"Сущность христианства" - один из самых известных трудов Людвига Андреаса фон Фейербаха (Ludwig Andreas von Feuerbach, 1804-1872), немецкого философа-материалиста. Он исповедовал атеистические взгляды, в поздние годы занял марксистские позиции. Философия Фейербаха стала одной из основ научного коммунизма.
В работе "Сущность христианства" Фейербах последовательно обосновывает свои атеистические взгляды. В свое время он перешел от изучения теологии к антропологическим религиозным взглядам. Считая человека продуктом эволюции, Фейербах считает его субъектом могущественного разума. Именно этот разум в свое время создал Бога по своему образу и подобию, а затем сотворенный разумом Бог создал человека.
Людвиг Фейербах считал чувственность и чувства источником познания. Он отрицает наличие сверхчувственного - того, что религиозные апологеты относят к вере, чудесам и высшему Божественному разуму.
Содержание:
Людвиг Фейербах и его книга 1
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ ИЗДАНИЮ 3
ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ 5
ПРЕДИСЛОВИЕ К ТРЕТЬЕМУ ИЗДАНИЮ 1848 8
ГЛАВА ПЕРВАЯ - Общая сущность человека 8
ГЛАВА ВТОРАЯ - Общая сущность религии 11
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ - Истинная, т. е. антропологическая сущность религии 15
ЧАСТЬ ВТОРАЯ - Ложная, т. е. богословская сущность религии 52
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ - Существенная точка зрения религии 52
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ - Противоречие в существовании Бога 55
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ - Противоречие в откровении Божием 56
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ - Противоречие в существе Божием вообще 59
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ - Противоречие в умозрительном учении о Боге 62
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ - Противоречие в Троице 63
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ - Противоречие в таинствах 64
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ - Противоречие веры и любви 67
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ - Заключение 73
ПРИЛОЖЕНИЕ - Объяснения, примечания и цитаты 75
Примечания 96
Людвиг Фейербах
СУЩНОСТЬ ХРИСТИАНСТВА
Людвиг Фейербах и его книга
1
В своих лекциях о сущности религии Фейербах указывает, что все его сочинения обязаны своим возникновением протесту против его времени, стремившегося опять загнать человечество во тьму минувших веков.
Эти слова, быть может, лучше всего характеризуют тенденцию Фейербаха. Он был первым новейшим философом, не имевшим и не желавшим иметь системы. Всем известно его, часто неправильно понимаемое, изречение: Никакой религии! - моя религия; никакой философии! - моя философия"! И тем не менее Фейербах оказывал живое влияние на своих современников. Иначе говоря, он был первым философом, который серьезно отнесся к культуре. "Истинная философия, говорит он при случае, состоит в том, чтобы делать людей, а не книги".
Высший пункт в творчестве Фейербаха образует "Сущность христианства"; с ее чтения и должен начинать каждый, кто хочет погрузиться в мир его идей. Когда Фейербах ее издал, ему было 37 лет, и он уже имел за собою ряд известных сочинений.
Фейербах родился 28 июля 1804 г. в Ландсгуте, в Баварии, и был четвертым сыном знаменитого криминалиста Ансельма Фейербаха ; свое гимназическое образование он получил в Асбахе; в течение 1823–1828 г. слушал лекции по богословию и философии в гейдельбергском и берлинском университетах и затем в Эрлангене получил здание доктора за сочинение "De ratione una, universali Infinita", посланное им своему учителю Гегелю. Здесь же, в Эрлангене, он и остался как приват доцент.
В 1830 г. Фейербах издал (анонимно) свое первое значительное сочинение "Мысли о смерти и бессмертии", уже содержавшее семена его позднейших сочинений; и юный автор, на которого тотчас же был сделан донос, оказался невозможным для университетской кафедры. Поэтому в 1832 г. Фейербах отказался от академической деятельности и жил попеременно во Франкфурте, Ансбахе. Эрлангене и Нюрнберге. По совету своих родных, он еще раз зимою 1835 г. читал лекции в Эрлангене, чтобы затем уже навсегда оставить деятельность доцента. В этот промежуток времени он, кроме других сочинений, издал "Историю новой философии", которую прусский министр Альтенштейн необычайно хвалил .
В ноябре 1837 г. Фейербах женился на Берте Лёв, дочери инспектора одной фарфоровой фабрики в Брукберге близ Ансбаха. Здесь философ прожил до конца пятидесятых годов в тихом деревенском уединении, преданный своим трудам.
Здесь в период от 1836 до 1841 г. народились все его важнейшие сочинения: Изложение, развитие и критика философии Лейбница", "Петр Бейль, вклад в историю философии и человечества", "Критики современного мнимого христианства", знаменитая книга "Критика гегелевской философии" и брошюра "О философии и христианстве", прелюдиум к "Сущности христианства".
2
"Сущность христианства", на которое по праву надо смотреть, как на главное сочинение Фейербаха, содержит не только рассеянные в различных раньше изданных трудах мысли философа о религии и христианстве, но и резюмирует религиозно-философские системы от Спинозы до самого Фейербаха. Ницше нередко делают упрек, что он был слишком мало знаком со своими философскими предшественниками, что поэтому его философия, как философия исключительно настроения, не имеет никакой исторической цены. Но подобный упрек не решилась сделать Фейербаху даже сама человеческая злоба; ибо Фейербах специально и основательно изучил каждого из своих предшественников, Декарта. Спинозу и др. в своей уже упомянутой, но очень мало известной "Истории новой философии", Лейбница и Петра Бейля в собственных монографиях, Гегеля в нескольких сочинениях, из которых изданное в 1839 г. ("Критика гегелевской философии") является самым значительным.
Но Фейербах рассматривал и оценивал своих предшественников с совершенно определенной точки зрения: он прослеживал в их системах постепенное разложение христианской веры, начавшееся уже у Декарта, но впервые бросающееся в глаза у Спинозы. Несмотря на свое основное философское направление, выражающееся отчасти в очень сильном скептицизме, все эти философы тем не менее стремились сохранить тезисы христианской веры или, по крайней мере, спасти от забвения имена и титулы догматов; все они хотя непроизвольно - это особенно видно на Канте - определялись христианством, точнее его моралью и его понятием души; все они были, употребляя выражение Ницше, философами с "христианскими внутренностями".
Это состояние Фейербах называет "состоянием всемирно исторического лицемерия", и он считал своей философской миссией преодолеть это лицемерие. Противоречие между верой и жизнью было, по его мнению, позорным пятном на новой истории и на современности.
Что касается его непосредственного предшественника, Гегеля, то ему уже никоим образом не принадлежит честь обличения лжи современного мира, или искренней с ней борьбы. Напротив, существенной чертой философии Гегеля является то, что на нее одинаково могут опираться и действительно опирались как ортодоксия, так и гетеродоксия.
Поэтому совершенно не правильно, когда Фейербаха, без дальнейших оговорок, характеризуют, как ученика Гегеля, и рассматривают его философию религии только как прибавление к гегелевской философии. В своем корне - понимая только в корне, а не в терминологии, во всяком случае напоминающей Гегеля - она вполне оригинальна, и притом настолько оригинальна и производит настолько сильное действие, что не устарела еще и до настоящего времени. Даже самый значительный философ истекшего столетия, Фридрих Ницше, напоминающий Фейербаха по чистоте характера и по своей неподкупной любви к истине, примыкал к ней, хотя и бессознательно.
Таким образом сочинение Фейербаха становится понятным лишь при условии, если иметь в виду, что оно возникло из контраста с гегелевской умозрительной философией религии.
Гегель отожествляет религию с философией; Фейербах выдвигает их специфическое различие. По Гегелю, догмы содержат в себе истины разума. Например, в христианском учении о Троице он вновь открывает основную мысль своей спекулятивной идеи Бога, именно "что Бог есть живая деятельность различения себя самого и возвращения к себе, вечный, процесс становления и уничтожения этого различения". Понятия Отец, Сын, Дух суть детские формы представления, символы для истинных мыслей, что Бог не есть абстрактное единство, лишенное различия тождество рефлексии рассудка, а равно он не есть и потустороннее всемогущество еврейской религии, но является "конкретным тождеством того, что достигло различения" или "вечной любовью".
Против такого понимания догмата, уничтожающего его специфический характер, и обращается Фейербах со всей силою своей критики. "Из моего сочинения (Сущность христианства) видно, что смысл Троицы состоит в том, что Бог в отношении себя самого является отцом и сыном, союзом лиц, самым тесным образом любящих друг друга. Я нахожу в "умозрительной тайне" Троицы только ту истину, что лишь общественная жизнь есть ж и з н ь, т. е. что в ней содержится всеобщая, имманентная человеку, популярно выражаясь, естественная истина, а не истина особая, трансцендентная и супранатуралистическая".
Эти слова составляют ключ ко всей первой части книги Фейербаха. Суть всех содержащихся в ней воззрений можно выразить в следующем тезисе, заимствованном из первого издания, позднее опущенном Фейербахом: "Христианство, в лучшей своей части, очищенное от противоречивых элементов религиозного сознания, которые будут рассмотрены позднее (т. е. во второй части книги), есть изобретение человеческого сердца.
Вторая часть является по существу отрицательной и имеет предметом разложение религии в ее противоречиях. Но Фейербах никогда не удовлетворяется полемикой àla Вольтер, давно уже отошедшей в область истории, но всюду имеет в виду свою собственную цель - настичь современное полуверие in flagranti и пригвоздить его к позорному столбу.
В лице Гегеля Фейербах имел дело с достойным врагом - ибо Гегель в своем роде классик и принадлежит к философам первого ранга; за то в Шеллинге, главном представителе так называемой "позитивной философии", он нашел своего недостойного противника, которого он тем не менее не мог игнорировать, так как Шеллинг пользовался большим влиянием в тогдашней общественной жизни Германии.
Книга Фейербаха появилась в 1841 г. В том же году Шеллинг был приглашен в Берлин занять кафедру Гегеля. Позитивная философия, mixtum compositum из религии, мистики и рационализма, которую он должен был там преподавать и которую прусское государство прописало себе, как противоядие против учений новогегельянцев, давно уже брошена в мусорную кладовку философии и не заслуживала бы больше упоминания, если б Фейербах не касался ее в своем сочинении. Сам Фейербах называет эту мнимую философию "трагикомическим заключительным и кульминационным пунктом" противоречия между верой и наукой. Здесь не место более подробно останавливаться на позитивной философии Шеллинга: в книге Фейербаха содержится все, что необходимо для понимания его с ним полемики.
3
Сочинение Фейербаха раньше очень много злословили. Особенно останавливались на том, что он объявил естественные отношения людей между собой за отношения религиозные сами по себе. Омовение, пища и питие - смеялись - составляют сущность его учения. "На это я могу возразить", пишет Фейербах в предисловии ко второму изданию своей книги, "только следующее: если все содержание религии заключается в таинствах, если нет других религиозных актов, кроме тех, которые совершаются во время крещения и причащения, тогда, конечно, все содержание и положительный результат моей книги сводится действительно к омовению, пище и питию; и это лишний раз доказывает, что моя книга есть точный, верный своему предмету, историко-философский анализ - саморазочарование, самосознание религии". Для всякого добросовестного читателя совершенно ясно и без дальнейших объяснений, что Фейербах вовсе не думал серьезно объявлять пищу и питие священными, религиозными актами, что это место, как и другие места его книги, надо понимать только как контраст с специфически христианскими представлениями.
Макс Штирнер смело причислил Фейербаха к числу богословов и объявил, что Фейербах обращает религию в этику, этику в религию и одевает свой материализм в одежды идеализма. На это сам Фейербах возражает.
"Если Фейербах и обращает этику в религию, то только в противоположность христианству, где этика, как отношение человека к человеку, занимает лишь подчиненное положение сравнительно с отношением человека к Богу. Но Фейербах ставит человека выше морали; таким образом он не мораль делает мерилом человека, а наоборот, человека мерилом морали: хорошо то, что отвечает человеку; дурно, отвратительно, что ему противоречит. Таким образом этические отношения священны для него не сами по себе, они священны только ради человека, священны"' лишь, поскольку они суть отношения человека к человеку, т. е. поскольку они суть самоутверждение, самоудовлетворение человеческого существа". И на упрек, будто он одевает свой материализм в одежды идеализма, он возражает: "О, насколько висит в воздухе это утверждение! Фейербах, "единственный", ни идеалист, ни материалист. Для Фейербаха Бог, Дух, душа, я суть простые абстракции; такими же абстракциями являются для него тело и материя. Истина, сущность, действительность суть для него только чувственность. Разве ты когда-нибудь чувствовал, видел тело, материю? Ты только видел и чувствовал эту воду, этот огонь, эти звезды, эти камни, эти деревья и т. д.: всегда только вполне определенные чувственные, индивидуальные вещи и существа, но никогда ни тел, ни душ, ни материи".
Наконец, Фейербаха непрестанно старались зачислить в ряды отрицательных, только отрицательных, чисто разрушительных умов и отвергнуть его вместе с ними. Выслушаем об этом самого Фейербаха: "Самообманом представляется всякая попытка изобразить отрицательным то направление мысли, которое бесповоротно отвергает состояние противоречия и лицемерия. Оно одно есть именно позитивное, нравственное направление мысли; ибо оно является отрицательным лишь в отношении того, что есть ничто само по себе, но продолжает себя выставлять и делать вид, что оно еще представляет из себя нечто. Позитивно только то, что истинно и хорошо. Но разве так называемая позитивная вера не обратилась давно уже и преимущественно у тех, у кого всегда на устах это слово, в карикатуру, в ложь, в лицемерие, в самообман? Во всяком случае мы консервативны, но только в отношении вещей, которые сами в себе обладают способностью к жизни и самосохранению. Убивать здоровый член есть преступление и варварство; но ампутировать больной член - благодеяние и мудрость. Сохранение хорошего похвально и разумно; но сохранение дурного есть безумие, не заслуживающее уважения".