Прислушайтесь к прекрасным словам текста: "Только тогда наступит затишье, подобное тому, какое бывает в тропических странах после ливня, когда природа работает с такой быстротой, что можно наблюдать ее деятельность. Такое же затишье наступит и для встревоженного духа. И в глубокой тишине совершится таинственное событие, свидетельствующее о том, что путь найден" . Мы постарались объяснить вам, что это за таинственное явление, и надеемся, что мы, по крайней мере, дали возможность составить о нем более ясное представление.
Автор этого маленького руководства очевидно тоже испытал затруднение, с которым встречается всякий, пытающийся описать то великое переживание, о котором идет речь. Он говорит дальше: "Называй это каким угодно именем: это голос, говорящий там, где все молчит, это вестник, не имеющий ни очертаний, ни вещественной сущности, или это цветок распустившейся души. Впрочем, этого нельзя описать никакими сравнениями. Но это можно чувствовать, искать, желать даже среди яростной бури" .
Далее говорится о продолжительности "затишья", следующего за бурей, во время которого совершается это таинственное событие. Автор говорит дальше: "Затишье может длиться только один миг или продолжаться целое тысячелетие. Но оно кончится. И все же сила этого молчания останется с тобою. И снова и снова придется сражаться и побеждать. Лишь временно может затихнуть природа" .
В этом последнем отрывке слова текста, очевидно, относятся к тому частичному и временному просветлению, о котором мы говорили в этом чтении. То время, когда духовное сознание будет постоянно пребывать в вас, когда "Сияние Брахмы" будет непрерывно озарять душу, – еще далеко впереди; люди, испытывающие такое состояние, являются существами, стоящими уже в настоящее время далеко впереди нас в духовном отношении. Однако, они были когда-то такими же, как и мы, а мы будем с течением времени такими же, как они. Эти проблески просветления нисходят на ученика, достигшего известной степени развития, по мере того, как он подвигается вперед до пути. И хотя это только мимолетные проблески, он все-таки черпает в них свою силу.
Мы хотим также обратить внимание ученика на примечание к последнему правилу, так как оно содержит замечательную оккультную истину, выраженную в форме обетования. Это обещание ободряло тысячи людей, идущих по пути, возбуждало их к дальнейшим усилиям, придавало им новый пыл и мужество. Прислушивайтесь к нему: "Знай, о ученик, что те, которые прошли через молчание, испытали его мир и сохранили его силу, жаждут, чтобы и ты также прошел через это. Поэтому, когда ученик окажется способным войти в Чертог Познания, он всегда найдет там своего учителя" .
Последнее примечание к первой части "Света на пути" (которым заканчивается эта часть маленького руководства), должно быть внимательно прочитано учеником, так как оно заключает в себе важные сведения. Мы считаем более удобным поместить это примечание здесь, чтобы оно не осталось незамеченным. Мы надеемся, что нам удалось несколько облегчить вам понимание его. Имеющему в руках ключ нетрудно открыть им многие двери, ведущие в Чертог Познания, и окинуть взором находящиеся в нем сокровища, хотя бы он и не получил еще права войти в самый Чертог.
Вот то примечание, о котором шла речь.
Примечание. Просящим будет дано. Но хотя обыкновенный человек постоянно просит, его голос не слышен. Ибо он просит только своим умом, а голос ума бывает слышен лишь в той плоскости, в которой ум проявляет свою деятельность. Поэтому, не раньше, чем усвоены первые двадцать одно правило, я говорю: просящие – получат.
Читать в оккультном смысле – значит читать очами духа. Просить, значит чувствовать духовный голод, страстно стремиться к духовному. Уменье читать обозначает приобретение дара хотя бы и в малой степени утолять этот голод. Когда ученик приготовил себя к восприятию истины, тогда он принят, признан, узнан. Так и должно быть, потому что его светильник зажжен и не может быть скрыт. Но невозможно учиться, пока не выиграна первая большая битва. Ум может признавать истину, но дух не может принять ее. Испытав бурю и достигнув мира, ученик затем уже навсегда может приобретать духовное знание, хотя бы он колебался и отвлекался в сторону. Голос безмолвия пребывает в нем, и, хотя бы даже ему случилось совсем уклониться с пути, все же наступит день, когда этот голос раздастся снова и произойдет как бы разрыв в душе ученика: страсти его отдалятся от божественных возможностей. И тогда, несмотря на боль и вопли отчаяния, испускаемые покинутым низшим "я", ученик снова вступит на путь.
Поэтому я говорю: мир вам. Слова "мир мой даю вам" может сказать только учитель своим возлюбленным ученикам, которые одного духа с ним. Есть некоторые даже среди тех, кто несведущ в мудрости Востока, которым эти слова могут быть сказаны, и которым они с каждым днем могут быть повторяемы все с большею и большею полнотою .
Этим мы заключаем наше рассмотрение первой части "Света на пути" . Вторая часть лежит перед нами. Можно возразить, что вторая часть относится к переживанию ученика, уже испытавшего чувство умиротворения, наступающего после бури, и что она не имеет поэтому значения для ученика, еще не достигшего этой стадии. На это мы можем ответить, что существует весьма близкое соответствие между переживаниями ученика высоко развитого и опытом ученика, еще не достигшего такой ступени развития. Путь идет спиралью, и хотя путник, идущий по нему, постоянно поднимается все выше и выше, но в то же время он описывает круговую линию, с каждым новым оборотом спирали проходя немного выше места, которое он миновал лишь незадолго перед тем. Поэтому эти переживания аналогичны на высшем и низшем уровнях спирали. Мы чувствуем себя обязанными продолжать рассмотрение этого замечательного маленького руководства, а также чувствуем, что ученик, стоящий на более низких уровнях, может извлечь из него поощрение, пользу и понимание. Вторая часть руководства заключает в себе великие истины, которые могут быть полезны всем нам. Приступим же к их рассмотрению.
Многие из наших учеников искали в них некоторые указания на упражнения йоги, имеющие целью достижение духовного просветления. В ответ на это мы должны сказать, что самые высокие авторитеты в области йоги не советуют предаваться многим из упражнений, применяемых их менее просвещенными собратьями. Наиболее высоко развитые йоги думают, что такие упражнения более или менее неестественны и вместо того, чтобы производить желаемое истинное просветление, вызывают психическое состояние, которое есть лишь отражение того, к чему стремится ученик, получающий, таким образом, как бы лишь лунный свет вместо света солнечного. И такие психические состояния нисколько не помогают духовному развитию, хотя они несомненно вызывают своего рода экстаз, приятный в данный момент – нечто вроде психического опьянения, если можно так выразиться.
Духовное размышление по линиям мысли, намеченным в этом чтении или в подобных ему сочинениях, разумеется, полезно; многие, изучающие йогу, сопровождают его ритмическим дыханием, которое производит успокаивающее действие. Но в лучшем случае все это только подготовляет почву для роста растения, на котором распускается цветок. Само же растение появляется тогда, когда наступило для этого время, и его нельзя насильственно заставить развиваться. Постарайтесь лишь подготовить наилучшие условия для его роста и процветания. Радуйтесь, когда оно появится, а до тех пор живите согласно высшему идеалу, который живет в вашей душе. То, что для вас привлекательно изучение этих вопросов, есть уже признак начавшегося в вас духовного развития. Иначе вы не интересовались бы ими. Если эти слова находят отклик в вашей душе, будьте уверены, что вы близки к тому, чтобы обрести свое духовное наследие, и что вы уже значительно подвинулись по пути. Ищите света, потому что он скоро осенит вас; старайтесь же быть достойными его появления.
В заключение внемлите этим словам Эдварда Карпентера:
"О, не дайте этому пламени угаснуть! Хранимое в течете многих веков в темных пещерах, хранимое в священных храмах, поддерживаемое чистыми служителями любви, – пусть оно не угаснет".
Чтение IV
ГОЛОС МОЛЧАНИЯ
Вторая часть "Света на пути" начинается следующими словами:
Из молчания, которое есть мир, раздастся звучный голос. И голос этот скажет: "Нехорошо, – ты пожинал, теперь ты должен сеять". И зная, что голос этот – само молчание, ты послушаешься .
Звучный голос, раздающийся "из молчания, которое есть мир", – голос духа, пробивающий себе путь в поле твоего сознания. Голос этот слышится не так ясно, как в миг озарения, так как до слуха доходят колебания из низших плоскостей сознания, и ухо не в силах так явственно различать высокие колебания, исходящие из высших областей разума. Но голос настойчив, и если прислушиваться к нему, то ты услышишь его. Его не смешать с волнами мысли, наполняющими эфир, потому что, думая о духовному мире, мы возносимся разумом, и колебания, исходящие из низших областей сознания, не так легко доходят до нас. Мы вскоре научаемся отличать ясный, чистый голос духа от более резких волн мысли, ударяющихся о нас. Голос духа всегда имеет склонность "возносить" нас, и влияние его всегда направлено в сторону возвышенного.
"И голос этот скажет: Нехорошо, – ты пожинал, теперь ты должен сеять" . Слова эти изображают то стремление, которое овладевает истинным оккультистом, испытавшим высшее состояние сознания. Оно побуждает его проводить в живую действительность воспринятую им истину – проявить на деле и в общении с миром мысль, дошедшую до него в молчании.
Пусть душа в одиночестве и ждет того мгновения, когда истина осенит ее, но истина, однажды воспринятая и вселившаяся в сердце наше, наполняет душу божественной тревогой и побуждает ее войти в мир и жить жизнью духа среди людей и с людьми, вместо того, чтобы жить врозь и вдали от них.
Тот, кого осенило духовное озарение, – хотя бы и в самой слабой степени – уже другой человек. Он излучает мысль, не похожую на ту, которая возникает в умах людей, его окружающих. У него другие идеалы, а, следовательно, и другие мысли. И волны мысли его влияют и на великий водоем мысленных волн окружающего его мира. Они подымают людей – они подобны потоку чистой воды, который вливается в мутный пруд и постепенно очищает его.
Мысли и присутствие такого человека нужны для работы в мире, и духовный разум побуждает его войти в мир и жить в нем, жить среди людей, а не врозь. Он говорит ему: "Ты пожинал, теперь ты должен сеять" . "И зная, что голос этот – само молчание", он повинуется.
Есть три великих ступени духовной и умственной жизни человечества и, подобно тому, как ребенок до рождения проходит через все телесные видоизменения, очертания и формы, через которые человечество проходило в течение долгих веков роста, так и человек, растущий духовно, проходит все степени умственного и духовного развития человечества. Но каждый отдельный человек, развиваясь, претерпевает только такие изменения, которые ведут к степени развития, достигаемой им в период полной зрелости. Он может достигнуть только первой ступени, если он индивидуум, принадлежащий к этой первой ступени. Если же он человек второй ступени, то он проходит через первую ступень и переходит во вторую. А если его душа на третьей ступени развития, то он необычайно быстро проходит первую и вторую ступени и затем доразвивается до степени сознания третьей. Рассмотрим теперь все эти три ступени.
Первая ступень есть та плоскость жизни, в которой господство принадлежит инстинктивному уму, так как интеллект еще недостаточно развит, чтобы вполне вступить в свои права, а проявления духовного разума едва заметны. На этой ступени находятся первобытные народы и малые дети. Люди, стоящие на этой ступени развития, озабочены почти исключительно тем, что касается их телесной жизни. Их мысли главным образом направлены на добывание пищи, устройство для себя крова и удовлетворение телесных потребностей. У них наблюдается некоторая свобода, демократизм и отсутствие чувства превосходства одного человека над другим ("я лучше тебя", или "я святее тебя"), что делает их жизнь свободнее, легче и счастливее, чем жизнь тех, кто находится на следующей, более высокой ступени. Они очень мало или ничего не знают о "грехе", и обыкновенно удовлетворяют свои желания, не задаваясь вопросом об их законности. У них наблюдается что-то в роде инстинктивной веры в высшую Силу, но они не особенно тревожатся мыслями о том, что это за сила, и не думают, что соблюдение известных обрядов и правил угодно Божеству и что неисполнение их может вызвать Его гнев. Они не слишком беспокоятся о своих шансах на "спасение" и инстинктивно расположены представлять себе, что высшая сила, которая заботится о них здесь, будет заботиться о них и в потустороннем мире.
Вторая ступень достигается тогда, когда начинает заявлять свои права рассудок. У человека начинает тогда пробуждаться сознание "добра и зла". Он открывает в себе что-то таинственнее, проистекающее из более возвышенной области его ума и вызывающее у него чувство стыда при совершении некоторых эгоистических поступков и чувство спокойствия и удовлетворения при совершении (сравнительно) альтруистических поступков. Но рассудок не останавливается на этом. Он начинает измышлять "добрые" и "злые" поступки. Появляются жрецы и пророки, которые говорят, что некоторые поступки (обыкновенно принесение кем-либо в дар храму части своего имущества) относятся к делам "добрым" и угодным Божеству; и, наоборот, другие поступки (как, например, отказ посещать храм или содействовать его поддержанию) являются "злом" и неизбежно навлекают на человека кару Божества. Эти жрецы и пророки придумывают райские обители, соответствующие желаниям их последователей, и преисподнюю, наполненную всем тем, чего особенно боятся пасомые ими. Все делится на "доброе" и "злое", причем список "злого", по-видимому, оказывается несравненно обширнее. Большая часть приятных вещей помещена в списках "злого" только потому, что они доставляют удовольствие. Точно так же перечень "доброго" заключает в себе большую часть неприятных вещей, так как господствует убеждение, что Божество радуется, видя, как дети его совершают неприятные для них действия, и преисполняется гневом, если им удается доставить себе какое-либо удовольствие. Измышляются различные вероисповедания и секты, и жестокое наказание предназначается тем, кто не соглашается с общепринятыми вероисповеданиями и присоединяется к сектантам. При этом исходят из того воззрения, что все, несогласные с известными взглядами на Божество, идут "против Бога", являются Его "врагами" и поэтому должны быть и будут караемы Им. Но люди часто предпочитают освободить Бога от обязанности карать неверующих и берут это на себя.
Люди на этой ступени духовного развития обыкновенно проявляют немало фанатизма. Они объявляют некоторые дни "священными" (как будто не все дни таковы) и настаивают на предпочтительной святости одних мест перед другими. Они заявляют притязание на то, что известные народы или племена "избраны" Богом и находятся под Его покровительством, тогда как остальные ненавидимы Богом. Они настаивают на том, что только горсти людей суждено быть "спасенной" и что большинство чад Божьих предопределено к вечному проклятию и наказанию. С точки зрения людей второй ступени, ад пышет жаром. Непримиримость, возникающая из чувства собственной праведности, является выдающейся характеристикой этой стадии; образуются секты, и между ними возникают ненависть и зависть.
Страх царит, и люди почти утратили представление о Божественной любви. Братство людей является пустым звуком на этой ступени развития. Все братские чувства проявляются исключительно по отношению к людям, принадлежащим к какой-либо отдельной секте; все же, находящиеся за предками ее, – не "братья", а "язычники", "идолопоклонники", "неверующие", "отщепенцы", "еретики" и т.п. Всеединство, которое инстинктивно ощущается на первой стадии (и уже не только чувствуется, но и ясно постигается на третьей стадии), по-видимому, и не ощущается и не понимается на второй ступени. На этой ступени основным тоном является обособленность. По мере того, как человечество подвигается вперед по этой ступени развития, и рассудок развивается все больше и больше, он заставляет отбрасывать многие суеверия и нелепые понятия, которые некогда казались священными, самой истиной. Изношенные и негодные покровы срываются один за другим, и обыкновенно наступает полоса безверия и скептицизма. Старые верования отбрасываются и ничем новым не заменяются. Но после этой фазы духовный разум как бы сосредоточивает все свои усилия на том, чтобы внедрить в поле сознания самоочевидность истины – истинной веры – учений Духа. И тогда человек переходит на третью ступень развития.
На третьей ступени люди видят добро в каждом, во всех вещах и на всяком месте. Некоторые явления кажутся более совершенными, чем другие, но все они образуют часть великого мирового плана. Развитая душа расстается с некоторыми вещами в силу отсутствия желания, отбрасывая их подобно тому, как бросают уже негодные орудия или изношенную одежду. Но такой душе ясно, что те же самые вещи для других являются их наилучшим достоянием, что вещи эти несравненно лучше многого из того, от чего эти неразвитые люди отрешились еще раньше. Ей также ясно, что все живущее находится на пути: одни подвинулись немного дальше других, но все идут в одном направлении. Ей ясно, что все учат урок жизни и извлекают пользу из своих ошибок. Ей ясны проявления, как "добра", так и "зла" (понятия лишь относительные) о всяком человеке, но она предпочитает искать "добро" в грешнике, чем "зло" в святом. Она видит в "грехе" главным образом ошибки, плохо направленную энергию и неразвитый ум.
Душа, доразвившаяся до третьей ступени, видит хорошее во всех формах религии – и видит его настолько ясно, что ей становится трудно следовать узким верованиям какой-либо одной из них. Она видит поклонение Абсолюту и признаки Его во всех понятиях о Божестве, когда-либо возникавших в человеческом уме, начиная от каменного истукана и кончая высшей идеей о Божестве, признаваемой любой из "церквей", – так как все различие между высшими и низшими понятиями о Боге сводится всецело к разнице в степени духовного развития последователей данных верований. По мере того, как человек развивается, его понятие о Боге совершенствуется – оно всегда лишь возвеличение, идеализация того понятия, которое человек имеет о самом себе. Бог высокоразвитого человека ничего не будет говорить сердцу дикаря, а Бог дикаря не будет привлекателен для развитого человека. Но каждый из них делает все, что в его силах, создавая себе понятие о Боге, соответствующее той ступени развития, на которой он находится. Один писатель очень удачно выразил эту мысль в следующих словах: "Бог всякого человека есть то, что в нем самом есть лучшего, а диавол – совокупность всех его худших черт" . Впрочем, когда понятие о Божестве расширяется, диавол исчезает.