Даже при парных практиках в случае проблемы нахождения подходящего партнера вовсе не следует уповать на техники. Практики позволяют работать с имеющимся желанием, но не призваны нарочито его создавать, хотя в духе "нео-тантры" их нередко используют с подобными целями. Овладение сексуальными практиками упрощает и усложняет жизнь одновременно, как отмечал на семинарах даосский мастер: вы можете получить больше наслаждения от взаимодействия, но вам многое станет уже неинтересно. Девяносто девять процентов представителей противоположного пола просто перестанут вас интересовать в качестве потенциальных партнеров в силу заведомо ощутимой неадекватности. И сами возможности во взаимодействии обогатятся и сузятся одновременно – одним словом, это феномен "избранности". Данная ситуация еще больше усугубляется, если вы остаетесь "наедине" с самой практикой, без всякой энергетизации со стороны партнера.
Практика сама по себе не является возбуждающим фактором, и при отсутствии желания заниматься просто нечем. Более того, хорошо известно, что даже многие практикующие йогу или даосизм в интимной сфере предпочитают сохранять естественную спонтанность выражения чувств и желаний. А первые попытки вводить в личную жизнь техницизм того или иного рода нередко приводят, наоборот, к охлаждению. Если же мужчина и женщина заинтересованы не столько друг другом, сколько самой практикой, то она закономерно превращается в подобие йоги и цигун, вплоть до того, что выполнение соответствующих движений вообще постепенно теряет сексуальную окраску. С одной стороны, подлинная тантра требует подобной отрешенности (при наличии энергии), а с другой – нет энергии для сублимации, так что и отрешаться не приходится. И снова, на одиночной практике это сказывается значительно ощутимее, ибо стимуляция в принципе ниже.
Исходных ситуаций, которые при иных дополнительных условиях приводят к выбору в пользу "мастурбационных" практик, всего три: 1) тантрическая санньяса как таковая, при полной самоотдаче Богу; 2) неразделенная любовь, с непреодолимым сосредоточением на недоступном объекте страсти; 3) попросту отсутствие во внешнем окружении того, кто вызывал бы хоть сколько-нибудь ощутимое влечение. Первая ситуация идеальна, вторая – проблематична, третья – вполне нормальна. В первом случае, все силы, включая страсть, направлены к Господу, который выступает неиссякаемым источником энергии, и тогда практика способна действительно превратить жизнь в "непрерывный оргазм" с духовным возрастанием. Во втором случае, практика скорее играет роль энергетической защиты от "невольного вампира", а в третьем – предохраняет от застоя энергии. Но все эти ситуации являются "рабочими", хотя стратегии их развития неизбежно различаются.
Поднятие по Сушумне
Итак, неважно, каким именно способом – великой любовью, силами воли и воображения, техническими приемами, энергетическими стимулами и т. п. – суть сублимации сводится к тому, чтобы прежде всего переориентировать движение сексуальной энергии снизу вверх, изменяя при этом качество самой энергии. В тантрической традиции для обозначения этой разницы служат два противоположных понятия адхоретас и урддхвретас. Первое из них означает "направление истечения семени вниз" и отождествляется с "огнем времени", который поглощает тело и сознание обычного человека. Второе же означает "направление семяобразующей энергии вверх" и отождествляется с "огнем, поглощающим время", так что само время выступает "топливом" для поддержания жизни и сознания человека. Эти термины указывают на связь подъема сексуальной энергии с поднятием Кундалини, хотя последняя выступает гораздо более глубинной субстанциальной энергией.
Кундалини представляется в тантре "двуликой", и ее проявление в том или ином качестве зависит от текущего состояния сексуальной энергиий, а именно, от степени сублимации. Подъем сравнительно более грубой и поверхностной сексуальной энергии вызывает и как бы "провоцирует" поднятие Кундалини, хотя вовсе не обязательно к нему приводит, ибо здесь важна совокупность многих факторов. Однако во многих тантрических текстах эти процессы сливаются воедино, так что их трудно разделить, и возникает впечатление, что Кундалини неотделима от сексуальной энергии, или же, наоборот, только подъем сначала самой Кундалини влечет за собой реальную сублимацию. Мы не будем углубляться здесь в эти тонкости, поскольку даже качественная мастурбационная практика на начальном этапе будет ограничиваться лишь перераспределением сексуальной энергии как таковой. Трудно предположить за начинающим способность "пробудить Кундалини".
Хотя при недостаточно развитой способности сосредоточения поток энергии вверх может ощущаться растекающимся по всему телу, на высоком уровне практики он должен точно направляться в центральный канал Сушумна и проводиться по нему на всем протяжении. Хорошо известно, что именно открытие Сушумны необходимо для поднятия Кундалини, так что мы снова выходим на взаимосвязь этих энергий. Не менее хорошо известно, что открытие Сушумны происходит только после уравновешивания энергии в двух "боковых" каналах Иде и Пингале, которые представляют собой качественные противоположности. Таким образом, не случайно полная отрешенность от противоречивых чувств выступает необходимой предпосылкой для сексуальной практики, ибо на энергетическом уровне она обеспечивает технические условия для выполнения самой практики. Итак, конкретизация задачи формулируется как не просто "вверх", а по "центральному каналу".
При заострении внимания на самой точке "поворота" мы вполне закономерно переходим к напоминанию о тантрической ваджроли-мудре, которая имеет свои аналоги в даосской системе и в любых других традиционных способах сублимации, возведенных на уровень духовной практики. Исходно в ритуальной майтхуне техника ваджроли-мудры позволяла практикующему йогу после эякуляции внутри партнерши вобрать обратно внутрь себя не только собственное семя, но и выделившиеся при возбуждении женские жидкости и даже маточную кровь. В результате он получал нужное ему качество физической субстанции, которая служила катализатором дальнейшего йогического процесса (главным образом – поднятия Кундалини и т. д.). При этом семя преобразовывалось в своеобразную амброзию, или "нектар", пригодный для проведения вверх по Сушумне. В случае чистой сублимации предполагается использование мужских и женских энергий личного тела.
Концентрация Оджаса
Продолжая прослеживать перенаправленное движение энергии, тантрические практики использут термин оджас для обозначения сублимированной амриты, накапливающейся в центре головы. Эта именно та энергия, которая обеспечивает просветление на уровне самосознания и позволяет перейти к реализации телесного преображения как особой формы "бессмертия". Как отмечалось, удержание оджаса осуществляется при помощи кхечари-мудры, перекрывающей путь вниз посредством "затыкания" носоглотки языком изнутри рта через отверстие позади язычка за мягким нёбом. Для начала достаточно освоить набхи-мудру (языковое замыкание) – она же применяется в даосских практиках: это прикосновение языком к верхнему нёбу для замыкания каналов и предотвращения утечек энергии. Набхи-мудра позволяет опускать энергию по переднесрединному каналу, что на начальном этапе работает как предохранитель от "синдрома Кундалини".
Отмеченное тонкое различие в мудрах требует пояснения. Приток утонченной очищенной энергии в высшие чакры вызывает такие положительные явления в обыденной жизни, как ясность видения реальности, прозорливость в решениях и расширение сферы осознания. Подобное состояние должно наступать после мастурбационных сублимационных практик. Однако в случае неподготовленности тела, энергии и мышления, которое делает очищение некачественным и оставляет высшие центры не готовыми к наплыву "инаковых" энергий, могут проявляться нежелательные симптомы: тяжесть и боль в голове или галлюцинации. При их возникновении необходимы меры "заземления", то есть опускания энергии вниз, хотя уже и в новом качестве. В тантре такое "смягчение" ситуации производится путем использования набхи-мудры вместо "продвинутой" кхечари-мудры. Даосский вариант – кручение орбиты и запечатывание в "нижнем дань-тяне" станет понятен ниже.
Важно внимательно наблюдать за изменениями состояния, не допуская сублимационной "передозировки". Мне довелось однажды стать свидетелем случая "синдрома Кундалини" со смертельным исходом в одном из индийских ашрамов, хотя он был вызван практиками, не связанными с сексуальными техниками, а направленными непосредственно на подъем Кундалини. Практикующий устроил себе самовольный "затвор", а через три дня, взломав дверь, его нашли в бессознательном состоянии от предельной "перекачки" энергии снизу вверх, явной на физическом уровне: ноги ледяные, голова в жару. Далее перегрев головы привел к умственному помешательству, и как человека ни пытались вернуть "на землю" и "в тело", через месяц борьбы за его жизнь он повесился, будучи энергетически устремлен к переходу в астральный план… Подобный исход событий для человека, озабоченного не только сексуально, но и социально, крайне маловероятен. Но будьте осторожны.
Теперь вернемся к оптимистичному настрою на самореализацию и наметим более общий контекст, в котором истолковывается образование оджаса. Мы уже использовали термин самараса для обозначения состояния равновесия, достижимого посредством практики. В древнейших ведических источниках оджас упоминается как одна из разновидностей расы наряду с другими "жидкостями". В ритуале жертвоприношения раса отождествлялась со всем, подносимым богам в огонь (агни), который раздувался ветром (вайю). Далее система "раса – агни – вайю" претерпевала переосмысление, и в упанишадахраса означала уже все человеческое тело как "жертву", агни превратился в тапас (подвижничество), а вайю – в прану. Очевидно, что аналагичные процессы мы уже прослеживали при сублимации собственно тантрической ритуальной традиции. Таким образом, нам становится понятным место оджаса в системе сексуального ритуала, сублимированного в практику.
Системы сублимации
Выше уже неоднократно упоминалось о связи тантрических сублимационных практик с даосскими и тибетскими – как исторической, так и структурной. Здесь мы рассмотрим историю взаимодействия этих трех духовных традиций, которая во многом повлияла на их становление. Структурному же сходству и различию тантрической и даосской систем сублимации будет посвящена следующая глава. Примечателен прежде всего тот факт, что мистико-эротические практики тщательно разрабатывались в тех традициях, где главной целью выступало телесное преображение. В традициях, направленных на чисто духовную реализацию, выбор оставался лишь между мирским браком и сексуальным воздержанием. Вот почему понимание сублимации как целостной системы, а не просто отдельных техник на низшем сексуальном уровне (позволяющих продлить и усилить оргазм), начинается с усвоения целеполагания включения сексуальной сферы в духовную практику.
Такая цель, как телесное бессмертие, оставляет простор для скепсиса – не метафора ли это, однако скептикам предлагается проверить подлинность алхимических процессов на своем опыте. В действительности, независимо от степени достоверности сведений о дживан-мукти, достигших телесной реализации, данная ориентация сама оказывается глобальнее, чем богореализация так таковая, поэтому при постановке такой цели ничего не теряется, а лишь расширяется спектр возможностей самосознания. Конечно же, практикующий не в состоянии достичь бессмертия, просто наполнив свою голову утонченной и очищенной энергией спермы. Дальнейший техницизм выходит за рамки необходимых сведений для проведения сублимации, которая служит созданием базы для достижения этой цели. Тогда трансформация сексуальной энергии обретает смысл, а в противном случае она была бы обыкновенным бессмысленным мазохистским "самоистязанием во плоти".
Даже в пределах традиции сиддхов эротико-мистические практики составляют лишь один из трех взаимодополнительных подходов, наряду с хатха-йогическим и алхимическим. Причем разные системы сублимации могут приводить к преображению тела из плоти и крови в "золотое", "алмазное", "световое", "звуковое" или "совершенное" как таковое. Взаимодополнительность трех вышеназванных подходов внутри тантрической традиции состоит в их общем "связывании" божественного с человеческим на уровне жизненных флюидов (раса), а также таком динамическом "проникновении" (ведха), которое вызывает преображение тела посредством всех трех названных технических компонентов. Термин ведха трех-смысленный: это тантрическое посвящение через "передачу" расы от учителя к ученику; хатха-йогическое "пронзание" чакр; алхимическое "превращение" металлов в золото. Основу всех процессов составляет "совершенство проникновенности".
Расширяя обозрение сублимационных систем, прежде всего по единству и конкретизации главной цели телесного преображения, ближайшим образом мы получаем иную триаду – на уровне традиций. Ранее, чем выйти на даосские практики, мы неизбежно встречаемся с тибетским буддизмом, ведь Тибет испокон веков выступал "естественным посредником" между Индией и Китаем. Три варианта "конечного тела" в трех разных традициях при помощи сублимации: 1) бессмертное, но конкретное алмазное тело, запредельное законам природы, обретаемое в хатха-йоге и тантрическом ритуальном сексе; 2) божественное тело звука, получаемое при дальнейшей сублимации обеих практик (хатхи и вамачары) в медитации и ритуалы индуистской трика-каулы; 3) духовное тело света, создаваемое при интериоризации алхимии в медитативно-ритуальную "йогу" тибетского буддизма. Но все это варианты сотериологических путей, ведущих к "личному спасению".
Тибетский буддизм
В целом, гималайская связь между Индией и Китаем состояла в том, что сначала буддизм был экспортирован из Индии в Китай, а затем, обратным образом, происходило введение отдельных элементов даосской культуры в индийские традиции. Один из исследователей заключил даже, что "даосская составляющая буддизма была тантрической". Получается, что вначале индийский тантризм внедрился в Китай, а позже, в восьмом веке, благодаря буддийским монахам, часть этих техник просто-напросто была "возвращена на родину", откуда их заимствовали всего несколькими столетиями ранее. Но подобные заключения оставляют сомнения, ибо даже в оригинальных тантрических сборниках "Рудра-ямала" и "Брахма-ямала" утверждается, что еще ведический риши Васиштха посетил Китай, чтобы обучиться практикам вамачары. С другой стороны, в китайских источниках обнаружены данные о придворных индийских медиках, сведущих в "элексире жизни".
Примечательна научная дискуссия об "установлении личности" Нагарджуны, которому было обязано появление в индийском буддизме "китайской богини" Тары (через Тибет). Встречается множество исторических личностей с именнем Нагарджуна, но один из них безусловно был алхимиком в тантрическом буддизме ваджраяны, который безусловно сам странствовал в Китай. Тара же исходно была богиней "морских путей", откуда возникло предположение о привнесении ее сначала морем в Южную Индию, однако ранние факты почитания Тары засвидетельствованы в буддийском комплексе Наладе (Северная Индия). Важность этих событий становится понятна, если учесть, что одна из двух ипостасей Тары в тибетском пантеоне выступала супругой бога, служившего не-больше-не-меньше, чем прототипом Бхайравы, то есть тантрической формы разгневанного Шивы. К тому же она была "заимствована" вместе с ртутью – важнейшим компонентом алхимии.
Конечно, выступая в роли "посредника", тибетский буддизм обрел собственную яркую индивидуальность как совершенно особая "алхимическая традиция", где вообще эротико-мистические практики начали отождествляться с "алхимией", тогда как в индуистской тантре они оставались взаимодополнительными, но все же отдельными областями знания. Так возник "тантрический буддизм", который носит на себе отпечатки в равной мере даосских практик и индуистских сексуальных техник. Внешняя вещественная алхимия исчезла из буддизма как раз тогда, когда сам буддизм исчез из Индии, где ранняя алхимия продолжала существовать наряду с более сублимированными формами. В качестве ответа на исчезновение буддизма в средневековой Индии многие значимые буддийские личности и боги превратились в индуистских персонажей, тесно вплетенных в историю и мифы тантрической алхимии, получив в ней статус новых "натхов" или "сиддхов".
Тибетская буддийская алхимическая система наиболее полно и прозрачно изложена в "Калачакра-тантре" с ранними комментариями Вималапрабхи, созданным в начале XI в. В противоположность внешней индуистской тантрической алхимии там делался акцент на внутреннюю направленность. Все преобразования, вроде превращения металлов в золото, были объявлены "мирскими" и "низшими" по отношению к внутренней алхимии, или же расаяне, которая имела дело с "каналами и ветрами" в тонком теле, приводя к полному просветлению. Но "алхимия" на внутреннем уровне в такой степени "абстрагирования сущности" стала равноценна по своей сути одновременно даосизму, махаяне и хатха-йоге в перспективе поднятия очищенной энергии спермы вверх после открытия центрального канала. Ваджраяна предполагала упрочение боддхичитты (разума Будды) через слияние праджни (богини знания) с упаей (богом мастерства) в развитии "тела света".