– Там же темно. Надо придумать какое-то освещение, – и Иванушка многозначительно склонил голову в сторону Агафона.
– Легко! – снисходительно хмыкнул тот.
– Что ты предлагаешь?
– Самое простое – факелы. Для этого надо сделать заготовку – на толстую ветку намотать жгут из сухой травы.
– Но они буду гореть от силы десять минут! – разочарованно поднял брови Иван.
– Они будут гореть столько, сколько надо! – самодовольно усмехнулся Агафон и потер руки. – Потому что тут вступаю в дело я .
Факелы были готовы через двадцать минут, и Иванушка с восхищенным интересом протянул первый чародею и стал ожидать чуда.
– Нет-нет, держи ты, – покачал головой тот. – У меня руки должны быть свободными.
– А… Это…
– Ну, если ты бо… опаса… не хочешь… – пожал плечами маг.
– Я готов, – обреченно выдохнул царевич, приготовившись, на всякий случай, отпрыгнуть, отбежать и быстро спрятаться.
– Внимание, – Агафон закрыл глаза, сосредоточился и сделал несколько резких взмахов руками в такт беззвучно зашевелившимся губам.
И не успел Иван и глазом моргнуть, как обнаружил, что держит в руках самое огромное из когда-либо виденных им…
– Мороженое?!.. – не веря своим вновь открывшимся глазам сморщился Агафон. – Это… откуда?
– Может, ты заклинание перепутал? – расточительно упустив шанс сказать горе-чародею все, что о нем думает, участливо предположил Иванушка и занялся осмотром шоколадной брони их неудавшегося факела, раздумывая, не будет ли откушенный кусочек последним в его жизни.
– Я не мог! – высокомерно вскинул голову чародей и скрестил руки на груди.
– Совсем? – сквозь набитый шоколадом рот уточнил Иванушка.
– Абсолютно! – фыркнул волшебник, но, помолчав, добавил: – Ну, если только разве совсем чуть-чуть… Капельку. Но я даже знаю, где! Да. Точно. Я знаю, где я не так произнес одно слово.
– Одно? – переспросил Иванушка.
Тень сомнения пробежала по лику студента, но он был непреклонен.
– Одно.
– Ты уверен?
– Держи факел.
– Который еще факел, или который уже мороженое? – невинно уточнил царевич.
Волшебник фыркнул, взял факел, который еще факел и воткнул между двумя камнями.
Снова закрытие глаз, шевеление губ и взмахи руками…
Толстая змея с гривой зелено-желтых волос на голове зашипела, кинулась на чародея, но промахнулась из-за прически, которая лезла ей в глаза, и поспешила ретироваться.
Иванушка вздохнул и вставил в ту же щель надкушенное мороженое.
– Еще попробуешь? Я все равно цикориевое не люблю…
Агафон мрачно зыркнул на него, буркнул что-то вроде "ну, теперь ошибки быть не может" и повторил процедуру.
К изумлению Иванушки между камнями вместо гигантского эскимо снова появился факел.
Только не горящий.
Но начало внушало надежду.
– Молодец, Агафон! – одобрительно взмахнул кулаком царевич. – Я в тебя верил!
– Ха! – снисходительно ухмыльнулся тот. – Что и требовалось доказать. Я же говорил, что все вспомнил. Смотри, как работают настоящие маги! Сейчас он загорится и будет гореть неделю!
– Зачем неделю? – пожал плечами Иванушка. – Если верить боярину Геннадию, мы проведем в пещере не больше пяти-шести часов!
– Ну, хорошо, – великодушно сдался маг. – Уговорил. Двадцать четыре часа. С запасом. Устраивает?
– Замечательно! – обрадовался Иван.
И факел действительно загорелся и, возможно, действительно горел обещанные двадцать четыре часа. Или даже неделю.
Дожидаться окончания горения его и еще десятка поспешно сооруженных факелов путники не стали. Потому что взять в руки их было все равно невозможно – они пылали по всей длине.
– Ну, что ты еще предлагаешь? – лукоморец устало опустился на сухую траву перед входом в пещеру, поближе, но не слишком близко к теплой огненной стене.
На чародея было больно и жалко смотреть.
– Не знаю… – выдавил он. – Может, мы все-таки сможем их как-нибудь взять?
– Как?
– Не знаю…
– А послушай, Агафон, – посетила Иванушку свежая идея. – А если посмотреть в твоем мешке? Может, там найдется что-нибудь подходящее? Осветительное? Ну, хоть чуть-чуть? Чтоб только дорогу разбирать?
– В мешке? – волшебник кисло покосился на слегка полегчавший в последнее время заветный мешок, и без того не слишком тяжелый. – Ну, давай посмотрим. Хотя тебе лучше будет спрятаться за каким-нибудь уступом, пока я буду выяснять, что там такое… Сам знаешь: магия – дело для непосвященных опасное.
Иван согласно кивнул головой, но остался на месте, когда один за другим Агафон принялся вынимать из мешка и раскладывать на земле простые с виду предметы – фарфоровую куклу в пышном платье и островерхой шапочке замысловатой формы; глиняного ежа, знакомого уже голубого каменного жука, два стеклянных желтых кольца с болтающимися внутри цепочками, продолговатый прозрачный пузырек с ребристой красной пробкой и зеленой наклейкой без единого знака, пару крошечных бело-голубых керамических совят… и зеленое металлическое яйцо в рубчик, показавшееся царевичу подозрительно знакомым.
– Это не то, что ты думаешь, – перехватив взгляд Иванушки, поспешил заверить его Агафон.
– А что я думаю? – тут же поинтересовался Иван.
– Не знаю. Но если ты думаешь то, что я думаю, то ты не прав.
Иван не очень уверенно пожал плечами.
– Ну, если ты в этом убежден…
– Абсолютно.
Когда процесс опустошения заветного мешка был окончен, Агафон беспомощно взглянул на Ивана и развел руками.
– Все… Там больше ничего нет. С чего начнем?
– Они все – магические предметы?
– А что? – с опаской бросил угрюмый взгляд на царевича маг.
– Потому что я, например, точно знаю, что совят Ярославне привезла из Стеллы Серафима. Как она их не разбила по дороге – ума не приложу, но вот, довезла как-то…
– Да? – по сравнению с тем выражением, которое приняло его лицо сейчас, предыдущее было образцом веселья и оптимизма.
– Извини… Я не хотел тебя расстроить, – пожал плечами Иванушка. – Но я подумал, что тебе это может пригодиться…
– Н-ну, да. Пригодилось, – кивнул он и, подумав с мгновение, не стоит ли выбросить бесполезные сувениры, все же положил их обратно в мешок. – Так, что дальше?
– Больше мне здесь ничего не знакомо, – развел руками Иван. – Пробуй сам.
– Ну хорошо, – с видом приговоренного к смертной казни чародей зажмурился и наугад выбрал из разложенного ассортимента вещицу. Это оказался голубой жук.
– Как ты его назвал? Там, у белых магов?
– Термитная бомба? – наморщил лоб Иван.
– Ты… это… знаешь что-нибудь, или просто так?
– Просто так, конечно. Должен же был я как-то…
– Я тебя об этом не просил, – сухо заметил чародей.
– Должен же был я как-то спасти бесценную коллекцию наших гостеприимных хозяев!
– Спас, гордись… – буркнул Агафон и ту же швырнул жука оземь.
Ничего не произошло, если не считать того, что он совсем немагическим образом отскочил от твердой земли под ноги Иванушке. Тот поднял его и протянул волшебнику.
Агафон принялся его тереть в разных местах, поочередно и одновременно, потом давить и пытаться оторвать или открутить различные выступающие части его анатомии, потом поплевал на него и снова бросил на землю…
Ничего.
– Может, попробуем что-нибудь другое? – вздохнув, предложил Иван, хотя на языке у него давно уже крутилось совсем иное предложение – пуститься в обход, как было нарисовано на карте, чтобы вышло быстрее.
Агафон тоже вздохнул, поджал губы, бросил жука обратно в мешок и взялся за куклу.
Попытки с пятой, при троекратном нажатии на островерхую шапочку, откуда-то из самого нутра куклы зазвучало глухое дребезжащее треньканье – неумелая пародия на настоящую музыку, а сама кукла начала испускать волны ядовитого желтого, голубого и красного цвета попеременно.
– Музыкальная шкатулка, – как слабоумный оскалился чародей. – Нашлась.
Надавив еще три раза на шапочку, он остановил и мигание, и звуки и кинул куклу в мешок.
– А не попробовать ли нам колечко? – несколько повеселев, предложил маг. – Слышал я, в тарабарских магических мастерских было налажено крупносерийное производство колец света…
И, не дожидаясь реакции Иванушки, он крепко взял кольцо двумя пальцами и дернул за цепочку.
Черная вспышка мгновенно ослепила их, обожгла жаром и пропала. Полмгновения спустя ударил гром, раздирая барабанные перепонки.
Оглушенные, ошарашенные Иван и Агафон сидели на земле и продирали запорошенные мусором глаза. С горы на них, мягко кружа, опускались сухие листья, трава, ветки, птичьи гнезда и сами впавшие в ступор птицы. Проморгавшись, наконец, и прочистив уши, искатели пропавших царевен посмотрели друг на друга, на самих себя, вокруг… Все в радиусе десяти метров, включая камни, землю, траву и их вещи оказалось покрытым ровным, матово поблескивающим слоем сажи, сквозь который пробивались тонкие струйки дыма. Копотью были измазаны и их лица, руки и одежда. Которая тоже местами дымилась. Само кольцо рассыпалось в золу и них на глазах – в пальцах Агафона осталась только потемневшая короткая цепочка.
– Никогда не думал, что в Тарабарской стране такое странное представление о свете, – хлопая себя по бокам и рукавам, сбивая подозрительные дымки, покачал головой Иван.
– Подумаешь… – ворчливо пробормотал маг, энергично проделывая такой же комплекс упражнений. – Ну, перепутал… Так ведь все живы же. Пока. Давай лучше…
– Давай лучше сложим все, что осталось обратно и остановимся на кукле, – Иванушка твердо перехватил руку волшебника, потянувшуюся уже было к следующей вещичке.
– Ты собираешься ЭТО слушать все пять часов, пока мы там идем? – недоверчиво переспросил Агафон.
– Да, – решительно ответил Иван. – Пока есть, чем слушать. И пока вообще есть мы.
Агафон с видом альтруиста, которому не дают осчастливить все остальное человечество, развел руками и, проговорив: "ну, если ты так действительно решил", выловил из мешка куклу и запустил ее.
Через несколько минут Иван понял, что он уже никогда не сможет слушать музыку с прежним благоговением.
А впереди еще было пять часов.
* * *
Они шли по затхлой, сочащейся холодной, кажущейся разноцветной в свете кукольных вспышек водой расселине уже полчаса. Под ногами хрустели то ли мелкие камушки, то ли черепа небольших зверушек, меланхолично хлюпали набольшие лужицы и приглушенно журчали еще более маленькие ручейки. Воздух был холодным и сырым. Дребезжащие звуки жестяной музыки нервно отражались от сводов и стен и скатывались в воду. Под то опускающимся, то взмывающим ввысь потолком то и дело проносились, замогильно вздыхая, неясные тени – не то большие летучие мыши, не то мелкие демоны. Что-то постоянно где-то поскрипывало и тихонько скрежетало – может, это было эхо их шагов, а может, кряхтение проседающей от многовековой усталости породы, решившей, в конце концов, присесть отдохнуть. От ощущения же, что за ними кто-то все это время пристально и недобро наблюдает, избавиться не удавалось даже оптимисту Ивану.
Еще через двадцать минут Иванушка начинал понимать значение неизвестного ему прежде слова "клаустрофобия" и был готов изобрести еще несколько десятков замысловатых звукосочетаний, заканчивающихся на это липкое, с мурашками по коже, ватными конечностями и холодом в желудке стеллийское слово, если бы его об этом кто-нибудь прямо сейчас попросил.
Но чародей молчал.
Неизвестно было, о чем думал и что изобретал он, но когда над его головой с шевелящимися то ли от неведомого ветра, то ли от слова с окончанием "фобия" волосами внезапно пронеслась с визгом слишком близко очередная стая теней, он выронил свой любимый мешок, сумку с продуктами и, так же не говоря ни слова, кинулся бежать обратно и пробежал несколько метров, пока не споткнулся и не упал.
– Агафон, ты… что-то забыл… снаружи… наверное? – участливо поинтересовался Иван, подождав, пока маг поднимется.
Тот зачерпнул в луже холодной воды, размазал ее по лицу, хранящему следы копоти несмотря на все усилия хозяина, выдохнул и так же молча кивнул головой.
– Что?
– Свои мозги, вероятнее всего, – угрюмо проговорил маг, и сердце Ивана пропустило такт.
– Да всё будет в порядке, ты не волнуйся, – не очень веря в то, что сам говорит, попытался утешить его царевич.
– С чего ты взял, что я волнуюсь? – вскинул брови волшебник. – Я не волнуюсь. Я В ПАНИКЕ!!! Я чувствую нутром, инстн… истн… интст… интуицией, что тут что-то не так!!! И я даже знаю, что! Этот твой малахольный Геночка заманил нас в ловушку!!!
– Но зачем ему это надо? – пожал плечами Иван. – Он видел нас в первый и последний раз! Если только ты не хочешь сказать, что между вами и ними, черными и белыми магами, существует такая вражда, что…
– Ну существует, – признал Агафон. – Но не такая! Я не знаю, зачем он это сделал. И от этого мне еще хуже.
– А по-моему, Агафон, ты просто очень впечатлительный человек, с непривычки переутомился в пути, и поэтому тебе мерещатся всякие ужасы.
– Спасибо. Мог бы не говорить этого слова, – мрачно покосился на него чародей.
– Какого слова? – не понял Иван.
– Этого. На "у".
– Ужасы?
– ДА!!!
– Ну Агафон, милый, потерпи еще немножко. Ведь осталось всего ничего – какие-нибудь четыре с небольшим часа – и мы будем на поверхности, под солнышком, или под дождиком, или просто под замечательным, добрым, ласковым серым пасмурным небом…
Нет, расслабляться нельзя, понял царевич, и уже более твердо скомандовал:
– Ладно, все. Отдохнули – и пора в путь. Каждая лишняя минута, проведенная тобой в этой луже, соответственно удлиняет наше здесь пребывание. Понял?
– Понял, – чародей мгновенно подскочил и бросился подбирать свою поклажу. – В путь.
Но продолжил он путь не раньше, чем украдкой вынул что-то из мешка и переложил себе в карман штанов.
Они прошли еще несколько десятков метров, когда бреньканье музыки в кукле и световые вспышки стали слабеть.
– Мне показалось, или… – встревоженно спросил Иван.
– Нет. У нее кончается магический заряд, – с видом знатока пояснил Агафон.
– И что?…
– Надо ее ненадолго выключить, минут на пять, чтобы она сама собой подзарядилась, и продолжим.
– А это время мы будем сидеть в темноте? – уточнил Иванушка.
– Да, – ответил маг и улыбнулся как человек, который учился улыбаться по учебнику.
Переведенному с английского на русский слепоглухонемым китайцем.
При помощи немецко-украинского словаря.
Несмотря на почти овеществленное чувство страха, висевшее, казалось, во влажном спертом воздухе и обволакивавшее их с ног до головы, пять минут темноты прошли без приключений. Через пять минут Агафон дрожащими пальцами снова надавил три раза на колпачок куклы, и ее возобновившиеся с прежней силой звяканье и мигание были встречены путниками как райская музыка в полуденном саду.
– Ну вот, – скрывая, что ему хотелось сказать на самом деле, проговорил Агафон. – Я же говорил. Все будет хорошо.
– И к тому же дорога пошла наверх, тебе не кажется?
– Кажется. И стало не так сыро.
– Да.
Впереди стены и потолок хода сужались, грозя встретиться где-нибудь в недалеком будущем, но метров через десять передумали и снова круто разбежались – потолок взмыл вверх, стены шарахнулись от них так, что они почувствовали себя как в огромном каменном зале без конца и без края, потому что и конец, и край его терялись где-то в непроглядной тьме.
Иванушке на начинающий поеживаться от непривычных ощущений ум пришло новое слово – "агорафобия".
Через несколько шагов кукла печально дзенькнула и прекратила подавать признаки жизни. Но приятели даже не успели толком испугаться, потому что со стороны только что оставленного ими позади коридора зазвучало сначала астматическое свистящее дыхание с хрипом вперемежку, потом затопали тяжелые торопливые шаги и, наконец, показался рваный огонь, пляшущий как гигантский светлячок с перепою.
Нервы Агафона не выдержали, и он с душераздирающим воплем швырнул что-то, по звуку железное и круглое, в надвигающийся ужас, потом кинулся на Иванушку и повалил его на пол, вжав его и себя лицом в камень.
Пол был сухой и гладкий, отметил царевич.
Больше полезных наблюдений ему сделать не удавалось, и он уже хотел вывернуться из крепких объятий волшебника и выяснить, что за неизвестное чудище там на них надвигалось, как вдруг…
– Эй… вы… где?… – раздался сиплый, задыхающийся голос с той стороны, откуда приближалась опасность.
Иван быстро осуществил свое намерение и, вскакивая на ноги, успел выхватил меч.
Яркий свет ослепил его, и он невольно закрылся свободной рукой, не опуская все же оружия.
– Кто там? – как можно более сурово крикнул он. – Руки вверх!
– Вы здесь? – узнал он голос деда Зимаря. – Вы живы?
Начало было обнадеживающим.
– Вы тут что-то обронили, – и едва успевшему подняться с пола Агафону дед сунул прямо в несопротивляющуюся руку нечто зеленоватое и яйцеобразное.
– Брось это!!! – взревел чародей и мгновенно сам последовал своему совету, зашвырнув непонятный предмет за спину Зимарю. – Ложись!!!
– Да сам ложись, касатик, – сердито отмахнулся от него дед. – Мало того… что я за вами столько пути пробежал… чуть не помер… так я еще…
И тут у него за спиной, прямо в пройденном ими недавно коридоре, грохнул взрыв.
Стены, наконец-то, встретились с потолком. На полу.
Быстро, насколько смог, Иван поднялся с пола, куда их, не спрашивая разрешения, уложила взрывная волна, схватил факел и осветил то место, где еще несколько секунд назад стена зияла чернотой проема. Теперь этот провал сверху донизу был засыпан битым камнем.
Хода назад больше не существовало.
Ну, и что, сказал себе Иванушка. Подумаешь, сказал себе Иванушка. Здесь наверняка есть как минимум еще один проход, сказал себе Иванушка. Нужно просто походить вокруг и найти его. Бескрайних подземных залов не бывает!
Ведь так?…
А в это время Агафон, на мгновение задумавшись над дилеммой, кричать ли ему и метаться бесцельно от ужаса, или целенаправленно наорать на старика, из-за которого и произошли все эти землетрясения, камнепады и заваливания единственных выходов, выбрал последнее. Когда кричишь на кого-то, не так страшно самому.
Но вдоволь покричать ему не дал царевич.
– Смотрите, смотрите! – восторженно воскликнул он. – Какая красота!
– Какая еще красота? – недовольный, что его оторвали от важного дела, повернулся к Ивану маг. – Где?
– Вон там! – Иванушка отбежал на несколько метров, вытянул руку с факелом на длинной палке и посветил вокруг. – Поглядите-ка!
– Гд… ели-метели! – охнул старик.
– И верно, красота! – восхищенно поддержал его волшебник. – Откуда они здесь?
Куда ни кинь взгляд, их окружали каменные скульптуры – мужчин, женщин, детей, лошадей, собак… Выполненные с величайшим искусством и подробностями, они казались живыми, только и поджидающими момента, чтобы сорваться с места, побежать…