- Ты только что это сделал и мне даже не сказал.
Прежде чем Юэн успел придумать ответ, она добавила:
- А я так ждала оливок.
Ему стоило бы понять, что сейчас, когда все вокруг изменилось, для нее это может быть важным.
- Мы поищем лавку вместе.
Они так и сделали - когда отправились ужинать. Возможно, в той лавке теперь продавали кожу, футболки, серебро или сувениры. Несколько бывших таверн стали китайскими или индийскими ресторанами, к радости - или разочарованию - британских туристов. Вчера Джойс и Юэн отыскали свою когда-то любимую забегаловку, но прошедшие годы, видимо, уменьшили порции и иссушили еду, одновременно почти лишив ее вкуса. Пока они решали, какую таверну осчастливить своим посещением, ветер утих. Плоское солнце висело над горизонтом, как драконий глаз, и его угасающее дыхание волновало море.
Они не прогадали, доверившись ресторану, но Юэн чувствовал, что Джойс не доверяет ему. Когда он смотрел на прохожих, она глядела на него с укоризной. Он пытался обсуждать памятные места, которые им стоит разыскать, но разговор походил на неумело разыгранную сценку. После ужина они сидели на балконе. На небе постепенно загорались звезды. По соседству две дискотеки соревновались, кто громче, и Юэну это сильно мешало проникнуться спокойствием Вселенной. Даже когда они вошли внутрь и прикрыли балконную дверь, гулкое уханье доносилось снаружи, как неровное биение двух сердец.
Он подождал, пока Джойс не укрылась покрывалом с головой, и лишь тогда спрятал страницу под подушку. Инстинкт - а может, просто выпитая за ужином рецина - заставлял его хранить страницу. Он выключил свет и нащупал руку Джойс. Когда она обмякла, он повернулся на бок. Завывание ветра в балконных перилах ему не мешало, и ритмы диско за окном тоже постепенно затихали. Когда Юэн ненадолго выплыл из сна, дискотеки уже затихли, а ветра почти не было слышно. Его озадачил не ветер, а нечто другое, поскольку источник шума был ближе к нему, чем к окну, плотно закрытому. Этого шума не хватило, чтобы окончательно его разбудить, но он, очевидно, побеспокоил Джойс, потому что, засыпая, Юэн успел заметить, что она пытается нащупать его руку. Но как же она найдет мою руку, если та лежит на подушке, ближе к балкону, чем к ней, подумал он, но уже был не в силах выпростаться из сна.
Когда через несколько часов он проснулся, солнце уже было высоко. Кто дергал его подушку? Он приподнял ее. Последняя страница, слегка смятая, лежала на неровной простыне, но он не знал, двигал ли кто-то подушку или саму страницу. Джойс оперлась на локоть и уставилась на него.
- Зачем ты ее туда положил?
- Чтобы знать, где лежит.
Она может подумать, что ему отказывает память или, того хуже, что он положил страницу под подушку, пряча от нее, чтобы не украла. Доковыляв до сейфа, Юэн запер страницу вместе с их паспортами и чеками.
- Теперь мы знаем, где она.
Разговор за завтраком на балконе поддерживали в основном две сороки. Джойс первой ступила на пляж, отпустив руку Юэна, и почти сразу зашла в воду. Юэн с облегчением увидел, что рядом с ней есть еще люди, которые смогут помочь, если что. Поглядывая время от времени на ее оранжевый, как закат, купальник, он пытался погрузиться в роман, который одновременно с ним читали еще минимум два человека на пляже, но не смог сосредоточиться, даже когда Джойс вернулась.
- Ты посидишь тут пока? - спросил он в конце концов. - Мне нужно кое-что проверить.
- Да что со мной случится?
Он оглядывался назад, пока не дошел до бара Зорбы. Несколько посетителей уплетали завтрак, запивая его пивом, их детишки играли на компьютерах.
Юэн оплатил компьютерное время и набрал в поиске "Решив отправить их к Господу". Информации оказалось немного. Автора романа звали Амброуз Дартмут, это имя ему ничего не говорило. Судя по всему, других книг этот автор не издавал, и объявлений о продаже подержанных экземпляров тоже не находилось. Издательство "Инсерджери Букс", выпустившее книгу в конце прошлого века, прекратило существование - похоже, это была их единственная книга.
Юэну было этого недостаточно, чтобы оправдать свое отсутствие на пляже. Возвращаясь, он пытался придумать что-нибудь еще, но в голову так ничего и не пришло. Он брел по песку, которым вчера занесло бетонную дорожку, высматривал Джойс, но ее не было там, где он ее оставил.
Никто не обращал внимания, как он в панике носился между топчанами. Вот его бессмысленная книженция, бумажный кирпич, на лежаке, застеленном его полотенцем, и тут же, на соседнем, пустом, лежаке в тени навеса - книга в мягкой обложке, которую читала Джойс. Он принялся высматривать ее среди людей в море, но ни на ком не было оранжевого купальника. И тут голос свыше позвал его:
- Юэн.
Он развернулся и запрокинул голову, не уверенный, что увидит обладателя голоса. Джойс с веселым нетерпением смотрела на него из-за столика в "Философии". Не успев еще окончательно одолеть тропинку наверх, он выдохнул:
- С какого перепугу ты тут взялась?
- Захотелось оливок, раз уж ты их не нашел, - ответила она. И упрямо добавила: - Решила прогуляться, сама по себе.
Нельзя спорить. Многие их ссоры в последнее время начинались по таким вот незначительным поводам, и Юэну казалось, что они умаляют их с Джойс, скукоживают их ум и привязанность друг к другу.
- Обедать будешь?
- Я-то давно готова. Ты все это время рассматривал свою бумажку?
- Нет, выяснял кое-что насчет нее.
Его прервал официант - принес оливки. Юэн решил, что Джойс не будет обсуждать эту тему, пока они заказывают еду, но она сказала:
- Давай, раз уж начал, рассказывай, что хотел.
- Ее автор опубликовал всего одну книгу. Не удивлюсь, если он сам же ее издал.
- И о чем она?
- Нигде не упоминается.
- Хотя бы имя его ты знаешь?
- Да. Амброуз Дартмут.
- Не слышала о таком.
- У меня впечатление, что никто не слышал.
- Извините, это не совсем так.
Это в разговор вмешался официант. Юэн решил, что они ослышались.
- Извините, я не расслышал: что вы сказали?
- Мистер Дартмут живет здесь, на Иконикосе.
- Откуда вы знаете? - то ли спросила, то ли удивилась Джойс.
- Его дочь рассказала нам о нем.
Юэн подождал, пока официант разольет вино по бокалам и поставит кувшин на стол.
- А может, вы знаете где?
- Он назвал это место "Вилла Библион", - сказал официант, показывая куда-то за деревню.
Услышав эту фразу, Джойс прыснула. Больше она не издала ни звука, пока официант не отошел, и лишь тогда прошептала:
- Ты же не думаешь о том, чтобы вернуть ему эту бумажку?
- Если бы ты его видела, то поняла бы, как сильно она ему нужна.
- Ну а пока что я не понимаю, - заявила Джойс таким тоном, что Юэн понял, что сказанное относится и к нему.
За обедом он не мог отделаться от ощущения, что Дартмут слоняется где-то поблизости, но при этом старается не попадаться на глаза - конкретно Юэну с его страницей. Ощущение перекочевало и на пляж - в форме напряженного молчания. Джойс долго укладывалась на топчан и расставляла вокруг свои вещи в лишь ей одной ведомом порядке, а потом подняла глаза на Юэна, словно забыла, что он тоже там.
- Можешь отправиться выполнять свою миссию, если хочешь.
- Я не хочу оставлять тебя тут одну.
- Да господи! - воскликнула она и так резко поднялась, что чуть не опрокинула топчан. - Если это тебя так заботит, можешь оставить меня в квартире.
Он не этого добивался - хотя, может, и этого. По дороге наверх он подумал, что ей, возможно, неприятно опираться на его локоть. Первое, на что он посмотрел, войдя в квартиру, - сейф, вмонтированный в заднюю стенку открытого, без дверей, гардероба. Юэн готов был поклясться, что на табло над кнопками для ввода кода горела надпись "Ошибка". Потом надпись погасла.
- Ты видела? - выпалил он.
- Что теперь, Юэн?
- По-моему, кто-то пытался открыть сейф.
- Нет, ничего я не видела.
Возможно, надпись подсветило солнце, но, когда он попробовал открыть дверь, ради эксперимента, табло отказалось загораться. Юэн ввел код - год их женитьбы - и открыл сейф. Он же вроде расправил страницу? Теперь часть ее упиралась в дверь и раскрылась ему навстречу. Вместо того чтобы показать это Джойс, он спросил ее:
- Ты точно не хочешь со мной прогуляться?
- Абсолютно, Юэн. Если тебе кажется, что так надо, иди.
- Я постараюсь вернуться побыстрее.
- У нас полно времени. Еще одиннадцать дней.
Она все еще хмурилась, но уголки поджатых губ поднялись в намеке на улыбку.
- И перестань так меня опекать.
Оглянувшись на Джойс в дверях, Юэн решил, что она рассержена, почти оскорблена его заботой. Он как мог торопливо пошел в сторону вилл, сжимая в руках трепетавшую на ветру страницу. Потом решил, что кто-то может ее выхватить, и спрятал в нагрудный карман, где бумага какое-то время пыталась расправиться, прежде чем успокоилась.
Вилла Библион оказалась далеко от Иконикоса. С каждым пройденным домом Юэн еще на минуту отдалялся от Джойс. Он уже был готов повернуть обратно, когда заметил знакомое название на столбе у ворот. За высоким забором с острыми пиками по верхнему краю виднелась оливковая роща, а в глубине ее стоял нужный дом.
Юэн нажал на кнопку под табличкой с названием. Вскоре в динамике послышался металлический треск, и женский голос спросил:
- Кто там?
- У меня есть кое-что для мистера Дартмута.
Ответом был щелчок, который показался Юэну окончательным и бесповоротным. Он поискал глазами камеру наблюдения, чтобы показать в нее страницу, но в эту секунду дверь виллы распахнулась, и на широкий дворик, вымощенный мрамором, выскочила женщина. Высокого роста, стройная, с длинным узким лицом и короткими светлыми волосами.
На ней были шорты с массой карманов и футболка с надписью "Чистые активы", которая обтягивала ее миниатюрные груди. Юэн едва удержался, чтобы не рассмеяться, когда она спросила:
- Что вы сказали?
- Я нашел это на пляже. Решил вернуть.
Она смотрела на страницу, потом на него и наконец решилась открыть ворота.
- Проходите. Прошу вас, расскажите все поподробнее, - сказала она, протягивая руку на несколько градусов прохладнее полуденного воздуха. - Я Франческа Дартмут.
- Юэн Харгривз. Ваш отец, должно быть, весьма богат, раз живет здесь, - заметил он по дороге к дому.
- Виллу купила я. - Она ткнула пальцем в надпись на футболке. - Торговля иностранной недвижимостью приносит неплохие деньги.
Они миновали просторный холл, тоже отделанный мрамором, и зашли в большую комнату с белыми стенами и черной кожаной мебелью.
- Выпьете что-нибудь?
- Извините, воздержусь. Я не хочу надолго оставлять жену одну.
- Тогда расскажите мне свою историю.
- Я увидел человека, который бежал за этой страницей по пляжу, и позже нашел ее. Я правильно понимаю, это был ваш отец? А книга, кажется, очень редкая.
- Извините, я сейчас, - сказала Франческа Дартмут и выскочила из комнаты.
Юэн услышал, как открылась дверь с другой стороны холла и почти сразу - сдавленный вскрик. Потом закрылось окно, и через какое-то время Франческа пришла обратно, бережно, как ребенка, держа в руках книгу. Книжный блок оторвался от обложки, обнажив переплет.
- Ветер, - объяснила она то ли Юэну, то ли самой себе. - Сдул ее с его стола.
Юэн протянул ей страницу, надеясь как-то ее успокоить.
- Ее можно заново переплести. Уверен, ваш отец без труда найдет хорошего мастера.
Франческа посмотрела на страницу и еще крепче вцепилась в книгу.
- Он не может, мистер Харгривз.
Юэн не был уверен, что хочет узнать причину. Вместо этого он спросил:
- А о чем, собственно, книга?
Франческа Дартмут посмотрела ему в глаза и ответила:
- Смотрите сами.
Юэн был тронут ее доверием. Он положил свою страничку на стол и принялся осторожно листать книгу. Это была история Тома Рида, человека, миссией которого стало противостояние людям, приносящим миру наибольший вред, - переубеждение или, если это не поможет, их ликвидация. Был ли он посланцем Господа или безумцем - или и тем и другим? Некоторые его мишени были политиками, другие возглавляли религиозные организации, один оказался газетным магнатом. Рид так и не узнал, кто подослал к нему убийцу в самом конце романа. Юэн решил, что в книге не хватает еще страниц, но недоставало лишь той, что он принес.
- Я не совсем уловил сути…
- Как и мой отец. Он не понимал, что люди, которых он высмеивал, имеют большую власть. Один из них, связанный с издательским бизнесом, позаботился, чтобы никто не взял книгу в продажу, а потом, через одну из своих компаний, выкупил весь тираж и сжег его. Отец отослал оставшиеся у него экземпляры в газеты, которые не принадлежали тому человеку, но никто не откликнулся. Себе он оставил лишь один экземпляр. Он не хотел, чтобы кто-то знал, где он живет, - боялся, что они могут попытаться расправиться с ним и уничтожить и эту книгу.
- Но вы же рассказали в деревне, что он тут жил.
- Только после его кончины.
Эта фраза не стала для Юэна сюрпризом. Он закрыл книгу. На обложке черного цвета стояли имя и фамилия автора, между которыми красовалось название книги. Буквы были разного размера, и из заглавных складывалась фраза "Узреть Господа". Он перевернул книгу и посмотрел на фотографию на обороте обложки.
- Его я и видел на пляже. Это он бежал за страницей.
- Я вам верю. - Франческа Дартмут глубоко вздохнула. - Он любил говорить, что не умрет совсем, пока на свете есть хоть одна из его книг.
В ту же секунду Юэн понял:
- Тогда последняя фраза не значит, что Бога нет. Она может подразумевать, что нет конца.
- Я не думала об этом.
Помолчав, Франческа с благодарностью добавила:
- Думаю, вы увидели истину.
Юэн пытался пристроить страницу обратно в книгу, но Франческа сказала:
- Знаете, оставьте ее себе. По-моему, вы сделали ее своей.
Он запротестовал:
- Вам не кажется, что…
- Мне кажется, что вы наполнили ее смыслом, и она должна быть у вас. Может, она имеет особое значение. - Она посмотрела на Юэна и тихо сказала: - Если это так, то мой отец еще не совсем покинул меня.
Юэн не нашел, что ответить. Уже уходя, во дворике перед домом он сделал вилле неуклюжий комплимент:
- В оливках у вас недостатка не будет.
- Может, возьмете немного с собой? Наши оливки продавали в местной лавке, но потом ее переделали в бар.
Она сбегала внутрь и вернулась с корзинкой, полной мясистых оливок.
- Вот, вам и вашей жене. Наслаждайтесь оливками и… друг другом.
Она помахала ему рукой, когда закрылись ворота. Юэн пошел вдоль забора, и ему показалось, что он увидел кого-то за деревьями. Тот сразу скрылся - ему нужно было лишь повернуться. Виллы вдоль дороги уступили место многоквартирным домам, а Юэн все оглядывался. Однако за ним никто не шел, а страница была надежно спрятана в кармане у сердца. Он решил не стучаться в дверь, на случай если Джойс спит, и сам открыл ее, торжественно неся перед собой корзину, на случай если Джойс не спит. Но все эти предосторожности пропали даром: в комнате ее не было.
На балконе тоже было пусто. Он набрал ее номер и услышал, что телефон звонит в комнате. Он лежал на столике у кровати, прижимал обрывок бумаги с запиской: "Ушла плавать". Вместо подписи стояла единственная буква "Х", одна из палочек которой была почти вертикальной. Он выбежал на балкон и стал всматриваться в море между двумя отелями.
Далеко в море виднелась фигура, размером не больше висюльки-талисмана на браслете. Оранжевый купальник. Это она.
Он закрыл окно и поставил корзину с оливами на прикроватный столик. Перед тем как спрятать последние слова Амброуза Дартмута в сейф, он еще раз перечитал их… и помчался на пляж. Несмотря на то что талисман в оранжевом купальнике качался на волнах так же далеко, это зрелище почему-то его успокоило. Он сбросил сандалии рядом с топчаном Джойс - там лежала ее книга. С каждым шагом он заходил глубже, но гребни волн целовали его кожу.
- Но его нет, - прошептал он, отправляясь к Джойс. - Но его нет.
О рассказе "Страница"
Какая из историй Рэя первой заставила меня ощутить пронзительное чувство одиночества и потери? Это мог быть "Ревун", "Калейдоскоп", "Карлик" или "Озеро" - не могу уже припомнить, в какой последовательности я, не по годам развитый ребенок, читал его книги - мне тогда было лет восемь, не больше. Я брал в библиотеке взрослые книги по читательскому билету матери, и с моей подачи Рэй быстро стал одним из ее любимых писателей. Я подозреваю, что первой привлекла наше внимание его трогательная жемчужина "Улыбка", которую перепечатала местная газета. На меня его рассказы действовали как некоторые сказки Ганса Христиана Андерсена - в них есть что-то тревожное и в то же время очаровательное. Видимо, к тому времени я уже дорос до того, чтобы воспринимать поэзию брэдбериевской прозы.
В 2010 году на Британском фестивале фантастики Джоэл Лейн справедливо восхищался способностью Брэдбери строить сюжеты на переломных для человека событиях. Несколько авторов составили личный рейтинг произведений Рэя; среди упомянутых были и мои любимые вещи. За час выступления мы не смогли сказать всего, чего хотели, поэтому хочу воспользоваться случаем и вспомнить любимый мной мотив в его произведениях - гибель книг. Конечно, полнее всего он воплощен в "451° по Фаренгейту", но я никогда не забуду два других примера - "Изгнанники" (загадочным образом не вошедший в британское издание "Человека в картинках") и "Огненный столп", который я впервые прочел в антологии Огеста Дерлета "Обратная сторона Луны". В последнем рассказе меня больше всего поразила ода нашим излюбленным страхам, которую возносит оживший мертвец. Тогда я еще не слышал про карнавального фокусника, который обещал двенадцатилетнему Рэю вечную жизнь, и про то, как Рэй исполнил этот завет - стал писателем. Но в свете его творчества меня это нисколько не удивило. Поверь мне, Рэй, твоя жизнь продолжается в душах твоих читателей и в работах писателей, на которых ты повлиял. Благодаря тебе я среди прочих - например, Питера Кроутера и Кейтлин Кирнана - понял, что такое лиризм.