- Фантом. Призрак. На мгновение ему показалось, что это сам Юстас, так ясно он его видел. Призрак исчез за углом, и когда дядя Джордж прибежал туда, улица была пустынна. Всё это очень странно и тревожно. Бедный Джордж совсем упал духом. За весь обед он не пил ничего, кроме ключевой воды, и ужасно нервничал. Ты думаешь, с нашими несчастными дорогими мальчиками всё в порядке? Они не попали в какую-нибудь ужасную катастрофу?
Я бы дорого дал, чтобы слова её.сбылись, но я ответил, что, мне кажется, с ними всё в порядке и ни в какую ужасную катастрофу они не попали. Лично я считал самого Юстаса хуже всякой катастрофы, да и Клод, с моей точки зрения, недалеко от него ушёл, но я промолчал. Когда тётя Агата меня покинула, она всё ещё выглядела встревоженной.
Как только близнецы вернулись, я поговорил с ними в открытую. Хоть мне и приятно было слышать, что дядя Джордж напугался до полусмерти, двум придуркам нечего было шляться по метрополии средь бела дня.
- Но, старик, будь благоразумен, - сказал Клод. - Мы не можем стеснить себя в движениях.
- Исключается, - заявил Юстас.
- Вся суть дела состоит в том, если ты понимаешь, о чём я говорю, - пояснил Клод, - что нам нужна полная свобода действий. Мы должны ходить взад-вперёд.
- Точно, - согласился Юстас. - И взад, и вперёд.
- Но, чёрт побери…
- Берти, - укоризненно сказал Юстас. - Не выражайся при ребёнке!
- Вообще-то я понимаю ход его мысли, - задумчиво произнёс Клод. - Мне кажется, проблему можно решить, если мы изменим свою внешность.
- Старина! - воскликнул Юстас, восхищённо глядя на брата. - Какая гениальная мысль! Наверняка не твоя, правда?
- Вообще-то мне подсказал её Берти.
- Я?!
- Только вчера ты рассказывал мне о том, как Бинго Литтл нацепил бороду, чтобы его не узнал дядя.
- Если вы считаете, что я позволю вам, клоунам, шляться по моей квартире с бородами…
- Где-то он прав, - согласился Юстас. - Мы купим бакенбарды.
- И фальшивые носы, - добавил Клод.
- И, как ты справедливо заметил, фальшивые носы. Ну вот, Берти, старичок, можешь больше не беспокоиться. Мы совсем не хотим тебя обременять, пока живём в твоей квартире.
А когда я бросился к Дживзу за утешением, он пробормотал что-то насчёт горячей крови молодых джентльменов. Никакого сочувствия.
- Прекрасно, Дживз, - сказал я. - В таком случае пойду прогуляюсь по Гайд-парку. Подай мне мои итонские штрипки.
- Слушаюсь, сэр.
* * *
Прошло несколько дней, и Марион Вардур зашла ко мне в гости на чашку чая. Прежде чем сесть, она нервно огляделась по сторонам.
- Твоих кузенов нет дома, Берти? - спросила она.
- Слава богу, нет!
- Тогда я скажу тебе, где их можно найти. В моей гостиной, в противоположных углах. Сидят, сверкают друг на друга глазами и ждут, когда появлюсь. Берти, этому надо положить конец.
- Ты часто их видишь?
Дживз подал нам чай, но бедная женщина так разволновалась, что продолжала говорить, не подождав, пока он уйдёт. У бедняжки был совершенно измученный вид.
- Я натыкаюсь на этих близнецов на каждом шагу, - пожаловалась она. - Как правило, на обоих. Они завели моду приходить вдвоём и ждать, кто кого пересидит. Скоро от меня останется одна тень.
- Знаю, - сочувственно сказал я. - Знаю.
- Так что же мне делать?
- Понятия не имею. Может, попросить служанку отвечать, что тебя нет дома?
Она задрожала.
- Один раз я так и сделала. Они уселись на лестнице, и я весь день не могла выйти на улицу. А у меня было назначено несколько очень важных встреч. Я бы очень хотела, Берти, чтобы ты убедил их уехать в Южную Африку, где, по слухам они кому-то нужны.
- Должно быть, ты произвела на них потрясающее впечатление.
- Не то слово. Теперь они начали делать мне подарки. По крайней мере, Клод. Вчера вечером он настоял, чтобы я приняла от него этот портсигар. Явился прямо в театр и отказался уходить, пока я не согласилась. Впрочем, должна признаться, вещица недурна.
Она действительно была недурна. Массивный золотой портсигар с бриллиантом на верхней крышке. И самое странное, мне показалось, что я где-то его видел. Как, разрази меня гром, Клод умудрился раздобыть денег на такую дорогую вещь, я не мог себе даже представить.
На следующий день, в среду, близнецы, если так можно выразиться, были выходными, так как дама их сердца играла в дневном спектакле. Клод надел бакенбарды и отправился шляться по Хэрст-парку, а мы с Юстасом сидели и разговаривали. Вернее, говорил в основном Юстас, а я молча мечтал, чтобы он как можно скорее куда-нибудь смылся.
- Нет ничего прекрасней, Берти, чем любовь хорошей женщины, - поучал меня придурок. - Иногда… Боже великий! Кто там?!
Входная дверь открылась, и в холле послышался громкий голос тёти Агаты, интересующейся, дома я или нет. Должен сказать, что у тёти Агаты резкий, пронзительный голос, и я впервые был благодарен судьбе, что его слышно за версту. В распоряжении Клода было всего две секунды, но он успел нырнуть под софу. Его второй ботинок исчез из виду в тот момент, когда тётя Агата вошла в гостиную.
Вид у неё был встревоженный.
- Берти, - спросила она, - чем ты занят в ближайшее время?
- В каком смысле? Сегодня я обедаю с…
- Нет, нет, я не это имела в виду. Чем ты занят следующие несколько дней? Впрочем, и так понятно, что ничем, - продолжала она, не дожидаясь моего ответа. - Ты бездельник. Вся твоя жизнь - сплошное ничегонеделание… но об этом мы поговорим в другой раз. А теперь слушай меня внимательно. Я желаю, чтобы ты поехал на несколько недель в Харроугэйт с твоим дядей Джорджем.
Тут мне показалось, что она перешла всякие границы, и я горячо запротестовал. Я ничего не имею против дяди Джорджа, но предпочитаю держаться от него как можно дальше. Я попытался объяснить положение дел тёте Агате, но она от меня отмахнулась.
- Если в твоём сердце есть хоть капля жалости, Берти, ты выполнишь мою просьбу. Твой бедный дядя Джордж испытал страшное душевное потрясение.
- Как?! Ещё одно?
- Он считает, что только полный отдых и тщательный медицинский уход смогут восстановить его нервную систему. Он говорит, в прошлом Харроугэйт неоднократно возвращал его к жизни, и поэтому сейчас желает отправиться именно туда. Все мы считаем, его нельзя оставлять одного, так что тебе придётся поехать с ним.
- Но послушай!…
- Берти!
Наступило молчание.
- Какое нервное потрясение он испытал? - спросил я.
- Между нами, - ответила тётя Агата, понизив голос до трагического шёпота, - я склонна считать, что у него просто разыгралось больное воображение. Ты член семьи, Берти, и с тобой я могу говорить откровенно. Тебе хорошо известно, что твой бедный дядя Джордж в течение многих лет слишком сильно… э-э-э… вел не совсем… гм-м-м… привык… как бы это точнее сказать?
- Закладывал за воротник?
- Что?
- Упивался до чёртиков?
- Я не одобряю этих выражений, но должна признаться, его можно было упрекнуть в неумеренном употреблении некоторых напитков. Дядя Джордж человек вспыльчивый, ну и… короче, он испытал нервное потрясение.
- Да, но какое?
- Я сама с трудом его поняла. Твой дядя Джордж обладает многими достоинствами, но он всегда путается, когда начинает волноваться. Одним словом, его ограбили.
- Ограбили!
- Насколько я поняла, незнакомец с бакенбардами и каким-то странным носом вошёл к нему в квартиру на Джермин-стрит, когда его не было дома, и украл ценную вещь. Дядя Джордж говорит, что, вернувшись, обнаружил незнакомца в своей гостиной. Он тут же выбежал из комнаты и скрылся.
- Дядя Джордж?
- Нет, незнакомец. И, если верить бедняге Джорджу, у него пропал золотой портсигар. Впрочем, как я уже говорила, я склонна считать эту историю плодом его больного воображения. Он сам на себя не похож с того самого дня, как встретил на улице Юстаса. И поэтому, Берти, я хочу, чтобы ты отправился с ним в Харроугэйт не позднее субботы.
Она величественно удалилась, а Юстас выбрался из-под софы. Судя по выражению его лица, придурок был потрясён до глубины души. Я тоже был потрясён до глубины души. У меня кошки на душе скребли при мысли о том, что мне придётся провести несколько недель в Харроугэйте в обществе дяди Джорджа.
- Так вот откуда у него портсигар, будь он проклят! - с горечью воскликнул Юстас. - Мерзавец! Обворовал свою плоть и кровь! Его место в тюрьме!
- Его место в Южной Африке, - сказал я. - И твоё тоже.
И, проявив несвойственное мне красноречие, я минут десять распинался по поводу его долга перед семьёй, ну, и всего прочего. Я призывал его к благоразумию. Я расхваливал Южную Африку на все лады. Я по нескольку раз повторял одно и то же. Но придурок лишь бормотал о том, как нечестно с ним поступили. Почему-то он вбил себе в голову, что с помощью портсигара Клод его обскакал, и когда тот вернулся из Хэрст-парка, между ними произошла очень неприятная сцена. Они проговорили полночи, и я долго слышал их голоса после того, как улёгся в постель. Никогда не встречал парней, которые могли спать так мало, как эти двое.
* * *
На некоторое время в квартире установилась напряжённая атмосфера, потому что Клод и Юстас не разговаривали друг с другом. Вы не представляете, до чего утомительно жить с двумя деятелями, каждый из которых делает вид, что другого не существует на свете. Я думал, это будет продолжаться вечно, но, разрази меня гром, как выяснилось, я ошибался. Впрочем, если бы накануне кто-нибудь пришёл ко мне и сказал, что это произойдёт, я бы иронически улыбнулся. Я имею в виду, мне давно уже казалось, что только взрыв бомбы может избавить меня от близнецов, поэтому когда Клод скользнул в гостиную в пятницу утром и сообщил о своём намерении, я сначала решил, что ослышался.
- Берти, - сказал он, - я тщательно всё обдумал.
- Что "всё"? - спросил я.
- Вообще всё. То, что я остался в Лондоне, а не отправился в Южную Африку. Я поступил нечестно, - заявил он с надрывом в голосе. - Я поступил несправедливо. Короче говоря, Берти, старичок, завтра я уезжаю.
Я едва устоял на ногах.
- Правда? - выдохнул я.
- Да. Если, - тут душа у меня ушла в пятки, - ты пошлёшь старину Дживза за билетом. Боюсь, мне придётся взять у тебя денег на дорогу. Не возражаешь?
- Нет! - воскликнул я, с чувством пожимая ему руку.
- Ну, тогда порядок. Да, кстати, чуть не забыл. Ни слова Юстасу, ладно?
- Но разве он с тобой не едет?
Клод задрожал с головы до ног.
- Слава богу, нет! При мысли о том, что я могу оказаться на борту парохода с этим придурком, меня тошнит! Так что не вздумай ему сказать. Послушай, а ты сможешь достать мне билет всего за день до отплытия?
- Конечно! - Я готов был купить этот дурацкий пароход, лишь бы не упустить такую возможность.
- Дживз! - крикнул я с порога кухни. - Мчись быстрее ветра в кассу пароходства и купи билет на завтра мистеру Клоду. Он уезжает от нас, Дживз!
- Да, сэр.
- Мистер Клод не хочет, чтобы мистер Юстас знал о его отъезде.
- Да, сэр. Мистер Юстас высказал такое же пожелание, когда попросил меня достать ему билет на тот же пароход.
У меня отвалилась нижняя челюсть.
- Он тоже уезжает?
- Да, сэр.
- Очень странно.
- Да, сэр.
Если б у нас были другие отношения, в эту минуту я наверняка излил бы Дживзу душу. Ну, сами понимаете, посетовал бы на то, что было, и порадовался бы, что всё так хорошо закончилось. Но штрипки воздвигли между нами невидимый барьер, и, должен с сожалением признаться, я не упустил возможности утереть Дживзу нос. Я имею в виду, малый вел себя так безразлично и отчуждённо как раз тогда, когда его молодой хозяин нуждался в утешении, что я не преминул указать ему, как прекрасно всё получилось без всякого вмешательства с его стороны.
- Вот так-то, Дживз, - сказал я. - Полный порядок. Я знал, что рано или поздно всё станет на свои места, если не суетиться. На моём месте многие суетились бы, Дживз.
- Да, сэр.
- Бегали бы по всем знакомым и просили бы совета, помощи, ну, и всего прочего.
- Весьма возможно, сэр.
- Но только не я, Дживз.
- Нет, сэр.
Я ушёл, дав ему время на раздумья.
* * *
Даже мысль о том, что мне придётся ехать с дядей Джорджем в Харроугэйт, не особенно печалила меня в ту субботу, так как, побродив по квартире, я окончательно убедился, что Юстас с Клодом её покинули. Они ушли украдкой, один за другим, сразу после завтрака. Юстас отправился в Ватерлоо, чтобы сесть на поезд, а Клод - в гараж. Я боялся, что придурки встретятся на вокзале и передумают ехать, поэтому предложил Клоду отправиться в Саутгэмптон на моей машине.
Я лежал на добром, старом диване, умиротворённо глядя на ползающих по потолку мух, наслаждаясь тишиной и покоем и думая о том, как прекрасен мир, когда Дживз вошёл в гостиную с конвертом в руке.
- Мальчик-посыльный принёс вам письмо, сэр.
Я вскрыл конверт, и первым делом из него выпала пятифунтовая купюра.
- Боже великий! - воскликнул я. - Это ещё что?
Достав листок бумаги, я прочитал:
Дорогой Берти, передай деньги своему слуге и скажи, мне жаль, что, я не могу сейчас дать ему больше. Он спас мне жизнь. Впервые за неделю я вздохнула свободно.
М.В.
Дживз поднял пятёрку с пола.
- Можешь оставить её себе, - сказал я. - Как выяснилось, она твоя.
- Сэр?
- Я говорю, пятёрка твоя. Её прислала тебе мисс Вардур.
- Очень любезно с её стороны, сэр.
- Да, но с какой стати? В письме говорится, ты спас ей жизнь.
Дживз мягко улыбнулся.
- Мисс Вардур переоценила мои услуги, сэр.
- Какие услуги, прах побери?
- В деле мистера Клода и мистера Юстаса, сэр. Я надеялся, она не упомянет о нём, сэр, так как не хотел, чтобы вы подумали, что я допустил некоторую вольность.
- Что ты имеешь в виду?
- Я находился в комнате, сэр, когда мисс Вардур жаловалась, что мистер Клод и мистер Юстас навязывают ей своё общество. В данных обстоятельствах я осмелился предложить ей использовать небольшую уловку, чтобы избавиться от пристального внимания молодых джентльменов.
- Великий боже! Ты хочешь сказать, что всё-таки приложил руку к их отъезду?
Я почувствовал себя последним ослом. Ведь не далее как вчера мне казалось, что я утёр Дживзу нос.
- Я посоветовал мисс Вардур, сэр, проинформировать мистера Клода и мистера Юстаса, каждого в отдельности, о том, что сегодня она отплывает в Южную Африку с целью заключения там контракта. Таким образом желаемый результат был достигнут. Они заглотили наживку вместе с крючком, если вы позволите мне использовать это выражение, сэр.
- Дживз, - сказал я (мы, Вустеры, можем допустить промашку, но всегда честно в ней признаемся). - Ты единственный и неповторимый!
- Большое спасибо, сэр.
- Да, но послушай! - В голову мне пришла ужасная мысль. - Когда придурки сядут на пароход и убедятся, что её там нет, разве они не примчатся в ту же секунду обратно?
- Я предвидел такую возможность, сэр. По моему совету мисс Вардур сообщила молодым джентльменам, что совершит сухопутное путешествие до Мадейры и только там поднимется на борт.
- А где пароход останавливается после Мадейры?
- Нигде, сэр.
Со стоном облегчения я откинулся на диванные подушки. Я жалел только об одном.
- Единственное, о чём я жалею, Дживз, - сказал я, - что на таком огромном пароходе мерзавцы с лёгкостью смогут избегать встреч друг с другом. Я имею в виду, мне бы очень хотелось, чтобы Клод почаще находился в обществе Юстаса и visa versa.
- Так оно и будет, сэр. Я купил им двухместную каюту. У мистера Клода одна койка, а у мистера Юстаса - другая.
Я чуть не задохнулся от счастья. Если б не поездка в Харроугэйт с дядей Джорджем, мой восторг был бы полным.
- Ты уже упаковал мои вещи, Дживз? - спросил я.
- Вещи, сэр?
- Для поездки в Харроугэйт. Сегодня я отправляюсь туда с дядей Джорджем.
- Ах да, конечно, сэр. Я совсем забыл вам сказать. Сэр Джордж звонил сегодня утром по телефону, пока вы спали, и просил передать, что планы его изменились. Он не поедет в Харроугэйт.
- Ох, послушай, но это же просто блеск!
- Я рад, что вы довольны, сэр.
- Он не говорил, почему передумал?
- Нет, сэр. Но из слов его камердинера, Стивенса, я понял, что сэру Джорджу стало значительно лучше и больше он не нуждается в лечении. Я позволил себе дать Стивенсу рецепт моего коктейля, который вы всегда так хвалили, сэр. Сегодня утром сэр Джордж заявил Стивенсу, что чувствует себя, как новенький.
Сами понимаете, мне оставалось только одно, и я не стал колебаться. Да, я страдал в душе, но у меня не было выбора.
- Дживз, - сказал я, - мои штрипки.
- Да, сэр?
- Тебе они правда не нравятся?
- Чрезвычайно, сэр.
- Ты не думаешь, что со временем твои взгляды изменятся?
- Нет, сэр.
- Ну, хорошо. Хорошо. Ни слова больше. Можешь их выкинуть.
- Благодарю вас, сэр. Я сжёг их сегодня утром, перед тем как подать вам завтрак. Спокойный серый цвет намного приятнее для глаз, сэр. Спасибо, сэр.
ГЛАВА 17. Бинго и его жёнушка
Примерно через неделю после отъезда Клода и Юстаса я неожиданно встретился с малышом Бинго в клубе "Старых либералов". Малыш полулежал в кресле, закатив глаза и открыв рот, а седобородый деятель, сидевший неподалёку, смотрел на него с такой откровенной неприязнью, что я пришёл к единственно возможному выводу: Бинго увёл у него из-под носа его любимое кресло. Так всегда бывает, когда посещаешь незнакомый клуб, - без злого умысла наступаешь то на одну, то на другую мозоль его постоянным обитателям.
- Привет, старый хрыч, - сказал я.
- Привет, старый пень, - сказал Бинго, и мы пошли пропустить по рюмочке перед ленчем.
Раз в год комитет нашего клуба "Трутень" решает, что помещение необходимо помыть, подкрасить, ну и всё такое, поэтому нас выкидывают за дверь и временно поселяют в каком-нибудь другом клубе. На этот раз мы свили гнездо в "Старых либералах", и лично для меня это было жутким испытанием. Я имею в виду, когда ты привык к весёлому, живому обществу, и тебе достаточно швырнуть в парня коркой хлеба, если ты хочешь привлечь его внимание, тебя несколько угнетает пребывание в клубе, где самому молодому члену недавно стукнуло восемьдесят семь и считается дурным тоном заговаривать с кем бы то ни было, если ты не участвовал с ним вместе как минимум в осаде Трои.
По правде говоря, встретив Бинго, я испытал некоторое облегчение. Мы стали переговариваться вполголоса.