- Но кто эта Хона Харуко?
- Это не Хона Харуко. Вот, погляди. - Такамори показал ей последнюю строчку кошмарных на вид иероглифов - черепашек на марше. - "Мое имя, написанное по-японски, становится Гасутон Хонахаруко".
Томоэ быстро сообразила, что одна лишняя черта в его слове "писать" превратила его в иероглиф, означающий "полдень", но она не смогла сразу прочитать "Гасутон" - настолько невероятные иероглифы были подобраны для этого имени.
- Гастон Бонапарт. Его фамилия Бонапарт, а имя Гастон. Вероятно, он считает, что мужские имена тоже должны заканчиваться на "ко", - проворчал Такамори, еще не остыв из-за наглости сестры. - Он пишет, что два года изучал японский язык в институте восточных языков в Париже. Зачем же его сюда потянуло? Хотя припоминаю: когда мы переписывались восемь лет назад, ему Япония уже была очень интересна. Его дядя жил некоторое время в Кобэ и после возвращения во Францию, похоже, заразил племянника желанием увидеть Японию.
- Он приезжает как турист? Или это деловая поездка?
- Он об этом ничего не пишет, и я не знаю, зачем он едет. - Такамори взглянул на Томоэ и с деланной серьезностью предположил: - Вероятно, приезжает искать себе жену. Помнишь, несколько лет назад пожилой южноамериканский миллионер приезжал для того же самого? Томоэ, не упусти свой шанс!
- Не будь таким вульгарным.
- Но он потомок великого героя, Наполеона. Помню, мне еще показалось странным, что у него такая фамилия, и когда я спросил его, он подтвердил родство.
- А кто вообще был Наполеон? Родоначальник фашистов, что ли?
- Но что мы будем с ним делать?
- Во всяком случае, надо посоветоваться с мамой. Ты хоть и старший брат, но не можешь взять на себя ответственность и принять в дом совершенно незнакомого человека, к тому же - иностранца...
Потомок Наполеона приезжает в Японию! И он намерен остановиться в их доме! В то воскресное утро известие раскатилось как гром среди ясного неба, нарушая спокойствие в семье Хигаки.
Томоэ сбежала по лестнице - ее шаги прозвучали автоматной очередью. Брат, поспешно накинув домашний халат, последовал за ней.
- Мама, у нас важная новость!
В комнате, выходящей в сад, их мать - Сидзу - тщательно полировала стол из черного дерева, который при жизни так любил ее муж.
- Что же случилось? - спросила она, глядя поверх очков на Такамори.
Несмотря на телосложение и возраст, под таким взглядом тот чувствовал себя мальчишкой. Прошло уже шесть лет с тех пор, как от кровоизлияния в мозг умер ее муж - врач и профессор медицинского института. Томоэ еще училась в средней школе, а Такамори заканчивал университет, где более или менее успешно продержался четыре года. Но и теперь, как прежде, Сидзу ежедневно сама убирала кабинет их отца, вытирала пыль с книг и полировала стол из черного дерева. Эту работу она отказывалась доверить служанке и даже Томоэ.
Такамори возбужденно рассказал матери о письме из Сингапура.
- Если ты спросишь мое мнение, мама, я считаю, что мы должны хорошо принять его. Он же мой старый друг по переписке. К тому же надеется на меня. Надо бы дать ему возможность посмотреть, как живет японская семья. Он будет есть вместе с нами маринованную редиску и суп мисо. Я уверен, что все будет хорошо.
- Но это все так неожиданно.
- Но, мама, даже охотник не убивает перепуганную птицу, которая ищет у него спасения, - стоял на своем Такамори, вспомнив старую поговорку, хотя к сложившейся ситуации ее можно было применить с очень большой натяжкой.
- С перепуганной птицей - это все хорошо, но как мы сможем о нем позаботиться? Во-первых, как насчет туалета? У нас же нет туалета западного типа, а иностранцам японские не нравятся.
Обычно Сидзу уступала сыну и дочери почти во всем, но сейчас, когда речь зашла о проживании незнакомого иностранного гостя в их доме, она, как и следовало ожидать, уперлась.
- Кроме того, - добавила она, - с девушкой в возрасте Томоэ в доме...
- Мама, я могу за него поручиться. В конце концов, он ведь потомок Наполеона. На такую, как Томоэ, он и не посмотрит...
При этих словах Такамори невольно прикрыл рот ладонью.
Приезд Героя
На рабочем месте - в торговой фирме "Дисанто", что находилась в здании "Маруноути" напротив Токийского вокзала, - Томоэ никак не могла сосредоточиться. Обычно она печатала со скоростью семьдесят слов в минуту, но сегодня производительность упала до сорока-пятидесяти.
- Синьорина Хигаки, что-нибудь случилось? - заботливо осведомился ее начальник, господин Дисанто, заметив, как несколько раз она рассеянно посмотрела в окно. - Вы чувствуете себя хорошо?
- Все в порядке, - заверила его она и вновь застучала по клавишам. Но мысли ее все время возвращались ко вчерашним событиям.
Через три недели молодой француз прибудет в Иокогаму. Основное бремя подготовки к его приезду ляжет на маму, но и ей придется участвовать. Такамори, как и следовало ожидать, занял совершенно безответственную позицию, заявив, что гость вместе со всей семьей может есть маринованную редиску и суп мисо. От него никакого толку. Так что все придется делать мне, думала она.
Поведение брата ее расстраивало, а еще она злилась и на себя - из-за того, что дала себя уговорить и пригласить в дом иностранца, которого они даже никогда не видели.
- Осако-сан. - Томоэ обратилась к молодому человеку, который работал вместе с нею. - Я хотела бы вас кое о чем спросить.
- Слушаю вас?
Такухико Осако подошел к ее столу, прикрывая рот носовым платком. Он поступил в эту фирму двумя годами раньше Томоэ и был известен как внук барона Осако, принадлежавшего к довоенной аристократии. Он был тонок, как угорь, носил очки без оправы и настолько следил за своей внешностью, что Томоэ хотелось, чтобы ее брат взял у него несколько уроков по этой части. Всякий раз, когда она передавала ему отпечатанные документы, он принимал их с женственной вежливостью, которая распространялась и на выбор слов. В душе Томоэ презирала его, но это не мешало ей иногда ходить с ним на танцы - он был признанным мастером.
- Осако-сан, вы, как внук бывшего аристократа, должны это знать...
- Аристократа? Нет, вовсе нет. - Он говорил почти женским голосом. - А в чем дело?
- Жив ли сегодня кто-нибудь из потомков Наполеона?
- Думаю, кто-нибудь должен быть.
- Интересно, чем они занимаются, чтобы зарабатывать себе на жизнь?
- Не имею ни малейшего понятия. Томоэ-сан, но почему этот неожиданный интерес к Наполеону?
- Да так, ничего особенного.
Она закрыла глаза и попробовала вспомнить портрет Наполеона в своем учебнике по истории. Белый жилет, одна рука засунута в вырез. Так же ли выглядит их будущий гость? - размышляла она. Говорят, Наполеон был коротышкой и уродом...
***
В поддень просторные лужайки перед императорским дворцом быстро заполнялись служащими банков и фирм, расположенных в районе Маруноути. Обеденный перерыв каждый использовал по-своему. Некоторые просто лежали на уже зазеленевшей траве и перекидывались отдельными фразами. Другие играли в волейбол, и каждый удар по мячу сопровождался их веселыми голосами, а другие наблюдали за их игрой. На краю рва, окружающего императорский дворец, под большой ивой с набухшими почками юноша и девушка смотрели на воду и следили за грациозными движениями плавающих лебедей.
- Это было потрясающе! "Лайонз" действительно имели полное преимущество. Сначала прорвался Киносита. Питчер запаниковал, и не успел он успокоиться, а Вада и Аоки сделали свое дело... Эй, ты меня слушаешь?
С большим возбуждением сослуживец Такамори Иидзима рассказывал ему о бейсбольном матче между "Джайантс" и "Лайонз", который в воскресенье видел на стадионе Коракуэн. Но Такамори, который лежал рядом с ним, уставившись взглядом в чистое голубое небо, слушал вполуха.
- Что случилось? Ты не заболел?
- Нет, все в порядке.
- Ты, надеюсь, не собираешься покинуть наш клуб холостяков и жениться?
- Нет, ничего подобного.
Обхватив руками колени, Иидзима, прищурившись от яркого солнца, смотрел на девушек, игравших в волейбол. Каждый год, когда наступала весна, для Такамори и его друзей девушки выглядели все привлекательнее. Погода становилась теплее, и они приходили на работу без пальто, а затем и без костюмов, в платьях с короткими рукавами. Они походили на только что распустившиеся цветы. Обычно Такамори и Иидзима, его друг с университетских времен, проводили обеденный перерыв, уставившись на тот или другой такой цветок. Однако сегодня все было иначе.
В кармане Такамори лежал листок с генеалогическим древом Наполеона, которое он потихоньку скопировал в рабочее время из биографического словаря в библиотеке банка. Мать и отец Наполеона имели кучу детей. У Наполеона был старший брат Жозеф, три младших брата и три младших сестры: всего восемь детей. Помимо Жозефа и Наполеона, имелись Люсьен, Луи, Жером, а также Эльза, Полина и Каролина. От кого же произошел Гастон Бонапарт, который приезжает через три недели? Прямой ли он потомок Наполеона или отпрыск одного из братьев? Узнать об этом невозможно.
***
- Иностранец? Не может быть!
Сесукэ, продавец рыбы, стоял у дверей кухни, постукивая по занемевшей шее ладонью. Рядом расположился кусок картона с названиями всех рыб, которые у него сегодня продавались.
- Что же ты будешь делать? Если он иностранец, ты не сможешь разговаривать с ним по-японски. Думаю, тебе придется выучить несколько английских слов.
- О чем ты говоришь? Я достаточно знаю английский, чтобы понимать его.
И чтобы продемонстрировать свое неудовольствие, Матян загремела посудой.
- Во всяком случае, что сегодня будешь заказывать?
- А что у тебя есть?
- Как насчет свежей савара?
- А сколько?
- Сорок иен один кусок.
- Дорого.
Матян подошла к кухонной двери, уперев руки в бедра, и сурово посмотрела на Сесукэ.
- У нас будет гость-иностранец, и, я полагаю, мы будем заказывать больше мяса. Поэтому будь-ка к нам повнимательней и обслуживай нас хорошо.
- Это что, угроза? - Сесукэ развязал полотенце на голове и вытер потное лицо. - Ты трудный покупатель.
- Это же естественно, разве нет? Неужели ты не знаешь, что иностранцы не едят ничего, кроме мяса?
- Хорошо, твоя взяла. Я продам ее тебе за тридцать пять иен. - Он послюнил карандаш и записал заказ в книгу. - Как это получилось, что иностранец будет жить у вас?
- Разве я тебе не говорила? Он старый друг Такамори.
- Ах вот что? Тогда, наверное, правильно, что он остановится у вас. Между прочим, один иностранец снимает комнату в доме господина Мори - знаешь, около полицейской будки? Преподает английский или что-то в этом роде.
- У нас совсем другого рода гость, - громко заявила Матян. - Наш - потомок Наполеона, так что не сравнивай его с каким-то простым иностранцем, который живет у Мори.
- Наполеона?
- Что, ты даже не знаешь, кто такой Наполеон? Какой невежда!
- Ты не хотела бы пойти со мной в кино в воскресенье?
- Нет. Я ни с кем никуда не пойду, пока не буду готова выйти замуж. Если ты закончил свои дела, можешь отсюда убираться.
***
Наконец пришел тот апрельский день, когда Гастон должен был прибыть в Иокогаму.
- Наконец-то! - Даже Сидзу громко произнесла это накануне его приезда. Прозвучало так, будто домой из далекой поездки возвращается ее родной ребенок. А все потому, что последнюю неделю она только и готовилась к приему гостя - чинила стеганое одеяло, покупала новые простыни, придумывала подходящее меню.
- Томоэ, ты купила новые наволочки на подушки?
- Да, но мама, я не думаю, что мы должны заходить так далеко. Во-первых, у нас нет ни малейшего представления, зачем он приезжает в Японию. Даже если он когда-то и переписывался с Такамори, от нас не требуется поселить его у себя на все время, пока он в Японии. Я думаю, это плохая привычка японцев - доходить до таких крайностей в приеме иностранцев.
- Возможно, ты и права, но он проделал такой длинный путь...
- Хотела бы я знать, какой он, этот Гастон.
Выключив радио, по которому играла американская музыка, Томоэ пыталась - как это она часто делала последние три недели - представить себе, как он выглядит. И никак не могла создать удовлетворительный образ. Втайне от матери и брата она побывала в книжном магазине Марудзэн в Нихонбаси - хотела найти фотографии Наполеона, но в тех нескольких книгах о нем, что там продавались, он изображался высокомерным маленьким человеком, похожим скорее на хищную птицу из зоопарка в Уэно. "Совсем несимпатичный", - решила она и ушла из магазина, так ничего и не купив.
Просматривая журналы о кино, Томоэ наткнулась на фотографии Шарля Боне и Даниэля Гелина, игравших Наполеона, однако не посмела и надеяться, что Гастон будет таким же красивым, как Гелин. Девушка попробовала склеить в уме коллаж из французского романтического актера и хищной птицы, но так и не добилась никакого цельного образа.
***
- Как ты думаешь, что могло случиться с Такамори? - с беспокойством спросила Сидзу, глядя на стенные часы. Уже одиннадцать, а Такамори до сих пор не было дома. Вероятно, как обычно, засиделся в баре со своими друзьями по работе.
- Абсолютно никакого чувства ответственности... Гость его приезжает завтра, а его самого еще дома нет!
- Он должен об этом помнить.
- Конечно, помнит. Сегодня он собирался сходить в пароходную компанию за разрешением войти на судна. Встречающим в порту обычно не разрешают подниматься на борт, но если им хочется, надо получать разрешение.
- Я надеюсь, завтра будет хорошая погода.
- По радио передавали, что завтра будет славный день.
Такамори вернулся далеко за полночь.
- Пароход прибывает в шесть утра. Что мы будем делать, если ты не в силах будешь встать? - съязвила Томоэ. Но Такамори, как всегда, беспечно стоял возле умывальника и полоскал рот так, что бульканье разносилось по всему дому.
Наконец он ответил:
- Не волнуйся. Им предстоит пройти таможенную и карантинную инспекцию, и они сойдут на берег не раньше десяти часов. Спешить некуда.
"Типичная безответственность", - подумала Томоэ.
***
И вот - день прибытия, воскресенье. Сидзу и Томоэ проснулись, едва забрезжил серый рассвет и начали щебетать воробьи на крыше.
Пароход "Вьетнам" по расписанию должен был войти в порт в шесть часов, но, как сказал Такамори, до десяти он еще будет проходить таможню и карантинные власти. Но он в подобных делах был всегда настолько легкомысленным, что домашние не знали, насколько вообще можно полагаться на его суждения. По крайней мере, сейчас он еще крепко спал.
Семь часов. Томоэ не могла больше сдерживаться - поднялась на второй этаж и с большим трудом растолкала брата. Протирая глаза, он потянулся за сигаретой, но Томоэ успела схватить его, как кошку, за воротник и успешно стащила вниз.
- Во сколько, ты думаешь, Гастон будет у нас дома?
Матери Такамори не ответил. Он быстро глотал завтрак и старался не зевать при этом.
- Послушай, Томоэ, - выпалил он внезапно, - ты ведь оплатишь дорогу до Иокогамы?
Восемь часов. Томоэ переоделась в голубой костюм из джерси в узкую белую полоску и белую шляпку.
- Ты выглядишь очень мило. - Лесть Такамори была прозрачно направлена на то, чтобы заставить сестру заплатить за проезд до Иокогамы.
Томоэ приготовила ему рубашку, вручила галстук, засунула его в костюм и практически вытолкала из дома. Было уже половина девятого.
Из своего района они на автобусе доехали до железнодорожной станции Сибуя, откуда на поезде за сорок минут - до станции Иокогама.
Томоэ с беспокойством поглядывала на часы.
- Успеем ли? Когда прибудем на место, будет уже половина одиннадцатого.
Когда поезд приближался к Иокогаме, вдалеке завиднелись гавань и корабли. Под чистым небом море переливалось голубизной.
- Какой из этих кораблей, ты думаешь, наш?
- Отсюда его не видно. Иностранные суда причаливают к Американскому пирсу.
- А сколько уйдет, чтобы доехать от станции до пирса?
- Дай подумать. Около получаса на автобусе, наверное. Они ходят ужасно медленно. Денег у меня нет, поэтому я не возражаю, если мы пойдем пешком.
Как раз сегодня Томоэ меньше всего хотелось ссориться с братом. Хоть и без особого желания, она остановила такси около станции. Усаживаясь, Такамори заметил:
- Все же такси - самый удобный транспорт, не правда ли?
Чем ближе к порту, тем сильнее ощущался соленый ветер с моря. Такси повернуло у недавно выстроенного торгового центра и направилось к Американскому пирсу, где причаливают иностранные суда.
- Ужас! Пассажиры уже сошли на берег, - воскликнула Томоэ, выпрыгнув из такси. Но оказалось, зеленый корабль, который Томоэ приняла за "Вьетнам", был голландским танкером "Джепсен-Маркс", а за ним под погрузкой стоял восьми- или девятитонный японский сухогруз "Сантосу-мару" с флагом Страны Восходящего Солнца, лениво болтающимся на флагштоке. Других судов здесь не было.
- Ты уверен, что это тот пирс?
- Определенно. Именно это мне вчера сказали в компании.
Томоэ была в Иокогаме два или три раза, когда провожала университетских друзей в Америку на учебу, и пароходы всегда отходили от этого пирса, поэтому здесь ошибки быть не должно. Тем не менее Томоэ волновалась.
- Но здесь нет "Вьетнама".
- Посмотри туда! - Такамори показал на самый дальний конец причала. Сорок-пятьдесят мужчин и женщин стояли там и смотрели в сторону моря. Ветер доносил звуки оркестра. Для уверенности Томоэ спросила носильщика:
- "Вьетнам" должен причалить там?
- Да, мисс.
- Но он, кажется, опаздывает?
- Похоже, карантинная инспекция затянулась.
Чем ближе они подходили к толпе встречающих, тем громче становились звуки духового оркестра, и вскоре они уже могли рассмотреть, что музыканты - полицейские в синей форме, украшенной белыми галунами. Они стояли в две колоны и играли марш "Полковник Боги".
- Ну и толпа! - Похоже, даже Такамори удивился.
Затем в группе встречающих что-то привлекло его внимание. - Томоэ, погляди... вон там!
Молодая девушка с букетом цветов, судя по всему - актриса, очень модно одетая, позировала группе фотографов. Ее окружали четверо или пятеро молодых людей, которые, похоже, были газетными репортерами.
- Ты не думаешь, что они пришли встречать Гастона?
- Не будь идиотом.
Тем не менее даже сердце Томоэ забилось чаще.
- А почему бы нет? Во всяком случае, он ведь потомок Наполеона. И ничего бы странного не было, если б газетные репортеры и духовой оркестр пришли встречать его.