Брахма-ракшас – это существо, обладающее некоторыми духовными познаниями и силами, но переродившееся в дурное воплощение из-за допущенных духовных падений. Говорят, что иногда это падшие брахманы или йогины, которые практиковали и достигли некоторых успехов, но совершили нарушение самайи или какие-то оскверняющие действия. Их еще называют брахма-брашта – тот, кто совершил ошибку. Очень часто бывает, что духовные практикующие совершают какие-то ошибки, путают воззрение с поведением, пренебрегают относительным. Этот брахма-ракшас получал подношения от Вишнудатты, поскольку тот делал такие подношения. Вокруг нас в тонком мире есть множество живых существ. Иногда они очень слабы и даже запуганы – например преты. Они не подойдут, если вы сами не подойдете, делая подношение. Обычно, когда делают большие подношения, то адресуют их не только божествам, но также и всем низшим существам.
Наконец Вишнудатта подумал, что будет лучше посоветоваться со своей женой. Сначала она тоже не могла придумать ни одного желания. После многих раздумий, тем не менее, ей пришла в голову одна идея. Она сказала своему мужу: "Разве не желаешь ты уже долгое время получить даршан Господа Даттатреи? Брахма-ракшас, очевидно, обладает великими силами. Возможно, он сумеет тебе помочь". Ее предложение очень ему понравилось, и он высказал его брахма-ракшасу. Едва услышав имя Даттатреи, брахма-ракшас подпрыгнул и отпрянул в панике. Он сказал угрожающе: "О брамин, ты должен забыть твое распоряжение. Никогда не повторяй это имя, от звука которого наши сердца разрываются и мы умираем. Как я могу привести тебя к нему? Может ли быть что-нибудь более несправедливое, чем это?"
Почему брахма-ракшас так говорит? Потому что само его тело, само его видение, сам брахма-ракшас является воплощением какой-‑то ошибки, омраченности. А в присутствии Даттатреи никакие ошибки и омрачения не выдерживают, они лопаются, как пузыри на воде. Это означает, что все тело брахма-ракшаса, состоящее из омрачений и ошибок, только от одного имени Даттатреи начинает очищаться. Но поскольку это очищение очень сильное, то его тело просто исчезает, растворяется.
Вишнудатта расстроился и сказал: "Хорошо, мне казалось, ты обладаешь сверхчеловеческими силами. Вот почему я попросил тебя, веря, что для тебя нет ничего невозможного. Забудь об этом, я не хочу ничего. Я отнесусь к этому так, как будто ты уже оказал мне любезность. Поэтому не беспокойся".
Из-за новой для него внутренней почтительности брахма-ракшас даже не думал взять назад свое обещание, но он не мог гарантировать успех. После долгих препирательств он все же решился и сказал: "О брамин, питаясь твоей пищей, я не могу обманывать тебя. Ты такой неуступчивый и говоришь, что не хочешь ничего другого. Хорошо, я сделаю то, что ты желаешь, но с одним условием. Тот, кого ты упомянул, – великий йог. Более того, Он – великий волшебник и может принимать самые невероятные личины. Он передвигается по запретным местам. Я выясню, где Он находится, вернусь и покажу Его тебе на расстоянии. Затем без колебания ты должен пойти и припасть к Его стопам. Я сам не могу близко подойти к Нему. Запомни: дотронуться до Его стоп и служить Ему с верой. Но я предупреждаю тебя, я не возьму тебя к Нему больше трех раз. Тогда мое обещание будет выполнено". Сказав так, брахма-ракшас ушел.
Позже он внезапно появился и взволнованным голосом сказал: "Идем со мной", – и повел Вишнудатту в мясной магазин.
Там был сумасшедший, ходивший вокруг и выпрашивавший кусочки мяса. Его внешний вид был страшен, а лицо ужасно. Его большие глаза горели подобно углям. Казалось, он был пьян и насквозь пропитался пальмовой водкой. То раскачиваясь, то останавливаясь в нерешительности, то падая и затем вставая, он нетвердо переходил туда-сюда. Когда он двигался, мухи, роящиеся по всему его телу, разлетались. Сверкание его горящих глаз наводило на мысль, что он ищет случая задушить кого-нибудь.
Указав на него пальцем издалека, брахма-ракшас сказал: "Видишь того сумасшедшего? Это и есть твой Датта. Беги и припади к его стопам", – и в страхе ушел.
Вы можете представить себе такой даршан Даттатреи и состояние Вишнудатты? Когда вы заходите в мясной магазин и видите безумного пьяного человека, понять, что это Даттатрея, означает полностью перевернуть свое кармическое видение. Это и выражение, это и символ, и реальное состояние. Это выражение наших клеш и наших омраченных состояний, наших внутренних энергий, которые являются нашими клешами, которые мы должны прямо увидеть и осветить их силой преданности и сострадания, пока они полностью не преобразуются во внутренних божеств и сияющее пространство света. В каждом из нас есть клеши, это нечистая карма, нечистое кармическое видение.
Мы живем только в узком спектре мира, в нашем человеческом мире. Выше – миры чистого видения, боги, небеса, святые, чистые страны. Это наше будущее, то, что нам недоступно. Ниже – нечистое видение. Наш спектр – это чисто-нечистое видение (наполовину), человеческое видение. Мы стремимся быть чистыми, но полностью не получается. Ниже – нечистое видение, страдание, боль, грязь, страх, алчность, жадность, гнев, смерть, войны, убийства, все, что связано с муладхара-чакрой, свадхистана-чакрой. Вожделение, миры адов, животные энергии – все это нижние миры. Семь нижних миров: Потала, Витала, Сутала, Расатала, Талатала – все это огромные энергии нижних миров. Все это – энергии энтропии, хаоса, нечистоты. Все живые существа имеют свои рамки нечистых миров и хаоса и свои рамки чистых миров. Но, как правило, они занимают свою нишу, нишу кармического видения.
Все мы стараемся избавляться от нечистого и стремимся к чистому. Что такое нечистое? Нечистое – это хаос, энтропия, деструктивность, дезорганизация, та энергия во вселенной, которую мы не контролируем. Мы знаем – если мы коснемся этой энергии, мы ничего не сможем сделать. Она может омрачить наш разум. Если мы слишком погрузимся в гнев, вожделение, алчность, страх, в боль, в физическую немощь, болезни, ограничения тела, в любое состояние нижнего мира, – мы почувствуем, что наш дух угасает, что все наши санкальпы сметаются, что наша медитация уходит, наша прана падает. Мы почувствуем, что наша жизненная сила и сознание не выдерживают такого напора. Только великие святые способны сублимировать деструктивные энергии: энергии боли, хаоса, алчности, страха, вожделения, ужаса, смерти, убийства. Все это огромный пласт нижних миров, который мы не замечаем, пока живем в мире людей. Но, как говорят, "ад не дальше, чем твоя ладонь" (то есть нижние миры и энергии хаоса и деструктивности всегда рядом, также как и верхние). Просто мы глубоко погружены в свое видение.
Святые, подобные Даттатрее, настолько реализовали силу святости, что они могут свободно погружаться в эти энергии и играть с ними. Их уровень святости таков, что, погружаясь в эти миры, они из них могут создавать чистые страны, мирные мандалы, гневные, проявляться как гневные божества, например Бхайрава, Кали и т. д., как манифестации десяти гневных богинь махавидий.
Но обычные люди, так называемые благочестивые люди, следующие пашу-бхаве или следующие вайшнавачаре, ведачаре, имеют довольно жесткие фиксированные представления о чистоте. Чистота всегда ассоциируется с саттвой. Всем понятно, что нужно пестовать саттву, стремиться к саттве, избегать нечистоты, избегать тамаса и раджаса. Многие тантрические школы придают большое значение саттве: омовение трижды в день, только чистая одежда, не общаться с теми, кто ниже, кто имеет омраченный разум, питаться только из чистой красивой посуды, с мантрами и только освященной пищей; при общении с теми, чей разум омрачен, надо раскаиваться или выполнять очищение. Во многих духовных школах и традициях есть очень высокие стандарты чистоты, особенно в брахманских традициях.
Однако Даттатрея не придерживается подобного подхода к чистоте. Даттатрея является авадхутой, и он является воплощением "единого вкуса" (самарасьи). Для него стандарты саттвы не являются каким-то ограничением. Самарасья ("единый вкус") означает, что если естественное состояние глубоко реализовано, то сознание может интегрироваться с раджасом и даже с тамасом. И полная чистота – это интеграция как раджаса, так и тамаса, так и саттвы. Поэтому авадхуты не связаны только саттвичными представлениями. Вира-бхава, вамачара, кулачара из ачар индуистской классификации говорят, что уровень сиддха, уровень авадхуты – это всегда способность объединить чистоту с очень глубокими раджасичными и тамасичными, деструктивными, энтропийными энергиями хаоса. Их сила естественного состояния такова, что она может интегрироваться с этими энергиями. Это и есть "единый вкус", который ничего не разделяет и видит весь мир как Брахмана.
Но Вишнудатта не принадлежал к этой категории, у него были различные двойственные представления.
Лучший среди браминов почувствовал, как будто целое яблоко застряло в его горле, а валун придавил грудь. Его первой проблемой было – как перенести тот ужасный запах.
"О боже, после такой чистой жизни сейчас я должен идти в это внушающее страх место из-за дружбы с ракшасом".
Быть брахманом по общепринятым понятиям – это иметь высокий стандарт чистоты. Это однозначный отказ от алкоголя, мяса, рыбы, яиц; окуривание благовониями, освящение тела мантрами и т. д. В брахманских традициях стандарт чистоты необычайно высок, и Вишнудатта столкнулся с дилеммой: из-за дружбы с ракшасом ему придется преступить эти стандарты чистоты.
Правду ли сказал ракшас, что этот отвратительный человек непристойного поведения и есть Господь Даттатрея? Незаметно, чтобы ракшас пошутил. Но можно ли вообразить, чтобы бог Даттатрея, возлюбленный сын Атри и Анасуи, был похож на это? Даже если Он – авадхута, как Он может быть столь ужасен?
Но кажется, брахма-ракшас заслуживает доверия. Какая ему выгода меня обманывать? Возможно, он говорит правду. Однако как может знаток Вед войти в такой магазин? Как могу я войти туда и касаться такого внушающего ужас человека? Те, кто увидит, что они скажут обо мне? Если бы только я знал, что я должен сделать!
Для брахмана зайти в мясной магазин, мясную лавку, винный магазин равноценно потере репутации брахмана. В небольших местностях или деревнях, где все друг друга знают, это равноценно потере социального статуса. Такого человека больше не будут считать сведущим в Ведах и духовно чистым.
Пока брамин раздумывал таким образом, сумасшедший исчез.
Когда брамин повсюду искал его, вернулся изумленный брахма-ракшас и сказал: "О брамин, вначале я сказал тебе, что этот человек – великий обманщик. Его внешность вселяет ужас. Я сказал, что ты не поверишь мне. Этот шанс упущен, но я покажу Его тебе снова. По крайней мере, тогда имей немного здравого смысла!"
Брамин задрожал. "Поистине, какую ошибку я совершил! Господь правит дхармой и адхармой, Веды – это Его дыхание, миры – это Его игрушки. Какие правила поведения могут существовать для него? Какие нарушения приличий? Я потерял разум. Я не прошел проверки Господа" – так Вишнудатту мучили угрызения совести.
Спустя несколько дней брахма-ракшас снова пришел в спешке, сказал: "Идем, он проезжает поблизости", – и взял Вишнудатту на кладбище. Там среди кучи обуглившихся человеческих костей был палач. Его окружали собаки. Вместе с собаками он вытаскивал полуобгоревшие трупы из погребального костра и, казалось, ел их. Его глаза были похожи на красные угли из тамариндового дерева, тлеющие в золе. Шею обвивала гирлянда из костей, а на ушах висели кишки. Все его тело было измазано кровью. Такова была его пугающая форма.
Указав на него, брахма-ракшас сказал: "Смотри, это твой Господь, будь осторожен", – и убежал так быстро, как только мог.
Существуют гневные божества. Часто, когда мы видим гневных божеств (Кали, гневную форму Тары, Калабхайраву, гневного Шиву), мы можем видеть их в ужасных обличиях, не таких, какими обычно изображают мирных божеств или радостных. У гневных божеств ожерелье из черепов, юбка из человеческих рук. В руках они держат изогнутый нож, с которого капает кровь, или чашу с черепом. Казалось бы, что в таких демоноподобных существах может быть божественного?
Однажды, когда наш ашрам был еще на Украине, к нам пришел один человек и, увидев гневных божеств, сказал: "Я не хочу поклоняться таким существам, я сторонник ненасилия". Сам он был напуган и смущен. Я ему попытался объяснить, что не так все просто, что это выражение наших внутренних энергий и не следует это понимать буквально, этерналистски.
Хотим мы этого или нет, во Вселенной существуют различные энергии, не только мирные. Мирные, радостные и гневные – таковы три типа божеств. Мирные связаны с аспектом шанти, спокойствия; радостные связаны с аспектом раджаса, страсти; гневные связаны с аспектом тамаса, гнева. Эти гневные энергии существуют внутри наших пран и тела. Обычно мы с ними не контактируем, но в определенных состояниях (в самадхи, в промежуточном состоянии) мы можем с ними контактировать. Например, при перерождении каждый человек видит персонификацию своих энергий. Он видит свою персонифицированную муладхара-чакру, например в облике ужасной Кали. Если он увидит ее и испугается, он впадет в двойственность, и его разум омрачится. Но если он признает ее как внутреннее божество, объединится с ней и увидит ее в чистом видении, растворив в пустоте, у него есть шанс освободиться в промежуточном состоянии.
"Единый вкус", чистое видение, божественная гордость – полностью реализовать все эти три принципа означает проявление чистого видения в отношении трех типов божеств: мирных, радостных и гневных, объединение созерцательного присутствия и интегрирование его, то есть слияние с любыми проявлениями. Если же мы включаем двойственный ум и не способны это сделать, то для нас начинают существовать чистое и нечистое, плохое и хорошее, и нам не удастся пережить бхаву "Ахам Брахмасми" в ее целостности. Это будет двойственность, и тогда даже речи не может быть о "едином вкусе".
Одновременно мы должны четко знать, что есть воззрение, а есть поведение, и никогда их не путать. Большой ошибкой было бы думать, что если все чисто и недвойственно в воззрении, то нет нужды очищать себя и взращивать саттву. Пребывать в чистом видении на уровне воззрения и на уровне поведения – это разные вещи. Даже реализовав чистое видение в воззрении, в поведении следует поддерживать условное разделение на чистое и нечистое, поскольку касаться энтропийных, деструктивных энергий могут только великие святые, такие как Даттатрея. Обычный же человек, делая это, может с большой легкостью создать предпосылки для скверных перерождений. Всегда нужно осознавать, насколько ваше чистое видение проявляется в воззрении и насколько в поведении.
Вишнудатта подготовился к этому моменту с бдительным разумом, решив, что в какой бы форме Господь ни был, он не должен прийти в замешательство.
В этот момент у него не было никакого сомнения, но он был испуган. Однако он контролировал себя, дрожа подошел к Нему и простерся. Когда палач отошел в сторону, казалось, его тело охвачено языками пламени. Он ударил Вишнудатту костью, которую держал в руке. Бедный Вишнудатта чувствовал, будто его жизнь была готова угаснуть. Между тем собаки начали лаять и бросаться на него. Брамин был вне себя от ужаса. Он собрал всю свою силу и побежал. Достигнув дома, он рухнул.
Брахма-ракшас, сидящий под деревом пипал, весело смеялся над ним: "Привет, господин пандит, я и не думал, что вы можете так быстро бегать. Удача опять покинула тебя. Проверки Даттатреи не просты. Ты не единственный, кто потерпел неудачу. Я надеялся, что в этот раз ты выдержишь. И чего я беспокоюсь о тебе? Я предоставлю тебе еще один шанс, если ты отважишься снова пойти".
Сказав так, брахма-ракшас исчез. Чувствуя глубокий стыд, Вишнудатта сел на пороге своего дома, где его нашла жена Сушила и утешила нежными словами: "Мой бедный муж, ты очень старался, однако удача не благоволила тебе. Забудь это. Заслуг, которые у нас есть, достаточно. Этот ракшас сказал, что Господь – большой выдумщик. Почему ты должен тянуть свои руки к гроздьям винограда, до которых нельзя дотянуться?"
Но для Вишнудатты его привязанность к телу была невыносимой колючкой в сердце. "Как мог я убежать, боясь, что это тело будет повреждено?" Поэтому он чувствовал стыд и вину во время выполнения своих религиозных ритуалов.
Однажды брахма-ракшас пришел и позвал его снова. В этот раз он не боялся. "О брамин, – сказал брахма-ракшас, – согласно моему обещанию я предоставлю тебе третий, и последний, шанс. Ты уже потерял два из них. Помни это и не потрать зря и этот". Это доказывало, что он не верил в то, что брамин выдержит эту проверку.
Вишнудатта последовал за брахма-ракшасом с отчаянной решимостью. "Может ли быть глупец, равный мне! Как могу я приписывать недостатки Самому Господу и обвинять Его в непристойном поведении? Какой я несчастный, что, хотя знаю очень хорошо, что Он один, и только один Господь, который защищает все миры, и даже после этого, увидев Его своими собственными глазами, я спасался бегством, переполненный страхом, опасаясь, что мое тело будет повреждено. Это должно случиться снова, это последняя проверка. Есть только две возможности: получить милость Господа или умереть".
В это время брахма-ракшас повел его в поселение хариджан.
Хариджан буквально переводится как "Дети Бога". Это неприкасаемые. Для брахмана пойти в селение хариджан, допустить, чтобы тень неприкасаемого упала на него (имеется в виду не нынешний брахман двадцать первого века, а ортодоксальный кастовый средневековый брахман), равноценно ритуальному осквернению и изгнанию из своей касты, из своего клана, потере религиозного и социального статуса.
Сейчас в уме Вишнудатты не было ни капли сомнения. Ни малейшего страха не было в его душе. Бросившись вперед, он упал к ногам Его и, схватив, крепко держался за них, говоря: "Господь, я ищу твоей защиты, пожалуйста, будь ко мне милосерден".
Хариджанин ударил брамина в лицо и начал оскорблять его. Он даже плюнул на него, и бил его, и мучил его различными способами.
Представьте, что брахмачари, кандидат в послушники, приезжает и таким образом его встречает какой-нибудь старший монах. Сколько секунд после этого он бы еще находился в Дивья Локе? Через сколько долей секунды исчезли бы его вера и желание стать послушником или практиковать месяц? Это потому, что у нас нет глубокой и настоящей веры и нет настоящего чистого видения, все это поверхностное. Настоящая вера пробуждается позже, с годами, когда мы действительно способны верить, не потерять веру, не потерять чистое видение даже в таких ситуациях. Иногда Мастера в традиции сиддхов пытаются поставить вопрос ребром: или у вас есть вера сейчас, или – до свидания.