Позднее Джек подумал, что Лотти, наверное, принадлежала к тому типу женщин, в которых сексуальность просыпается очень ненадолго; в случае Лотти намеки на желание можно было видеть только в каких-то редких жестах, например, она изредка как-то по-особенному разглядывала свой профиль в зеркале. В молодости Лотти, наверное, была привлекательной, но Джек видел следы этого лишь в моменты, когда та не могла уследить за собой - например, когда Джек будил ее среди ночи (мальчику разрешалось это делать, если ему снился страшный сон) или когда она будила его рано утром, забыв привести себя в порядок.
Прямо спрашивать Люсинду Флеминг про ее "тихое бешенство" Джек не стал - слишком это простой и очевидный метод для шестилетнего мальчика. Вместо этого он набрался храбрости и решил спросить Эмму Оустлер; в самом деле, кому еще знать, как не ей? Но Эмму Джек боялся, поэтому его храбрости хватило лишь на то, чтобы получить у нее ответ, задав вопрос ее подружкам, Венди Холтон и Шарлотте Барфорд. Сначала он пошел к Венди Холтон - все-таки она поменьше ростом.
В начальной школе обед начинался на полчаса раньше, чем в остальных. Джек решил поговорить с Венди в столовой - какой подходящий антураж, эти круглые плафоны, словно глобусы без карт, миры без границ и географии. Джек навсегда запомнил ее перепуганные глаза, ее нечесаные, грязно-белые волосы, ее исцарапанные колени, твердые, как каменные кулаки, ее плотно сжатые губы. Как же хорошо он это все запомнил!
- Какое-какое бешенство, Джек?
- Тихое.
- Ты чего это задумал, хитрюга?
- Я ничего не задумал, просто хочу знать, что это такое - тихое бешенство, - сказал Джек.
- Ты белены объелся? - спросила Венди, с ужасом смотря ему в тарелку.
- Ни в коем случае! - ответил Джек и отодвинул вилкой белую капусту на край.
- Значит, хочешь узнать, что такое бешенство?
- Наверное, - осторожно произнес Джек, не сводя с Венди глаз.
Она странно вела себя, все время прижимала кулаки к тому месту, где у нее должны были быть груди, Джек даже начал бояться.
- Тогда нам надо поговорить наедине. Как насчет туалета?
- Туалета для девочек?
- Разумеется, болван, если нас поймают, я предпочитаю находиться в женском, а не в мужском туалете!
Джек понял, что речь идет о чем-то важном, но хорошо подумать у него не получилось - Венди встала из-за стола и наклонилась над ним, он испугался. Еще ему не понравилось слово "болван" - слишком грубое для школы, где учатся одни девочки.
- Прошу прощения, что встреваю в ваш разговор, но я хотела узнать, Венди, разве ты не хочешь пообедать? - спросила мисс Вонг.
- Я лучше умру с голоду! - ответила Венди.
- Прошу прощения, мне жаль! - сказала мисс Вонг.
- Ну что, пошли, или ты трус? - шепнула Венди на ухо Джеку и пихнула его коленом в ребра.
- Ладно, - ответил Джек.
Вообще-то ему следовало отпроситься у мисс Вонг, но та временно испытывала особенно острую потребность перед всеми извиняться (наверное, винила себя за попытку заставить Венди поесть, в то время как девочка хотела, наоборот, умереть с голоду).
- Мисс Вонг... - начал было Джек.
- Разумеется, конечно да, Джек! - не сказала, а выплюнула мисс Вонг. - Я очень прошу прощения, я не хотела ставить тебя в неловкое положение, тем более - задерживать тебя за столом. Раз ты куда-то собрался, значит, так надо, иди. О боже! Не смею тебя больше отвлекать!
- Я мигом, - только и сумел сказать Джек.
- Не сомневаюсь, - сказала мисс Вонг. Наверное, возродившийся в ней было ураган оказался подавлен раскаянием.
Венди завела Джека в ближайший к столовой женский туалет, закрылась с ним в кабинке и поставила его с ногами на унитаз, просто схватила за руки и подняла; так он стал с ней одного роста и мог заглянуть ей прямо в глаза, а чтобы он не отвернулся, Венди держала его за пояс.
- Что, Джек, хочешь узнать, что такое бешенство, внутреннее, а?
- Я говорил "тихое", "тихое бешенство".
- Это одно и то же, пенис мой сладенький, - ответила Венди.
О, это что-то новое! Оказывается, пенисы бывают сладкими! Эта мысль преследовала - и беспокоила - Джека еще много лет.
- Ну вот, что чувствуешь? - сказала Венди, взяла Джековы руки и приложила себе к грудям - точнее, к тому месту, где они должны были быть, так как Джек ничего не почувствовал.
- Что я должен чувствовать? - удивленно спросил он.
- Джек, не будь тупицей, ты же знаешь, что у меня тут.
- У тебя тут бешенство? - спросил мальчик. Что там еще может быть, подумал он, грудей-то явно нет.
- Я единственная во всем седьмом классе, у кого они не растут! - гневно воскликнула Венди. В эти слова было вложено столько силы, что Джек испугался, как бы кабинка не вспыхнула. Вот уж правда, бешенство так бешенство.
- Вот оно что.
- И это все, что ты можешь сказать?
- Прошу прощения, - сказал Джек; мисс Вонг хорошо научила его извиняться.
- А, Джек, да что с тобой делать, ты мал еще, - заключила Венди и убрала руки; Джек испугался, что упадет сейчас с унитаза. - Подожди тут, а когда я постучу в дверь трижды, можешь выходить.
- Бешенство, понимаешь, - бросила в пространство Венди, покидая кабинку.
- Тихое бешенство, - снова уточнил Джек. Он понял, что с Шарлоттой Барфорд ему придется говорить как-то иначе, но как именно?
В дверь трижды постучали, и Джек вышел в коридор - едва не сбив с ног мисс Вурц. Кроме нее, там никого не было.
- Джек Бернс, - удивленно, но, как всегда, идеально поставленным голосом произнесла учительница, - я весьма тобой разочарована. Что это ты делал в женском туалете?
Джек тоже был разочарован и, не стесняясь, известил об этом мисс Вурц, что, видимо, заставило ее его простить; она очень любила, чтобы люди разделяли ее чувства. Как правило, однако, разочарование не покидало ее так быстро, как в тот раз.
От Шарлотты Барфорд Джек ожидал узнать куда больше; в конце концов, у нее-то груди имелись, и еще какие. Если в ней и живет бешенство, то причина его - явно не недопустимо малый объем бюста. К сожалению, прежде чем Джек придумал, как ему подойти к Шарлотте, та подошла к нему сама.
Раз в неделю после обеда Джек пел в главном хоре школы; исполнялась обычно музыка для главных праздников - Дня благодарения, Рождества, Дня памяти погибших, Пасхи. Джек старательно прятал глаза от органиста - он слишком хорошо был знаком с этой братией, и пусть за мануалом в школе Св. Хильды сидела женщина, она все равно напоминала Джеку папу.
Джек бежал по коридору, напевая что-то из хорового репертуара, какие-то молитвы, и неожиданно столкнулся с Шарлоттой Барфорд. Точнее, он пробегал мимо того самого туалета, где Венди дала ему потрогать свои отсутствующие груди (кабинку, где это произошло, Джек не забудет и на смертном одре), как вдруг дверь туалета открылась и оттуда вышла Шарлотта. Еще мокрыми и пахнущими этим гадким жидким мылом руками она немедленно затащила его в туалет.
- Что за бешенство тебя интересует, Джек? - спросила она, прижав его коленом к раковине. Вот тут-то он и ощутил "железные груди" - одна такая упиралась ему прямо в живот.
- Тихое, внутреннее, такое, которое тебя не покидает, - нерешительно произнес Джек.
- Ага. Ну так знай - это такое состояние. Его вызывает все, чего ты не знаешь, все, что люди отказываются тебе говорить, сколько бы ты их ни спрашивал, все, что ты вынужден узнавать в одиночку, без посторонней помощи, - сказала Шарлотта и еще поднажала коленом. - Все эти вещи приводят тебя в бешенство, то есть в такое состояние, когда ты испытываешь ярость, когда ты очень зол.
- Но как мне понять, зол я или не зол? - спросил Джек.
- А тут и понимать нечего, Джек. Ты очень, очень зол, - сказала Шарлотта. - Ведь твой папаша - бессовестный ходячий болт! Он бросил тебя и маму на произвол судьбы, вам повезло, что на свете есть добрые люди! А еще, Джек, все знают, кем ты будешь.
- И кем же?
- Бабником, как твой папа.
- А что это значит - быть бабником?
- Ты очень скоро узнаешь, кролик мой ненасытный, - ответила Шарлотта. - Кстати, свои груди я тебе трогать не дам.
И добавила шепотом, прикусив ему мочку уха:
- Я имею в виду, пока не дам.
Джек знал, что будет дальше. Дождавшись, пока в дверь туалета постучат трижды, Джек вышел в коридор и, к своему удивлению, не обнаружил там мисс Вурц, только Шарлотта удалялась прочь, качая бедрами, точь-в-точь как Ингрид My. Правда, окажись Шарлотта в Осло зимой в своей юбке, она бы замерзла - слишком короткая.
Да, он в самом деле очень многого не знает - ни что такое бабник, ни что такое добрые люди, ни как они связаны с ним и мамой и почему им с мамой повезло, что такие люди есть. Ему все это надо обдумать, а особенно значения слов "сладкий пенис", "ходячий болт" и "ненасытный кролик".
Джек каким-то шестым чувством понял, что обсуждать эти вещи с мисс Уикстид, когда та завязывает ему по утрам галстук, не стоит, равно как и с Лотти. Трудные вопросы ей лучше не задавать, слишком многое было у нее в жизни - и таинственная хромота, и остров Принца Эдуарда, и всякое другое. Знал Джек и то, что ответит ему мама, задай он эти вопросы ей:
- Мал еще, обсудим, когда подрастешь.
Любопытно, некоторые вопросы - как первая татуировка: пока ты "мал еще", тебе ее не видать (по крайней мере, от Алисы).
Ну, да это не беда - была у Джека знакомая, которая не следовала "правилу первой татуировки". Пока за Джеком присматривала вечно извиняющаяся мисс Вонг с ее неураганным темпераментом, Эмме Оустлер исполнилось тринадцать, а выглядеть она стала на все двадцать. Эмма никогда не отшивала Джека этим "мал еще", с ней можно было обсудить что угодно; проблема только в том, что она все время чем-то недовольна (Джек хорошо себе представлял, чем угостит его Эмма, когда узнает, что первым делом он обратился к Венди и Шарлотте).
Не следует так уж осуждать поведение девочек в коридорах и туалетах школы Св. Хильды. Школа-то была очень хорошая, и даже строгая - во всем, что касалось учебы как таковой. Возможно, именно высокие требования, предъявляемые к ученицам в классе, и заставляли девочек постарше вести себя вне занятий как бог на душу положит; возможно, им жизненно необходимо было таким вот образом реагировать на вкладываемые в них правильное произношение и технику речи, да и на прочее - коллеги мисс Вурц по школе Св. Хильды мало чем отличались от нее в стремлении и способности сделать из своих учеников воплощение идеала. Девочкам в силу этого требовался их собственный язык - с коридорным произношением и туалетной грамматикой. Между собой и с Джеком девочки использовали исключительно формы вроде "падумаишь" и "пашла вон, дуррра" - как еще им было выпустить пар, ведь если бы они позволили себе такое в классе, мисс Вурц устроила бы им головомойку, а коллеги поддержали бы ее.
Но только не Пиви, ямайский водитель мисс Уикстид. Статус Пиви не позволял ему критически отзываться о лексике и грамматике, какими Эмма Оустлер потчевала Джека на заднем сиденье лимузина. Когда она в первый раз туда запрыгнула, и Пиви, и Джек вздрогнули от неожиданности. Случилось это одним холодным дождливым днем. Эмма жила на Форест-Хилл-роуд и в школу ходила пешком, а после уроков обычно сидела в кофейне на углу Спадайны и Лонсдейл-роуд с другими девчонками. В тот важный день привычка была нарушена, и вовсе не из-за дождя или холода.
- Джек, ты помнишь, мы договорились, я помогу тебе с домашним заданием, - заявила Эмма. Каким-то образом никто не обратил внимания, что Джек всего-то в первом классе и домашних заданий у него считай что и нет (а настоящая помощь с ними ему впервые потребуется только в четвертом классе).
- Куда прикажете мне отвезти эту леди, сэр? - спросил Пиви у Джека.
- К Джеку домой, - ответила Эмма. - Ему столько всего задали, он никак без меня не справится, правда, Джек?
- Похоже, сэр, приказы здесь отдает ваша леди, - усмехнулся Пиви. Джек не посмел возразить. Эмма устроилась поудобнее на заднем сиденье и прижала Джека к себе.
- Запоминай, Джек, пригодится в будущем, - шепнула Эмма ему на ухо.
- Что запоминать? Что пригодится?
- Если ты не видишь лицо водителя в зеркале заднего вида, значит, он тебя тоже не видит.
- Вот оно что.
Джек посмотрел в зеркало и лица Пиви не увидел.
- Итак, нам с тобой многому надо выучиться, - продолжила Эмма. - Урок первый: если ты чего-то не понимаешь, первым делом надо идти ко мне. Венди Холтон - мерзкая сука, никогда ничего не спрашивай у Венди! А Шарлотта Барфорд - она спит и видит, как отсасывает у первого встречного! Только подумай - каждый раз, когда ты с ней говоришь, ты подвергаешь свою жизнь и свой юный болт страшной опасности! Поэтому запоминай крепко: если в твоей жизни случится что-то новое, ты первым делом сообщишь об этом мне.
- О чем ты?
- Поймешь в свое время, - ответила Эмма. - Например, когда тебе впервые в жизни захочется потрогать девочку. Вот когда у тебя появится такое желание, причем не просто желание, а непреодолимое желание, скажи мне.
- Потрогать девочку где?
- Поймешь в свое время, - ответила Эмма.
- Вот оно что.
Он задумался, надо ли признаваться Эмме в неодолимом желании потрогать ее усики, вроде он уже и так их потрогал.
- Хочешь потрогать меня, Джек? - спросила Эмма. - Не бойся, мне ты можешь сказать что угодно.
Он с трудом доставал ей до плеч, даже сидя; ему вдруг захотелось положить голову ей на грудь, ровно между подбородком и тем местом, где у Эммы начинали расти груди. Но все равно Джек решил, что самое привлекательное в Эмме - это ее усики, и он не забыл, как она отреагировала в тот раз.
- Хорошо, с этим разобрались, - сказала Эмма. - Пока что ты не хочешь меня потрогать, ну и ладно.
Джек расстроился - упустил момент. Видимо, на его лице отразилось разочарование, так как Эмма сказала:
- Не стоит, Джек, это все равно рано или поздно произойдет.
- Что произойдет?
- Что-что! То, что ты станешь как твой папа. Мы все очень на это рассчитываем. Тебе предстоит распахнуть много, много дверей, Джек.
- Каких еще дверей?
Эмма не ответила ему, Джек решил, что мал еще задавать такие вопросы.
- А что такое бабник? - спросил он тогда, думая, что сменил тему.
- Это тот, конфетка моя, кому сколько женщин ни дай, ему все мало. Это тот, кто хочет одну женщину за другой, и желательно без перерыва между ними.
Ну, это точно не я, подумал Джек. Вот уж я плаваю в целом океане девочек, куда уж больше. В школе Св. Хильды от женщин было некуда деться - что там, даже над алтарем располагался витраж, где самого Иисуса окружали четыре женщины, видимо, святые. Самого Иисуса, вы только подумайте!
- А что такое "добрые люди" и как они связаны со мной и мамой?
- Это люди, которые помогают тем, кто в беде. На случай, если ты не понял, Джек, ты и мама - в беде. Обучение в нашей школе стоит денег, и в мире нет ни одного татуировщика, который мог бы заработать столько. Ты ходишь в школу только потому, что у миссис Уикстид много денег и она добрый человек.
- Приехали, госпожа моя, - сказал Пиви, словно вез одну лишь Эмму. Он остановил машину на углу Спадайны и Лаутер-авеню, где их уже ждала Лотти.
- Гляжу, Хромоножка тебя встречает, конфетка моя, - шепнула Эмма на ухо Джеку.
- Ой, Эмма, здравствуй, боже, как ты выросла! - только и сумела сказать Лотти.
- У нас нет времени на разговоры, Лотти, - сказала Эмма. - У Джека проблема - он покамест не понимает кое-каких важных вещей, так что я взялась ему помочь.
- Ничего себе, - сказала Лотти, едва успевая за ними, у Эммы был широкий шаг.
- Надеюсь, старуха дрыхнет, Джек, - шепнула Эмма. - Нам с тобой надо вести себя потише, ни к чему ее будить.
При Джеке еще никто не называл миссис Уикстид старухой, но раз Эмма сказала, значит, так надо. Она знала все - даже где находится черная лестница, ведущая в комнаты мамы и Джека.
Позднее все прояснилось - Эммина мама, разведенное чудовище-мужененавистница, дружила с разведенной же дочерью миссис Уикстид, отсюда их представление, будто мама с Джеком живут у "старухи" на всем готовом. К тому же и Эммина мама, и дочь миссис Уикстид состояли в Ассоциации Старинных Подруг, они даже учились в школе Св. Хильды в одном классе, Алиса была лишь чуть-чуть их младше.
С верхней ступеньки лестницы Эмма обратилась к Лотти, ходившей по кухне из угла в угол:
- Лотти, если нам что-нибудь будет нужно, ну там чай или что-нибудь в этом роде, мы спустимся сами. Пожалуйста, не надо подниматься - дай своей несчастной ноге отдохнуть!
Оказавшись в комнате Джека, Эмма первым делом разобрала постель и тщательно осмотрела простыни. Результат, как заметил Джек, чем-то Эмму разочаровал. Она заправила кровать обратно и сказала:
- Запоминай, Джек. Однажды произойдет вот что: ты проснешься, и все твое белье будет кое-чем измазано.
- Чем?
- Поймешь в свое время.
- Вот оно что.
Джек задумался, о чем это она, а Эмма тем временем ушла в комнату к маме.
В Алисиной комнате стойко пахло травой; Джек ни разу не видел, чтобы мама курила марихуану дома, наверное, запах впитывался в одежду. Он знал, что у Китайца она иногда затягивается - Джек порой чувствовал запах у нее в волосах.
Эмма Оустлер потянула любопытным носом воздух, обернулась к Джеку и подмигнула, а затем принялась изучать, что у мамы в ящиках, - вынув какой-то свитер, приложила его к себе и повертелась перед зеркалом, потом проделала то же самое с какой-то юбкой.
- Твоя мама - вылитая хиппи, правда, Джек?
Джек никогда не воспринимал маму как хиппи, но теперь задумался и решил, что Эмма права. Во всяком случае, в глазах не слишком осведомленных девочек из школы Св. Хильды и их мам, одна за другой вступавших в армию разведенных, Алиса однозначно сходила за хиппи. Возможно, слово "хиппи" - наименее оскорбительное из тех, какими можно было назвать мать-одиночку, зарабатывающую на жизнь татуировками.
Позднее Джек Бернс перестал удивляться этой способности женщин - оказавшись в спальне у незнакомки, сразу понять, в каком ящике у той лежит нижнее белье. Эмме было всего тринадцать, но она открыла нужный ящик с первой попытки. Вытащив какой-то лифчик, она приложила его себе к груди; пока что он был ей велик, но даже Джек сразу понял, что в один прекрасный день он станет Эмме как раз. Вдруг он ощутил, что его пенис стал твердый, как карандаш, - отчего, он не знал. Размером он был с мамин мизинец, а руки у мамы были маленькие.
- Ой, конфетка моя! Да у тебя же стоит, ну-ка, покажи мне, - сказала Эмма, не выпуская из рук Алисин лифчик.
- Что у меня стоит?
- Джек, не глупи, покажи мне его!
Эмма таким тоном сказала "его", что Джек понял и спустил штаны. Эмма внимательно осмотрела его пенис, но осталась крайне разочарована; наверное, впечатление ей испортил шум снизу - Лотти снова стала ходить по кухне, а в соседней комнате проснулась миссис Уикстид.