- Хорошо, тогда вы видели человека в итальянских брюках, какой-то там куртке, приехавшего на машине госномер ММЗ-00-09?
- Видел.
- Он дрался и угрожал Бурмину? Слушайте, Грушин, вы знаете, что бывает за дачу ложных показаний?
- А я что, я как лучше хотел.
Голос Грушина был пронизан ужасом.
Олег вышел и вернулся с Коробковым.
- Какая встреча, - засмеялся Коробков, - это же Пончик. Значит, он и есть главный свидетель?
- Гражданин Грушин, повторите ваши показания.
- Пусть он уйдет, - истерично закричал Грушин и отскочил к стене.
- Зачем же мне уходить? Ты, Пончик, на меня не тачку, а самосвал накатишь. Ты уже говорил, зачем я к тебе приезжал?
- Вы приезжали к нему? - удивился Олег.
- Именно.
- Зачем?
- Ну, Пончик, - засмеялся Коробков, - говори.
- Он приезжал ко мне.
- Да, что там, майор, я долг с него получал. Ну и помял этого гада немного.
- Это правда?
Грушин кивнул головой.
- Выйдите, Коробков, - сказал Олег, - я с вами потом договорю.
- Ну, - повернулся он к Грушину, - как было дело?
- Бандит он, товарищ начальник, сволочь и бандит, - завизжал Грушин, - он меня бил, японскую систему расколотил!
- А вы долги вовремя отдавайте, - зло сказал Олег. Он уже понял суть конфликта и роль Коробкова в нем. - А вот за дачу заведомо ложных показаний вам придется ответить. Я уж постараюсь.
Олег вышел в коридор и закурил. Гадина, этот Грушин, решил так свести счеты. Из-за его доноса в засаде сидят двое ребят, целый день напряженно работали службы ГАИ, выехала на задержание оперативная группа. Почему у нас так редко применяют статью 181? Почему любой трус, доносчик, клеветник может заставлять работать огромный аппарат, отвлекая людей от важных и сложных дел?
- Прохоров, - сказал он Борису, - у меня к тебе личная просьба.
- Ты о чем, Олег?
- Сними с Грушина новые показания, возьми старые, передай следователю и оформляйте ему 181-ю.
- Хорошо, - спокойно ответил Борис.
- Только очень прошу, помоги довести это дело до суда.
- Сделаю.
Прохоров никогда не выражал своего отношения ни к чему происшедшему. Но работник тем не менее был толковый и аккуратный.
- Что, майор, - спросил Коробков вошедшего в комнату Олега, - я могу уходить?
- Подождите. Значит, вы получали долг?
- Точно.
- Большой?
- А это как смотреть.
- Грушин был должен вам?
- Другу.
- Можно узнать его фамилию?
- Нельзя.
Коробков улыбнулся весело и открыто.
И Олег понял, чем занимается в свободное время "ответственный работник" Коробков. Лет пятнадцать назад, когда расплодились дельцы и жулье всякое, им понадобились такие Коробковы для охраны и выколачивания долгов. И если хозяев Коробкова можно было прихватить, то с их подручными было сложнее. Знал таких "мальчиков" Олег Наумов. Спортивных, праздных.
Называли их "бомбардиры".
- Вы долги получаете для всех?
- Кто хорошо попросит, - усмехнулся Коробков. Он сидел веселый и безмятежный, отлично понимая, что сделать ему ничего не могут.
- Вы, майор, под меня не копайте. Я не тунеядец, не фарцовщик, не вор. Между прочим, работаю. Гоняю на фурах по стране. Работа не мед, но четыреста своих в месяц имею. Так что у меня все чисто.
- Слушайте, Коробков, на соседней даче убили человека. Вы когда ехали к Грушину?
- Утром. Рано совсем, чтобы его тепленьким взять. Со сна человек сговорчивее.
- А вы психолог.
Коробков снисходительно улыбнулся.
- Вы ничего не заметили необычного?
- А что? Поселок как поселок.
- Хорошо, идите.
Коробков встал.
- А теперь не для протокола, почему вы выбивали долг?
- Такие, как Пончик, два падежа знают - дательный и брательный. А я два действия арифметики - отнимать и делить. Такая нынче жизнь, майор.
Коробков вышел. Олег достал сигарету, закурил, не чувствуя вкуса. В комнату вошел Толя.
- Ну как?
- Пустой номер.
- Я уже слышал, ты этого делягу из "Березки" привлеки.
- Постараюсь.
- Может, ко мне зайдем, я рядом живу. Чаю попьем, поговорим.
- А Зоя?
- Она привыкла, а тебе просто рада будет.
И тут Олег вспомнил о щенке и улыбнулся.
- Ты чего? - удивился Толя.
- У меня дома собака негуленая.
- Жениться тебе пора.
Олег вышел к машине. Прохоров и Сытин стояли молча и курили.
- Ну что, особая группа?
- Да ничего, - ответил Сытин.
- Тогда поехали.
Он только до ручки машины дотронулся, как во двор влетела синяя "вольво".
Коробков резко затормозил, вылез из машины.
- Явление второе, те же и Коробков, - сказал Прохоров.
- Майор, - не обращая внимания на реплику Прохорова, сказал Коробков, - а где эта дача?
- Какая?
- На которой этого Барядина замочили?
- Бурмина.
- Какая разница. Где его дача?
- В поселке.
- Где находится, если от дачи Грушина смотреть?
- Чуть наискось.
- Вспомнил я. Ехал утром рано. На просеках никого. Повернул к даче, а рядом с домом Грушина мужик стоит.
- Какой мужик?
- Ну, модный такой, высокий, в пиджаке светлом.
- Ну и что?
- Так он не то ту дачу фотографировал, не то в бинокль рассматривал.
- Пойдемте-ка в отделение, Коробков, вы там мне все подробно расскажете.
И началось все сначала.
Леня Сытин сгонял в Управление за планом поселка. Коробков точно нарисовал маршрут.
- Теперь о мужике. Где вы его увидели? Укажите на плане.
- Вот здесь, - Коробков поставил точку.
- Что он делал?
- Я ехал быстро. И в поворот вписался тоже на скорости. Он не то фотографировал, не то в бинокль дачу Бурмина рассматривал.
Олег посмотрел на точку. Она была чуть наискосок от дачи Бурмина, напротив дома Архипова. Утром надо будет съездить туда, благо генерал встает рано.
- Коробков, опишите этого человека.
- Я на скорости шел. Высокий, пиджак светлый и штука какая-то в руках. А потом уж из окна брюки бежевые увидел и ботинки "Хэрорртс".
- Какие ботинки?
- Ну фирма такая, английская, дорогая.
- А вы не перепутали?
Коробков посмотрел на Наумова, как смотрят обычно на несмышленых детей.
Второй раз за этот день Олег столкнулся с энциклопедическим знанием западных изделий легкой промышленности.
- Ну, что было дальше?
- Я пошел к Грушину.
- Понятно. Слушайте, Коробков, если что-нибудь вспомните, то позвоните мне по этому телефону.
На улице Прохоров спросил Олега:
- Что завтра делать будем?
- Ты, как и прежде, ищешь оружие, ты, Сытин, внимательно просмотришь все газетные статьи Бурмина, запросишь дела, на основании которых он писал. Проверь всех героев его выступлений. Кто где находится.
- Что вы имеете в виду?
- Кое-кто из них сидит, кое-кто освободился, а кое-кто и открутился от ответственности. Понятно. Я поеду к генералу Архипову. Может быть, он что-нибудь, кроме ботинок, видел.
Олег вышел из машины. Постоял у подъезда. Переулок был тих и безлюден. Почти все окна в домах погасли, только в темноте на лавочке во дворе напротив горели огоньки сигарет. Когда-то и он сидел там и курил одну сигарету за другой.
Это место было своеобразным ночным клубом не одного поколения местных мальчишек. Вот сидят и курят. Зимой пойдут в подъезды, а по телевизору модные корреспондентки молодежных программ опять будут рассуждать о проблемах свободного времени молодежи. И профессора будут рассуждать, и комсомольские работники, а мальчишки по-прежнему будут сидеть в подъезде, так и не зная, сколько умных людей пекутся об их досуге.
Когда Олегу приходилось видеть эти передачи, он почему-то испытывал острое чувство неудобства за этих людей. Ну о чем говорить-то? Вон актер известный как красиво говорил о помощи молодежным любительским студиям. А ты не говори. Приезжай хотя бы на Патрики и организуй такую студию. Но как же. У него времени нет. Театр, съемки, институт. Все эти говоруны, теоретики порассуждали красиво и пошли, а ребята опять без дела.
Олег вошел в подъезд, открыл дверцы лифта и, только нажав кнопку четвертого этажа, понял, как устал. День сегодня выдался на редкость суетливый и пустой. Пока розыск не продвинулся ни на шаг. Нет, все-таки продвинулся. Отпала хотя бы версия в отношении Коробкова. Да и наметки кое-какие "ответственный работник" дал.
Олег открыл дверь и в свете, падающем с лестничной площадки, увидел щенка. Он сидел у дверей и ждал. Господи! Как он обрадовался. Затявкал смешно, запрыгал, пытаясь передними лапками стать на брючину.
- Ну что, дурачок, соскучился?
Олег зажег свет и увидел две лужицы в коридоре. Щенок сразу же замолчал, вопросительно глядя на хозяина темными пуговицами глаз.
- Ничего, брат, ты еще маленький, правда?
Щенок согласно и радостно закрутил хвостом.
Да, он еще очень маленький, но очень любит своего хозяина и вести себя будет хорошо.
Олег вытер тряпкой лужи, вымыл руки, накормил щенка.
И пока ел этот живой белый комочек, он бездумно сидел и смотрел в окно.
- Все, брат, хватит. Пошли гулять.
Наумов взял щенка на руки и вышел из квартиры.
На улице тот сел и долго принюхивался к запахам ночи. Наумов медленно пошел к прудам, а собачонка ковыляла за ним, иногда ворча недовольно.
Олег опять взял его на руки, переходя через улицу, и выпустил только на аллее сквера.
Олег сел, откинулся на лавке и закурил. Сквер был пуст и тих. Только невдалеке чуть шумело Садовое кольцо да лебеди плескались в воде пруда.
Олег прислушался к этим таким обычным звукам, и ему становилось спокойно и хорошо. Давно он уже не сидел так вечером на Патриарших прудах.
Правда, они нынче называются Пионерскими, но все жители окрестных улиц да, пожалуй, и все истинные москвичи называют пруды по-старому - Патриаршими.
Олег Наумов родился здесь, в самом центре Москвы. Он как истинный патриот своего района считал его самым центральным. Что и говорить, красивый район. Только жалко Спиридоньевку, ныне Алексея Толстого, разрушили, застроили новыми однообразными домами. Жаль. Красивая была улица. Олег очень любил Москву. Он искренне переживал, когда ломали Арбат, не принял как истинный москвич нового сверкающего стеклами однообразных домов проспекта. Такой проспект мог быть где угодно. В Черемушках, Свиблове, Мытищах, Ангарске. А Арбат был один-единственный. Чисто московский был этот район. Таких нет нигде. По сей день Олег любил гулять по Москве. Город напоминал ему любимую книгу, к которой можно возвращаться бесконечно. Но главное, сколько ни читай ее, всегда найдешь место, которое переосмысливаешь заново. Москва была не просто городом, в котором жил и работал Олег Наумов, она стала его судьбой и счастьем.
Щенок тявкнул. Он вернулся из увлекательного путешествия в высокой траве газона, из мира новых запахов и звуков.
- Сейчас докурю и пойдем, - сказал ему Наумов.
Уходить не хотелось, уж очень ночь хороша была.
Затрещал под ногами гравий дорожки, кто-то шел к Наумову. Он повернулся. К лавочке приближался человек в светлых брюках и куртке. Щенок заворчал, выкарабкался и стал перед Наумовым. Он защищал хозяина.
- О, какой у вас защитник, - улыбнулся незнакомец, - вы позволите прикурить?
- Конечно.
Олег протянул зажигалку.
- Спасибо. У вас тоже бессонница?
- Нет, - улыбнулся Олег. Слово "бессонница" он воспринимал пока как термин чисто литературный.
- Счастливый человек.
- А вы лекарства попробуйте попить.
- Нет, я уж лучше помучаюсь, чем химией баловаться. А как зовут вашего сторожа?
- В том-то и дело, что он только сегодня стал моим, я и не знаю пока, как назвать его.
Незнакомец присел на лавку, внимательно поглядел на щенка.
- А я знаю, как его зовут.
- Как? - спросил Наумов.
- Кузя. То есть полностью Кузьма.
Олег задумался, словно на язык пробуя это простое имя.
- А вы, пожалуй, правы. Он действительно чистопородный Кузя. Спасибо вам, мы пойдем.
- Жаль, - искренне сказал незнакомец, - а я думал, скоротаю время. Будет с кем поговорить.
Олегу стало пронзительно жаль этого немолодого, видимо, одинокого человека.
- Завтра рано на работу.
- Я понимаю, спокойной ночи.
- Спокойной ночи.
По дороге домой Олег думал о том, как много все же в этом большом городе душевно неустроенных людей.
***
- Ты, Кузя, будешь спать здесь.
Олег постелил у дверей половичок, положил на него щенка. Кузя молчал, сраженный коварством хозяина.
Олег пошел в комнату, разделся и сразу же заснул. Он не слышал, как Кузя подошел к дивану, несколько раз безуспешно пытался влезть, потом, тяжело вздохнув, улегся на полу.
Когда Леша позвонил в дверь, они с Кузьмой уже завтракали.
- Смотри, прижился. Доброе утро, Олег Сергеевич, - сказал шофер.
- Кофе пить будешь?
- Я от стола только что.
- Тогда по коням, - Олег положил в раковину чашку и тарелку, - пошли.
Улицы были по-утреннему пустые, и Леша показал класс. Он мчался по пустому Кутузовскому, потом по проспекту Гречко, потом по Минскому шоссе.
Подъезжая к поселку, Леша все-таки сбросил скорость. У дачи Архипова машина затормозила.
- Олег Сергеевич, вы надолго? - спросил шофер.
- Час минимум.
- Можно я на рынок сгоняю?
- Далеко?
- Да нет, рядом здесь у станции. Хочу клубнику пацанам купить.
- Езжай.
Олег постоял у калитки. Дача генерала Архипова была за высоким зеленым забором. Ровным, как солдатский строй. Рядом с воротами под жестяным козырьком белела кнопка звонка.
Наумов на всякий случай толкнул калитку, и она подалась. Он шел по дорожке к даче, боясь, что разбудит пожилого человека, и вдруг увидел Архипова в длинных сатиновых трусах, бегущего по периметру забора. Генерал был больше похож на боксера, ушедшего на покой. Олег с завистью посмотрел на крутые шары мускулов, перекатывающихся под загорелой кожей.
- Вы ко мне? - на бегу спросил Архипов.
- Так точно, товарищ генерал.
- Заходите, ждите.
Он побежал дальше.
На крыльце Наумова встретил Михеич.
- Проходите в дом, товарищ майор, сейчас завтракать будем.
- Да я… - начал было Наумов.
Но Михеич поставил третью тарелку на стол, всем своим видом показывая неуместность спора.
Через некоторое время на террасу спустился Архипов. В рубашке с погонами, в форменных брюках.
- Давайте завтракать, - командно предложил он. Ели быстро и молча.
Потом выпили по стакану молока.
- Так, - Архипов встал, - теперь к делу. Майор Наумов. Так?
- Так точно, товарищ генерал.
- Убийца найден?
- Пока нет.
- Почему?
- Сложный случай.
- Вас учили искать убийц?
- Так точно.
- Значит, плохо учили.
Олег молчал. Обидно ему было, конечно, слушать подобное, но он молчал.
- Вам нужна моя помощь, майор?
- Да.
- Слушаю.
- Товарищ генерал, вы всегда встаете в одно и то же время?
- Да.
- А конкретно?
- Вы служили в армии, майор?
- Так точно.
- Когда у вас играли подъем?
- В шесть.
Генерал замолчал, предполагая неуместность дальнейших объяснений.
- Три дня назад вы утром ничего не заметили на просеке?
- Три дня назад… в понедельник…
Генерал задумался.
- По-моему, нет. Машина синяя проехала, иномарка… Стоп… Человека видел.
- Какого?
- Высокого, в светлом во всем, разглядывал что-то в бинокль.
- Точно в бинокль?
- Да, в специальный бинокль. Есть такие маленькие, плоские бинокли, на губную гармошку перевернутую похожи. Они применяются при скрытом осмотре объекта.
- Долго этот человек рассматривал дачу?
- Я подошел к окну, когда услышал шум мотора. Думал, может, кто ко мне, и увидел этого с биноклем. Он сразу же ушел.
- Товарищ генерал, может быть, все-таки что-нибудь запомнили?
- Спину его.
- То есть…
- Человек, видимо, немолодой, шел, чуть сутулясь.
- Но ведь и молодые могут сутулиться?
- А вы приглядитесь, молодой человек хоть и сутулится, но идет упруго, пружинисто. А пожилой чем быстрее идет, тем больше сутулится.
- Товарищ генерал, больше ничего не заметили?
- Нет. Вы с Лизой поговорите, она рано молоко разносит, потом знает всех в лицо.