В чем суть этого "другого", которому суждено возникнуть в нас? Выражения типа "Сын Божий", "истинный человек" и т. п. – не более чем слова и суждения, не дающие никакого наглядного представления о самом предмете. Но как нам к этому прийти? Что толку от настойчивого приглашения как такового, если нам не говорят, что же должно возникнуть и каким образом. Самим этого без наглядной подсказки не придумать, ибо это нечто такое, чего ни один человек, того не имеющий, знать просто не может. Правда, взамен мы можем вообразить некую прекрасную мораль и заставить себя всерьез заняться собой. Но в итоге вокруг нас все будет происходить по-старому и никогда по-новому. История об искушениях Иисуса в пустыне открывает перед нами основные законы и пути совершенно нового становления собственной личности. Поэтому нам нужно искать те врата, через которые мы войдем в эту жизнь.
Я призываю в свидетели подобного положения вещей всех тех, кто, опираясь на Иисуса, всеми силами старался человек стать новым, кто верил, молил, боролся, ждал и надеялся, кто не успокоил себя иллюзиями и не удовлетворился простым улучшением своего настоящего естества. Пусть в них не угасает внутренняя потребность вновь и вновь возвращаться к приглашению Иисуса, чтобы не оказаться в итоге беспомощно стоящими перед тем таинственно закрытым входом. Такое изменение нашего естества – отправная точка нашего обновления. Но в чем его суть, как оно возникает?
И не имея на этот счет от самого Иисуса никакого достоверного разъяснения, мы чувствуем себя жертвами чудовищного обмана. Но разъяснение у нас есть, и настолько обстоятельное, какое мы могли бы только себе пожелать. Просто оно по сути всегда недооценивалось и чудовищно искажалось. Это Нагорная проповедь. В ней говорится о тайне обращения: в чем оно заключается и как нам к нему прийти. Она – путеводитель в новую, доселе неизвестную страну Бога, подсказывающий нам, как туда можно прийти. Подтверждением верности такой трактовки Нагорной проповеди служит личный опыт, доказывающий, что только так и следует понимать Нагорную проповедь, отдавая должное ее подлинному значению и постигая ее колоссальную важность для нас. В начале своего пути Иисус, поучая учеников, самым обстоятельным и наглядным образом показывал им, что Он подразумевал под изменением сознания, которого Он добивался от них. Большую часть речей Иисуса, насколько они вообще сохранились в преданиях Его учеников, Матфей свел воедино в Нагорной проповеди.
Глава первая
Путь
1. Ищущие
Удалившийся на пустынные берега Иордана Иоанн стучался во врата страны своей вестью: грядет день Божий. Волнение охватило весь народ. Потрясенные до глубины души люди толпами стекались к нему, чтобы приготовиться к неслыханному событию и заручиться спасением. Он крестил и проповедовал, однако то следовало считать лишь преддверием к главному. Он обращал их взоры на Того, Кто должен прийти, но оставался еще в сокрытии.
И тут восстала государственная власть, вознамерившись избавиться от назойливого Крестителя. В этот момент и явился Иисус – Он шел по городам и весям, возвещая то же самое: "Покайтесь, приблизилось Царство Небесное". Казалось, наступает великое время, ибо в Его образе виделось грядущее, а от Него Самого исходили спасительные и искупительные силы новой неслыханной жизни. Поэтому люди толпой устремлялись к Нему, бежали за Ним, и у всех в сердцах и на устах был вопрос: "Что нам делать?" Видя такое, Иисус обратился к ним со словами: "Блаженны нищие духом!" Очевидно, слова эти, подобно лучу солнца, пробившемуся сквозь грозовые облака, озарили своим светом потрясенные сердца, ожидавшие рокового приговора. Не требования услышали они, а обещание блаженства, не "ты должен" было сказано им, а дано многообещающее утешение и даже обещано высшее, что есть на свете! Они стояли перед Ним, обремененные бесконечными обязательствами, готовые принять на себя еще одно, самое трудное, а Он без всяких оговорок вознес их в сферы Божественной жизни.
Не знай мы ничего сверх этого об Иисусе, уже одни эти слова возвысили бы Его над всеми пророками мира. Те приходили с какими-то требованиями, и лишь Он избавлял вопрошавших от всех тягот прошлого и гнета будущего, наделяя всей полнотой спасения, которого они так жаждали.
То же самое происходит и сегодня с людьми, чрезмерно увлеченными религией или философией, когда вдруг туман их пристрастия к материалистическому или конфессиональному рассеивается и они, увидев Сына Человеческого таким, какой Он есть, внимают Его исполненному жизни призыву о предназначении человечества. Это ни с чем не сравнимое освобождение от гнета и принуждения, от бремени и робости. Видишь себя погруженным в поток неслыханного блага, источник новой жизни. Библия называет это милостью, подразумевая под ней изначальную жизненную силу, которая изливается из созидающей первопричины Вселенной.
Нагорная проповедь – благая весть, а не новый закон. Ее Заповеди – не соблазнительные обещания, за которыми последуют суровые требования, а семь возвещений блаженства, пронизывающие все содержание речи Иисуса. Она – благая весть, ободряющее утешение, разъяснение, наполняющее нас счастьем. Мы обязаны внимательно вслушаться в ее совершенно новое звучание, если хотим ее правильно понять. Хотя и говорятся слова "ты должен", их смысл и настрой всегда таков: вы, счастливцы, это можете и сделаете, вам это дано от природы, это свершится совершенно естественно, именно так проявляется действие Царства Небесного, что "внутрь вас есть".
Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.
Иисус нарекает счастливыми нищих, не имеющих ничего и пребывающих в беспросветной нужде. Нищих в самом широком смысле этого слова. Но здесь оно приобретает еще личностный оттенок: нищие духом, стало быть, осознающие себя таковыми, чувствующие эту нищету, пронизанные ощущением беспросветной нужды. Иными словами, это те, которые страдают от внутренней немощи, из-за чего испытывают душевное беспокойство и неудовлетворенность.
И нет ничего удивительного, что по другому случаю Иисус сказал даже так: "Блаженны нищие… горе вам, богатые!" (Лк 6:20, 24). Скорее всего и тогда было общеизвестной истиной то, что справедливо и по сей день: богатым вряд ли с рождения знакомо состояние беспросветной нужды, и они не слишком заинтересованы в изменении порядка вещей. И хотя их тоже не обходят стороной общечеловеческие беды, они вполне довольны существующими отношениями, гарантирующими им внешнее благополучие. Такова, наверное, была изначальная форма, но не изначальный смысл этих слов, поскольку решающее значение для Иисуса всегда имело внутреннее состояние людей, а не внешние условия их жизни.
Кому предназначается это сегодня? По-видимому, людям с таким же внутренним состоянием, тем, кто остро ощущает пустоту, поверхностность, убожество и лживость своего существа и своей жизни, кто неудовлетворен тем, что у него есть и чем он занимается, кто несмотря на все блага и идеалы, заполняющие наше бытие, постоянно испытывает глубокую потребность в чем-то совершенно ином, кто с болезненным напряжением ощущает свою удаленность от цели человечества, в ком необъяснимым волнением пульсирует неудержимое стремление к этой цели. О них и идет речь. Ищущие сегодня – это те, кого не оставляет неудержимое стремление к правде, справедливости и свободе, к истинно человеческому и достойному человека бытию, в ком возникает и отчетливо ощущается то волнение, которое присуще человечеству, жаждущему становления и имеющему в нем нужду, и которое становится постоянной стихийной движущей силой их жизни.
Как искание входит в сознание людей и как оно отражается на их жизни, какие волны вздымает в душе, какие волнения охватывают их, – на первых порах не так уж важно. Жаждут ли они искупления или возвышенной человеческой жизни, стремятся ли к подлинной немецкой культуре или видят своей целью государство будущего, способное обеспечить человеку достойное существование, – если все это по своей глубочайшей сути продиктовано сильным внутренним чувством неудовлетворенности, тогда первопричина того – именно нищета духа, о которой говорит Иисус.
Сегодня среди нас живут тысячи людей, охваченных духовной тоской и исканиями. Внешне они не отличаются от других, но они есть везде. Эти люди не входят и никогда не входили ни в какие определенные движения, течения, конфессии, религии, партии и общественные слои, однако они встречаются повсюду, и их отличительная черта – страстное желание обрести истинную жизнь, которое – осознают они это или нет – воспламеняет их.
В противоположность им, сытые души преисполнены собой, они чванливы от сознания своего небывалого преуспеяния, считают, что уже нашли искомое и обрели нечто, дающее им покой и удовлетворение, будь то всего лишь шаткий авторитет, которым они так упиваются, или сомнительная концепция, в которой они прочно завязли, или некая программа, наполняющая их непомерной гордостью, или какая-нибудь вера, оберегаемая ими подобно бесценному сокровищу, или убогое упоение простеньким семейным счастьем, или богатство, власть, мирские наслаждения. Это образованные обыватели, церковные, "свободомыслящие", ученые или оторвавшиеся от земли невежды, для которых главное – форма, никогда ни во что не вникающие и погрязшие в своей профессиональной деятельности, по их мнению, единственно нужной и правильной.
Но ведь не сказано, что блаженны правоверные, жертвующие своим разумом или говорящие: "Господи, Господи", а блаженны нищие духом, причем без всяких оговорок и условий. И совершенно неважно, кто они – христиане, иудеи, атеисты, материалисты, спиритуалисты или еще кто: это им принадлежит Царство Небесное.
Найти бы нам такие слова, которые вывели бы сегодня всех из заблуждения, отучили скользить по поверхности и повели к той же цели, единой для всех устремленных и ищущих, какой некогда было Царство Небесное, или Царство Божье. Но их у нас нет. Мы можем лишь в один голос сказать, что под ними подразумевается: Царство изначального естества или, что то же самое, Божественного предназначения, свершение подлинного искупления, раскрепощающее и дающее силу духовное состояние человечества в его отдельных членах, образующих в своей совокупности единую органичную клеточную структуру, сотканную из живых индивидуальностей, новый порядок во всем, к которому мы сегодня идем, подлинная и истинная культура человеческого существа. Короче говоря, имеется в виду цель человечества. И как бы по-разному мы ее ни понимали, она не просто манит вас, Ищущие, она завладевает всем вашим существом, дается именно вам.
Иисус выражается вполне определенно: "ибо их есть Царство Небесное". Он не говорит ведь, что нищие духом, блаженно почив, однажды войдут в него. Ведь Царство Божие должно прийти на Землю, оно принадлежит Ищущим и придет в них.
Стало быть, Царство изначального состояния или, как еще точнее можно было бы это назвать, нового порядка вещей, принадлежит и нынешним Ищущим. Оно без промедления дается им, поскольку в них и наступает, когда в Иисусе они слышат призыв Бога. И здесь мы имеем дело вовсе не с обещанием, а с неким событием, переживаемым нами сегодня в точности так же, как его некогда переживали нищие духом. Ведь оно совсем такое же и наступает так же, как и любой естественный природный процесс, возникающий при определенных условиях.
В том, кого это известие о грядущем новом порядке вещей задевает за живое, в том глубоко скрытое, едва теплящееся искание души, прежде пытающееся удовлетвориться набожностью, всевозможными умствованиями, духовными наслаждениями и устремлениями, внезапно вздымается вверх ярким пламенем, пожирающим то, что не имеет истинной жизненной ценности. Но тот, кто уже охвачен подобным огнем, кто увидел, как в нем исчезает все, что составляло богатство его собственной личности и давало ей пусть относительный покой, ощущает себя нищим, и каждая клеточка его существа трепещет в невыразимой тоске по тому новому, которое грядет.
Это и есть начало того внутреннего переворота, который имеет для нас решающее значение. Ведь речь идет о нашем изначальном естестве, призванном заполнить собой всю ощущаемую нами пустоту. Этого не чувствуют все довольные собой и тем, что у них есть. Ибо Царство Божие – в подлинном бытии, в непреходящих ценностях и реальных силах. По сравнению с ними все, чем мы временно располагаем, что собой представляем и что можем, – чистая иллюзия, одна лишь видимость. Кто, однако, находит в этом удовлетворение или даже счастье, тот просто слеп и глух к истинной реальности, стремящейся к своему воплощению. Но считающий это в глубине души пустым тщеславием – исключение, и ищущий ее повсюду неясно ощущает ее. Беспокойство и жажда поиска – непременные условия становления изначального естества. В нас начинают пробиваться первые ростки правды нашей самости. Ведь поиск того, о чем здесь идет речь, и есть уже становление, набирающее силу лишь в том, кто увлечен. Стоит этому порыву угаснуть, внутреннему волнению утихнуть, и ваша жизнь останавливается. Поэтому крайне важно оставаться Ищущим. Ведь искание – это то движение жизни, из которого и рождается новое.
В следующих заповедях речь идет вовсе не о других типах людей, которым обещается блаженство, и не о других судьбах, уготованных им. Просто Ищущие, равно как и то, что им суждено найти, характеризуются с самых разных сторон, и наше представление о них становится более четким. И то, на что Иисус обращает наше внимание своими прославлениями, всего лишь отличительные свойства и выражения нищеты духа, и, как таковые, – откровения их живой сущности. У того, кем ощущение нищеты владеет изначально, это проявляется самым естественным образом, но где оно лишь вторично, там откровения не происходят. Поэтому все последующие возвещения блаженства служат мерилом силы и глубины, подлинности и чистоты беспокойства, заполняющего нашу душу и заставляющего нас искать.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
"Утешение Израилево" – так часто называли мессианское спасение. И если оно обещано прославляемым, то наверняка и страдания, о которых здесь идет речь, подразумеваются куда более глубокие и основательные, нежели те, что вызывают у нас ежедневные мимолетные неприятности и личные беды. Они скорее похожи на страдания раба бога Яхве, который олицетворяет собой, в разумении пророков, народ, неукоснительно соблюдающий свою веру, находящийся под тяжелым гнетом собственного жалкого настоящего и ожидающий будущего спасения, и страдания скорбящих детей Израиля, плачущих на берегах рек Вавилонских.
И тогда утешение здесь – не просто успокоение в религии, но и воистину освобождающая помощь, а живущая в душе боль – недуг, которым страдает все человечество.
Теперь в ясном свете предстают не только внутренние беды Ищущих, но и значимость изначального естества, ожидающего своего становления. Осознание абсолютной бедности сливается с муками души, страдающей из-за трагической судьбы человечества. Иисус обращается только к Ищущим, в которых оба эти источника внутреннего беспокойства неотделимы друг от друга.
Так заповедь блаженства приобретает общечеловеческие черты. С тех пор как человечество обрело способность осознанного восприятия, оно стонет в муках своего бытия и вопиет об искуплении. В ищущих душах, жаждущих правды, такая судьба человечества стала живой пульсирующей болью, и никто из них не пытается ее заглушить. Напротив, Ищущие сознательно принимают на себя весь трагизм человеческой участи и страдают всеми бедами человека. Именно к ним и взывает Иисус.
И этим обремененным душам Он открывает поразительные перспективы: блаженство всем, кто сам лично переживает страдания человечества, искренне принимает их на себя и носит в себе. Им и дается искупление. Им откроется, что то новое духовное состояние, к которому мы идем вместе со всем человечеством, принесет нам спасение и освобождение от зла, ибо проявление изначального естества и истинное искупление имеют такую же внутреннюю связь с тем грядущим великим событием, как нищета духа и нескончаемое страдание с волнением и беспокойством Ищущих.
Естественно, в каждую эпоху у этих страданий будет свой облик и свой оттенок. Ученики Будды ощущали их не так, как ученики Иисуса, и мы, Ищущие сегодня, воспринимаем страдания иначе, нежели ожидавшие Царства Божьего в ту эпоху. Кто считает нынешнее положение вещей нетерпимым, а внутренний разлад, слабоволие и чрезмерно сложный, рефлексирующий, "стариковский" характер нашего поколения, равно как и безотрадную, бесплодную личную жизнь в условиях современного общества просто невыносимыми, у того эти страдания соответствуют духу времени. В результате и его жажда искупления приобретает характерные черты. И если блаженство столь ясно и определенно обещано нам Иисусом, давайте научимся радоваться тому, что всем недостойным человека качествам и обстоятельствам его жизни неизбежно придет конец. Вот она, отрадная и блаженная перспектива, которую открывает нам вторая заповедь. И здесь искупление скорбящим обещается вовсе не случайно, оно обусловлено глубоким естественным законом внутренней взаимосвязи между добровольным страданием и спасительной силой, переживаемыми в какой-то мере всеми, кто искренно принял на себя эти скорби человечества и носит их в себе.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Получить в удел землю, обетованную и предвещанную, – так обозначали в Израиле полноту Божественной благодати и мессианского счастья. Именно это Иисус обещает преданным Богу, кротким страдальцам, пребывающим в своем всеподчиняющем ожидании грядущего и постоянно угнетаемым тупым и равнодушным окружением.
И в этом на своем опыте убеждаются все честно Ищущие сегодня: их угнетают, причем неосознанно, без всякого умысла и совершенно непроизвольно, как бы под натиском неведомых природных сил. Ибо это противодействие Ищущим – тоже закон природы.
Тому же, кто охвачен иными реформистскими устремлениями, трудно отделаться от многочисленных приверженцев: его будут восхвалять, и общественность станет носить его на руках. Но как только он доберется до сути и обнаружит, что корень всех бед в том злом роке, который тяготеет над человеческим существом, и обнажит его, короче говоря, как только он станет Ищущим, почувствовавшим первые признаки чего-то совершенно особенного, чему надлежит возникнуть, без чего нам никогда не выбраться из проклятых внешних условий, от него тотчас отшатнутся и станут нападать. Например, если некто сегодня сталкивается с социальными проблемами и все свои силы направляет на их решение, реализуя ли некую программу или объединившись с единомышленниками, то он становится героем дня. Если же он вздумает добраться до первопричины зла и всерьез примется ее реально устранять, то, скорее всего, скажет: корни человеческих бед не во внешних обстоятельствах, а в самих людях, в их внутреннем состоянии, а посему никакая реформа, пытающаяся действительно разрешить социальные проблемы, невозможна без преображения личности каждого человека. Только новые люди в состоянии создать новые условия жизни. И тогда его примутся ругать, называя сумасбродным идеалистом, будут сторониться его и всячески замалчивать. Все авторитетные личности, формирующие общественное мнение, начнут, сами того не замечая, его подавлять.