. Посему, противящийся власти, противится Божию установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение". (Рим. 13,1-2). По мнению Павла, на самом деле, согласно порядку, представленному в Библии, жена имеет обязанности перед мужем, раб перед Господином, верующий перед Церковью, молодой перед старым. Все имеют обязанности один перед другим, и все – перед Богом.
Но я не использовал ни одного из этих прав. "И написал это не для того, чтобы так было для меня. Ибо для меня лучше умереть, нежели чтобы кто уничтожил похвалу мою" – так пишет св. Павел в 1 Послании Коринфянам (1Кор.9,15), из его слов следует, что если кто-то может использовать какое-то "право" и не воспользуется им, то это может послужить поводом для "гордости".
В 1910 году св. Пий X, стремясь укрепить католическое учение, написал письмо французским епископам: "Ревностно учите как сильных, так и слабых обязанностям, какие они должны выполнить. Общественные проблемы будут близки к решению, если одни и другие станут менее требующими, в использовании своих прав, а более скрупулезно начнут выполнять свои обязанности". В похожей ситуации как христианин нашелся Александр Солженицын, который в своем обращении, зачитанном в Гарварде в 1978 году, ввел в сомнение свое прежнее доверие к западной интеллигенции, умоляя всех людей, чтобы они "не пользовались принадлежащими им правами" и призвал их к "добровольно принятому самоограничению". И потом он продолжил следующим образом: "Для Запада пришло время, чтобы начать признавать более обязанности, чем права". И еще: "Не вижу другого спасения для человечества, как только через самоограничение прав каждой личности и каждого народа". Воспитанный в христианской традиции, Солженицын умолял "мир, который думает только о своих правах", чтобы он "вновь открыл духа пожертвования и чести служения другим".
Все учителя духовной жизни – и этого невозможно скрыть – говорят нам: "non serviam", что означает "не буду служить" (в связи с чем "не хочу знать своих обязанностей, а только требую свои права"), является криком сатаны, который сопротивляется Богу.
Сознание этого было таким глубоким среди верующих, что отец Грегор, хотя сначала был верным революционером и голосовал за Декларацию Прав, попросил народное собрание, кстати, напрасно, о параллельной разработке Декларации Обязанностей. Даже Джузеппе Мазини , как будто борющийся с Церковью, назвал свой "катехизис" по-итальянски I doveri dell' uomo. По его мнению, не может существовать ни свобода, ни организованная и прочная общественная жизнь, без прежнего выполнения обязанностей из-за чего только (как следствие) истекают права.
Однако, с другой стороны, чтобы представить полное христианское учение, нельзя забывать (наоборот, нужно все время это иметь в виду), что права человека должны быть хорошо сформулированы: каждый человек – не зависимо от его пола, расы, общественного положения – имеет какие-то фундаментальные права. Нужно осознать, что мы являемся детьми Божьими, созданными и искупленными Им, благодаря Его бескорыстной любви. Не обыкновенным является также право называть Бога не только "Отцом", но даже Авва – "Папочкой". Это в корне меняет все. Как мы уже обратили внимание, речь идет о праве человека, которое надо уважать, так как все люди являются детьми Бога, моими братьями и это важнее, чем требование собственных прав.
Или, как это сказал великий представитель католической науки Этьен Жильсон: "Для христиан более важными являются права человека, чем для неверующих, так как эти последние, усматривают их фундамент только в человеке, который имеет короткую память, а христианин строит их на фундаменте прав божественного происхождения, который не позволяет, чтобы о них забывали".
Мы много уже поведали (и еще многое можем добавить) для объяснения, почему Церковь приняла то, а не другое мнение о Декларации 1789 года. Например, так легко осуждается "близорукая" и "закрытая" деятельность Магистерии Церкви перед взрывом новых форм общественных организаций, говорится о скандале цензуры, и при этом забывается о Библии (мы напоминали об этом, приводя цитату св. Павла насчет власти).
По мнению Клеменсо, "Французская революция является цельным блоком: или ее полностью принимают, или полностью отвергают. Библия тоже является "цельным блоком", и все время это нужно иметь в виду. В связи с революционным переворотом конца XVIII в., нужно было противопоставить впервые в истории христианства, а может и всего человечества – все это касается христианской религии – тезис, провозглашающий, что всякая справедливая власть исходит не от Бога, но от народа, и имеет источник в его воле, выраженной в выборах большинством. Нужно было принять безоговорочное равенство всех людей (а это фундаментальный принцип Библии) и практическое равенство общественных прав, что не было приемлемым из-за полной "иерархической" точки зрения (а точнее "органичной"), какую представляет собой христианство. Павел, провозглашая Великое Послание, по мнению которого уже нет "ни мужчины, ни женщины, ни еврея, ни грека, ни раба, ни свободного", также учил, приравнивая детей Отца к одному телу, в котором каждый член имеет свою функцию, что одни члены подчиняются другим, а все – Христу.
Эта проблема бьюа (и может, продолжает существовать до сих пор), более обширной, чем в это хотели бы верить некоторые католики. Церковь не является собственником, но сторожем и слугою Послания, которое все время должна иметь перед собой, чтобы могла исполнять свою роль. И именно это Послание, казалось нашим братьям в вере, противоположным тому, что "мир" (или хотя бы некоторые интеллектуалы) начал провозглашать. Были тоже и другие современные возражения, которые может быть, существует до сих пор, хотя многие могут и не осознавать их. Этой темой мы займемся в следующей главе.
ПРАВА ЧЕЛОВЕКА 3
К основным проблемам (о которых мы говорили), связанным с обеими Декларациями 1789 и 1948 г., добавились другие и очередные еще возникнут во время анализа текстов.
Текст с 1789 года говорит: "народное собрание признает и заявляет в присутствии и под вдохновением "Самого Высочайшего Бытия" следующие права человека и гражданина: "Люди рождаются и живут свободными и равными в своих правах".
Это "Высочайшее Бытие" (Бог без лица, не достижимый в небесах просвещенного деизма, "Великий Часовщик" Вольтера, "Великий Архитектор Вселенной" масонов) можно рассматривать только в отношении с религией. Однако, это соответствие является только ритуальным к Чему-то (более чем Кому-то), что существует выше облаков и не имеет ничего общего с тем, что люди провозглашают независимым образом, опираясь на свободные "общественные" отношения, которые для Руссо являлись единственной основой человеческих отношений.
Вторая вещь – это Билль о правах, это "свидетельство прав", провозглашенное 200 лет тому назад, а именно в 1776 году, американскими конституционалистами. Конституция Соединенных Штатов гласит: "все люди были сотворены равными и имеют какие-то подаренные Творцом несбыточные права". Несмотря на то, что происхождение Соединенных Штатов в действительности масонское (все основатели, такие как Франклин, Вашингтон открыто принадлежали масонским ложам, и решительное большинство президентов принадлежало и принадлежит к ним) американский документ основ прав человека не признает воли народа, но намерение Бога Создателя. Это не случайно, что ни американское провозглашение независимости, ни конституция не спровоцировали волнений католической среды. Все время подчеркивался патриотизм католиков из США.
Иное отношение Рима к Французской Декларации возникает там, где для американцев тем, что делает людей свободными и равными является Бог, а для французов – люди рождаются свободными и равными, так как это является требованием ума, и к тому же люди сами этого желают и провозглашают себя братьями, но без Отца.
Парадокс еще более очевиден в Декларации ООН: в ней, чтобы достичь консенсуса (но, несмотря на это, мусульманские страны не хотели к этому присоединиться, т.к. Коран считает женщин и рабов несвободными), исключены все нюансы, относительно неопределенного "Высочайшего Бытия". Этот текст ООН говорит в своем первом пункте: "Все люди рождаются равными относительно свободы и относительно прав. Имеют разум и сознание и должны общаться между собой в духе братства".
И здесь мы касаемся обязанности братства без общего Отцовства. Здесь не говорится, на что опирается эта обязанность и не объясняется, зачем ее надо уважать. Это драма всей "светской" нравственности: зачем избирать добро вместо зла? И этот вопрос остается без ответа.
На самом деле Декларац ия ООН представлена в истории очень часто изнасилованным и высмеянным международным документом, так как даже те правительства, которые торжественно голосовали за него и, которые приняли его, одновременно попирают права человека, заседая в собрании ООН в Нью-Йорке. Достаточно посмотреть на годовые отчеты Amnesty International: эта информация, вызывающая тревогу, свидетельствует о способности к "нравственным компромиссам" и о том, что Декларация о свободе, равенстве, братстве мотивируется только "умом" и не происходит от Того, чье право выше человека.
Церковь, не имеющая доверия к секуляризации, предвидела такие итоги. До провозглашения Декларации ООН в I'Osservatore Romano (15.08.1948 г.), она опубликовала официальное коммюнике, о котором сегодня никто не помнит, изданное Пием XII, которому никто не пытался противоречить. В этом же сообщении, между прочим, читаем: "Итак, это не Бог, но человек благовествует людям, что они свободные и равные, наделены сознанием и интеллигентностью, и должны иметь братские отношения, Это те же самые люди, которые украшают себя одеждами привилегий, которых каждое мгновение, если будет такая необходимость, могут быть лишены". Это линия традиционной критики. Как мы напоминали, ее сформулировал уже в 1939 году Этьен Жильсон.
Не принимая всерьез той Декларации, так как ее главным эффектом, казалось больше лицемерие, чем братство среди людей, Папа Пацелли никогда, на протяжении 10 летнего своего Понтификата, не цитировал этого документа. А когда Иоанн XXIII в 1963 году опубликовал Pacem in terris, цитировал этот текст, обращая внимание только (как помним) на то, что "некоторые главы этой Декларации возбуждают кое-где истинные возражения". Когда спросили об этом Папу Ронкали , он сказал об этом "открыто" и "без сомнения", что основной причиной являлся "недостаток онтологического фундамента": дело в том, что права человека основаны только на слабой и зыбкой почве доброй воли человека.
Мы знаем, с какой энергией и силой в настоящее время эти "права" провозглашает Иоанн Павел П. Хотя – как он открыто сказал, по случаю 40-летия существования ООН, нельзя принимать их без критики.
Рассмотрим только два примера, первым пусть будет письмо от 10.12.1980 г., обращенное к бразильским епископам: "Права человека являются важными там, где уважается Божье право. Если хочется придти к компромиссу, забывая о последнем, вытесняя его на край, то компромисс станет иллюзорным, недостаточным и непрочным". Другим примером пусть будет речь из Мюнхена от 3 мая 1987 года: "Сегодня много говорится о праве человека, однако, не говорится о праве Божьем". И добавил: "Оба эти права прочно связаны между собой. Там, где не принимается Бог и Его право, человек не в состоянии справиться с тем, чтобы были приняты права человека. Нужно отдать Богу то, что Божье, и только таким образом можно будет дать человеку, что человеческое". Продолжая это размышление, Иоанн Павел II, в связи с беатификацией одного иезуита, жертвы фашизма сказал: "В действительности, мы испытали в поведении руководства народного социализма, что без Бога не существуют действительные права для человека, это оно отбросило Бога и преследовало Его слуг. По той же причине "относились к человеку нечеловеческими методами".