***
Звезды продолжали мерцать в ночном небе. Старая псина преданно плелась за длинной тенью Гастона. Вдоль улицы стояли другие гостиницы, судя по всему, еще открытые для приема постояльцев, но у Гастона не хватило мужества попробовать зайти в какую-нибудь.
При таком выборе гостиниц в Токио Гастон никак не мог найти места, где бы можно было спокойно поспать. Даже он не мог не видеть в этом странного противоречия.
Он шел дальше, на восток. Сейчас, когда утро уже приближалось, все магазины были закрыты, и только отдельные фонари бросали слабый свет на дорогу. Улицы были почти безлюдны.
"Что бы я ни делал, все заканчивается неудачей, - размышлял Гастон, с болью в сердце сознавая свои недостатки. - И не только сегодня". Все его начинания заканчивались так. Подобное невезение - его выбросили из гостиницы за то, что хотел помочь женщине, - преследовало его с детства. Как может такой человек, как он, сделать что-нибудь доброе другим людям?
Сибуя в два часа ночи была окутана тишиной. Кафе, кинотеатры, магазины закрыты, железные жалюзи опущены. Гастон впервые попал в район Сибуя, но сразу понял, что это более оживленная часть города, чем Сангэнчая, где он проходил раньше.
Из боковых улочек доносилось громкое пение мужчин - они, видимо, возвращались из баров, где пили всю ночь. На слух иностранца, их песни были проникнуты какой-то восточной меланхолией и напоминали печальные арабские песни, которые Гастон слышал в Адене.
Ему было паршиво - ноги устали от долгой ходьбы, фактически устало у него все тело. Но все-таки он больше беспокоился о собаке, для которой то был длинный день. Гастон остановился и посмотрел вокруг - вдруг еще открыто какое-нибудь заведение, где можно будет немного отдохнуть. Но только фонари светились повсюду и витрины давно закрытых магазинов.
И тут он услышал, как кто-то зовет его тихим голосом:
- Эй, парень... Не хочешь развлечься?
Голос раздался из темной щели между кинотеатром и соседним магазином, - щель эта напоминала вход в пещеру, и вскоре оттуда, как призрак, появилась женщина с повязкой на шее.
- О боже! - закричала она. - Так это американец из гостиницы!
Гастон печально заморгал. Хотя из-за этой женщины его выгнали среди ночи из гостиницы, он не злился на нее. Слабохарактерный Гастон был не способен ни на кого обижаться. Даже в детстве, какие бы шутки ни устраивали с ним приятели, как бы грубо к нему ни относились, он по темпераменту не мог ненавидеть своих мучителей. Сама ненависть была для него понятием неприемлемым. Вместо этого Гастон верил в доброе расположение и дружбу тех, с кем общался, - других чувств в его сознании просто не было. Поэтому при виде этой женщины в нем не всколыхнулась неприязнь: скорее всего, он уже и забыл, что произошло в гостинице.
- Что случилось? Вы не в гостинице? Вы помогли мне убежать. Но когда я падала, я ударилась попой и она еще болит. - И женщина со смехом показала ему это место, в улыбке обнажив красные десны. - Но что случилось с вами?
- Меня заставили уйти из гостиницы, - ответил Гастон со своей обычной улыбкой на лице, потирая от усталости глаза.
- О? Вас вышвырнули из гостиницы? - Женщина удивленно заглянула иностранцу в лицо - осторожность еще не исчезла из ее взгляда. - Но если вы будете стоять здесь, вас могут увидеть полицейские. Пошли отсюда.
Гастон сделал два-три шага и неожиданно сказал, будто ему это пришло в голову только что:
- Еда...
- Что?
- Еда... для собаки... и меня.
Он с грустью показал на свой живот. Женщина внимательно оглядела его еще раз - похоже, он удовлетворял ее требования, и она пригласила его следовать за собой. Она исчезла в расщелине, похожей на вход в пещеру, с проворством корабельной крысы. Гастон слышал, что на Востоке города изобилуют подземными лабиринтами, полными загадок и тайн, как это описано в арабских сказках, но никак не ожидал встретить что-либо подобное в Токио. С трудом протиснувшись в расщелину, он двинулся за женщиной, которая исчезла в темноте.
- Где вы застряли? - услышал он откуда-то снизу ее голос. - Идите сюда. Здесь лестница.
Когда его глаза, наконец, привыкли к темноте, он различил впереди, под высокой стеной кинотеатра каменную лестницу. То был запасный выход на случай землетрясения.
Когда Гастон достиг последних ступенек, женщина включила фонарь, и на полу у своих ног он увидел знакомый большой узел.
- Не поднимайте шума, - предупредила его женщина и выключила фонарь. - Я пойду и достану вам чего-нибудь поесть. - Она быстро поднялась и пропала во мраке.
Напуганный Гастон, скорчившись, сидел на цементном полу, обхватив руками колени, и молча ждал, почти не дыша. Старая собака нежно лизала ему руки.
Гастон взглянул на небо и увидел, что оно все еще усыпано миллиардами мерцающих звезд. Все это было похоже на сон - он в далекой стране и ждет, что женщина, которую он встретил только этой ночью, принесет ему еду. Затем Гастон вспомнил Такамори и Томоэ. Интересно, что думает о нем Томоэ-сан. Он улыбнулся, вспомнив ее маленький вздернутый носик. Брат и сестра, должно быть, удивлены, зачем он пересек столько морей и океанов и приехал в эту далекую Японию. Но он не мог рассказать им о своей цели - по крайней мере, сейчас. Возможно, когда-нибудь и сможет объяснить. Но сначала он должен повстречаться со многими, многими японцами и принять решение.
- Он один?
- С ним собака.
Наверху он услышал голос женщины. На сей раз с нею, кажется, были еще две или три. Луч фонаря осветил лестницу, и Гастон увидел на ступеньках белые ноги, обутые в грязные ботинки и старые деревянные башмаки.
- Ты что, с ума сошла? Привести сюда американца!
- Не волнуйся, все в порядке. С этим парнем нет проблем.
Голоса вдруг смолкли, и три женщины направили свет фонарей на Гастона, который по-прежнему сидел на цементном полу. Женщины рассматривали его, как брошенного котенка.
Отшельник Востока
- Это тот парень? - спросила одна из женщин высоким скрипучим голосом, осветив лицо Гастона фонарем. Он зажмурился. Женщина была одета нелепо - линялый свитер, мужские брюки и красные туфли на высоком каблуке. Третья женщина, толстая и круглая, как яйцо, в поношенном европейском костюме и деревянных башмаках, уселась рядом с Гастоном, многозначительно улыбаясь ему. Между ее толстыми ногами виднелись замызганные дамские панталоны, и Гастону пришлось в смятении отвернуться.
- А может, он только что откинулся?
Однако первая женщина заверила ее, что это не так. Насмотревшись американских криминальных фильмов, они таким себе и представляли бывшего преступника, который отсидел срок и вышел на свободу. Кроме того, было широко известно: в Токио полиция арестовывает по подозрению в преступлениях, связанных с наркотиками и контрабандой, довольно много иностранцев.
- Посмотри на него, Кими. Неплохо бы такого иметь под боком, да?
Они говорили на вульгарном японском языке, которому Гастона в школе не учили, и он едва мог разобрать отдельные слова, но тем не менее догадывался, о чем они говорят. Но больше их беседы беспокоило его то, что сидевшая рядом женщина-яйцо гладила его бедро рукой.
Тут Гастон, который всегда был джентльменом, вдруг сообразил, что он сидит в шляпе. Он поспешно снял ее и по-японски извинился за свои плохие манеры.
- О, да он говорит по-японски! - с удивлением воскликнула женщина в красных туфлях. Та, которую звали Кими, громко засмеялась.
- Тихо вы, - шикнула женщина с повязкой на шее: судя по всему, она взяла Гастона под свою опеку. Она расстелила перед ним газету и поставила на нее треснутую тарелку с едой.
Гастон сразу понял, что круглые желтые шарики - это яичные желтки, но он не знал, что представляют собой кусочки, похожие на узкие палочки сухого хлеба.
- Это о-дэн. Разве вы ни разу не ели о-дэн?
- Как мог он? Он ведь иностранец, - сказала Кими.
Она с интересом наблюдала, как Гастон с печальной улыбкой отправил себе в рот шарик из яичного желтка.
- О, он их ест!
Три женщины наблюдали за ним с таким же любопытством, с каким не отрывали бы глаз от обезьяны в зоопарке, которая пыталась бы побрить себя электробритвой. Гастон дал кусочек еды собаке, лежавшей у его ног.
- Это ваша собака? Как ее звать?
- Да. Наполеон. - Гастон сам не понял, почему сказал, что его собаку зовут Наполеон, но раз уж так вышло, пусть и дальше псина зовется именем его выдающегося предка. - Мне, собаке-сан... негде спать, - добавил он, жалко улыбаясь.
- Он говорит, что ему негде спать.
Услышав это, женщины принялись что-то активно обсуждать, щебеча, как воробьи.
Похоже, они воспринимали неожиданно свалившегося на них странного мужчину, как большую игрушку. Он выглядел очень необычно и вызывал у них любопытство. К тому же он был иностранцем, и они сразу поняли, что, в отличие от нахальных американцев, с которыми им до сих пор приходилось сталкиваться, Гастон - человек добрый и слабохарактерный.
- У вас есть деньги?
Гастон достал из кармана все свое состояние. Когда он менял деньги на таможне в Иокогаме, пожилой таможенник, увидев, что у него только три тысячи иен, с удивлением спросил: "И это все?" - "Конечно". У Гастона имелся обратный билет на пароход, но в кошельке больше ничего не было.
- Если у него есть три тысячи иен, он может получить ночлег где угодно, - недовольно сказала женщина в красных туфлях.
- Не будь дурой. А что он будет делать завтра? И ему надо будет что-то есть.
Женщина с повязкой, похоже, была не только самой старшей, но и самой разумной. Она повернулась к Гастону:
- Забери эти деньги и береги их.
Она взяла его кошелек и тщательно засунула его Гастону в карман, как это делает мать, отправляя сына на школьную экскурсию.
Гастон не мог понять, почему эти проститутки так добры к нему. Та самая женщина, которая еще недавно полностью обобрала своего клиента, прихватив даже одежду, сейчас стала доброй и отзывчивой.
- Может, устроить его у Дати?
- Это жулик! Да он обязательно выманит у него эти три тысячи.
- Тогда как насчет сэнсэя? - предложила толстая Кими.
- Хорошая мысль. - И женщины задумались. - Вы готовы пойти к сэнсэю?
- Да, я пойду к сэнсэю.
- Он странный старик... Но если попросить, он разрешит переночевать. К тому же у него, может быть, найдется для вас какая-нибудь работа.
Придя к решению, женщины повели Гастона и Наполеона вверх по лестнице, почтительно окружив его, как своего господина. Улица была пуста.
- Возьмите. - Гастон достал бумажную банкноту и протянул одной женщине.
- Что это?
- Деньги за еду.
- Не валяйте дурака. Вы же спасли меня сегодня. По крайней мере, я могу угостить вас о-дэном.
***
Гастон не имел представления, где они идут. Они пересекли железнодорожные пути и вышли к узкому каналу, по которому текла грязная черная вода, вонявшая нечистотами. Вдоль канала, как спичечные коробки, тянулись дешевые бары, напоминавшие декорацию в кино. Все они уже были закрыты.
Женщины, продолжая непрерывно болтать, уверенно шли по лабиринту узких улочек, поворачивая то вправо, то влево, и Гастону иногда казалось, что они ходят кругами. Наконец они подошли к одному бару - как и прочие, закрытому, - и, обойдя здание, остановились перед боковым входом около узкой лестницы на второй этаж.
- Подождите здесь минутку - сказала женщина с повязкой и стала подниматься по лестнице. Ее подруги двинулись за ней. Стук их шагов по деревянным ступеням эхом раздавался в ночной тишине.
- Сэнсэй! - Гастон услышал, как они пытаются разбудить того, кто спал внутри. В окне второго этажа вскоре зажегся свет. В ногах у Гастона тихо скулил Наполеон - да и, говоря по правде, ему самому стало страшновато. Что за человек этот сэнсэй, с которым ему предстоит встретиться? Гастон не мог себе представить, как примет этот японец иностранца, которого никогда раньше не видел. Это правда, женщины были к нему добры, но после того, что произошло в Синдзюку, он понял, что его знания японского так недостаточны, что если он не будет внимателен, то может вновь неправильно оценить какую-нибудь ситуацию.
Но кем бы ни был этот человек, он не станет относиться к нему с подозрением, будет верить ему, даже если его обманут. То была одна из задач, которую он поставил перед собой в Японии. Гастон оставил за спиной, по ту сторону океана мир, в котором господствовали подозрения и сомнения, бросил цивилизацию, отрицавшую, что в поисках добродетели можно глубоко проникнуть в душу человека. Он был твердо убежден: сегодняшний мир больше всего нуждается в доверии. Безрассудный Гастон взвалил на себя это бремя - сохранять непоколебимое доверие к людям. Это был первый шаг в исполнении его миссии.
- Эй, вы! - позвала его сверху одна из женщин. - Поднимайтесь. Вы здесь сможете остановиться.
- Спасибо. Я иду.
Как он и думал, лестница была настолько узкой, что он едва смог протиснуться по ней. К тому же построенный над нею навес от дождя был так низок, что Гастон пару раз ударился головой.
В маленькой комнате наверху стоял запах вечной сырости. На старом матрасе, из которого торчали клочья ваты, сидел, вытянув ноги вперед и опираясь о стену, худой как щепка старик. Как ни странно, одет он был в мужские брюки и дырявый красный женский свитер.
- Сэнсэй, мы пошли, - сказала одна из женщин. Старик ничего не ответил. Он налил какую-то темную жидкость из чайника себе в чашку и выпил, причмокивая. Даже после того, как женщины ушли, он не проронил ни слова, а только продолжал пить, не спуская глаз с Гастона, будто внимательно изучал его. Наконец, он заговорил:
- Вы не американец, так? Откуда вы?.. Нет, не надо отвечать. Я определю сам. Покажите мне ваше лицо немного ближе.
Гастон повиновался и приблизил свое длинное лошадиное лицо к старику. Тот некоторое время напряженно изучал его.
- Это интересно! Поразительное лицо. Это пятно над вашим носом говорит о том, что среди ваших предков был герой. - Гастон попытался ответить, но старик прервал его. - Я предсказатель и хочу прочитать лицо человека, который проведет ночь в моем доме... Да, у вас должен быть великий предок.
Гастон смог понять лишь около половины того, что говорил старик, но, заполняя пробелы воображением, он в целом правильно предположил, что его хозяин имел в виду.
- Наполеон, - тихо сказал он.
Чашка с грохотом выпала из рук старого человека на красно-коричневый ковер.
- Наполеон! В самом деле?.. Тогда все совпадает. Мое ясновидение не ошиблось. Вы понимаете, я в состоянии по лицу человека определить его характер и судьбу... Я забыл представиться. Меня зовут Тетэй Каваи.
- А меня зовут Гас. - Гастон назвался именем, которое по доброте своей дал ему Такамори.
- Гас? Гас? Я надеюсь, не газ, который выходит отсюда? - Старик показал на свой истощенный живот. - Это интересное имя, но ваше лицо - действительно необычное. Такие в наше время очень трудно встретить. - Затем старик неожиданно спросил, понизив при этом голос: - Вы замышляете совершить какое-то крупное дело, не так ли?
- Дело?
- Да, у вас есть какая-то цель. Я вижу это между вашими бровями. Зачем вы приехали в Японию?
Гастон не очень хорошо понимал японский старика, чтобы сразу ответить.
- Хорошо, поговорим завтра. - И старик снова улегся на матрас, будто уже забыв, о чем они беседовали. - На полке лежат одеяла. Возьмите, сколько нужно.
Едва договорив, он захрапел. Гастон потушил свет и с головой накрылся вонючим от скопившейся грязи одеялом. Похожее на ствол засохшего дерева тело старика даже не шевельнулось. Что-то ползало по ноге Гастона - вероятно, блоха, - но он, не обращая внимания, задавался вопросом: что же такое - этот старик? Можно ли назвать его отшельником, которых часто изображают на восточных картинах?
***
Когда Гастон проснулся следующим утром, старик уже был на ногах и разводил в печке огонь. На нем все еще был женский красный свитер.
- Если вы проснулись, можете помыться на улице.
Как было велено, Гастон спустился по узкой лестнице, и увидел внизу Наполеона. Собака лежала, положив морду на лапы, и с укором смотрела на Гастона.
Перед туалетом в узком проулке стояла женщина - вероятно, официантка из бара. Она с изумлением посмотрела на Гастона и тут же убежала. Водопроводный кран располагался тут же.
Когда Гастон, умывшись, вернулся в комнату, старик положил ему на тарелку жареные сардины.
- Я не знаю, сможете ли вы это есть?
Но для изголодавшегося Гастона не было ничего вкуснее этих сардин. Головы он сгребал в кучку на край тарелки.
- А это зачем? - спросил старик, отложив палочки.
- Для собаки-сан, - смущенно ответил Гастон и рассказал, что привел с собой собаку.
- Значит, вы любите собак? - Старик снова внимательно посмотрел на Гастона. - Вы очень необычный европеец.
- Да, да.
- Люди и меня считают странным. Я ведь раньше был директором школы, - с тоской в голосе сказал старик. - А сейчас я живу в такой вот конуре и зарабатываю на жизнь предсказаниями будущего. Еще я пишу для женщин любовные письма и выслушиваю их жалобы... Сейчас в Японии стало мерзко. Скажите, а для вас, европейцев, как выглядит современная Япония?
Гастон лишь печально улыбнулся - это он делал обычно, когда не знал, что ответить.
- Даже такой старик, живущий в дыре, как я, может сказать вам, чего недостает нынешней Японии... Веры. И политики, и интеллигенция - все они относятся ко всему подозрительнее лисиц и барсуков. Политики не верят в идеалы, интеллигенция не верит в людей. Все это очень печально.
Налив себе чашку темного, похожего на лекарство чая, старик Тетэй продолжал говорить все горячее.
- Еще доверяют друг другу только люди, подобные нам. Возьмите, например, этих женщин, которые привели вас сюда прошлой ночью... Они могут продавать свое тело и красть все, что плохо лежит, но в глубине души они добры и доверчивы, даже до глупости. У них чистое сердце. А вот у кого нет чистого сердца в нынешней Японии - так это у тех, кого называют интеллигенцией и политиками.
Гастон сидел, положив руки на колени, и кивал, хотя понимал меньше половины того, что так страстно излагал старик Тетэй. Его жаркое дыхание пахло сардинами.
- Чистота сердца... Нынешние молодые люди не воспринимают эти слова - эти слова их не трогают. Молодежь считает, это никому не нужно, это нельзя использовать для продвижения в мире. Такова трагедия бедной страны. Господин Гас, Япония бедна не материально. Теперешняя Япония бедна духовно. - При этом его хилое тело тряслось от возмущения. - Простите, я слишком увлекся... Однако, господин Гас, что вы собираетесь делать дальше?
- Мне негде жить. Так что мы с собакой продолжим наше путешествие, - ответил Гастон со слабой улыбкой на лице.
- Ах вот как... - Старик скрестил на груди руки и задумался.
- Если это так, то почему бы вам ни остаться жить у меня? Мне очень понравилось ваше длинное лицо, и я никогда раньше не жил с иностранцем. Ведь и это может быть связано с перевоплощением моего прошлого существования.
- У меня нет денег. Я бы хотел найти работу, но не знаю где.
- Это можно устроить. Будучи иностранцем, вы, вероятно, сможете получить работу как "сэндвич-мэн".
- "Сэндвич-мэн"?