То же самое касается и якобы существующего противопоставления между иудаизмом как "религией законничества" и христианством как "религией милости - благодати". Подобное противопоставление есть всего лишь обман зрения, т. к. иудаизм (также и с позиции фарисеев) базируется на соединении подхода Закона с подходом Милости и Благодати. Подробнее об этом см. ниже.
16. Национализм Иисуса и резкость его стиля
В речах Иисуса мы находим очень сильный антиистеблишментский мотив, обращение к бедным и необразованным, их поддержку, но мы совершенно не находим у Иисуса тенденций "универсализма", в смысле выхода за рамки еврейского народа. Скорее наоборот: Евангелия рисуют нам Иисуса как довольно радикального еврейского националиста. А именно:
"И вот, женщина - ханаанеянка, выйдя из тех мест, кричала ему: "Окажи мне милость, господин, сын Давидов, [вылечи мою дочь, ибо] дочь моя жестоко беснуетсяГ Но он не отвечал ей ни слова. И ученики его, приступив, просили его: "Сделай это ей, потому что она кричит за нами". Он же сказал в ответ: "Я послан только к погибшим овцам дома Израилева". А она, подойдя, кланялась ему и говорила: "Господин! помоги мне!" Он же сказал ей в ответ: "Нехорошо взять хлеб у детей и бросить собакам". Она сказала: "Так, господин! Но и собаки едят крохи, которые падают со стола господ их". Тогда Иисус сказал ей в ответ: "О, женщина! Велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему". И исцелилась дочь ее в тот час". (Мф. 15:22–28)
Подобное отношение - "нехорошо взять хлеб у детей и бросить собакам", тем более непосредственно в ответ на просьбу о помощи, отнюдь не являлось нормой уже и в то время.
Впрочем, не следует делать из этого и подобных высказываний далеко идущие выводы, поскольку Иисусу вообще были свойственны очень резкие и "преувеличенные" формулировки. Он не только называл своих фарисейских оппонентов "дети дьявола", но и в момент ошибки своего ученика, апостола Петра, называет его "Сатана!" (Мф. 16:23). Вряд ли кто‑то делает из этого вывод, что "первоверховный апостол и основатель Церкви" был Сатаной. Таким образом, все высказывания такого типа следует отнести за счет резкого стиля Иисуса, и воспринимать их исключительно как харизматическую гиперболу.
Вообще, Иисусу были свойственны весьма сильные преувеличения, которые невозможно понимать прямо. Например: "И отцом себе не называйте никого на земле, ибо один у вас Отец, который на Небесах" (Мф. 23:9), - означает ли это, что христианам запрещается называть своего отца отцом? Конечно, нет, и все это просто способ усиления высказываний. Или "Заповедь новую даю вам: да любите друг друга" (Ин. 13:34) - означает ли это, что заповедь о любви к ближнему "новая" и что ее выдвинул именно Иисус? Конечно нет, Иисус просто повторяет здесь заповедь Торы (Левит 19:18), но хочет заострить внимание на ее важности; и лишь ничего не знающий об иудаизме более поздний христианский читатель может воспринимать эту заповедь Иисуса как новость. Подобно этому, все высказывания Иисуса, где он подчеркивает новизну своего учения, - лишь риторические приемы для привлечения внимания слушателей.
17. Смерть Иисуса и дальнейшее "обвинение иудеев в богоубийстве"
Суд над Иисусом и его казнь являются апофеозом евангельского рассказа и одним из центральных переживаний христианской веры. При этом, именно в истории суда и казни Евангелия подчеркивают "столкновение Иисуса с представителями иудеев" (первосвященником и толпой), что послужило в дальнейшем основой для обвинения еврейского народа в "богоубийстве".
Разумеется, определять вину реальных исторических персонажей, евреев или неевреев, на основе литературного евангельского рассказа о них совершенно абсурдно; и многовековое "обвинение евреев в богоубийстве" лишь выражало комплексы самого христианского сознания, которому был необходим антииудаизм для психологического подкрепления своих претензий на "замещение старого Израиля новым Израилем".
Те направления в христианстве, которые осознали, что антииудаизм и антисемитизм ведут к деградации самого христианства, официально осудили антисемитизм и саму идею "возлагать на еврейский народ вину за казнь Христа" - католики сделали это на Втором Ватиканском Соборе в 1963 г., а многие направления протестантизма еще раньше. Их теологи подчеркивают, что даже с христианской перспективы казнь Иисуса римлянами вообще не имела никакого отношения к евреям как к народу. Они указывают, в связи с этим, на следующие элементы исторической обстановки и самого евангельского рассказа:
а) Первосвященник и его окружение не были представителями еврейского народа, т. к. все храмовое руководство было ставленниками коррумпированной и про - римской Иродианской династии и, кроме того, оно состояло целиком из приверженцев "ереси саддукейской" (см. Деяния 4:1, 5:17). Потому они не имеют духовного или идеологического родства по отношению к дальнейшему иудаизму, который является продолжением фарисейской традиции. (Более того, Новый Завет свидетельствует, что именно фракция фарисеев в Синедрионе и ее глава, рабан Гамлиэль, выступали против преследований Павла и апостолов - см. Деяния 5:34, 23:9).
б) К сторонникам храмового истеблишмента, а вовсе не к народу, следует отнести также и толпу, собравшуюся на распятие Иисуса - ведь в ситуации тотальной ненависти народа к римлянам кто бы еще пришел поглазеть на римскую казнь? Поэтому высказывания этой толпы не могут быть отнесены к еврейскому народу в целом.
в) И, наконец, что касается самой казни через распятие и связанных с ней мучений - то они являются чисто римским патентом, не имеющим связи с евреями вообще.
В связи со всем этим теологи отмечают, что многие стандартные представления в данном вопросе базируются на неправильном прочтении самими христианами евангельского текста.
С нашей же еврейской стороны мы можем лишь заметить, что вправление подобных антисемитских вывихов - это важная часть духовного взросления христианства. Но это проблема самих христиан, а не тема для диалога.
18. Ученики Иисуса и формирование "новой мессианской теологии"
После смерти Иисуса, не принесшего осуществления мессианских пророчеств, группа его учеников и сторонников стала формировать "новую мессианскую теологию", направленную на то, чтобы перенести реализацию эсхатологических мессианских пророчеств Исайи ("перекуют мечи на орала") на "Второе Пришествие", но при этом утверждать, что Иисус "уже при первом пришествии осуществил часть мессианской задачи", - так, чтобы можно было сказать, что "Мессия уже пришел, хотя окончательно он еще не пришел". Схема этих теологических построений обсуждается ниже в гл. 1.
Параллельно этому, описание жизни, учения и смерти Иисуса все более канонизировалось, постепенно превращаясь из описания борьбы реальных людей в лубочную борьбу "идеального добра с мировым злом", а источники "редактировались" для подтверждения этих идей. (Пример такого христологического дрейфа текстов мы можем найти, например, в тех "редакционных изменениях", которым христиане подвергли "сообщение Флавия об Иисусе" - см. ниже в гл. 9.)
При этом в первом поколении ученики Иисуса, несмотря на некоторую экстравагантность их взглядов, оставались в рамках фарисейского направления в иудаизме (см., напр., Деяния, 23:6–9).
Отношения иудаизма с первохристианами ухудшились только в следующем поколении, когда во время Великого Восстания (70 г.) христиане заняли антиеврейскую позицию (и вообще христианство уже стало в значительной степени нееврейским). В христианстве усилился антииудаизм, параллельно с которым развивалось "оправдание Пилата" и перенос на евреев обвинений в казни Иисуса, - т. к. антиеврейская и проримская позиция были необходимы христианству как для демонстрации лояльности к Римской империи с целью более широкого распространения своего учения среди ее жителей, так и для ведения "войны за еврейское наследие" (= объявление себя "Новым Израилем" и, для этого, демонизация "Ветхого Израиля").
(В). Павел - один из фарисеев и апостол язычников
19. Кризис первохристиан - евреев и появление Павла как "Апостола язычников" Итак, первохристиане вначале оставались группой внутри иудаизма; при этом их попытки пропаганды своей точки зрения среди остальных евреев не имели большого успеха. Эта группа просуществовала около ста лет (или немногим более того), и вместе с ее распадом идея "Иисуса как Мессии" умерла бы - если бы не апостол Павел, выдающийся религиозный философ и гениальный организационный лидер, который фактически и создал христианство как отдельную нееврейскую религию.
Савл (Шауль), он же Павел из Тарса, резко отличался от исходных двенадцати апостолов по трем параметрам.
Во - первых, в отличие от них, он происходил из диаспоры (Таре был главным городом Киликии в Малой Азии) и поэтому хорошо ощущал настроения и проблемы окрестных язычников, "эллинов". В отличие от Иисуса и всего его окружения, он был римским гражданином, что в то время для "местных жителей" совсем не было обычным и свидетельствовало о довольно высокой степени интеграции его семьи в гражданское и культурное общество Империи, лояльность ей, определенное принятие ее норм и ценностей.
Во вторых, Павел имел хорошее религиозное образование (окружение Иисуса составляли в основном простые люди, Павел же был образованным интеллектуалом).
И, наконец, в - третьих, он был единственным среди них, кто не был лично знаком с Иисусом и не учился у него непосредственно. А поэтому, в отличие от исходных 12 апостолов, Павел видел перед собой не "харизматического Учителя с мессианскими устремлениями", но "группу учеников с кризисом нереализованной надежды, отвергаемых остальным еврейским обществом". Соответственно, он взялся преодолеть этот кризис, обратившись не к евреям, а к язычникам, и создания таким путем новой формы религии - по сути, ветки иудаизма, предназначенной для распространения этического монотеизма среди народов мира.
Титул Павла в христианстве - это "Апостол язычников", и этот термин объясняет всю его позицию. Этой цели посвящена вся его деятельность, именно на ее реализацию была направлена его религиозная философия.
20. Создание "иудаизма для народов мира"
Павел стремился одновременно и остаться иудеем, и создать новую религию для народов мира. Несомненно, он признает еврейскую избранность, как в прошлом, так и в будущем, неотменимость Божественного Завета с евреями и мессианскую роль еврейского народа в истории человечества. Но при этом он считает, что самое важное (или, по крайней мере, что это его личная миссия) - это начать распространение Божественного Света, монотеизма и библейского мировоззрения среди язычников. А для этого требуется создать "иудаизм для народов мира", т. е. такую форму религиозного мышления, которая несла бы человечеству главные еврейские религиозные идеи: монотеизм, этику, любовь Бога к человеку и человека к Боту, любовь к ближнему и вообще все библейское мироощущение - без того, чтобы обязывать неевреев соблюдать то, что эти неевреи (даже и с точки зрения иудаизма!) соблюдать не обязаны: Субботу, кашрут, обрезание и т. д. При этом Павел вовсе не против Субботы или кашрута, но утверждает, что христианам можно обойтись и без них - поскольку он, "Апостол язычников", обращается к неевреям. Соответственно, мы видим в Деяниях Апостолов (гл. 15) именно такую постановку вопроса: должны ли прозелиты из язычников для вступления в общину первохристиан делать обрезание? Если первохристиане являются общиной внутри иудаизма, как считали, помня подход Иисуса, некоторые из апостолов, то должны; но если первохристианство перестает быть группой внутри иудаизма и разворачивается в "открытую форму иудаизма для народов мира", как этого хотел Павел, - то в обрезании для таких людей нет необходимости, даже и по Торе.
Павел как человек, по своему личному характеру, был фанатичным "ревнителем и воителем за веру"; поэтому он в молодости был активным гонителем христианства, ибо видел в нем религиозную угрозу. Но в результате "видения Иисуса по дороге в Дамаск" (приведшего к обращению Павла в христианство) он вдруг осознал, что христианство - это не помеха, а новая возможность.
Харизматический и трагический образ Иисуса раскрылся Павлу как уникальная возможность с помощью "проповеди Христа" и новой схемы спасения передать язычникам еврейскую библейскую идею, и Павел посвятил свою жизнь реализации этой возможности.
21. Один из фарисеев, взявшийся за работу приобщения народов мира
Павел сам однозначно определяет себя как фарисея. Не только в начале жизни, но и в конце ее, когда он уже является лидером христианской общины, он провозглашает о себе: "Я фарисей, сын фарисея" (Деяния 23:6).
Таким образом, Павел всю свою жизнь был убежден, что его деятельность соответствует основам фарисейской религиозной концепции, - т. е., в сегодняшних понятиях, ортодоксальному иудаизму.
Хотя Павел для привлечения неевреев говорил им о необязательности для них Закона - сам он, как еврей, признавал обязательность соблюдения Торы для себя и для других евреев. (В частности, в Деяниях (21:21–24) подчеркивается, что Павел, вопреки создавшемуся о нем, из‑за его проповеди язычникам, мнению, отнюдь не учил евреев хоть в чем‑нибудь пренебрегать Законом Торы, и сам его полностью соблюдал. В Деяниях (16:3) даже рассказано, как, встретив совершенно ассимилированного необрезанного еврея (мать - еврейка, уже "уверовавшая во Христа", отец - эллин), Павел настоял на том, чтобы тот сделал обрезание.)
Иными словами, Павел принимал все учение фарисеев (т. е. обычный иудаизм) в отношении евреев, но поскольку цель его была в "апостольстве язычникам", в обращении их в "иудаизм для народов мира" - то все, что он писал и провозглашал, было подчинено этой цели.
22. Выделение и подчеркивание части иудаизма, важной для неевреев
Часто можно встретить мнение, что "кардинальная реформа Павла" состояла в том, что он отменил существующее (якобы) в иудаизме "оправдание делами" и заменил его на "спасение через веру"; и что это был шаг от (якобы) "законнической религии иудаизма" к "благодатной религии христианства", шаг от "религии ограничений" к "религии любви".
Однако в этом бытующем представлении почти все является иллюзией, возникающей по причине незнания основ иудаизма.
Во - первых, иудаизм отнюдь не является "законнической религией". В иудаизме Божественная Благодать и Любовь занимают столь же важное место, как и Божественный Закон и Справедливость воздаяния. Другое дело, что иудаизм не приемлет "перекоса в сторону Благодати по сравнению с Законом"; иудаизм считает необходимым равновесие Закона и Благодати, любви и трепета. Точно так же и вера (т. е. монотеистические представления о Боге) является в иудаизме очень существенной; но иудаизм против возведения на пьедестал одной лишь веры в ущерб остальным заповедям. Вера должна быть частью общего комплекса Завета, но не должна подменять его.
Во - вторых, неверно считать, что иудаизм - это "оправдание перед Богом путем соблюдения Закона". Павел акцентирует проблему оправдания ("чем может оправдаться человек - верой или делами Закона?"), поскольку такая постановка проблемы была понятнее в то время для приходящих к монотеизму язычников, к которым Павел обращался. Но на самом деле иудаизм вообще не озабочен "оправданием человека перед Богом", но - "приближением человека к Богу".
С точки зрения иудаизма, само онтологическое понятие "оправдания" вообще довольно странно. Бог создал человека совсем не для того, чтобы его "обвинить" или "оправдать", и вообще не с целью того, чтобы вершить над ним суд. Конечно, Бог осуществляет Свой суд, но это только "техническое средство для воспитания человека"; цель же создания мира и человека, насколько мы вообще можем ее понять - это духовный подъем человека, его диалог с Богом и, посредством этого, приближение к Богу, в этом и в будущем мире.
Поэтому вопрос о том, "оправдывается ли человек делами или же верой" - это вообще ложно поставленный вопрос, рассчитанный на восприятие язычников, для которых Божественный Суд над человеком происходит в тех же параметрах, в которых действует обычный человеческий суд (т. е. этот суд решает, обвинить или оправдать). Но, согласно представлениям иудаизма, здесь нет ситуации "или - или". Каждый человек одновременно в чем‑то виновен перед Богом, а в чем‑то - заслуживает награды; и за свою вину он будет наказан или помилован, а за свои заслуги и просто по Божественной благодати - вознагражден. И все это - и суд, и наказание, и милость, и награда, и благодать - осуществляется в концепции "все вместе", а совсем не в противопоставлении "Суд - Закон или же Вера - Благодать?", "оправдается или нет?". При этом для Бога имеют значение все параметры - как вера человека (монотеизм), так и его дела, а потому одно вовсе не отменяет и не вытесняет другое.
Итого, во всех этих случаях Павел вовсе не создал новое, но лишь взял часть иудаизма - веру и любовь - и представил их как достаточное условие для "оправдания и спасения", считая, что только так он сможет выполнить свою задачу привлечения язычников к монотеизму.
23. "Спасение через веру" как инструмент для распространения религии
Поскольку Павел - "Апостол язычников", и призван нести еврейский Божественный свет народам мира, "эллинам", то он формирует свое учение и расставляет в нем акценты так, чтобы оно - продолжая следовать идеям Торы! - могло максимально быстро и широко распространяться, чтобы оно соответствовало мироощущению "эллинов" и их представлениям. И поэтому вопрос должен был быть поставлен жестко: "Принимаешь - спасаешься, не принимаешь - не спасаешься".