- Эй, эй!
Он остановился и посмотрел назад, но там никого не было.
- Эй, эй!
В этот раз он понял, что голос раздавался из дырки в бумажной двери прямо перед ним.
- Кто?
- Это я. Помните? Мы встречались в Сибуя.
Тогда он вспомнил этот голос. Он принадлежал женщине, которая "помочилась" в гостинице в Сибуя, а потом принесла ему о-дэн.
- О, это вы!
- Не так громко.
- Вы здесь тоже мочитесь?
- Говорите тихо... Почему вы ушли от сэнсэя? Я увидела вас вечером - это кошмар.
Гастон молчал.
- Вы знаете мужчину, который был с вами? Это Эндо из банды Хосино. У него туберкулез. В нем нет ни крови, ни слез. Он убивает людей, и в один прекрасный день его тоже прикончат. Вам надо как можно скорее бежать отсюда.
Гастон все еще не произнес ни слова.
- Бегите отсюда любым путем. Выскочите из этого дома и добирайтесь до большой улицы, где сможете поймать такси. У вас ведь еще сохранились три тысячи иен?
Женщина до сих пор не забыла о кошельке Гастона.
- Садитесь в такси и скажите водителю "Сибуя". Там сразу идите к сэнсэю и скажите ему, что вас похитил Эндо.
- Да.
Гастон кивнул. Тут женщина, должно быть, что-то почувствовала, поскольку резко замолчала. Гастон услышал, как кто-то сзади кашлянул, и, обернувшись, увидел Эндо, одетого в белую рубашку и брюки.
- Иностранец-сан...
- Да. - Испуганный Гастон выпрямился.
- В чем дело? - спокойно спросил Эндо, сонно зевая. - Вы пошли в уборную, не так ли?
- Да, в уборную.
- Так идите. Va au shotte.
За бумажной дверью слышались движения - судя по всему, перепуганная насмерть женщина металась, не зная, как убежать из комнаты.
- Идите, - повторил Эндо.
У Гастона не было иного выбора. Потолок уборной был низкий, а унитаз - треснутый и бурый от грязи. Дверь была перекошена и не закрывалась. Когда Гастон попытался прикрыть дверь, он услышал звук, похожий на шлепок по телу, а за ним - пронзительный женский крик. Звуки доносились из комнаты женщины, которая с ним только что разговаривала.
- Я ничего не сделала!
Крик женщины перерос в стон, наполненный болью. Подобные сцены в Санъя - дело обычное, и в других комнатах на этаже царила полная тишина. Гастон выскочил из уборной и в два-три прыжка оказался у дверей. И услышал звук еще одного удара.
Распахнув дверь, Гастон увидел Эндо - тот стоял с ремнем в руке перед распростертым на полу телом женщины. Одной рукой она закрывала лицо. Когда она убрала руку и подняла голову, Гастон увидел, как из ее рта по подбородку течет кровь.
Увидев Гастона, Эндо спокойно спросил:
- Вы закончили свои дела в уборной?
- Вы!.. - закричал Гастон. - Эта женщина очень добрый человек. Почему вы ее ударили?.. Вы плохой человек! Очень плохой человек!
- Плохой? Очень может быть, - ответил Эндо, застегивая ремень.
- Плохой. Вы плохой... Эта бедная женщина. Как ее жаль.
- Иностранец-сан, я человек, который поступает так, как хочет. Я ни к кому не испытываю жалости.
- Почему нет?
- Потому что я больше не считаю, что кто-либо заслуживает жалости. Я избавился от этого чувства, потому и занимаюсь этим бизнесом.
- Почему вы не верите людям?
- Я не верю людям, потому что меня вынудили им не верить.
Западня
То был праздничный день, и даже в десять часов Такамори нежился в кровати, приняв свою обычную позу черепахи и укрывшись с головой одеялом. Он лежал так в полусне в неописуемой эйфории, когда услышал тихий скрип на лестнице. Его рука автоматически потянулась за бельем, лежавшим рядом с кроватью.
Откинув угол одеяла, он прислушивался к непривычным звукам приближения сестры, готовый в случае необходимости принять срочные меры.
- Такамори. - Голос Томоэ с лестницы был необычно мягок в это утро.
- Такамори, - позвала она вновь.
- Я уже встал, но наслаждаюсь утренней медитацией.
Не стоит нарушать ее.
- Я хочу, чтобы ты взглянул на сегодняшнюю утреннюю газету.
Он услышал, как она поднялась по лестнице, и в тот же миг оказалась в его комнате с газетой в руках.
- Чего ты хочешь? - В последнее время Томоэ - видимо, под влиянием Гастона - употребляла весьма необычные обороты. - Я сейчас размышляю о сущности жизни и смерти, и я не хочу, чтобы какой-нибудь простолюдин, вроде Томоэ, мне мешал. - Он говорил, накрывшись одеялом, и его голос звучал так, будто его рот набили ватой.
- Прекрати эти глупости.
- Как говорил Гете...
- В утренней газете есть заметка о человеке, который может оказаться Гастоном.
- Чего?
Позапрошлой ночью Такамори заметил в Сибуя бродячую собаку, которую приласкал Гастон, а затем разговаривал со стариком-предсказателем, который предоставил этому иностранцу ночлег и пишу. Такамори договорился со стариком, что тот свяжется с ним, как только объявится Гастон.
- Где это? - спросил Такамори, беря газету из рук Томоэ.
- Вот. - Томоэ показала на заметку внизу на третьей странице, где обычно сообщали о необычных событиях, происшедших накануне в городе.
"Вечером в понедельник иностранец, находившийся в машине, остановленной полицией в Мэгуро во время обычной дорожной проверки, подарил полицейскому мужскую набедренную повязку фундоси". Это первое предложение заметки сразу привлекло к себе внимание Такамори.
Томоэ наблюдала за братом, который, лежа на животе, просматривал заметку.
- Не мог ли это быть Гастон?
- Понедельник вечером?
- Позавчера.
В заметке говорилось, что иностранец находился в машине "форд" вместе с двумя мужчинами-японцами.
- Здесь говорится - набедренная повязка. Помнишь, как он нас опозорил в ресторане суси в Иокогаме? Это наверняка Гастон.
- Я боюсь, он в опасности. Этой набедренной повязкой он хотел оповестить нас об этом.
Такамори вскочил с кровати.
- Я немедленно ухожу.
- Куда?
- Пойду к старому предсказателю. Помнишь, позавчера я рассказывал о нем. Пошли вместе, если хочешь.
В Такамори, обычно таком медлительном, при мысли о Гастоне неожиданно забил фонтан энергии. Таким Томоэ его раньше никогда не видела. В автобусе он, как правило, коротал время, глазея на молоденьких девушек, но сегодня по дороге в Сибуя он сидел, сдвинув в задумчивости брови, и его колени нервно двигались взад и вперед.
- Такамори, он, что, тебе действительно понравился?
Такамори кивнул:
- А ты? Тебе ведь он тоже нравится?
- Мне?.. - Томоэ подняла брови и презрительно улыбнулась. - Не говори глупости. Этот иностранец дурак и полнейший идиот. Я его терпеть не могу.
- Дурак? Вот те на. Ты просто еще не способна рассмотреть настоящего мужчину, - тихо ответил Такамори.
Отношение сестры к Гастону его явно разочаровало.
Он выглянул из окна автобуса и увидел, что лето уже совсем близко. А в Сибуя ярко светило солнце, улицы были полны людей в праздничной одежде. Целыми семьями они отправлялись за покупками в ближайшие универмаги, а юноши и девушки толпились у знаменитого памятника преданной собаке - в самом удобном месте встречи в этом районе.
- Где же этот предсказатель живет?
- Подожди минутку. Он мне карту начертил.
Они двинулись по схеме и вскоре вышли на освещенную лучами утреннего солнца улочку, вдоль которой тянулись бесконечные бары, а перед каждым женщины убирали остатки вчерашнего мусора и еды и складывали их в контейнеры.
- Если вы ищите сэнсэя, то найдете его на втором этаже вон того бара. Он еще спит, - сказала им одна женщина, не вынимая зубной щетки изо рта и показав рукой на пятое или шестое строение дальше по улице. Но перед домом они встретили и самого старика - он как раз возвращался из общественной уборной, застегивая брюки.
- О, это вы, - моргая от яркого солнца, сказал Тетэй и внимательно посмотрел на Томоэ, одетую в европейскую одежду.
- Это моя сестра, - представил ее Такамори. - Мы пришли насчет Гастона.
- Да, я как раз собирался вам звонить.
И старик рассказал неожиданную новость, которую вчера вечером узнал от знакомой женщины, видевшей Гастона с мужчиной в районе Санъя в гостинице Иватэ, где она сама провела ночь.
- Этот мужчина по имени Эндо входит в гангстерскую банду Хосино, он известный киллер. Совершенно случайно он оказался одним из моих бывших учеников. Женщина, которая мне рассказала эту новость, была им сильно избита.
- Киллер?... Эндо? - Такамори невольно сглотнул.
Он уже слышал это имя. Два месяца назад, когда банда Хосино шантажировала одного бизнесмена и нанесла ему увечья, фотография Эндо появилась в газетах и еженедельных журналах. В памяти Такамори осталось, что это лицо несло на себе мрачную печать отчаяния.
Час спустя Такамори вместе с полицейским из Санъя посетил гостиницу Иватэ.
- У нас бывают различные постояльцы, - раздраженно ответил из-за ширмы хозяин на кансайском диалекте.
- Иностранец? У нас ночевал очень высокий иностранец, который ушел этим утром с другим человеком. Я не знаю, куда они направились.
Похоже, он говорил правду. Такамори стоял один на узкой улице Санъя и озирался. Улицу перебежала черная кошка. Куда этот человек увел Гастона? Окружающие дома хранили зловещее молчание.
***
За несколько часов до того, как Такамори пришел в гостиницу, Гастон и Эндо ее покинули. Дождь, непрерывно ливший два дня, наконец прекратился, но небо все еще было затянуто облаками и земля была черна от грязи. Молочная дымка окутывала крыши гостиниц. В других районах Токио дома еще хранили молчание ночи, и только молочник на своем велосипеде уже провозглашал начало нового дня.
- В Санъя утро наступает рано, - объяснил Эндо. Но и без этого объяснения Гастон с удивлением наблюдал поразительную активность, развернувшуюся у него на глазах.
Из гостиниц по обе стороны улицы выходили по два-тричеловека в рабочей одежде и с полотенцами вокруг шеи.
- Что делают эти люди?
- Они идут искать поденную работу. За мостом Намида недалеко отсюда есть бюро найма подёнщиков, - кашляя, объяснил Эндо. Мост Намида - дословно "Мост слез" - был назван так, потому что в старые времена преступников, приговоренных к смертной казни, только до этого места могли провожать родственники. У этого места печальная история. Если бы я жил в то время, то рано или поздно мне бы тоже пришлось прощаться на этом мосту, - сказал Эндо с улыбкой. - Подобное утро у моста Намида я бы хотел показать всем добропорядочным людям Токио. Рабочие как муравьи стекаются к бюро по найму в ожидании работы. Среди них снуют торговцы, которые продают рисовые шарики за двадцать иен, но даже за эту цену не все могут их купить. Тем не менее они как-то еще живут.
В проходе между двух гостиниц на земле, будто мертвый, лежал человек в нижнем белье, весь покрытый грязью.
- Он болен? - спросил Гастон.
- Нет, не болен. Он не смог получить работу, и у него не было сорока иен, чтобы заплатить за ночлег. Поэтому он, видимо, вколол себе наркотик. - Говоря это, Эндо сплюнул на дорогу, и в мокроте были видны прожилки крови.
- Почему вы не пойдете к доктору?
- К доктору? - Эндо саркастически улыбнулся. - Я позабочусь о себе сам. А вам лучше побеспокоиться о себе. Но вы странный тип. Вчера у вас было много возможностей сбежать от меня, если вы этого хотели. Почему вы этого не сделали?
Гастон пожал плечами, и его рот растянулся в добродушной улыбке.
- Но несмотря на это, я не буду спускать с вас глаз. Ненавижу сентиментальность. Надеюсь, вы представляете, зачем вы мне нужны. Как вас зовут?
- Гас.
- Гас? - Голос Эндо вновь стал жестким и холодным. - Дело в том, Гас, что я собираюсь убрать одного человека. Этот человек... - Глаза Эндо внезапно наполнились ненавистью. Он долго смотрел на иностранца, будто сам Гастон вызывал его ненависть. - Вы были на войне?
Гастон покачал головой.
- А я был. Мой родственник, мой старший брат погиб там.
Эндо продолжал говорить, часто закрывая глаза, будто ему было слишком тяжело переносить воспоминания. Вновь пошел мелкий дождь, но он даже не поднял воротник плаща. Мимо них один за другим к бюро по найму проходили рабочие. Казалось, Гастон не особенно их удивлял. Возможность получить работу на день беспокоила их больше, чем любопытство, как иностранец мог попасть в Санъя.
- Мой брат... был казнен как военный преступник.
- Военный преступник?
- Как вы это скажете на вашем языке? Guerre criminal?
- Да. Да.
Пока Эндо продолжал рассказ, вставляя иногда фразы на французском языке, Гастон слушал, не поднимая глаз. Иногда он бросал украдкой взгляд на своего спутника и задавался вопросом: почему человек, который даже изучал иностранные языки, опустился до такой жалкой профессии? Он не мог этого понять.
- Это случилось двенадцать лет тому назад, в конце войны...
После окончания средней школы Эндо направили в школу военной подготовки в Касуми-га-ура. Вернувшись в Токио, он обнаружил, что дом его семьи в районе Аояма сгорел при воздушном налете в начале мая. Его родители и младшая сестра пытались спастись в близлежащем парке Дзингу-гайэн, но пропали без вести. Даже их тел не нашли.
В живых из всей семьи остался только старший брат, которого призвали в армию и отправили на маленький островок в южных морях. К счастью, молодого Эндо взяли в свою семью родственники и он смог окончить высшую школу. Он также собирался закончить и университет, подрабатывая на стороне.
После войны суда с репатриированными солдатами из Китая и южных морей стали прибывать в японские порты, но Эндо не мог ничего узнать о брате. Работа и учеба страшно изматывали его, Эндо страдал от одиночества и все надежды возлагал на возвращение брата. Но как ни искал, среди репатриированных солдат брата своего найти он не сумел.
- Спустя два года я, наконец, узнал, что с ним случилось. - Эндо вновь сплюнул и вытер рот белым носовым платком. - Его обвинили в совершении военного преступления, арестовали и посадили в тюрьму. Его обвинили в убийстве местных жителей острова.
- Он убил их?
- Нет. - Впервые со времени их встречи в голосе гангстера послышались женские плачущие нотки. - Нет, то были ложные обвинения. Мой брат в письмах ко мне продолжал утверждать свою невиновность. Он просил, чтобы хоть я в это поверил.
Эндо, простой студент, не знал, как помочь брату. Тот писал, что обвинения ложные, но почему-то избегал подробностей. Если суд будет на стороне справедливости, он вряд ли осудит невинного человека. Юный Эндо хотел в это верить.
Однако с каждым новым письмом Эндо между строк видел, что отчаяние и безысходность брата усиливаются. "Я больше не буду пытаться защищать и оправдывать себя. Кто-то принес мне Библию, и я ее читаю. Я больше не хочу жить в мире, наполненном ложью и обманом. Но я хочу думать, что хоть ты, по крайней мере, веришь в мою невиновность".
Эндо ответил сразу же: пусть скажет, что он сможет сделать. Но на это письмо он уже не получил ответа и даже не знает, доставили его или нет. Как он позже узнал, брата казнили в один жаркий августовский вечер.
Вместо праха он получил некоторые вещи брата, и среди них - Библию. Борясь со страхом смерти, брат постоянно читал ее - переплет был затерт. "Мой брат невиновен, - думал Эндо. - Тогда кто же несет ответственность за его смерть?"
С того дня жизнь Эндо полностью переменилась. Он пришел в бюро по демобилизации и просмотрел списки солдат, которые вернулись с того острова, где служил брат. Он также посетил каждого солдата из отряда своего брата.
Вновь пошел дождь. Эндо продолжал говорить - но больше самому себе, чем Гастону. Его лицо вымокло от пота и дождя.
- Мне потребовалось полгода, прежде чем я собрал все факты. То, что я вам говорю, - чистая правда. Те, кого следовало казнить, еще живы. Они вернулись в Японию и продолжают жить, помалкивая о своем прошлом. Это старшие офицеры, командиры моего брата, они свалили на его плечи всю вину за свои преступления. Они отрицали, что давали приказы. Обстоятельства того времени были настолько запутанными, что сделать это было довольно легко. Вернувшись в Японию, они из предосторожности сменили имена, опасаясь, что правда может выйти наружу. Поэтому мне потребовалось столько времени, чтобы разыскать их. Но сейчас у меня есть их адреса.
- Адреса?
- Их трое. Один - в Токио. Двое - в других частях Японии. Но, Гас, куда бы ни сбежали они, им не удастся от меня скрыться. Токио - это самое Токио, где мы стоим. Но им не убежать.
Эндо засунул руку в карман плаща и остановился. Он улыбался. Гастон знал, что в кармане он гладит "кольт".