Но каковы бы и когда бы ни появлялись догматические труды, они не только не затмят значения творения преподобного Иоанна Дамаскина, но и не сравняются с ним хотя бы по следующим только причинам: Иоанн Дамаскин жил в эпоху до разделения Церквей, и следовательно, его творение должно иметь всю силу и для западных богословов; его мысли - мысли древней Вселенской Церкви, его слово - заключительное слово того, что прежде было высказано о вере всеми древними отцами и учителями Церкви; его творение - последнее заветное и напутственное слово от лица древней Вселенской Церкви всем дальнейшим догматистам, которые могли здесь находить для себя живой пример и урок тому, как и в каком духе нужно и им самим продолжать вести дело своего научного исследования и уяснения догматов, так чтобы соблюсти и благо веры и в то же время удовлетворить современным требованиям науки. Короче сказать: его догматическое творение (в связи с другими его сочинениями) - в некотором роде единственная почва, на которой могли бы примириться между собою восточные и западные богословы; это - некоторая мерка, которая весьма ясно показала бы западным богословам всю неосновательность и гибельность уклонения их от голоса древней Вселенской Церкви в сторону чисто человеческих измышлений и толкований.
В заключение не можем не сказать, что эта древне-церковная и древне-отеческая догматика должна быть тщательно изучаема всяким христианином, желающим понять высокие христианские истины.
§ 6
Такое замечательнейшее творение, каково Точное изложение православной веры преподобного Иоанна Дамаскина, естественно, было издавна переводимо на различные языки, переведено оно и на славянский. Помимо отмеченного выше славянского перевода, относящегося к X веку, известны переводы Епифания Славеницкого (XVII век), Амвросия, архиепископа Московского (XVIII в.) и другие, например, Андрея Курбского. Были сделаны переводы этого творения и на русский язык: при Московской духовной академии (М. 1844), при С.-Петербургской духовной академии (см. Христианское чтение, 1839, ч. 1, с. 42).
В нашем переводе мы всюду старались по возможности ближе держаться буквы греческого текста, отступая от нее лишь в более или менее крайних случаях, вызываемые к тому необходимостью. А именно: отрывочностью греческого текста, особенностями русской речи, не всегда совпадающими с особенностями греческой, вызваны некоторые дополнения к греческим выражениям, некоторые перифразы греческих мест и пр., словом, все то, что обыкновенно находит место в подобного рода переводах. Более значительные из таких дополнений обыкновенно заключены не в полукруглые (), а в квадратные [] скобки, присутствие которых нисколько не препятствует удобочитаемости перевода: должно последний читать вместе с тем, что заключено в скобках, не обращая при этом внимания на них, т. к. имеют одно только значение: отделяют наши дополнения от слов преподобного Иоанна Дамаскина. Не говорим уже о том, что таких дополнений встречается очень и очень немного.
С той же целью, т. е. чтобы сделать наш перевод более удобочитаемым, мы устранили из текста все пояснительные и иные примечания и указатели и поместили их в конце книги в виде приложений к ней, где всякий и может найти все справки, какие ему, на наш взгляд, могут быть нужны. Там именно находятся:
1) Примечания богословского, философского, исторического характера.
2) Библейский указатель мест, так или иначе затрагиваемых в переводимом нами творении, причем указываются книга и глава последнего, где данное место имеется в виду.
3) Алфавитный указатель собственных (небиблейских) имен, упоминаемых в Точном изложении православной веры.
Итак, да почиет на нашем труде благословение Божие!
Александр Бронзов, магистр богословия
С.-Петербургская духовная семинария.
31 января 1894 г.
КНИГА ПЕРВАЯ
ГЛАВА I
О том, что Божество непостижимо и что не должно делать исследований и обнаруживать любопытство относительно того, что не передано нам святыми пророками, апостолами и евангелистами
Бога никтоже виде нигдеже: Единородный Сын, сый в лоне Отчи, Той исповеда (Ин. 1, 18). Следовательно, Божество неизреченно и непостижимо. Ибо никтоже знает Сына, токмо Отец: ни Отца кто знает, токмо Сын (Мф. 11, 27). И Дух Святой так знает Божие, как дух человека знает яже в нем (1 Кор. 2, 11). После же первой и блаженной Природы никто - не из людей только, но даже и из премирных сил, и самих, говорю, Херувимов и Серафимов - никогда не познал Бога, если кому не открыл Он Сам.
Однако же Бог не оставил нас в совершенном неведении. Ибо знание того, что Бог существует, Им естественным образом всеяно во всех. И сама тварь, и как ее непрерывное продолжение, так и управление возвещают о величии Божественной Природы (см. Прем. 13, 5). Так же и соответственно той степени, в какой мы можем постигать, Он открыл знание о Себе: прежде через закон и пророков, а потом и через Единородного Сына Своего, Господа и Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Поэтому все, переданное нам как через закон, так и пророков, апостолов и евангелистов принимаем, и разумеем, и почитаем, не разыскивая ничего свыше этого; ибо Бог, так как Он благ, есть Податель всякого блага, не подчиняющийся ни зависти, ни какой-либо страсти. Ибо зависть далеко отстоит от Божественной Природы, действительно бесстрастной и единой только благой. Поэтому как знающий все и заботящийся о полезном для каждого, Он открыл то, что узнать нам было полезно; а что именно превышало наши силы и разумение, о том умолчал. Да удовольствуемся этим и да пребудем в нем, не прелагая предел вечных (Притч. 22, 28) и не преступая Божественного Предания!
ГЛАВА II
О том, что может быть выражено речью и что не может, и о том, что можно узнать и чего нельзя
Желающему говорить или слушать о Боге, конечно, должно ясно знать, что из относящегося к учению о Боге и воплощении как не все неизреченно, так и не все может быть выражено речью; и не все недоступно познанию, и не все доступно ему; и одно есть то, что можно познать, и другое - то, что можно выразить речью, подобно тому как одно есть говорить и другое - познавать. Поэтому многое из темно мыслимого о Боге не может быть соответственным образом выражено, но о предметах, превышающих нас, мы бываем принуждены говорить, прибегая к человеческому характеру речи, как, например, говорим о Боге, [пользуясь словами: ] сон и гнев, нерадение, и руки, и ноги, и подобными.
Что Бог - безначален, бесконечен, как вечен, так и постоянен, несотворен, непреложен, неизменяем, прост, несложен, бестелесен, невидим, неосязаем, неописуем, беспределен, недоступен для ума, необъятен, непостижим, благ, праведен, Творец всех тварей, всемогущ, Вседержитель, все назирающий, Промыслитель обо всем, имеющий власть [над всем], Судия - мы, конечно, и знаем, и исповедуем; также и то, что Бог - един, то есть едино Существо, и что Он и познается, и существует в трех Ипостасях: Отце, говорю, и Сыне, и Святом Духе, и что Отец, и Сын, и Дух Святой во всем суть едино, кроме нерождаемости, и рождаемости, и исхождения, и что Единородный Сын, и Слово Божие, и Бог, по милосердию Своему, ради нашего спасения, по благоизволению Отца и при содействии Всесвятого Духа, бессеменно заченшийся, без истления рожден от Святой Девы и Богородицы Марии через посредство Святого Духа, и произошел от Нее совершенным человеком; и что Один и Тот же есть вместе совершенный Бог и совершенный человек, из двух естеств: и Божества, и человечества, и что Он [познается] в двух естествах, одаренных умом и волею, и способностью действования, и независимых, существующих совершенным образом, соответственно определению и понятию, приличествующим каждому: то есть Божеству и человечеству, но [в то же время] единой сложной Ипостаси; и что Он взалкал, и возжаждал, и перенес труды, и был распят, и тридневен восприял смерть и погребение, и взошел на небеса, откуда и пришел к нам и снова впоследствии придет. И свидетелем этого служит Божественное Писание, также и весь сонм святых.
Но что есть существо Божие, или каким образом оно присуще всем вещам, или как Единородный Сын и Бог, уничижив Себя, родился человеком от крови Девы, будучи образован иначе, нежели каков был закон природы, или каким образом Он ходил по водам сухими стопами, - и не знаем, и не можем говорить. Итак, невозможно сказать что-либо о Боге или вообще подумать что-либо вопреки тому, что по Божескому определению объявлено нам или сказано и открыто божественными изречениями Ветхого и Нового Завета.
ГЛАВА III
Доказательство того, что Бог существует
Что действительно Бог существует, нет сомнения ни у принимающих Святые Писания: то есть Ветхий и Новый Завет, ни у большей части еллинов. Ибо, как мы говорили, знание того, что Бог существует, всеяно в нас естественным образом. А так как злоба лукавого против естества человеческого настолько возымела силу, что даже низвела некоторых в неразумнейшую и худшую из всех зол бездну гибели: до утверждения, что Бога нет, показывая безумие которых истолкователь Божественных слов Давид говорил: рече безумен в сердце своем: несть Бог (Пс. 13, 1), то поэтому ученики Господа и апостолы, будучи умудрены Всесвятым Духом и творя Его силой и благодатью Божественные знамения, уловляя их сетью чудес, вывели из пропасти неведения вверх - к свету Богопознания. Подобным образом и наследники благодати и достоинства их, как пастыри, так и учители, получив освещающую благодать Духа, и силою чудес, и словом благодати просвещали помраченных и обращали на истинный путь заблудших. Мы же, не получившие ни дара чудес, ни дара учения, ибо страстью к удовольствиям сделали себя недостойными, хотим рассказать об этом немногое из переданного нам возвестителями благодати, призвав на помощь себе Отца, и Сына, и Святого Духа.
Все, что существует, есть или сотворено, или несотворенно. Итак, если сотворено, то во всяком случае и изменчиво, ибо чего бытие началось по причине перемены, это безусловно будет подлежать перемене или погибая, или по собственной воле изменяясь. Если же несотворенно, то, соответственно понятию последовательности, во всяком случае и неизменно. Ибо если чего бытие противоположно, то и понятие о том, как это существует, то есть качества этого - также противоположны. Поэтому, кто не согласится, что все существующее [не только то], что воспринимается нашим чувством, но, конечно, и Ангелы, изменяется, и переменяется, и многообразно движется. Постигаемое только умом, я разумею Ангелов, и души, и демонов, изменяется по собственной воле, и преуспевающей в прекрасном, и удаляющейся от прекрасного, и напрягающейся, и ослабевающей. Остальное же - по причине как рождения, так и уничтожения, как увеличения, так и уменьшения, как перемены относительно качества, так и движения с места на место. Поэтому сущее, как изменчивое, во всяком случае и сотворено. Будучи же созданным, оно во всяком случае кем-либо сотворено. Но Творцу должно быть не созданным. Ибо если и Он создан, то, во всяком случае, создан кем-либо, пока мы не придем к чему-либо не созданному. Следовательно, будучи не созданным, Творец, во всяком случае, и неизменен. А чем иным могло бы быть это, как не Богом?
И самое непрерывное продолжение твари, и сохранение, и управление учат нас, что есть Бог, создавший все это и содержащий, и сохраняющий, и всегда промышляющий. Ибо каким бы образом соединились друг с другом для совершения единого мира противоположные природы, - разумею природы огня и воды, воздуха и земли, - и как они остаются неразрушимыми, если какая-либо всемогущая сила и не соединила их вместе, и не сохраняет их всегда неразрушимыми?
Что есть устроившее то, что на небе, и что на земле, и что [движется] по воздуху, и что [живет] под водою, а еще более, в сравнении с этим, небо и землю, и воздух, и природу как огня, так и воды? Что соединило это и разделило? Что привело это в движение и движет беспрестанно и беспрепятственно? Разве не Художник этого и во все вложивший основание, по которому вселенная и идет своим путем, и управляется? Но кто Художник этого? Разве не Тот, Кто создал это и привел в бытие? Потому что мы не дадим такого рода силы случаю. Ибо пусть принадлежит случаю происхождение, а кому - устроение? Если угодно, предоставим случаю и это. Кому же - соблюдение и охранение законов, сообразно с которыми это сначала осуществилось? Разумеется, другому, кроме случая. Но что другое это есть, если не Бог?
ГЛАВА IV
О том, чтó есть Бог? О том, что Божество - непостижимо
Итак, что Бог есть, ясно. А чтó Он по существу и природе - это совершенно непостижимо и неизвестно. Ибо, что Божество бестелесно, - ясно. Ибо как может быть телом беспредельное, и неограниченное, и не имеющее формы, и неосязаемое, и невидимое, и простое, и несложное? Ибо как может быть [что-либо] неизменным, если оно - описуемо и подвержено страстям? И как может быть бесстрастным составленное из элементов и в них опять разрешающееся? Ибо сложение - начало борьбы, борьба же - раздора, а раздор - разрушения; разрушение же - совершенно чуждо Бога.
Каким же образом сохранится и то положение, что Бог проникает все и все наполняет, как говорит Писание: еда небо и землю не Аз наполняю, рече Господь (Иер. 23, 24)? Ибо невозможно, чтобы тело проникало через тела, не разрезывая и не разрезываемое, и не сплетаемое, и не противополагаемое, подобно тому как смешивается и растворяется то, что принадлежит к влажному.
Если же и говорят некоторые, что это тело - невещественно, как и то, которое эллинские мудрецы называют пятым, но этого, однако, быть не может, [ибо] оно, во всяком случае, будет двигаться, как небо. Ибо это есть то, что они называют пятым телом. Кто же - движущий его? Ибо все движимое приводится в движение другим. Кто же движет его? И поэтому [я буду продолжать идти] в бесконечность, пока мы не придем к чему-либо неподвижному. Ибо перводвижущее - неподвижно, что именно и есть Божество. Как же - не ограниченно местом то, что движется? Итак, одно только Божество - неподвижно, Своею неподвижностью приводящее все в движение. Поэтому должно признать, что Божество - бестелесно.
Но и это не показывает существа Его, подобно тому как не показывают и [выражения: ] нерожденное, и безначальное, и неизменяемое, и нетленное, и то, что говорится о Боге или о бытии Божием; ибо это обозначает не то, чтó Бог есть, но то, чтó Он не есть. А желающему сказать о сущности чего-либо должно объяснить - чтó оно есть, а не то, чтó оно не есть. Однако сказать о Боге, чтó Он есть по существу, невозможно. Скорее, более свойственно говорить [о Нем] через удаление всего. Ибо Он не есть что-либо из сущего: не как не сущий, но как Сущий выше всего, что существует, и выше самого бытия. Ибо если знания [вращаются около] того, что существует, то, что превышает знание, во всяком случае, будет выше и действительности. И наоборот, то, что превышает действительность, выше и знания.
Итак, Божество беспредельно и непостижимо. И только это одно: беспредельность и непостижимость в Нем - постижимо. А что говорим о Боге утвердительно, показывает не природу Его, а то, что - около природы. Назовешь ли ты Его благим, или праведным, или мудрым, или чем бы то ни было другим, ты скажешь не о природе Бога, но о том, что - около природы. Также некоторое, что о Боге говорится утвердительно, имеет значение превосходного отрицания; как, например, говоря о мраке в отношении к Богу, мы разумеем не мрак, но тó, что не свет, а - выше света; и говоря о свете, разумеем то, что не есть мрак.
ГЛАВА V
Доказательство того, что Бог - один, а не много богов
Достаточно доказано, что Бог есть и что существо Его - непостижимо. Но что Бог - один, а не много богов, не подвергается сомнению со стороны верящих Божественному Писанию. Ибо в начале законодательства Господь говорит: Аз есмь Господь Бог твой, изведый тя от земли Египетския… да не будут тебе бози инии разве Мене (Исх. 20, 2, 3). И опять: слыши, Израилю: Господь Бог нашГосподь един есть (Втор. 6, 4). И через пророка Исаию говорит Он: Аз первый и Аз по сих, кроме Мене несть Бога. Прежде Мене не бысть ин Бог, и по Мне не будет, кроме Мене несть (Ис. 44, 6; 43, 10). А также и Господь в Святых Евангелиях таким образом говорит к Отцу: Се есть живот вечный, да знают Тебе единаго истиннаго Бога (Ин. 17, 3). С теми же, которые не верят Божественному Писанию, мы будем беседовать таким образом.
Божество - совершенно и без недостатка как относительно благости, так и мудрости, так и силы, безначально, бесконечно, вечно, неописуемо, и - просто сказать - совершенно во всех отношениях. Поэтому, если скажем, что богов много, то необходимо, чтобы между многими замечалось различие. Ибо если между ними нет никакого различия, то скорее Бог - один, а не много богов. Если же между ними есть различие, то где - совершенство? Ибо если Бог останется позади совершенства или относительно благости, или силы, или мудрости, или времени, или места, то не может быть Богом. Тождество же во всех отношениях скорее показывает одного, а не многих.
А также каким образом сохранится неописуемость, если богов - много? Ибо где был бы один, [там] не было бы другого.
А каким образом многими будет управляться мир и не разрушится, и не погибнет, когда между правителями усматривалась бы борьба? Ибо различие вводит противоречие. Если же кто-либо сказал бы, что каждый управляет частью, то - что было виновником этого порядка и что разделило между ними [власть]? Ибо то скорее было бы Богом. Поэтому Бог - один, совершенный, неописуемый, Творец всего, как Сохранитель, так и Управитель, выше совершенства и прежде совершенства.
Кроме того, и в силу естественной необходимости единица - начало двоицы.