– Давайте ненадолго вернёмся к слайду № 1, – предложила Маргарет Карлтон. – Так как я буду говорить в основном о стадиях развития, находящихся в середине таблицы, для тех, кто не умеет читать, я просто перечислю более ранние стадии: архаическая, магическая и мифическая – мы будем называть их доформальными. Это не означает, что они не важны. Напротив, как мы уже видели, для развития необходимы все волны. Просто в современном мире огромную роль играет формально-рациональная стадия, также называемая формально-операциональным мышлением или оранжевым мемом.
– И нетрудно понять почему. Какие когнитивные способности необходимы нам для перехода с конвенциональных и этноцентрических уровней на постконвенциональные и мироцентрические? Правильно, формально-операциональное мышление или интеллект, или рациональность, или просто оранжевый мем. Послушайте, люди, это очень важно!
Карлтон, улыбаясь, скачками перемещалась по сцене. Её маленькая лёгкая фигура иногда казалась совсем невесомой.
– Специалисты по психологии развития единодушны во мнении, что рассудок, или интеллект, – это не только способность создавать сухие и безжизненные абстракции, но и способность рассматривать ситуацию с множества точек зрения, или перспектив. Эту способность часто называют "перспективным рассудком". Так что когда мы призываем кого-то "быть рассудительным", мы имеем в виду "попробуй поставить себя на моё место". Возможность учитывать разные точки зрения появляется у человека только в подростковом возрасте, с развитием формальной рациональности, так что именно в этот момент человека начинают по-настоящему волновать взгляды окружающих. Это невероятный шаг в росте и развитии сознания, с которого, благодаря удивительным возможностям рациональности, начинается великий переход от конвециональных, этноцентрических и доформальных позиций к постконвенциональным, мироцентрическим и глобальным.
Этот сон я вижу с шести лет. Я не плыву по небу – я и есть само плывущее небо, я могу вместить и пропустить сквозь себя любые вещи. И всё же в этом теле я женщина, поэтому поляризация энергии неизбежна: таковы начальные условия игры. Юный Кен говорит мне, что его поколение спасётся на небесах из кремниевых кристаллов и освободится от ужасного бремени обречённой на разложение плоти. Взрослый Кен сумеет лучше во всём разобраться, хотя когда-то он мечтал о том же, о чем мечтает юный Кен. Скоро взрослый Кен и юный Кен встретятся. Оба они вышли из моего чрева, из моего безбрежного пространства, и оба они вернутся в него, каждый своим путём.
И всё же плоть не бездействует. Пронизывающие всех и вся волны сознания разворачиваются, цветут, взрываются, поют свои песни, и исчезают, чтобы смениться новыми волнами. Беспощадная спираль несётся к океану, чтобы самой сгинуть в нём. А моё поколение? Моё дорогое, моё милое поколение? Что мне делать с ним?
– Разумеется, рациональностью можно злоупотребить – каждый мем имеет две версии: здоровую и патологическую.
Карлтон оглядела зал, словно посмотрев в глаза каждому из присутствующих, обращаясь к каждому лично.
– Основной изъян оранжевой рациональности или формальной рациональности состоит в том, что для неё характерен статичный, даже твердолобый взгляд на любые явления. Однако, – глаза Карлтон загорелись, в голосе послышалось оживление, – самое интересное, что когда возникает понимание сущности происходящих в системах процессов, обнаруживается разнообразие контекстов и множество движущих сил, и оранжевый формализм отмирает, уступая место стадии зелёного плюрализма, как показано на слайде № 1.
– И это для неё самое интересное? Что же, блин, она тогда считает скучным?
– Цыц, Уилбер.
– Для стадии зелёного плюрализма характерно представление, что все социально-когнитивные системы обусловлены культурой и историей. Отсюда само собой следует главное утверждение постмодернизма: универсальной истины не существует, есть только исторически обусловленные плюралистические системы отсчёта. Всё "контекстуально", то есть зависимо от собственного прошлого и исторического контекста, подвижно и подвержено постоянным изменениям. Цитирую Дейдре Крамер (Deirdre Kramer), входящую в число самых уважаемых специалистов в этой области: "Согласно контекстуальному/релятивистскому мировоззрению", то есть зелёному мему, "основой всего сущего являются случайные изменения, а знание встроено в более широкие контексты, будь то культурно-исторический контекст, когнитивная система координат или же непосредственный физический и психологический контекст". Также "на поведение человека в конкретной ситуации влияет более широкий социальный, исторический, этический и физический контекст. От того, какому аспекту ситуации человек уделит наиболее внимание, зависит его или её интерпретация или понимание ситуации. Каждый человек, общество, группа и ситуация уникальны", а интерпретации всегда отличаются друг от друга, поскольку контексты всегда различны.
– Ким, это скууууучнооооо.
– Она просто рассказывает про эволюцию от оранжевого к зелёному. Ничего страшного.
– Может быть, но, боже мой, все эти жаргонизмы…
– Интересно, Уилбер, мог бы ты стать ещё более тупым?
– Уверен, если бы пораньше задался такой целью, то смог бы.
Карлтон сделала глубокий вдох и начала говорить, с особой тщательностью выделяя каждое слово.
– Но поскольку зелёный мем не нашёл способа установить связь между множеством плюралистических контекстов, объявив их "несоизмеримыми" друг с другом, его мировоззрение в конце концов стало расщеплённым и хаотичным. Опираясь на данные исследований, Дейдре Крамер делает вывод, что с точки зрения этой стадии, "все люди и события уникальны и постоянно бессистемно меняются. В результате весь мир утопает в противоречиях. Во вселенной нет порядка. Порядок может быть либо навязан извне, либо установлен в соответствии с индивидуальной когнитивной системой координат".
Карлтон посмотрела в зал.
– Иными словами, зелёный мем убеждён, что любой порядок навязан властными или идеологическими структурами, то есть патриархатом, логоцентризмом, антропоцентризмом, андроцентризмом, видовой дискриминацией, фаллоцентризмом или – моё любимое – фаллологоцентризмом (интересно, а батарейки к этой штуке прилагаются?). Если вы слышите одно из этих слов, можете быть уверены, что столкнулись с зелёным мемом.
В ответ на это высказывание в зале послышался громкий недовольный гул.
– Поскольку зелёный видит множественные контексты, но не может разглядеть связей между ними, его мировоззрение остаётся неупорядоченным и бессвязным. Как мы уже знаем, зелёный смог выделить множество систем, но до сих пор не сумел их интегрировать. И что же, по-вашему, будет дальше?
Несколько слушателей выкрикнуло: "Он научится их ИНТЕГРИРОВАТЬ!" Раздался смех.
– Да, мои дорогие. И тогда мы получаем второй порядок, – миниатюрная Карлтон улыбнулась и ненадолго замолчала.
– Ким, как ты познакомилась с Морином?
– Вообще-то, на одном из этих семинаров.
– И что ты в нём нашла?
– Большой ум.
– А он в тебе?
– Большие сиськи.
– Мне кажется, это неравнозначный обмен. Хочешь сказать, это всё, чем ты могла заинтересовать Морина?
– Поначалу, конечно, так.
– Значит Морин любитель приударить за большегрудыми девицами вдвое младше его?
– Вообще-то, нет. Думаю, я была первой такой девицей. Как бы там ни было, наверно, он начал встречаться со мной из-за сисек, но продолжил по другим причинам.
– А, эээ… ну ладно…
Ким повернулась и в упор посмотрела на меня.
– Не пойми меня неправильно, но мужчине в возрасте Морина нужна партнёрша, обладающая определённым набором качеств. Это как бы негатив ситуации, когда красивой женщине хочется, чтобы мужчина восхищался её умом. Морину нужна красивая молодая женщина, которая понимала бы его ум, потому что только это позволит ему почувствовать себя триумфатором и завоевателем.
Это прозвучало довольно резко.
– Вообще-то, по-моему, это звучит немного оскорбительно.
– Но ведь многим мужчинам хочется быть завоевателями, что в этом такого? А многим женщинам хочется, чтобы их завоёвывали, если не на рабочем месте, то по крайней мере в спальне, и что дальше? Я понимаю идеи Морина, так что когда он меня завоёвывает, то завоёвывает по-настоящему.
– Ты этим гордишься?
– Дебил, его идеи имеют надо мной власть. Это всё идеи, ты что, не понимаешь?
– Не уверен.
– Потому что ты думаешь как тот, кто трахает, а не тот, кого трахают.
Я протёр глаза и посмотрел по сторонам. Маргарет Карлтон снова говорила.
– Вот на чём мы остановились: мы увидели, что мировоззрение зелёного мема – или плюралистический релятивизм – может разделять системы, но не может их интегрировать. Но когда становятся видны сложные и многогранные отношения между различными контекстами, возникает новое мировоззрение, которое мы будем называть просто интегральным.
Сколько человек среди собравшихся действительно понимают, о чём она говорит? – подумал я. Карлтон выглядела смущённой. Но прохладные аплодисменты её последнему высказыванию говорили о том, что слушатели тоже были взволнованы, смутно осознавая ответственность, которую беспощадно налагало на них знакомство с этими идеями. Однажды выбравшись из флатландии, однажды признав иерархии или более высокие уровни или что-нибудь ещё, уже нельзя было жить так, как будто всего этого не существует.
– Дамы и господа, сейчас я приведу резюме сложившейся ситуации, которое даёт Дейдре Крамер, и на этом закончу своё выступление.
Гомон благодарных аплодисментов, к которому я даже приложил руку.
– Плюралистическая зелёная волна "выделяет динамические системы на основании культурного и исторического контекста", в то время как интегральная волна идёт дальше и объединяет эти системы. Таким образом "культурные и исторические системы диалектически интегрируются в развивающиеся социальные структуры". Короче говоря, происходит движение от формализма к плюрализму, а затем к интегрализму, или от оранжевого к зелёному, а затем… к квантовому скачку в гиперпространство сознания второго порядка.
Уход Маргарет Карлтон со сцены сопровождался стоячей овацией, которая была не столько знаком благодарности, сколько знаком облегчения.
– Ооооо, трахни меня своим большим умом, ооооо, он такой большооооой, ооооо, – Ким извивается подо мной, и когда я, желая насладиться зрелищем, смотрю вниз, она начинает истерически смеяться. Она даже не голая – её большие сиськи скрыты под тремя толстыми свитерами.
– Это не смешно, Ким.
– Но это жетвояфантазия, дебил.
Как там называлась та книга Дэвида Фостера Уоллеса? "Вещи, которые казались смешными и которых я никогда больше не сделаю"?
Морин снова на сцене.
– Да, становится всё интереснее, потому что наша следующая тема: мировоззрения модернизма и постмодернизма.
Выкрики, шёпот, аплодисменты, усмешки.
– Какое отношение это имеет к бумерам? И какое до этого дело вам, иксерам и игрикам?
Зал моментально затих.
– Неоднократно отмечалось, что интеллектуалы поколения бумеров часто причисляли себя к движению постмодернизма, отвергавшему модернизм Просвещения, рациональность, существование объективной истины и буржуазную мораль. Используя некоторые факты доклада о развитии мировоззрения, который, я уверен, вы слушали затаив дыхание, мы сможем взглянуть на спор модернизма и постмодернизма в более понятном контексте. – Морин поднял глаза, ожидая, что кто-нибудь посмеётся над его шуткой, но зал ответил ему глухой тишиной. – Ну да. В общем, похоже, что для модернизма была в основном характерна формальная стадия развития мировоззрения (оранжевый мем), а для постмодернизма – первые постформальные стадии (в особенности зелёная). В этом развитии даже есть определённая симметрия: модернизм относится к постмодернизму так же, как формальные стадии – к постформальным.
Над залом всё так же висела глухая тишина. Раздосадованный Морин подошёл к краю сцены.
– И вот, послушайте, что случилось. Взяв в руки флаг благородного плюрализма, релятивизма и культурного разнообразия, постмодернизм обогатил мир множеством голосов, а потом отошёл в сторону и стал наблюдать, как растёт вавилонская башня: каждый голос настаивал на собственной важности, и лишь немногие уважали чужие ценности. Как только постмодернизм предоставил всем людям возможность выбирать свой путь, они с радостью разбрелись в разных направлениях. Хотя постмодернизм утверждает, что плюрализм позволил зазвучать множеству голосов, на самом деле почти все эти голоса, наполненные одиночеством и погибающие в тисках собственной изолированной "яйности", слабо доносятся из разных уголков раздробленного мира.
Я посмотрел на Ким: она была влюблена, она сияла, она… как это лучше сказать? порабощалась идеями? покорялась идеям? признавала победу идей? Разве можно так поступать с учениками? С другой стороны, сложно было себе представить, что кто-то был в состоянии использовать Ким.
– Переход от формализма к плюрализму был выдающимся достижением. Невозможность перейти от плюрализма к интегрализму стала ужасным бедствием. Плюрализм не только не сумел соединить культурные поток: он допустил воскрешение отмирающего нарциссизма и даже способствовал его беспрецедентному расцвету. Поколение Я наконец обрело свой голос и над ничего не подозревающим миром нависла катастрофа бумерита.
Я посмотрел на Хэзелтон и с удивлением обнаружил, что физически она не так уж привлекательна. Хотя её лицо парило в облаках, оно было ничем не примечательно и само по себе вряд ли заслуживало внимания. Но, несмотря на это, я видел перед собой бесконечную красоту.
– Вы знаете, что в ближайшее время я собираюсь загрузить себя на кремниевый чип? – спрашиваю я её.
– Как же ты тогда будешь заниматься любовью с Хлоей?
– Что, простите? Я не совсем понял.
– Какое именно сознание ты собираешься загрузить?
– Ну, знаете, я как раз хотел это с вами обсудить. Понимаете, проблема в том… Ну, есть несколько проблем. Сейчас объясню. Нет, объяснять поздно. Позвольте подытожить.
– Между кремниевым миром и углеродным миром существует отношение инвариантного изоморфизма. Архетипические паттерны одного мира повторяются в другом, поэтому эволюция углерода в общем изоморфна эволюции кремния, – объясняет небо.
– Вот именно. Наверно. Поэтому я хотел спросить, хотя сначала я скажу по-другому. Вслед за одним путём, который, скорее всего, не самый лучший, поэтому я хочу вернуться к тому, с чего начал, то есть…
– Да, Уилбер, ходят слухи, что ты дребезжишь, когда занимаешься любовью. С чего бы это?
– Позвольте заметить, что это прекрасный вопрос.
Лиза Пауэлл снова на сцене. Было видно, что зал её любит, хотя она не всегда была с ним нежна.
– Прежде чем перейти к обзору тех областей, которые были заражены бумеритом, давайте рассмотрим возможные возражения всему, что было сказано к настоящему моменту.
Каролина, до сих пор странно молчаливая, перегнулась через Скотта и сказала мне: "Очень хочется это послушать – у меня самой их тонна". Я не мог понять, злилась она или была приятно взволнована.
Пауэлл говорила почти час, я много записывал, особенно когда речь шла о Пиаже (Jean Piaget), Кольберге (Lawrence Kohlberg) и общих концепциях стадий развития.
– Основное возражение, – начала она, – наверное, состоит в том, что от концепций стадий веет притеснением, маргинализацией, патриархатом, сексизмом, расизмом и евроцентризмом, – бурные аплодисменты зала. – Не знаю, как вам это сказать, но результаты исследований говорят об обратном. Видите ли, проблема не в том, что концепции стадий кого-то угнетают, а в том, что некоторые из этих стадий сами по себе склонны к притеснению – в общем-то, практически все мемы первого порядка пытаются подавить другие мемы и навязать им свои ценности. Это, а не концепции стадий, является настоящей проблемой. В сущности, утверждение, что концепции стадий кого-то угнетают – это всего лишь попытка зелёного мема навязать неиерархические ценности флатландии всем остальным!
Пауэлл закончила цитатой из Кэрол Гиллиган, снова заставившей зал громко выражать своё одобрение и негодование.
– О, сын мой, послушай меня, – смеясь говорит мама, – мы, женщины, мыслим иначе.
– Да, и что дальше?
– А дальше мы освободим этот мир от патриархата.
– Если это значит "от отца", то здорово.
– Это значит, от вашего, мужского образа мыслей.
– И что же это за образ, мама?
– Вы всех ранжируете, классифицируете, осуждаете и унижаете. Когда мы, женщины, возьмём власть в свои руки, – она всё ещё смеётся, но уже по-другому, – войны прекратятся.
– И страны начнут до смерти изводить друг друга ворчанием?
– На смену ранжированию, доминированию и жестокости придут забота, симпатия и отношения. Мы будем жить в любящем, щедром,основанном на сотрудничестве, прекрасном обществе – разве это не чудесно звучит, сынок? – а не в этом гадком иерархическом обществе, вжик-вжик-вжик-бум-бах! Если президентами будут женщины, войны прекратятся!
– Да, это уже доказали Екатерина Великая, Мария Стюарт, Королева Виктория, Голда Мейер, Маргарет Тетчер и…
– Что?
– А больше всех мне нравится Изабелла Кастильская, основавшая Испанскую инквизицию.
– Они не считаются.
– Почему это?
– Потому что это патриархальные женщины.
– Откуда ты знаешь?
Я смотрю на маму, и её лицо превращается в лицо Ким, которое превращается в лицо Хлои, которое превращается в лицо Хэзелтон, которая говорит: "Ты ведь настоящий мужчина, не так ли?" Как ужасно услышать о себе такое, думаю я про себя.
Лиза Пауэлл смерила взглядом всех присутствующих.