Архимандрит Киево-Печерского монастыря Иннокентий Гизель в своем "Синопсисе" дает описание этого праздника в его время: "В навечерие Рождества Св. Иоанна Предтечи собравшиеся ввечеру юноши мужеска и девическа и женска полу соплетают себе венцы от зелия некоего, и возлагают на главы, и опоясуются ими. Еще же на том бесовском игралищи кладут огонь, и окрест его, вземшеся за руце, нечестиво ходят и скачут, и песни поют, сквернаго Купала часто повторяюще и чрез огонь прескачуще". Накануне праздника парни и девушки бежали на реку – в первый раз купаться, чтобы затем, умывшись вечерней росою, идти на купальские огни. В других местах перед зажиганием костров девушки парились в бане свежими вениками, связанными вместе с душистыми лесными травами. Общее купание с песнями сохранялось далеко не по всей Руси, но вода (омовение) и огонь (очищение) всюду были неразрывно связаны в купальских празднествах, как и в стародавние годы. Костры, зажигавшиеся когда-то в честь Перуна-громовника, служили ярким олицетворением торжества летнего Солнца, вместе с дождем оплодотворяющего землю.
Таким образом, из этих обрядов праздника Купалы мы видим, что он был для наших предков каким-то великим днем очищения огнем и водою и вместе с тем служил праздником летнего солнцестояния, когда обыкновенно Природа действует с особенною всеоживляющею и всевозбужда ющею силою. Именно древнерусский Купала был праздником очистительным. У многих народов древности огонь почитался высшею очистительною стихией и на поклонении ему даже основывались целые религии. Еще в XIII–XIV веках великие русские князья, прежде чем выйти к татарским ханам, проходили через горящие костры. Омовение водою почти у всех древних народов также признавалось действием очищения; даже в нашей церкви погружение крещаемого в воду знаменует видимым образом очищение его от первородного и других грехов.
При совпадении древнего праздника Купалы с Днем святого Предтечи Иоанна оба эти празднества в народном понятии очень легко смешались между собою, тем более что в истории святого Иоанна Крестителя предки наши могли найти черты, которые могли подать повод к такому смешению. Самое имя Купалы, от глагола "купать" – погружать в воду, омывать тело, делать его чистым (отсюда купель), – возбуждает мысль о святом Иоанне Крестителе. В простонародье слово "купально" употребляется в смысле очищения. Потому о самом святом Иоанне Предтече, крестившем Христа в Иордани, попросту нередко говорят в народных песнях, что он "купал Христа".
Вместе с тем к Иоанну Крестителю предки наши относили и крещение другого рода, именно – огненное. Подтверждением этому можно считать то, что в наших богослужебных книгах святому Иоанну Крестителю постоянно придаются названия "Света", "Звезды, предшествующей Солнцу" (то есть Иисусу Христу). В самом Евангелии Иоанн Креститель называется светильником "иже бе светя и горя". Наши благочестивые книжники Древней Руси очень часто называли Иоанна Крестителя "пресветлым Солнцем". Недаром в те времена думали, что в день Предтечи Иоанна Солнце выезжает из своего чертога на трех конях, серебряном, золотом и бриллиантовом, навстречу Месяцу.
Таким образом, в народном представлении празднество древнерусского Купалы слилось с праздником христианским в честь святого Иоанна Крестителя и он сделался покровителем всего, что прежде присвоялось языческому Купале. Поэтому-то предки наши, сохранив верования и обычаи древнего Купалы, соединили их с Днем и именем святого Иоанна Крестителя.
Приуроченные к именам христианских святынь, эти древние празднества были известны не только большинству европейских народов, но даже в Древней Индии и Персии, где приблизительно в то же самое время и с теми же обрядами справлялось празднование богу огня.
Эти дни отмечались у древних греков и римлян, в древней Германии, в Англии.
В славянском мире, у всех без исключения народностей, до сих пор купальские празднества еще не утратили своего первоначального значения, несмотря на многовековую давность христианства. Из народной веры они перешли в круг простонародных суеверий, из старинных обрядов – в обычаи, в большинстве случаев служащие забавой для сельской молодежи. В те давние времена, когда еще была свежа в народе память языческого прошлого, церковь вела упорную борьбу с этими обычаями и играми, уничтожались бесценные сокровища: пергаменты, свитки, рукописные книги, в которых описывались обряды торжеств, связанных с определенными празднествами, и сейчас лишь в немногих трудах, оставленных пытливыми исследователями старины, можно найти более или менее ясное представление о связи современных простонародных поверий с былой верою.
В "Стоглаве" рассказывается о купальских празднествах, что во время них "нецыи, пожар запалив, предскакаху по древнему некоему обычаю"; что "против праздника Рождества Великаго Иоанна Предтечи, и в нощи на самый праздник, и в весь день и до нощи, мужи и жены и дети в домех, и по улицам ходя и по водам, глумы творят всякими играми, и всякими скомрашествы, и песни сатанинскими, и плясками, гусльми и иными многими виды и скаредными образовании. И егда нощь мимо ходит, тогда отходят к роще с великим кричанием, аки беси, и омываются водою". Столетие спустя один русский церковный писатель (XVII века) называет купальские огни и перескакивание через них "обычаем поганым в честь идолов". Но время идет неумолимо, стерлось в памяти языческое происхождение многих обычаев, и никому уже не мешает цветистая пестрядь народных обычаев, еле сочащимися ручейками вытекающих из обмелевшего моря славянских преданий.
Но все возвращается на круги своя. Вот и сейчас мы повернулись лицом к народным обычаям, и как прекрасно, что они все еще живы. Купальские обычаи наиболее сохранились в средней полосе России, на Севере. День Аграфены-купальщицы (23 июня) посвящается здесь собиранию трав, имеющих, по народным преданиям, целебную силу. В старину верили, что Рождество Иоанна Крестителя придает нужные свойства или силы травам и цветам, и потому, согласно с народным обычаем и верованием, на Рождество Иоанна Предтечи запасались разными травами и цветами. Так, царь Алексей Михайлович в 1657 году писал к московскому ловчему, стольнику Матюшкину: "Которые волости у тебя в Конюшенном Приказе ведомы, и ты б велел тех волостей крестьянам и бобылям на Рождество Иоанна Предтечи, июня в 23-й день, набрать цвету серебориннаго, да трав империновой да мятной с цветом, и дятлю, и дятельнаго корня, по 5 пудов". В Румянцевском сборнике 1754 года читаем: "В Ивановскую ночь кладов стерегут, и на травах парятся в банях, и травы рвут, и коренья копают, еще березки подвязывают, ветви сплетают, да жив будет того лета человек".
В древнерусских травниках даны самые подробные описания целебных трав, кореньев и цветов, и их сбор приурочивается к Иванову дню или Ивановой ночи. Из собираемых в канун Купалы травяных зелий пользуются особенным уважением "купаленка" ("желтоголов") и цветок иван-да-марья. С последним связано стародавнее предание о купавшихся в дождевых потоках Перуне-громовнике и богине Заре.
Иван да Марья
На горе купалыся;
Гдзе Иван купався -
Берег колыхався,
Гдзе Марья купалась -
Трава расцилалась…
Кроме целебных трав, в ночь под Ивана Купалу народное суеверие советует искать и такие "лютые коренья" и "злыя былия", как любисток-трава, перелет-трава, разрыв-трава. Перед силою последней не может уцелеть ни один замок, как бы он ни был крепок.
В XVI и XVII столетиях, когда велась активная борьба с ведьмами и колдунами, собиратели трав преследовались наряду с закоренелыми преступниками. "Егда приходит великий праздник, день Рождества Предтечева, – сообщает летописец, – исходят мужие и жены-чаровницы по лугам и по болотам, и в пустыни и в дубравы, ищущи смертныя травы и приветрочрева, от травнаго зелия на пагубу человеком и скотом; ту же и дивия корения копают на потворение мужем своим. Сия вся творят действом диаволим, с приговоры сатанинскими".
В "Разрядных книгах" имеются сведения записи о целом ряде старинных судебных волокит о таких травоведах. Достаточно было найти у кого-нибудь неведомый корень или пучок неизвестной травы, чтобы этому было придано значение злого умысла. Пойманных накануне Иванова дня "ведунов" даже пытали и били батогами, чтобы "не повадно было носить и собирать травы и коренья".
Цвет папоротника – златоогненный цвет русских народных сказок; с ним связаны старинные поверья о кладах, зарытых в лесных дебрях. Ходит молва и теперь, что папоротник цветет только в Иванову ночь, – точнее, в самую полночь под Иванов день. Немногим удается найти и сорвать дивный царь-цвет: окружен он зоркою стражей изо всякой лесной нечисти. Вот как сказано о нем в древнем травнике: "Есть та черная папорть, растет в лесах, в лугах, ростом в аршин и выше стебель, а на стебле маленьки листочки, а с исподу большие листы… а цветет она накануне Иванова дня в полночь… Тот цвет очень надобен, если кто хочет богат и мудр быти. А брать тот цвет не просто, с надобностями: в Иванову ночь идти к тому месту, где растет трава папороть, и, очертясь кругом, говорить: талон Божий суд твой, да воскреснет Бог!". Это не то что купаленка, медвежье ушко или богатенка, которые тоже собирают в эту ночь. Тех – сколько хочешь можно найти в лесу. Но очень трудно сказать, так ли это на самом деле: ведь свидетелей этого уже давно нет в живых, но тем не менее в каждом поверье имеется какая-то тайна, дающая ему начало и без которой оно не жило бы до настоящего времени.
После Иванова дня – первый покос. День ведьм, оборотней, колдунов и проказ всякой нежити, начиная с домовых и кончая русалками, – этот праздник является, по верной народной примете, также и днем полной зрелости полевых и лесных трав, расцветающих к этому времени во всей красе. Недаром пчела в записанной Далем пословице говорит мужику: "Корми меня до Ивана – сделаю из тебя пана". "До Ивана просите, детки, дождя у Бога, – говорит наш крестьянин, – а после Ивана я и сам упрошу". Все растущее на земле – к Иванову дню в полном соку. Потому-то и самый сбор лечебных и всяких иных трав приурочен к этой поре.
В древности в честь бога-Огня, бога-Грома, бога-Солнца зажигались во время летнего солнцеворота праздничные огни. В купальских празднествах и теперь самым ярким по окраске обычаем является некогда осуждавшееся наравне с идолослужением возжжение купальских костров. И в наши дни у всех славян в ночь под Ивана Купалу загораются по полям, берегам рек и холмам праздничные огни. В некоторых местах для зажжения купальского костра пользуются "живым огнем", добываемым путем трения дерева о дерево. При первой вспышке пламени собравшаяся молодежь откликается огню веселыми купальскими песнями. Девушки, разодетые во все яркое и пестрое и убранные цветами, и парни, схватившись попарно за руки, перепрыгивают через пламя, связывая с удачею или неудачею своего прыжка судьбу своей супружеской жизни.
По словам некоторых суеверных старожилов Украины, прыганье через купальские костры избавляет от сорока злых недугов, в том числе и от бесплодия. Где-то эти костры заменяются кучами жгучей травы – крапивы. В купальских кострах матери сжигают снятые с больных детей рубашки, чтобы вместе с ними сгорела и болезнь, через эти костры принято перегонять стада. Головешки с Иванова костра разбрасывают по полям и огородам – "от червей". В Белоруссии крестьянки вбивают у околицы в землю большой кол, обложенный соломою и кострикою от кудели, в ночь на Ивана зажигают его и, подбрасывая в огонь березовые ветки, припевают-приговаривают слова, относящиеся к урожаю льна.
В старину в честь ясноокой и светлокудрой богини весны Лады приносилась жертва – белый петух. В настоящее же время в эти дни на купальских пирушках непременно едят белого петуха.
Во второй половине XIX века на Иванов день существовал любопытный обычай, имеющий связь с чествованием Лады. Деревенская молодежь наряжала соломенную куклу, убирала ее платками, монистами и цветочными венками и приносила на место купальского игрища. Здесь стояла уже срубленная в соседнем лесу верба или "тополя", увешанная лентами. Дерево называлось "мареною" (Морана – богиня смерти).
Под него ставилась принесенная кукла, а возле нее – стол с яствами и питиями, вскладчину припасенными для праздника. Зажигался костер; через огонь начинали прыгать попарно, держа в руках "Ладу" (как охранительницу). На рассвете "Ладу" и дерево-марену топили в реке, срывая с них все наряды-уборы.
Ходыли дивочки
Коло Мариночки,
Коло мово Купала.
Купався Иван,
Та в воду упав.
Купала на Ивана!
Эта старинная песня повторялась бесчисленное количество раз.
А в некоторых местах Ладу изображала самая красивая девушка в деревне. Ее с ног до головы опутывали венками и перевязями из цветов и вели в лес. "Дзевко-Купало", не имеющая на себе никакого наряда, кроме выращенного матерью природою, раздавала с завязанными глазами подругам венки в кругу веселого хоровода. Кому какой венок достанется – такова и судьба того…
В стародавние годы в купальские игрища входили совершаемые и теперь по иным местам на Всесвятское заговенье проводы русалок. Русалки, по древнему верованию славян, – души утопленниц или детей, умерших некрещеными.
Весною, гласит седая старина, оживают они. Русалки (мавки), живущие, по народному поверью, в реках и озерах, с наступлением весенних праздников оживают, вылезают из воды и виснут по деревьям, бродят по земле. У славян-язычников вода слыла ближайшим путем-дорогою в подземные недра. Придет на светлорусский простор Иван Купала – и нет им более места на земле, уходить пора в свое подводное царство.
Русалочки-земляночки
На дуб лезли,
Кору грызли,
Свалилися, забилися… -
поется в одной купальской песне.
Виновника празднеств вспоминают также в приметах: "Сильная роса на Ивана Купалу – к урожаю огурцов"; "на Иванову ночь звездно – много грибов".
Преображение Господне. 6 (19) августа
У протоиерея Г. С. Дебольского читаем: "Хотя ученики Господа Иисуса Христа всем сердцем веровали Его учению, но они не могли уразуметь, как Он, Сын Божий, может пострадать и умереть. Им казалось это невозможным, и они крайне смущались при мысли о Его страданиях. Для укрепления их в этой мысли Господь благоволил показать им Свою Божественную славу. Для этого Господь взошел на высокую галилейскую гору Фавор, в сопровождении трех учеников Своих – Петра, Иакова и Иоанна. На горе при видимом отрешении от земного и при невозмущаемом безмолвии Господь молился Отцу Светов, и во время молитвы слава Божества Его открылась сколько могли вместить ее ученики Его: лицо Господа просияло как Солнце, одежды сделались белы как снег, изображая славу, в которую праведники облекутся по всеобщем воскресении из мертвых; на горе явились во славе свидетели Преображения Господня и из Иного Мира – Моисей и Илия, некогда удостоенные видения Божественной славы Господа – один на Синае, другой на Хориве. Моисей и Илия беседовали с Сыном Божиим об исходе Его, т. е. о кончине Богочеловека на кресте.
Намерение Иисуса Христа показать ученикам Своим горнюю Божественную славу Свою оправдалось совершенно: небесная слава Богочеловека столько восхитила их, что они желали всегда созерцать ее, пребывая на горе.
"Наставниче, – говорит Апостол Петр Господу, – добро есть нам зде быти: и сотворим сени три: едину Тебе, и едину Моисееви, и едину Илии". При этих словах светлый облак осенил их, и был слышен глас Бога Отца: "Сей есть Сын Мой возлюбленный, Того послушайте!" Во время гласа устрашенные ученики, не могши взирать на сияние лица Господа, пали на землю. Иисус Христос, приступив, прикоснулся к ним и сказал: "Встаньте и не бойтесь". Возведши очи свои, они никого не видели, кроме Господа.
Празднованием Преображения Господня Церковь торжественно исповедует и прославляет соединение Божества и человечества в лице Иисуса Христа и Его добровольные истинные страдания ради нас и нашего спасения.
Святой Ефрем Сирин в беседе своей на день Преображения говорит: "Господь возвел апостолов на гору для того, чтобы открыть им, кто Он и Чей Сын, чтобы явить им славу Своего Божества и показать, что Он есть Тот самый Избавитель Израиля, Который обещан был чрез пророков".
Исповедуя и возвещая Божество Спасителя, праздник Преображения внушает, что страдания и смерть Сына Божия добровольны и спасительны.
Преображением Своим Господь благоволит некогда предохранить учеников Своих от уныния и возвести к высшему упованию среди бедствий, кои имели постигнуть их в мире. Так Церковь празднованием Преображения Господа в небесную славу, уготованную и всем нам, нравственно утешает и нас во время земного странствия, исполненного лишений и скорбей, внушая, что за кратковременными печалями воссияет слава вечного блаженства, в которой будет участвовать и тело наше. Идущим по пути креста праздник Преображения Господня внушает, что для благодатного преображения нашего из тьмы греха во свет истины и добродетели, открывающей двери Рая, необходимы беспристрастие к прелестям мира и молитва, – ибо Господь для преображения Своего не без причины взошел на высоту, удалявшую Его от дольнего мира, и, вознесши тело Свое на гору, отсюда молитвенно и духом вознесся на Небо и преобразился во славу, которая долу была сокровенна".
В "Месяцеслове" об этом празднике читаем: "6-й день (августа) – Преображение Господне – в нашем народе известно под именем Спаса Второго. Около этого времени поспевают многие огородные овощи и садовые плоды, оканчивается жатва хлеба на полях, производится подрезывание сотов и т. п. Естественно, что наши предки, привыкшие все начинать и оканчивать благословением Божиим, не могли не призывать благословение Божие на то добро, которое ими теперь собиралось. И действительно, из садов и огородов на праздник Преображения Господня приносили в церковь к освящению садовые плоды и огородные овощи, которых (за исключением огурцов) до этого праздника предки наши не употребляли в пищу, считая это грехом, и только со дня Преображения Господня у них на столе являлись все огородные и садовые произведения.
В этот же праздник владельцы полей, как и доселе, являются в храм с колосьями и семенами нового хлеба, над которыми совершается молитва и окропление святою водою, и эти освященные начатки потом сберегались к началу посевов. Кроме того, к празднику Преображения в старину приурочивался особенный обряд засевания полей, который состоял в том, что по просьбе хозяев приходил со святыми иконами на поле священник и окроплял вспаханную землю священною водою, причем обыкновенно один из почетнейших хозяев бросал на освященные места хлебные зерна. Обряд этот, таким образом, служил у наших старых хозяев началом засева.