"Не совсем правильно", - сказал Джон, слегка усмехнувшись в бороду. "Но уже теплее. Лучше сказать, что ты пытаешься заслужить отношения, которые никогда не сможешь заслужить. Люди могут воздавать тебе аплодисменты за количество выученных стихов из Библии, за непрерывное посещение богослужений, но этого не достаточно, чтобы заслужить того непостижимого благорасположения. К тому же, ты стремишься ко всему этому не для того, чтобы познать Бога, а чтобы все вокруг тебя думали, какой ты духовный. И знаешь, что? - именно это ты и получаешь!"
"Значит, об этом Христос и говорил, когда указывал на то, что фарисеи показывались в своей праведности прилюдно и уже получали свою награду. Они получали то, к чему стремились. Я тоже. Но это не то, чего я хочу".
"И замечательно. Разве ты не видишь: путь, по которому ты идешь, не ведет туда, куда тебе сказали? Этот путь научит тебя быть хорошим христианином в глазах других, но не даст тебе познания Бога". Джон, казалось, уже никуда не направлялся. Он просто прослеживал глазами остававшиеся за нашей спиной классные комнаты, да и некоторых прихожан, стремительно, проходивших мимо нас. Я так был увлечен нашим обсуждением, что не замечал недоуменные взгляды, которыми нас одаривали. Расплата за это будет, но позже.
"То есть, я могу стать выдающимся христианином на фоне других, и упустить суть?"
"А разве нынче это не так? Взгляни на полноценные программы вашей церкви. А этот церковный комплекс, нужды детского служения, оборудование… Это же все не на голом месте?"
"Однозначно! Требуются люди и деньги и духовное присутствие - я так полагаю".
"Ну да, именно это и поощряется, в основном. Скажи, что значит быть на хорошем счету в вашей церкви?"
"Постоянно посещать службы, жертвовать на нужды и не жить в очевидном грехе". "Имеются в виду все грехи?" "Не понял вопроса…"
"Я не знаю, как у вас, но в большинстве церквей обозначены некоторые грехи, которые вообще не допускаются, - это обычно аморальность и исповедание того, что руководство церкви не приветствует. Остальное даже не принимается во внимание - такие мелочи, как сплетни, высокомерие или чувство вины. Иногда последние даже поощряются, потому что их всегда можно развернуть в свою пользу, когда нужно, и заставить человека поступить так, как ты хочешь".
Даже наше понятие о грехе было избирательным. Теперь я это понимал. Я хорошо знал тех, кто умели использовать эту систему в своих интересах, не беспокоясь о том, как это отразится на других. Я и сам был одним из них. Мы играли в религию для удовлетворения чувства собственного достоинства.
"Разве это не поразительно, что группа людей, регулярно собирающихся вместе, может превратиться в этакое "духовное братство", диктующее даже то, как в нем одеваться, что говорить, какие реакции себе позволять и какие песни любить петь. Разве не становится при этом четко ясно, в чем заключается образ хорошего христианина, и разве не приподнимается при этом основное правило - не мутить воду, задавая вопросы, которые ставят остальных в тупик?"
Точно подмечено.
"Одним из основных уроков, которые преподнес Господь своим ученикам, было прекратить рассматривать жизнь Бога в контексте ритуалов и обязанностей. Он пришел не для того, чтобы подмазать их религию в тех местах, где она поизносилась. Но пришел, чтобы предложить им отношения. Все исцеления в Шаббат и все записи о них - разве являются указанием на то, что по стечению обстоятельств, именно тогда Он нашел более больных людей? Конечно, нет! Он хотел, чтобы его ученики знали, что человеческие ритуалы и традиции всегда встают на пути силы и любви Отца Его Небесного. Кроме того, система захватывает, - потому что все, что мы делаем, мы делаем, думая, что это угодно Богу. Нет ни одной тюрьмы, крепче, чем религиозные обязательства. Мы попадаем в нее даже тогда, когда поощрительно похлопываем друг друга по спине. Вчера я проходил мимо синагоги. Вышел раввин и попросил меня зайти и включить ему свет. Ушедшие вчера забыли, а сам он не мог - иначе нарушил бы Шаббат".
"Ну, уж это просто глупо…?"
"Для тебя - возможно. Но, впрочем, некоторые твои условности, не покажутся ли глупыми ему?"
"Некоторые мои? Я в субботу таких условностей не соблюдаю".
"Конечно, нет. Но что если ты вдруг не появишься на воскресной службе в течение месяца - просто будешь дома; или отдашь свою десятину нищим вместо того, чтобы положить ее на церковное блюдо?" "Разве это одно и тоже?" Джон кивнул.
"Да, но я так поступаю, не потому, что принимаю это как закон, а потому что я свободен поступать так".
"Раввин ответил бы также. Но если ты будешь до конца откровенен с собой, ты поймешь, что делаешь это именно в силу своего убеждения в том, что все это приближает тебя к Богу и содействует Его благорасположению к тебе. И если ты отстранишься от всего этого, тебя загрызет чувство вины".
В тот момент я не понимал, что подразумевается под сказанным, но осознавал, что он был прав. Когда несколько лет назад наша церковь отказалась от проведения вечерних воскресных богослужений, я еще долго не находил себе места каждый воскресный вечер. Душой я все еще был там. Потребовалось два года, чтобы я смог спокойно оставаться дома в выходной, не чувствовать за собой вины и не планировать всякие группы в церкви на вечер, чтобы победить ощущение того, что я зря теряю время.
"Вот почему ты никогда не можешь расслабиться, Джейк. Готов поспорить, что даже в выходной тебе тяжело просто ничего не делать. Тебе стыдно, что ты прожигаешь время, которое мог бы как-нибудь использовать для Бога".
Пока я усваивал сказанное, до нас донеслось новое песнопение одного из детских классов.
Осторожно, мои глазки, не на все будем смотреть. Осторожно, мои глазки, не на все будем смотреть. Зная то, что лишь с любовью смотрит Иисус на нас, Будем очень осторожны, будем знать, на что смотреть.
"Хуже не придумать", - сказал Джон, с очевидной болью покачивая головой. "Не могу слышать, когда детвора распевает эту песню".
Я сначала не понял, о чем это он говорил. Песня была знакомой. Я сам ее распевал, когда был ребенком, и своих детей научил, потому что она сопровождалась движениями, а детям это нравилось. Кроме того, я надеялся, что осознание того, что Бог видит все, поможет им принимать правильные решения. "Вы утверждаете, что в этой песне что-то не то?"- наконец спросил я.
"Порассуждай сам".
"Не знаю. В ней говорится о Господней любви к нам, о его желании уберечь нас от неугодных ему дел". "И кем он представляется в этой песенке?" "Не пойму, к чему вы клоните…"
"В песне используются прекрасные слова, такие как: "любовь" и "Иисус"", но смысл ее превращает Бога в некоего небесного полицейского, который засел за рекламным щитом с радаром. Кому захочется приблизиться к такому Отцу? Любить того, кто внушает страх невозможно. Как невозможно и наслаждаться взаимоотношениями с тем, кто постоянно оценивает твою жизнь, с тем, чтобы определить, в полной ли мере она достойна его расположения. Чем больше ты сосредотачиваешься на своих собственных нуждах и недостатках, тем более удаленным будет казаться тебе Отец.
Чувство вины. Оно отбрасывает нас от Бога в периоды, когда Он нам более всего нужен, вместо того, чтобы позволить нам броситься к Нему с нашими низкими падениями и больными вопросами, чтобы получить милость и благодать.
А теперь еще мы подключили Бога и его наказание к тому, чтобы укрепиться в понимании, что значит быть хорошим христианином.
Явен ли в этой песенке Отец, который знает нашу предрасположенность ко греху, который знает, насколько мы слабы, любовь которого готова уловить нас во всей полноте нашей греховности, преобразить нас в Его детей, и не на основе наших усилий, но на основе Его".
"Не думаю, что это когда-нибудь приходило мне в голову".
"Однако приходило… Каждый раз, когда ты ее пел, ты думал о том, что видели твои "глазки" и слышали твои "ушки" из того, что Отец не одобряет. И от этого ты чувствовал себя плохо, но это чувство не подвигало тебя на то, чтобы быть лучше. Таким образом, умом ты осознавал любовь Отца, но душой стремился быть подальше от Него. И это худшее из всего, к чему может привести религия. Кто захочет приблизиться к такому Богу, который только и ждет, чтобы подловить человека в самый из худших его моментов, да и еще наказать покрепче за проступок? Мы слишком слабы перед таким Богом. Мы никогда не сможем достаточно преуспеть, чтобы заслужить Его любовь. Один единственный промах - и вот Он, Бог, уже тут - смотрит сверху и готов обрушить на нас бедствие за нарушение установленных стандартов.
А мы манипулируем чувством вины человека, чтобы подтянуть его поведение до принятых норм, никогда не осознавая, что это же чувство вины держит их на расстоянии с Богом".
К тому времени мы вернулись в вестибюль. Джон остановился и прислонился к стене. Он взглянул на меня, я заговорил: "Не удивительно, что мы всегда перепроверяем людей, побуждаем их к тому, чтобы поступать "правильно", и редко оставляем время на то, чтобы помочь им понять, что именно означает - иметь отношения с Отцом, который знает о них все и любит их безгранично".
"Да. Христова смерть это и означала. Вот почему, она была не только мощью, но и устрашением для культуры, взращенной на религиозных обязательствах. И если вы больше не могли ее сносить и понимали, что одни обряды не могут открыть вам двери к небесным отношениям, ваше сердце ликовало, потому что это была самая знаменательная новость из всех. Но если, однако, ваше благосостояние или заслуженный статус зиждились на системе - Крест был крушением всего. Сегодня мы можем жить в любви, не делая ничего для того, чтобы заслужить ее".
"Но разве нельзя использовать такое утверждение в целях прикрытия своих грехов?"
"Конечно можно. Но то, что люди могут спекулировать на этом, не лишает истину ее истинности. Если кто-то желает жить ради себя, он и будет провозглашать подложную благодать, что с того? Но тем, кто действительно желает знать Бога, Он сам откроет эту дверь. Наших усилий тут будет явно недостаточно".
"Не потому ли мои последние месяцы оказались совершенно бесплодными, что я просто пытался заслужить?"
"Точно. Отношения с Ним - Его дар, безвозмездно данный. Смысл креста заключается в том, что Он смог сделать для нас то, чего мы для себя никогда не смогли бы. Ключик к ларцу - не то, как мы его любим, но то, как Он любит нас. Начало в Нем. Осознай это и твои отношения с Ним начнут расти".
"При таком положении дел, большая часть из того, что мы делаем, совершенно неправильна. Что произойдет, если мы просто это прекратим?"
На этой ноте мы подходили назад к залу собрания, из которого звучало завершающее песнопение, наполнявшее вестибюль, поскольку наши швейцары уже открывали двери, приготовляя путь для выхода нашей паствы. Неужели я отсутствовал так долго?
"Не в этом же суть вопроса, Джейк! Я говорю о твоих отношениях с Живым Богом, а не о том, как исправить дела в данной религиозной организации. Конечно, это повлечет за собой радикальные перемены. Вместо того чтобы организовывать концерты, мы будем собираться для того, чтобы праздновать Его дела в жизни Его народа. Вместо того чтобы искать приемы, как бы заставить людей поступать "по-христиански", мы будем помогать им познавать Христа получше и предоставлять Ему возможность изменять их изнутри. Это перевернет жизнь церкви и жизнь ее паствы. Но все это не начинается отсюда", - он повел рукой в сторону зала собрания. - "Все начинается тут", - он постучал кулаком в грудь.
Один из служителей оглянулся и увидел меня. "Джейк, вот ты где! Пастор не мог отыскать тебя во время богослужения. Система барахлила всю службу, а он так и не дождался твоей помощи".
"Вот дрянь!"- простонал я. "Мне надо идти", - сказал я Джону и рванул к дверям, выигрывая шаг у надвигавшегося на меня потока людей. Даже не знаю, что произошло с Джоном после того, но я точно знал, что мою собственную жизнь ждали перемены, как, впрочем, и ту информационную доску в воскресной школе.
Глава 4. Почему трудно сдержать обязательства перед теми, кому обязан
Терпеть не могу вставать в 6:00 утра, тащиться на молитвенные завтраки и обнаруживать, что кроме меня никто не появился.
Это же группа взаимной ответственности и подотчетности, в конце концов!
Пятеро из нас сформировали ее после мужской конференции полгода назад с целью нести взаимную ответственность друг за друга в том, чтобы быть хорошими мужьями, достойными отцами и преданными верующими. После первых нескольких недель посещаемость стала спонтанной, а сегодня вообще пришел только один человек, кроме меня, да и то - который отсутствовал на группе как минимум два месяца. Мы уже его и не ждали!
Боб Миллер, один из членов церковного совета, пришел лишь затем, чтобы оповестить меня, что он и Джойс разводятся. Я сильно надеялся, что Джил Родригес появится, он был единственный, с кем я мог обсудить свои нарастающие проблемы в церкви, - в которых я больше всего винил Джона.
Но вместо того, чтобы снять бремя со своих плеч, я провел все это время, обсуждая вопросы, касающиеся развода Боба. Они с Джойс были женаты уже больше тридцати лет, вырастили троих детей, и до сегодняшнего дня я думал, что они - одна из наших идеальных семейных пар. И поскольку Боб был одним из членов Совета, я знал, что их разрыв плохо отразится на нашей пастве.
Джойс случайно натолкнулась на скачанные из Интернета порно картинки в его компьютере и была настолько этим убита, что потребовала, чтобы он ушел. Я даже на миг не мог усомниться в том, что это какая то нелепая ошибка, но Боб уверил меня, - это правда. Для него это была постоянная борьба с юности, в которой время от времени он выигрывал. "Через Интернет просто все стало намного доступнее", - признался Боб. Не было необходимости подвергать себя никакому риску, будь то в салонах - отбирая видео на прокат, или киосках, покупая журнал на виду у всех.
Пока мы беседовали, - тут же, в другой кабинке ресторана за перегородкой, кто-то неуемно смеялся. Помню, что еще подумал тогда: как ни к месту был этот смех в противовес тому горю, которое раскрывалось прямо здесь, передо мной. Как может этот некто так веселиться, в такое время дня, да еще, когда тут люди страдают от душевной боли!
Я попробовал предложить Бобу разные возможные варианты решения его вопроса, но он сказал, что все бессмысленно. Последний инцидент был только частью серьезной проблемы - их брак неумолимо умирал с тех пор, как дети оставили родительский дом, - и стал последним звеном в длинной цепи мучительно болезненных казусов. В конце концов, наше время истекло, и Бобу нужно было спешить на работу.
Мы поднялись и прошли к кассе, чтобы оплатить счета. Внутри я кипел от злости на тех, кто сегодня так и не показался, на Боба, за то, что он такой идиот… Получив сдачу от девушки на кассе, я поднял глаза и увидел знакомое мне лицо. Он направлялся в зал со стороны мужской комнаты. Прошло почти два месяца со дня нашей экскурсии по крылу воскресной школы церкви. Наши взгляды встретились, и он был также искренне удивлен, как и я.
"Джон, а вы тут что делаете?"
Его лицо расплылось в широкой улыбке, и он ответил с веселой нотой в голосе: "Джейк, как поживаешь?"- подошел и пожал мне руку.
Я попытался представить его Бобу, но вспомнил, что не знаю его фамилии. "Боб, это Джон - друг, которого я обрел несколько месяцев назад". Повернувшись к Джону, я добавил: "Извините, не припомню, называли ли вы себя по фамилии".
"Можно просто - Джон", - сказал он, пожимая руку Бобу.
Боб улыбнулся ему в ответ, но его улыбка быстро перекосилась недоумением. "Вы - тот…?" Уже обратившись ко мне: "Это тот…?" Он замялся, не зная, как продолжить.
Я уже понял, как он хотел завершить свой вопрос и как мог, сигналил ему, пожалуйста, мол, не надо. "Это тот… самый человек, из-за которого ты попал в такие неприятности?"
Я смотрел на Джона, как провинившийся пес, когда он повернулся ко мне. "Ну, я бы так не сказал…"
"Ну, может, это был кто-то другой", - Боб посмотрел на часы, объявил, что ему пора на работу, а то он опаздывает и, махнув нам на прощание, быстро двинулся к дверям.
"Не могу выразить словами, как я удивлен нашей встречей!" Вернулся я к разговору с Джоном.
"Я проездом через город. Подумал, что могу воспользоваться такой возможностью и встретиться за завтраком со старым другом. Он уже ушел, а у меня еще час до отправления автобуса". Он кивнул в сторону автовокзала, ниже по улице.
"А куда направляетесь?"
"У меня встреча в северной части штата".
"Меня планировали навестить?"
"Не думаю, что в этом была необходимость, Джейк. Да и времени на планирование чего-либо у меня вправду нет. Но если ты находишь для себя возможным присесть и поговорить, мы можем пройти ко мне за столик. Часок для этого у нас имеется".
Я прошел за ним через зал и сел за столик в том самом углу, откуда ранее, все утро доносился смех. "Это вы тут веселились так от души, или это происходило за другим столиком?" Спросил я, оценивая зал.
"А, это Филипп! Жаль, я не знал, что ты тут. Мне бы хотелось, чтобы вы познакомились - может быть в другой раз. Он проходит через то же, что и ты, и только что вынырнул с глубокого дна. Так что теперь ведет себя как дитя, плескающееся в летнем бассейне. Радость его еще более заразительна, чем его смех".
"Я рад, что хоть кто-то испытывает радость", - слова оттенились сарказмом. "Как-то это не весело звучит".
"С нашей последней встречи все идет из рук вон плохо, а сегодняшнее утро - просто розочка на торт. Никто не пришел на утреннюю группу, кроме Боба, который уже давно на ней не появлялся. И тот пришел только за тем, чтобы объявить мне, что они с женой расстаются, потому что она обнаружила порно в его компьютере. А он - не просто так кто-то, а лидер в церкви! Кошмар!"
"Да ты ведь и вправду зол! Ну и как это отразится на тебе?" "На мне никак это не отразится, а вот церкви, я думаю, вред нанесет". "Ты именно поэтому на него зол?"
Тут я впервые за все утро воспользовался возможностью проанализировать то, что я чувствовал в отношении Боба. Я настолько был расстроен его разводом и тем, какой отрицательный эффект это произведет на церковь, что даже не думал о нем самом. "Не то чтобы я злюсь на Боба. Я зол на его грехопадение и…"
"И на то, чего это тебе будет стоить".
"Не считаю, что я думал об этом именно так, но теперь, когда вы так говорите, я понимаю, что был слишком суров с ним. Я, как мне показалось, обвинил его в нерегулярном посещении группы и в том, что он бы мог и поделиться своим преткновением с нами".
"Группы подотчетности не лучшее место для тех, кто слаб перед грехом, Джейк. Они для сильных и преуспевающих".
"Ну, а разве мы не подотчетны друг перед другом?" "Откуда у тебя это убеждение?" "Из Библии, откуда же еще!"
"Можешь показать, в каком месте это написано?"- Джон потянулся, выудил Библию откуда-то из своих вещей, лежавших на соседнем кресле, и положил на стол прямо передо мной.