- Работать? - изумлённо переспросил Бинго. - Мне? Нет, спасибо, я как-нибудь выкручусь. Дело в том, что на Океанский Бриз я хочу поставить не меньше полтинника. До завтра, Берти. Благослови тебя господь, старичок, и не забудь про оладьи.
* * *
Понятия не имею, почему так получилось, но ещё со школьной скамьи я чувствовал себя ответственным за малыша Бинго. Я хочу сказать, он мне не сын (слава богу), и не брат, и вообще не имеет ко мне ни малейшего отношения, но тем не менее большую часть моей жизни я вынужден хлопотать над ним как курица над яйцом и вечно вытаскивать его из всяких передряг. Должно быть, тут дело в том, что я человек редкой души, или как там это называется. По правде говоря, его последнее любовное приключение довольно сильно меня обеспокоило. Казалось, он выбивался из последних сил, чтобы стать членом семьи умалишённых, но как, прах меня побери, он собирался содержать даже ненормальную жену на ноль дохода в год, было выше моего понимания. Старикан Биттлшэм наверняка бы перестал выплачивать Бинго содержание, если бы он вступил в подобный брак, а чем лишить Бинго содержания, проще было дать ему топором по голове и прекратить его мучения раз и навсегда.
- Дживз, - сказал я, вернувшись домой. - Я сильно волнуюсь.
- Сэр?
- За мистера Литтла. Я тебе ничего сейчас не стану объяснять, потому что завтра он приведёт к нам на чай своих друзей, и тогда ты сможешь составить о них своё мнение. Я хочу, чтобы ты внимательно наблюдал за ними, Дживз, и сделал бы определённые выводы.
- Слушаюсь, сэр.
- Кстати, насчёт чая. Подай на стол оладьи.
- Да, сэр.
- А также джем, ветчину, булочки, омлет и пять или шесть вагонов сардин.
- Сардин, сэр? - переспросил Дживз, задрожав с головы до ног.
- Сардин.
Наступило неловкое молчание.
- Не упрекай меня, Дживз, - сказал я. - Это не моя вина.
- Нет, сэр.
- Ну, кажется, всё.
- Да, сэр.
Я видел, что малый явно загрустил.
* * *
Когда ты ждёшь в жизни каких-то больших неприятностей, как правило, всё обходится, но в случае с Бинго и его друзьями этого не произошло. С того самого момента, как он навязался ко мне в гости, я чувствовал, что дело дрянь, и не ошибся. Самым неприятным во всей этой истории был факт, что впервые с тех пор, как я познакомился с Дживзом, я увидел его почти взволнованным. Мне кажется, у каждого человека есть своё больное место, и малыш Бинго ударил по нему Дживза в тот самый момент, когда ворвался в комнату, украшенный шестидюймовой бородой, свисавшей с его подбородка. Я совсем забыл предупредить Дживза насчёт бороды, и для бедняги она была как гром среди ясного неба. Я увидел, как у малого отвалилась нижняя челюсть, после чего он ухватился за стол, чтобы не упасть. Заметьте, я его не виню. Мало кто выглядел омерзительнее, чем малыш Бинго, поросший мхом. Дживз побледнел, но слабость его быстро прошла, и он вновь стал самим собой. И тем не менее мне было ясно, что он испытал сильное душевное потрясение.
Малыш Бинго был слишком занят тем, что представлял меня толпе своих знакомых, и поэтому не обратил на Дживза никакого внимания. Такую коллекцию людей я видел впервые в жизни. Товарищ Батт выглядел как упырь, вышедший из мёртвого леса после дождя; побитый молью - другими словами я не могу описать старика Роуботама; что же касается Шарлотты, глядя на неё, я перенёсся в неведомый мне кошмарный мир. По правде говоря, если б она отказалась от жирной пищи и занялась бы зарядкой по утрам и вечерам, это пошло бы на пользу и ей, и тем, кто с ней общался. А так её было слишком много. Пышные формы. Вежливо говоря, чрезмерная упитанность. Кроме того, быть может, у неё и было золотое сердце, но первое, что бросалось в глаза, были её золотые зубы. Я знал, что малыш Бинго, когда на него находило, мог влюбиться в любую особь противоположного пола, но на этот раз я не находил ему оправданий.
- Мой друг, мистер Вустер, - заключил Бинго церемонию представления. Старик Роуботам сначала оглядел меня с ног до головы, потом окинул точно
таким же взглядом комнату и, насколько я понял, остался недоволен. Само собой, моя квартира не поражает восточным великолепием, но я привык к комфорту, и ему, видимо, это пришлось не по душе.
- Мистер Вустер? - спросил он. - Могу я называть вас товарищ Вустер?
- Простите?
- Вы сочувствуете революции?
- Ну, видите ли, не совсем. Понимаете, насколько мне известно, смысл революции заключается в том, чтобы резать таких, как я, а мне такая перспектива не очень нравится.
- Но я склоняю его к этой мысли, - заверил Бинго. - Я с ним борюсь. Ещё несколько бесед, и он одумается.
Старик Роуботам посмотрел на меня с сомнением.
- Товарищ Литтл обладает даром красноречия, - признался он.
- Я думаю, он говорит просто замечательно, - заявила девица, и малыш Бинго посмотрел на неё с такой преданностью и обожанием, что я чуть было не упал. Товарища Батта этот взгляд привёл в уныние. Он скорчил физиономию ковру и пробормотал что-то насчёт игры с огнём.
- Чай подан, сэр, - сказал Дживз.
- Чай, ребята! - воскликнула Шарлотта, встрепенувшись, как лошадь при звуках охотничьего рога. Мы сели за стол.
Странно, как человек меняется с годами. Помнится, в школе я душу продал бы за омлет и сардины в пять часов пополудни, но мои дурные привычки прошли с возрастом, и сейчас, должен признаться, я с ужасом смотрел, как сыновья и дочь революции уткнулись в тарелки и принялись поглощать пищу. Даже товарищ Батт временно повеселел и по уши зарылся в омлет, отвлекаясь только для того, чтобы выхлебать очередную чашку чая. В конце концов кипяток закончился, и я повернулся к Дживзу.
- Принеси кипятку.
- Слушаюсь, сэр.
- А? Что такое? Что такое? - Старик Роуботам поставил чашку на блюдце и сурово на нас посмотрел. Затем он похлопал Дживза по плечу. - Никакого раболепия, мой милый, никакого раболепия!
- Прошу прощенья, сэр?
- Не называй меня "сэр". Говори мне "товарищ". Ты знаешь, кто ты такой, мой милый? Пережиток обречённой феодальной системы.
- Слушаюсь, сэр.
- Кровь закипает в моих жилах, когда я слышу…
- Не хотите ли сардинку? - предложил Бинго, тем самым совершив первый разумный поступок за всё время нашего знакомства. Старик Роуботам взял три сардинки и успокоился, а Дживз удалился. Хотите верьте, хотите нет, по его спине было видно, что он чувствовал.
Наконец, когда мне начало казаться, что чаепитие будет продолжаться вечно, я неожиданно понял, что гости собрались уходить.
Сардины и примерно три четверти кварты чая умиротворили старика Роуботама. Он дружелюбно пожал мне руку.
- Я должен поблагодарить вас за гостеприимство, товарищ Вустер, - сказал он.
- Ну что вы! Не за что! Был очень рад…
- Гостеприимство? - фыркнул товарищ Батт над моим ухом, и мне показалось, у меня лопнула барабанная перепонка. Он угрюмо покосился на малыша Бинго и девицу, которые стояли у окна и хихикали. - Я удивлён, что кусок не застрял у меня в горле! Яйца! Оладьи! Сардины! Пища, вырванная изо рта голодающих бедняков!
- О, знаете ли! Какая ужасная мысль!
- Я пришлю вам литературу о Деле Рабочего Класса, - пообещал мне старик Роуботам. - А со временем, надеюсь, я увижу вас на наших сходках.
Дживз пришёл убрать со стола и застал меня среди руин. Хоть товарищ Батт однозначно высказался по поводу угощения, он прикончил всю ветчину, а если б то, что осталось от джема, можно было засунуть в рот голодающим беднякам, они даже не почувствовали бы его вкуса.
- Ну, Дживз, - спросил я, - что скажешь?
- Я предпочёл бы не высказывать своего мнения, сэр.
- Дживз, мистер Литтл влюблён в эту особу женского пола.
- Я понял, сэр. Она слегка шлёпнула его в коридоре.
- Шлёпнула?
- Да, сэр. Игриво.
- Великий боже! Я не знал, что дело зашло так далеко. А как отреагировал товарищ Батт? Или, может, он не видел?
- Он зорко наблюдал за всем происходящим, сэр. Мне показалось, он сильно ревнует.
- Я его не виню. Дживз, что нам делать?
- Не могу сказать, сэр.
- Знаешь, всё это ужасно.
- Совершенно верно, сэр.
Другого утешения я от Дживза не добился.
ГЛАВА 12. Бинго не везёт в Гудвуде
Я обещал Бинго встретиться с ним на следующий день, чтобы высказать своё мнение о его треклятой Шарлотте, и сейчас медленно шёл по Сент-Джеймс-стрит, обдумывая, как бы поделикатнее довести до его сведения, что я ещё не встречал более отвратительной женщины. Внезапно из дверей Девонширского клуба вышел не кто иной, как Бинго в сопровождении своего дяди, лорда Биттлшэма. Я ускорил шаг и догнал их.
- Привет, привет, привет! - воскликнул я.
Результат получился неожиданным. Старикан задрожал с головы до ног, как бланманже во время землетрясения. Глаза у него чуть не выскочили из орбит, а лицо стало зелёным.
- Мистер Вустер! - Казалось, он несколько пришёл в себя, поняв, что я не самое худшее, что могло с ним произойти. - Вы меня ужасно напугали.
- Ради бога, простите!
- Моему дяде, - сказал Бинго-младший трагическим шёпотом, - сегодня утром немного не по себе. Он получил письмо с угрозами.
- Написанное, - объяснил старикан, - необразованным человеком и не оставляющее никаких сомнений в том, что со мной собираются сделать. Мистер Вустер, вы помните зловещего бородача, который оклеветал меня в Гайд-парке в прошлое воскресенье?
Я подпрыгнул на месте и бросил на Бинго испуганный взгляд. Малыш смотрел на своего дядю с дружеским участием.
- Э-э-э… ах, да, - промямлил я. - Помню.
- Вы смогли бы его узнать, если потребуется?
- Ну, я… гм-м-м… что вы имеете в виду?
- Дело в том, Берти, - вмешался в разговор Бинго, - что мы считаем бородача зачинщиком. Вчера поздно вечером я прогуливался в Паунсби Гарденз, где живет дядя Мортимер, и, проходя мимо его дома, заметил человека, воровато сбегавшего с крыльца. Вероятно, он подсунул письмо под входную дверь. Я помню, что у него была борода. Тогда я не придал этому значения, но сегодня утром, когда дядя Мортимер показал мне полученное письмо и рассказал о бородаче в парке, я сделал определённые выводы. Теперь я провожу расследование.
- Я считаю, надо поставить в известность полицию, - сказал лорд Биттлшэм.
- Нет, - твёрдо произнёс Бинго. - Слишком рано. Это помешает мне докопаться до истины. Не беспокойся, дядя, я выслежу этого типа. Предоставь это дело мне. Давай я поймаю тебе такси и обсужу ситуацию с Берти.
- Ты хороший мальчик, Ричард, - прочувствованно заявил Биттлшэм, и мы усадили его в машину и отправили домой. Я повернулся к Бинго и посмотрел ему прямо в глаза.
- Это ты послал письмо? - спросил я.
- Конечно! Жаль, ты его не читал, Берти. Одно из лучших писем, которые я когда-либо написал!
- Но зачем?
- Берти, мой мальчик, - покровительственно произнёс Бинго, ухватившись за рукав моего пиджака, - у меня была веская причина. Потомство может сказать обо мне много разных слов, но оно никогда не посмеет заявить, что у меня не варила голова. Взгляни! - И он помахал перед моим носом клочком бумаги.
- Великий боже! - Это был чек, самый настоящий чек на пятьдесят самых надёжных друзей в мире, подписанный Биттлшэмом и выданный Р. Литтлу! - За что?
- Расходы, - объяснил Бинго, пряча чек. - Не думаешь же ты, что расследование можно вести, не тратя денег? Сейчас я пойду в банк и получу наличные. Чуть позже я отправлюсь к своему букмекеру и поставлю всю сумму на Океанский Бриз. В подобного рода ситуациях, Берти, необходим тактичный подход, и ничего больше. Если б я обратился к своему дяде и попросил его отстегнуть мне пятьдесят фунтов, что бы я получил? Фигу! Но, использовав тактичный подход… Да, кстати, что ты думаешь о Шарлотте?
- Видишь ли…
Малыш Бинго любовно потрепал рукав моего пиджака.
- Знаю, старина, знаю. Не пытайся подыскать слова. Она тебя сразила наповал, верно? Ты потерял дар речи, да? Я знаю! Она на всех так действует. Ну, мне пора, старичок. Ах да, прежде чем я уйду… Как тебе Батт? Ха! Ошибка природы, правда?
- Должен признаться, он несколько угрюм.
- По-моему, я заткнул его за пояс, Берти. Сегодня днём Шарлотта согласилась пойти со мной в зоопарк. А вечером мы идём в кино. Если тебе нечего сейчас делать, прогуляйся по Бонд-стрит и купи мне свадебный подарок.
После этой истории я довольно долго не видел Бинго. Несколько раз я оставлял ему записки в клубе с просьбой позвонить мне, но они не оказали на него никакого действия. Должно быть, он был слишком занят. Сыны Красной Зари тоже не попадались мне на глаза, хотя Дживз сказал мне, что как-то вечером встретил товарища Батта и даже разговаривал с ним. По словам Дживза, Ватт выглядел мрачнее тучи. Видимо, он проиграл состязание, в котором призом была Шарлотта.
- Мистер Литтл окончательно его вытеснил, сэр, - сообщил мне Дживз.
- Хуже не придумаешь, Дживз, хуже не придумаешь.
- Да, сэр.
- Когда малыш Бинго берётся за дело, засучив рукава, ему нет удержу, Дживз.
- Вы, безусловно, правы, сэр, - сказал Дживз.
Затем наступил день скачек в Гудвуде, и я отправился на ипподром, одевшись с иголочки.
По правде говоря, когда я что-нибудь рассказываю, я никогда не знаю, придерживаться ли мне одних только фактов или, так сказать, заняться разглагольствованиями и рисовать всякие там картины, и прочее, и прочее. Я имею в виду, куча деятелей, вне всякого сомнения, описали бы вам гудвудские скачки, не забыв про голубое небо, зелёную травку, весёлую толпу карманников и не менее весёлую толпу зрителей, чьи карманы подверглись опустошению, ну и всё такое. Лично я лучше ничего об этом не скажу. К тому же у меня просто рука не поднимается вдаваться в подробности этих треклятых скачек. Рана слишком свежа. Сердечная боль ещё не утихла. Видите ли, дело в том, что Океанский Бриз (будь он неладен) не мог, как выяснилось, даже мечтать о кубке. Поверьте мне, он не мог о нём даже мечтать.
Такие испытания закаляют душу. Всегда неприятно, когда фаворит вдруг приходит одним из последних; что же касается именно этого животного, все считали, что после заезда достаточно будет подойти к букмекеру и забрать деньги. Я отошёл от пэддока, стараясь как можно скорее забыть о своём несчастье, и внезапно столкнулся со стариком Биттлшэмом, который выглядел таким потрясённым и убитым горем (лицо у него было багровое, глаза вылезли из орбит, а губы тряслись), что я молча пожал ему руку.
- Я вас понимаю, - сказал я. - Прекрасно понимаю. Сколько вы спустили?
- Спустил?
- На Океанском Бризе.
- Я не ставил на Океанский Бриз.
- Что?! Вы, владелец фаворита, ничего на него не поставили?
- Я никогда не играю на скачках. Это против моих правил. Мне сказали, животное не смогло выиграть соревнований.
- Не смогло выиграть! Ваше животное отстало так сильно, что практически пришло первым в следующем заезде!
- Ха! - сказал старикан.
- Ха! - согласился я. Затем я внезапно подумал, что тут дело нечисто. - Послушайте, если вы ничего не потеряли на скачках, почему вы так ужасно выглядите? - спросил я.
- Этот парень здесь.
- Какой парень?
- Бородач.
Вы должны понять, до какой степени я очерствел душой, когда я скажу вам, что впервые за долгое время подумал о Бинго. Я внезапно вспомнил, как он говорил мне, что обязательно будет в Гудвуде.
- В эту самую минуту он произносит зажигательную речь, направленную против меня лично! Пойдёмте! Видите толпу? - Старикан увлёк меня за собой и, используя свой вес, протиснулся в первые ряды. - Смотрите! Слушайте!
* * *
Малыш Бинго в тот день явно превзошёл самого себя. Испытывая смертельные муки от того, что поставил все свои небольшие сбережения на скотину, не пришедшую даже в первой шестёрке, он вдохновенно рассуждал о чёрных сердцах владельцев-плутократов, которые обманули доверчивую публику, дав ей понять, что лошади нет равных, в то время как она страдала одышкой и вряд ли могла пройтись по конюшне, не споткнувшись и не присев передохнуть. Затем малыш принялся рисовать печальную (и, должен признаться, очень трогательную) картину краха рабочей семьи в результате такого нечистоплотного поведения подлецов. Он говорил о рабочем человеке, простом и доверчивом, который прочитал в газетах о великолепной форме Океанского Бриза и перестал кормить жену и детей, чтобы поставить на эту тварь; отказывал себе в кружке пива, экономя каждый шиллинг; вскрыл шпилькой копилку ребёнка накануне заезда; и в конце концов потерял всё, что имел. Должен признаться, говорил он очень вдохновенно. Я видел, как старик Роуботам одобрительно кивал, а бедняга Батт мрачно смотрел на оратора с плохо скрываемой ревностью. Публика ловила каждое его слово.
- Но не всё ли равно лорду Биттлшэму, - надрывался Бинго, - потерял или нет бедный работяга свои честно заработанные деньги? Говорю вам, друзья и товарищи, нам надо не спорить, выступать и принимать решения, а действовать! Действовать! Честные люди не могут жить спокойно, пока кровь таких, как лорд Биттлшэм, не польётся рекой!
Публика, среди которой большинство, вероятно, поставило на Океанский Бриз, одобрительно взревела. Старикан Биттлшэм подбежал к высокому полисмену, печально наблюдавшему за развитием событий, и начал что-то убеждённо ему доказывать. Полисмен дёрнул себя за ус и доброжелательно улыбнулся, но остался стоять на месте. Старикан, запыхавшись, вернулся ко мне.
- Чудовищно! - воскликнул он. - Этот человек практически угрожает меня убить, а полисмен отказывается вмешиваться! Он заявил, что это одни слова! Слова! Чудовищно!
- Точно, - согласился я, но моя поддержка почему-то его не утешила. Теперь центр сцены занял товарищ Батт. Его голос гремел, как иерихонская
труба, каждое слово было отчётливо слышно, но тем не менее он не произвёл на толпу должного впечатления. Мне кажется, он говорил слишком бесстрастно - или беспристрастно - я всегда путаюсь в этих словах. После зажигательной речи Бинго публике хотелось чего-нибудь особенного, а не общих рассуждений о правом деле рабочего класса. Беднягу Батта стали освистывать. Внезапно он умолк, не закончив фразы, и уставился на старикана Биттлшэма.
Толпа решила, что он иссяк.
- Сосунок! - выкрикнул чей-то голос.
Товарищ Батт встрепенулся, и даже с того места, где я стоял, было видно, что глаза его мстительно заблестели.
- Ах! - вскричал он. - Вы можете смеяться, товарищи, вы можете ухмыляться и презрительно пожимать плечами, но позвольте мне вас заверить, что рабочее движение ширится с каждым днём, с каждым часом! Да, оно распространилось даже на так называемое высшее общество! Возможно вы мне поверите, когда я сообщу вам, что здесь, сегодня, на этом месте, в наших рядах присутствует один из выдающихся деятелей рабочего движения, племянник того самого лорда Биттлшэма, который вызвал ваш справедливый гнев всего несколько минут назад!