Так бедный человек, потеряв живой воды Источник, Бога, копает мутные кладези в созданиях и от них ищет для своей души прохлаждения! Но копай, копай сколько хочешь, бедная душа, кладезей этих, жажды твоей от них не утолишь, еще и еще будешь жаждать. Знаешь ли где отыскать живую воду? Слушай, вот призывает к Себе живой Источник: Кто жаждет, иди ко Мне и пей (Ин 7:37); и еще: Кто будет пить воду, которую Ядам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную (Ин 4:14). От этого Источника черпает душа и прохлаждается, напаивается и увеселяется, так что не будет жаждать вовек.
8) Известно то, что мир ради человека сотворен, но все вещи в мире - как следы Божии, и свидетельствуют человеку о Боге; и как ручьи, ведут человека к живому и жизни Источнику, и показывают Его, и от Него черпать и прохлаждать души наши учат. Кто же захотел бы из ручьев пить, видя сам живой источник?
Хороши создания, и хороши весьма, но несравненно лучше Создатель, Который их хорошими сотворил. Создания благость и любовь Божию к нам показывают и учат нас Бога любить, хвалить и благодарить, как Создателя и Благодетеля своего. Не себя они убеждают любить, но как бы так нам говорят: мы к пользе вашей и употреблению сотворены Создателем, Того любите, Который нас ради вас сотворил, а не нас, которые вас любить не можем, и нас к пользе своей употребляя, благодарите Того, Который нас вам подал. Он любит вас и, ради любви Своей к вам, нас ради вас создал. Любите же Возлюбившего вас и Сотворившего нас для вас. Благодетеля должно любить, а не благодеяние, и Дающего, а не дарование. Благодеяние должно помнить и, помня, благодарить Благодетеля.
9) Человек, как выше сказано, рождается не ради мира сего, но ради перехода на тот век, и потому в мире этом - странник и путник. Поэтому все в мире этом употреблять должен по необходимости, а не для похоти, должен нужду и требование плоти исполнять, а не похоти угождать. Потому и написано: Попечения о плоти не превращайте в похоти (Рим 13:14).
Пищи, одеяния, покоя или дома довольно для него, как странника и путника, а когда стремится обогатиться, почитаться, прославляться, веселиться, и наслаждаться в мире этом, - это похоти, а не нужды дело. Странствующий к отечеству и дому своему ничего в мире не любит, как выше сказано, кроме Бога, Создателя и Благодетеля своего, и ради Бога подобного себе человека, и всегда к небесному отечеству, для которого создан и позван, ум и сердце свое возводит, как путник к цели своей. Так, где сокровище его, там будет и сердце его (Мф 6:21). Когда в этой мысли всегда находиться будет, непременно не пожелает ничего в мире этом, кроме Бога и вечной жизни, которая во Христе сокровенна и в Слове Божием обещана.
10) Надобно душе, как произошла от Бога, так и возвратиться к Богу без любви мира сего. Примечай это, берегись мира и изыди от него, как Лот из Содома.
Спасайся.
Письмо двадцать второе
Дивишься ты тому, что я в конце написал "изыди от мира". Это не просто надобно разуметь, но в том смысле, в каком и вышеупомянутое письмо написано. Истинные христиане непременно от мира изыдут, не ногами, но сердцами и помышлениями.
Сам ты знаешь, что человек, удалившийся от отечества и дома своего, делает: на чужой стороне обращается, но сердцем и мыслями своими непрестанно в отечестве и доме своем пребывает, всегда думает, как бы в дом здоровым возвратиться. Телом и ногами ходит на чужой стороне, но сердцем и душой в доме своем, и ничего там недвижимого не заводит: ни строений богатых, ни садов, и прочего, чего с собой в отечество взять невозможно.
Мы странники и пришельцы на земле, как и отцы наши. Отечество наше - небо, для которого мы созданы, и святым Крещением обновлены, и Словом Божиим позваны. Что же нам, странникам и пришельцам, остается делать, как здесь в мире этом телом жить и ногами ходить, пока Бог не позовет нас отсюда, но сердцами и помышлениями в отечестве своем пребывать; и ни о чем, кроме нужного, для жизни этой не заботиться, и не собирать сокровищ себе на чужой земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирать себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище наше, там будет и сердце наше (Мф 6:19–21). Там наше отечество, там дом, там Отец наш, там братия наша, там покой наш, там слава, там радость, там ликование, вечеря великая, и все блаженство наше там. Туда сердце наше и помышления наши и желания наши возводить должно.
Если об этом помышлять будем всегда, то ничего в мире этом не будем желать и искать, что люди имеют и почитают за богатство, за дорогое, красивое, приятное и веселое, но золото и серебро, как из земли добытое, ни во что будем ставить, как пыль земную; дорогие камни - бисер, алмазы, яхонты и прочие, по мнению мира сего дорогие, будем считать такими же камнями, как и те, что по дорогам валяются и попираются; честь, слава, титулы, почитание для нас будут как дым, украшение платья, домов, карет, коней, и прочее - как ничто, или как мертвечина. Словом, все, что любят и почитают сыновья века сего, нам будет ненавистно (или чуждо). За обиды и бесчестия не будем мстить, простим всякому, дабы и нас простил Господь. Всякую противность, наносимую нам, удобно и великодушно претерпим, ведая, что таков есть путь к горнему отечеству. От всякого греха, как от смертоносного яда, уклонимся. Всякую добродетель, и малейшую, более всякого сокровища мира этого почтим. Богу, а не людям, угождать во всем будем. Так изыдем от мира, хотя и будем в мире, пока не отойдем от мира.
Спасайся.
Письмо двадцать третье
Видно, что ты еще сомневаешься в том, что мир удобно презрим, когда будем твердо веровать и всегда помышлять о будущей жизни и славе и царствии вечном.
Я тебе примером это поясняю. Если бы тебе обещана была часть земного царства и ты бы уверен был в том, хотел ли бы ты искать какой-нибудь низкой должности? Конечно, нет. Если бы кто сказал тебе, что в таком-то месте превеликое и неоцененное сокровище сокровенно лежит и ты бы точно ему поверил, не все ли бы свое имение продал, чтобы это место и землю купить и так с землей и сокровищем тем владеть? Воистину с радостью все имение бы свое отдал, чтобы только то сокровенное сокровище достать. Или если сказано было бы тебе с небес: одну неделю претерпи всякое бедствие, злоключение и злострадание, а потом семьдесят лет будешь жить во всяком благополучии, утешении, обилии и веселье, какого желает душа твоя, не с радостью ли избрал бы это? Воистину бы все претерпел за такое короткое время, чтобы потом на долгое время в великом быть утешении. Как в этом, так и в вышеописанном бесспорная истина.
Теперь рассуждай о мире и вечной жизни и сокровище ее. Бог обещал нам вечное царствие, вечные блага и сокровища, вечное утешение и веселье. Неужели всякую временную честь, всякое временное богатство не презрим, если Слову Божию поверим и им обещанное надеемся получить? Неужели все, но временно терпеть не будем, если в вечном надеемся быть прохлаждении, утешении, радости и веселье? Никак того быть не может. Ибо что все временное и земное против вечного и небесного? Как ничто. Царская честь и слава земная против вечной, как тьма против света. Богатство земное против небесного, как ничто. Утешение нынешнее против вечного блаженства, как смрадная и нечистая вода против чистой и живой воды, или, лучше сказать, ничто.
Ибо временное и мирское блаженство - как тень против истины. Что такое тень? Ничто, только намек на истинную вещь. Вечная жизнь со всем своим блаженством - это истина, а временная жизнь со всеми благами мира сего - это тень. Тень видна, пока дерево стоит и солнце сияет; падает древо, - падает и тень, или скрывается солнце - исчезает и тень. Так и жизнь эта. Умирает человек, отходит от него жизнь земная, а с нею и все ее блаженство, как тень, исчезает, и бывает так, как будто и человека и блаженства его не было. Рассуди сам, где ныне цари, князья, вельможи, богатые, сильные, мудрые? Где слава и блаженство их? Пали они, исчезла слава и блаженство их, как исчезает тень при падении дерева или когда спрячется солнце. Таково и все мира сего блаженство!
Истина - это вечная жизнь, которая, однажды найденная, никогда не отходит. Подобно царство небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает все, что имеет, и покупает поле то (Мф 13:44). Поле означает здесь век будущий, в котором сокровенное царствие небесное со своим сокровищем. Там оно сокровенно, но в Святом Писании нам открыто и здесь обретается. Кто его обретает? Тот, кто истинно и живо верит Божию Слову и обещанию, и на него верою взирает, и надеждой стремится к тому. Таковой, будучи объят одним желанием обрести сие неоцененное сокровище, с радостью от всего в мире сем отрекается и все дорогое для мира за ничто имеет. Ибо небесное сокровище подобно прекрасному и бесценному жемчугу, против которого все богатство мира сего - как ничто.
Отвратим же сердце наше от мира сего и поищем тот многоценный жемчуг, да с прилежанием поищем, не ленясь, ибо насколько сокровище сие дорого, настолько важно и насущно дня нас - едино есть на потребу (Лк 10:42).
Спасайся.
Письмо двадцать четвертое
Спрашиваешь ты, что значит: едино есть на потребу. Можешь ты сам рассудить, что это говорится о вечной жизни. Говорится, что она одна только нам нужна (без чего-либо другого можем обойтись, но она одна только единственно необходима). Ради нее в мир этот рождаемся, крестимся и обновляемся, чтобы ее получить. Ради нее Слово Божие нам объявлено, чтобы из него познали Бога и Сына Божия Иисуса Христа, и познав, навечно спаслись. Ради того Христос Господь наш в мир пришел, пожил, трудился, страдал и умер, и тем отворил нам дверь к вечной жизни, которую мы заключили нашими грехами, и показал путь и способ к получению ее.
Видишь, что для нас вечная жизнь совершенно необходима, как насущная потребность, без которой никак нельзя обойтись. Пока в мире этом живем, многие потребности имеем: необходим нам хлеб, пища, одеяние, дом, покой и все прочее нужное для жизни сей, но вечная жизнь есть такая потребность для человека, что без нее все другое - ничто и весь мир, если бы его можно было приобрести, ничто. Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою (Мф 16:26)?
Видишь, что спасение души, которое состоит в вечной жизни, дороже всего мира и потому едино есть на потребу. Поэтому одного только вечного спасения, единого на потребу, и должно искать неусыпно, а чтобы его искать и отыскать, не должно к плотоугодию и суете мира сего прилепляться. Сердце, наполненное суетой, или забудет о едином на потребу, или, хотя и будет его искать, но нерадиво и как бы нехотя, поэтому честь, славу, богатство и прочее мира сего сокровище должно презреть и сердцем от всего подобного отвращаться. Ибо сердце у человека одно: когда временного ищет, тогда о вечном забывает; когда же к вечности обращается и углубляется помышлениями в ней, тогда о времени забывает; и когда печется о вечной жизни, тогда не печется и не заботится о суетных мира сего вещах, - одно только из этих двух сердцем человеческим обладает. Когда в сердце входит попечение о вечной жизни, тогда попечение о суетном стяжании исходит, и когда суета входит в сердце, тогда вечность отходит.
Спасайся.
Письмо двадцать пятое
Пишешь ты, что люди снова за свои дела принялись после того, как самозванец был пойман и страх от него исчез. Из этого примечай, что страх и бесстрашие делает. Когда этот злодей шел, и пленял, и губил людей, и приближался к нашей стороне, тогда господа - и прочие многие люди - дома, крестьян и имения свои оставляли, и хотели удалиться, а иные и удалились.
Видишь, что страх человеческий делает в людях. Ради чего они оставляли все и хотели бежать, или бежали некоторые? Чтобы жизнь свою спасти. Какую жизнь? Временную. Так временную жизнь почитаем, что все оставляем ради нее, хотя и следует непременно оставить ее и храмине этой разрушиться. Страх временной и неизбежной смерти так колеблет сердца наши, как же сильно поколеблет страх вечной смерти, когда в сердце вселится? Временное и краткое мучение так смущает человека, как же смутит вечное и конца не имеющее?
Ради страха временного мучения и смерти все оставляет человек, чтобы от того спастись, - чего не оставит, когда страх вечной смерти и геенны ударит душу? Непременно страх сей и печаль о спасении души убедит оставить все житейское, о чем сыны века сего пекутся; изгонит из сердца мирскую печаль - желание богатства, чести, славы и сладострастия и, как вихрь пыль, всю эту суету развеет. Не отречется таковой бесчестие, поругание, биение, темницу, ссылку и саму смерть с радостью претерпеть, только бы от вечной той беды избавиться. Истина эта явна и верна для того, кто страх вечной смерти чувствует.
Ибо большим страхом уничтожается малый страх, и от большей печали малая печаль исчезает, и большая болезнь малую нечувствительной делает, подобно тому, как из-за великого шума слабый голос не чувствуется. Так печаль века сего и страх временной беды печалью о спасении души и страхом вечной пагубы потребляется и угашается, как свет от свечи светом солнечным. Сей страх пустыни и вертепы нестрашными сотворил в благочестивой древности, увещал жить со зверями, нежели с беззаконными людьми, травой и кореньями питаться, нежели сладкими яствами, в лесах скитаться, нежели между соблазнами обращаться, и прочее. Сей страх и самых демонов, бесплотных духов, колеблет. Ибо и демоны боятся геенны, на которую осуждены, и стараются ее участниками сделать сынов человеческих, чтобы не одним в ней мучиться. Дивно, что люди плотские от того не трепещут, от чего демоны-духи трепещут!
Когда сей страх и печаль из сердца выйдет, тогда печаль века сего вселяется, и, как разбойник дом и город, так она дом душевный опустошает. Тогда люди, забыв о вечной смерти и не заботясь о спасении души, заботятся только о временном. Отсюда происходит то, что люди в мире этом стараются добиться почетной должности, сыскать себе славу, собрать богатство, угождать плоти своей и уже не думают, как угодить Богу и спастись, но как бы понравиться людям и у них быть в почтении и похвале. Отсюда произошло строение и украшение богатых домов, цветное и богатое одеяние, украшение карет и коней, нарядность и жеманство слуг, приготовление трапез, банкетов, пиршеств, угощений и взаимное угощение, и прочее, - словом, плотское, безоглядное и, по правде говоря, скотское житие.
Когда упомянутый злодей, о котором писал ты, был пойман и отвезен в свое место, и страх из-за него от людей отошел, тогда все за прежние дела взялись и начали то ездить в гости, то принимать гостей. Вот что бесстрашие и беспечность делает!
Так, когда страх смерти и муки вечной отойдет от человека, тогда суета и любовь к миру место в сердце его имеет, как выше сказано. Тогда такие люди подобно детям малым поступают. Дети карнавальных масок и нарисованных страшилищ, самих по себе не страшных, боятся, но не боятся огня и прочего, от чего вред и пагуба бывает, смеются, когда разбойники в дом входят, и небрегут, когда дом расхищают, хотя и самим им от злодеев следует беда, плачут, когда те злодеи детские их игрушки похищают. Так поступают люди, не имеющие страха и печали о вечности. Боятся временного лишиться благополучия, но не боятся лишиться вечного. Сатана, как разбойник, дом душевный расхищает, все отнимает: блаженство и жизнь вечную, Кровью Христовой искупленную, - и не заботятся о том, не примечая, что им оттуда следует погибель. А когда отнимается у них временное что-либо, то есть честь, или богатство, или иное, что все необходимо следует при смерти оставить, - плачут неутешно, и рыдают, и печалятся о том, о чем не должно печалиться, - и не печалятся, о чем печалиться должно. Там боятся страха, где нет страха (Пс 52:6), и там не страшатся страха, где истинный есть страх. Нарисованного огня боятся, но не боятся Самою огня поядающего (Пс 52:6), от которого и бесы трепещут.
Все это не от чего иного происходит, как от забвения вечности. Это забвение делает сатана, он помрачает ум человеческий и отнимает память, чтобы человек не помнил о вечности и принадлежностях ее. Ибо ведает он, что человек, когда будет помнить и рассуждать о вечности, легко мира этого суету презрит, и к одним только вечным благам будет стремиться, и так удобно может спастись. Поэтому полагает все старание, чтобы человека отвратить от вечности и запутать в попечении о временных вещах, как рыбу в сети. Берегись же этой дьявольской козни, будь в мире этом, как путник на пути. Помни, что все, что ни соберешь, здесь оставишь, и, все позади оставив, стремись к отечеству своему, держись вечной жизни, к которой ты и призван (1 Тим 6:12). Довольствуйся тем, что Бог тебе по милости Своей подал. Пищу, и одеяние, и дом имеешь, - чего еще более хочешь, путник, странник и пришелец на земле? Наследие христианам не здесь, но на небе уготовано. Честь, слава и все блаженство там для них сокровенно. Перестань искать то, что, если и отыщешь, то вскоре оставишь, и прилежно ищи то, что, когда обретешь, не потеряется никогда, то есть вечную жизнь.
Сам рассуди, не смеха ли достойны поступки людей, которые кошель, для денег предназначенный, хватают, и хранят, и радуются о том, а золотом и серебром пренебрегают? Или тех, которые за тени фруктов, на дереве висящих, хватаются, и теми хотят услаждаться, а о самих плодах небрегут? Так поступают те бедные христиане, которые за временным благополучием, как за пустым кошельком, или как за тенью, гоняются (ибо все временное, как пустой мешок, кажется что-то в себе имеющим, но само по себе ничто, или как тень, которая исчезает), а о вечной жизни и сокровище ее, не золотом и серебром, но бесценной Кровью Христовой искупленной, или мало, или совсем не заботятся.
О, вечная жизнь! Как ты дорога и сладка, но мало кто любит тебя! О, мир, мир! Юдоль плачевная - мир, печали, воздыхания, трудов и бед исполненный мир! Как ты горек, и почти все любят тебя! Что бы было, если бы ты сладок был? Горек мир, но так любится! А как бы любим был, когда бы сладок был? Непременно бы все его за отечество и второй рай почитали.
Что в мире, кроме беды, напастей, трудов, печали, скорби и воздыхания, как на море, что кроме ветров, бури и волнения? Что и сладким кажется, то с горестью смешано, и что приятным кажется - внутри гнило и смрадно.
О, беда наша! О, слепота ума! Где наш ум, где наша вера, христиане? Где Слово Божие, которое обещает нам великое и дивное, страшное и ужасное, бесчисленные блага, которых не видел глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку (1 Кор 2:9)? Но, все то оставив, гоняемся за тенью.