Память необходима уму для сохранения своих прошлых наблюдений (и не только память индивидуума, но и память расы) либо в искусственной летописной и книжной форме, либо в форме общей памяти человечества, которая сохраняет информацию о его достижениях и завоеваниях благодаря своеобразным повторениям и обновлениям, а также благодаря скрытой памяти (недостаточно оцененному элементу), способной под воздействием разного рода стимулов воскресить в новых условиях прошлые знания и представить их на суд обогащенного информацией и более развитого интеллекта. Развитый логический ум упорядочивает работу и ресурсы человеческой памяти и вырабатывает умение наиболее эффективно использовать хранящиеся в ней данные. Человеческий рассудок, работая с этими данными, обычно действует двумя способами: он либо более или менее быстро и приближенно обобщает суждения, умозаключения, творческие или критические выводы, догадки, мгновенно возникшие мысли – в этом, прежде всего, проявляется попытка ума действовать спонтанно и с той непосредственностью, которая может быть надежной и достигнута только за счет развития более высоких интуитивных способностей, ибо на уровне ума результатом такого рода псевдоинтуиции становится в значительной мере ложная убежденность и сомнительная уверенность, – либо прибегает к более медленным, но, в конечном счете, более интеллектуально надежным, взвешенным и тщательным рассуждениям и выводам, являющимся звеньями одной логической цепи.
И памяти и суждению помогает воображение; выступая в качестве функции познания, воображение подсказывает возможности, пока еще не представленные или не подтвержденные другими силами ума, и открывает новые горизонты. Развитый логический интеллект пользуется воображением, чтобы приходить к новым открытиям и гипотезам, но он никогда не забывает всесторонне проверять с помощью наблюдения и скептического или скрупулезного рассмотрения то, что ему предлагается. Он также настаивает на том, чтобы сам процесс рассмотрения по возможности тщательно проверялся, отвергает поспешное принятие решений, предпочитая четкий порядок дедукции и индукции, и хочет быть полностью уверенным во всех своих шагах и в справедливости, логичности, последовательности, взаимной совместимости и связности своих выводов. Излишне строгая логичность ума – хотя свободное использование всех возможностей логического интеллекта может, скорее, усилить определенные стороны спонтанного понимания – не позволяет ему вплотную приблизиться к уровню более высокой интуиции и безоговорочно поверить в нее. Логический рассудок всегда пытается с помощью беспристрастных, незаинтересованных и тщательно обоснованных рассуждений исключить ошибку, предубеждение, ложную самонадеянность ума и прийти к надежным выводам.
И если бы этот тщательно разработанный метод ума был бы достаточен для познания истины, то подъем на более высокую ступень в эволюции познания не понадобился бы. На самом деле этот метод усиливает власть ума над собой и окружающим миром и приносит очень большую и несомненную пользу, но ум никогда не может быть уверен, содержат ли полученные им данные подлинное знание или же они просто полезны и необходимы для нынешнего образа действия человеческого рассудка и воли. Он все более и более осознаёт, что, благодаря этому трудоемкому процессу знание внешних феноменов растет, но знание реальности остается недостижимым. Должен наступить момент, и он уже наступает, когда ум поймет, что необходимо призвать на помощь и развить интуицию и весь огромный диапазон способностей, которые скрываются за этим неверно используемым и плохо понимаемым нами словом. Ум, в конце концов, должен обнаружить, что эти способности могут не только поддержать и дополнить, но и заменить свойственную ему деятельность. Это станет началом обнаружения супраментальной энергии духа.
Сверхразум, как мы уже знаем, возвышает деятельность ментального сознания, приближая ее к интуиции и поднимая до ее уровня, создает промежуточную интуитивную ментальность – не являющуюся самодостаточной, но по силе превосходящую логический интеллект, – а затем возвышает также и эту интуитивную ментальность и превращает ее в сознание, осуществляющее подлинно супраментальную деятельность. Первым хорошо организованным уровнем сверхразума в иерархии планов сознания является супраментальный рассудок. Таким образом, следующей ступенью становится не более высокий логический интеллект, а непосредственно озаряемый свыше инструмент глубоко субъективного и глубоко объективного познания, высший буддхи (buddhi) – разновидность логической или, скорее, рациональной Виджняны. Супраментальный рассудок выполняет все функции мыслящего интеллекта и множество других, но делает всё с большей силой и по-другому. Впоследствии он сам оказывается вознесенным на уровень, где действует более высокая сила познания, и там также ничего не теряется, а всё еще более возвышается, расширяется и трансформируется, обретая более великую силу действия и меняя характер своей деятельности.
Обычный язык интеллекта не в силах описать эту деятельность, ибо, проводя определенные параллели, нам придется использовать те же самые слова, но на самом деле подразумевать нечто совершенно другое. Так, сверхразум пользуется чувственным восприятием, которое включает в себя работу физических органов, но не ограничивается ею. В основе этого восприятия лежит деятельность формообразующего сознания и контактного сознания, однако ментальная идея и опыт обычного чувственного восприятия не могут дать нам четкого и глубокого представления о том, как действует это супраментализированное чувственное сознание. Мысли в супраментальной деятельности тоже отличаются от мыслей интеллекта. Супраментальное мышление в своей основе является сознательным контактом, единением или отождествлением сущностного бытия познающего субъекта с сущностным бытием познаваемого объекта, а каждая супраментальная мысль (являясь носителем определенного представления о содержании, деятельности и качествах объекта) – силой, способствующей осознанию "я", которое обнаруживается в процессе этого контакта или единения. По этой причине процессы наблюдения, воспоминания, суждения на уровне сверхразума также не похожи на свои ментальные аналоги.
Супраментальный рассудок видит всё, что видит интеллект – и много больше; он превращает познаваемую вещь, так сказать, в поле активного восприятия, в определенной степени объективизируя ее, что позволяет выявить ее природу, характер, качества, протекающие в ней процессы. Но это не та искусственная объективизация, с помощью которой рассудок, наблюдая, пытается исключить элемент личной или субъективной ошибки. Сверхразум видит все в себе, и поэтому его наблюдение должно быть субъективно объективным и очень напоминать, хотя и с некоторыми отличиями, наблюдение за нашими собственными внутренними движениями, когда они становятся объектом познания. Он смотрит, не ограничиваясь рамками индивидуального "я" или его возможностями, поэтому он может не опасаться вторжения элемента личной ошибки: подобный риск остается только до тех пор, пока сохраняется ментальная основа или атмосфера, которая все еще в состоянии оказывать свое влияние, или пока сверхразум все еще действует, нисходя в ум и пытаясь изменить его. Для того чтобы исключить ошибку, сверхразум пользуется только одним приемом – усиливает спонтанность супраментального различения и постоянно возвышает свою собственную энергию. Сознание сверхразума является космическим сознанием, и именно в этом средоточии универсального сознания, в котором пребывает познающий индивид и с которым он более или менее тесно объединен, сверхразум представляет ему объект познания.
Познающий, наблюдая, является свидетелем, и на первый взгляд эта позиция предполагает различие и отделенность от объекта познания, но дело в том, что это не полное различие и оно не рождает в сознании наблюдателя идею о том, что наблюдаемое полностью находится вне его "я", как это бывает при ментальном восприятии внешнего объекта. Напротив, постоянно сохраняется основополагающее чувство единства с познаваемым, ибо без этого единства супраментального познания быть не может. Познающий, удерживая объект в своем универсализированном сознательном "я", как наблюдаемую и исследуемую вещь, включает его в свое собственное более обширное существо. Наблюдая с позиции супраментального сознания, мы едины с объектами наблюдения в бытии и сознании и, опираясь на силу этого единства, способны познавать их точно так же, как познаем себя: акт наблюдения становится процессом обнаружения скрытого знания.
Таким образом, сначала устанавливается фундаментальное единство сознания, которое, по мере того, как мы растем, восходим на все более высокие супраментальные уровни и активно живем, чувствуем и воспринимаем на них, усиливается и быстрее и полнее раскрывает свои тайные сокровищницы знания. В результате этого фундаментального единства между познающим и объектом познания устанавливается поток или канал сознательной связи (приходится прибегать к образам, хотя и не совсем адекватным) и, как следствие, контакт или активное единение, позволяющее супраментальным образом видеть, чувствовать, воспринимать то, что должно быть познано в объекте или о нем. Иногда в момент познания этот поток или канал связи сознательно не ощущается, а замечаются только результаты контакта; но на самом деле эта связь постоянно сохраняется и, благодаря отсроченной памяти, мы можем осознать, что, на самом деле, она все время присутствовала: чем более мы супраментализируемся, тем устойчивей она становится. Необходимость в этом потоке или в этом канале связи исчезает, когда фундаментальное единство перерастает в абсолютное динамическое единство. Этот процесс лежит в основе того, что Пантаджали называет самьямой (saṁyama) - сосредоточением, концентрацией или фиксацией сознания на объекте, – благодаря которому, как он полагает, можно постичь все, что есть в объекте. Однако, по мере усиления динамического единения необходимость в сосредоточении уменьшается или вовсе сходит на нет; светоносное осознание объекта и его внутреннего содержания становится более спонтанным, естественным, легким.
Такого рода супраментальное наблюдение и исследование может осуществляться тремя способами. Во-первых, познающий может спроецировать или направить свое сознание на объект и попытаться постигнуть его, соприкасаясь с ним или окутывая его, или проникая в него своим сознанием – таким образом, он, как если бы пребывая в самом объекте, узнаёт то, что ему нужно знать. Или же он может, посредством контакта, узнать по тем формациям, которые исходят от объекта и проникают в него (например, мысли или чувства другого человека), то, что находится в объекте или принадлежит ему. Или он может просто внутренне познать, с помощью своеобразного супраментального осмысления, чем этот объект является, оставаясь в позиции наблюдателя, без необходимости такого рода проецирования своего сознания или подобного проникновения. Началом или внешней основой наблюдения может быть восприятие объекта физическими или другими органами чувств, но для сверхразума такого рода восприятие не является необходимым. Ему достаточно внутреннего образа или просто идеи объекта. Одно только намерение познать может предоставить супраментальному сознанию всю необходимую информацию – или же это может быть намерение самого изучаемого объекта быть познанным или что-то сообщить о себе.
Сложный процесс аналитического наблюдения и синтетического конструирования, усвоенный логическим интеллектом, не является методом сверхразума, и все же аналогичная супраментальная деятельность существует. Сверхразум распознаёт за счет непосредственного видения, не прибегая к ментальному анализу свойств той вещи, формы, энергии, деятельности, того качества, ума, души, на которые обращен его взор, более того, он непосредственно и без всякого процесса конструирования видит основополагающую целостность объекта, производными которой и являются эти свойства. Он также видит глубинную сущность самой вещи, ее свабхаву, проявлением которой являются как целостность, так и отдельные свойства. Более того, он видит, либо независимо от сути или свабхавы, либо через нее, единое "я", единое существование, сознание, энергию, силу, истинным выражением которых является свабхава. В какое-то время он может наблюдать только те или иные свойства или особенности, но целое при этом подразумевается и скрыто присутствует, и наоборот – как в случае с общим состоянием ума, обуславливающим появление определенной мысли или определенного чувства, – познание может начаться как с отдельных свойств, так и с целого и сразу же, благодаря мгновенному прозрению, привести к скрытому знанию. Аналогичным образом, и в целом, и в каждом или во всех из имеющихся свойств подразумевается и скрыто присутствует сущность, и точно так же он может быстро или мгновенно переходить к ней как от рассмотрения свойств, так и от целого, и совершать обратный переход. Логика сверхразума отличается от логики ума: он всегда видит "я", как то, что есть, сущность вещи воспринимает как фундаментальное выражение бытия и силы "я", а целое и свойства – как естественное проявление этой силы и ее активное выражение. Таков неизменный порядок супраментального осознания и постижения, когда они достигают своей полноты. Любое восприятие единства, сходства, различия, типичности, уникальности, осуществляемое супраментальным рассудком, согласуется с этим порядком и основывается на нем.
Сверхразум все воспринимает подобным образом. Его взгляд на физические объекты не может быть и не бывает только поверхностным или внешним, даже когда он сосредоточен на внешних аспектах. Он видит форму, деятельность, свойства, но в то же время осознаёт качества или энергии (guṇa, śakti), выражающие себя в форме, и воспринимает эти энергии или качества не опосредованно, дедуктивно, отталкиваясь от формы или деятельности, а ощущает и видит их непосредственно в существе объекта так же ясно – со своего рода утонченной конкретностью и предельной отчетливостью, – как форму или деятельность, воспринимаемую органами чувств. Он также осведомлен о сознании, которое проявляется в качестве, энергии и форме. Он может чувствовать, знать, наблюдать, видеть силы, тенденции, побуждения – абстрактные для нас вещи – столь же непосредственно и отчетливо, как то, что мы сейчас называем зримым и ощутимым. Людей и существ он воспринимает точно так же. Он может обратиться к словам, деятельности или внешним признакам человека, рассматривая их в качестве отправной точки или первичного указателя, но он не ограничен ими и не зависит от них. Он может напрямую познавать, ощущать и наблюдать подлинное "я" и сознание другого человека, может либо перейти к этому "я" непосредственно через восприятие внешних признаков, либо, действуя более эффективно, начать с восприятия подлинного "я" и, вместо того чтобы познавать внутреннее существо через его внешние формы выражения, сразу же понять всё внешнее выражение в свете внутреннего существа. Столь же полно и совершенно супраментальное существо знает свое внутреннее бытие и природу. Более того, сверхразум таким же непосредственным образом может наблюдать то, что скрыто за физическим порядком вещей, и с тем же могуществом управлять ими; он может действовать не только в материальной вселенной, но и на других планах существования. Он познаёт подлинную сущность вещей через отождествление, через переживание общности или внутреннего единства, а также благодаря порождаемому и поддерживаемому ими видению, ясному и отчетливому постижению и осмыслению, а его мысленное представление истин духа становится выражением такого рода видения и переживания.
Супраментальная память отличается от ментальной; это не хранилище прошлого знания и опыта, а неизменное присутствие знания, которое может быть поднято на поверхность или, что более характерно, открыться само, когда это необходимо; эта память не зависит от внимания или сознательного восприятия, ибо вещи, реально непознанные или не наблюдаемые нами в прошлом, могут быть проявлены или выведены из латентного состояния и увидены при помощи процесса, который по существу все же является воспоминанием. Особенно на определенном уровне любое знание предстает как воспоминание, поскольку "я" сверхразума изначально содержит или скрывает в себе всё. Будущее, как и прошлое, на уровне сверхразума предстает как воспоминание об уже известном. Воображение, трансформированное на уровне сверхразума, с одной стороны, проявляется как способность творить подлинные образы и символы, всегда выражающие или указывающие на некий смысл или значимость или иную истину бытия, а с другой – как вдохновение или интерпретирующее видение возможностей и перспектив, которые не менее истинны, чем то, что уже существует или реализовано. Каждый такой образ, символ и возможность находит свое место либо с помощью сопутствующего интуитивного или интерпретирующего суждения или с помощью суждения, спонтанно сопровождающего видение образа, символа или возможности, либо благодаря яркому откровению, показывающему то, что скрывается за образом или символом, или то, что определяет существующее в настоящем и возможное, а также их взаимоотношения, и что, по всей вероятности, превосходит и отвергает их, утверждая высшие и несомненные истины.