* * *
В тот знаменательный день У. Г. позвонил Дуглас Роузстоун – именно благодаря его звонку У. Г. ожил. Вот его версия случившегося:
Двадцать четыре года назад я стал свидетелем редчайшей трансформации, на самом деле единственной настоящей трансформации – смерти и возрождения обычного человека. Это был обычный человек, а не "богочеловек", избранный или всемирно известный учитель. Все началось летом 1967 года, когда я поехал в Саанен слушать беседы Дж. Кришнамурти…
Беседы Дж. Кришнамурти закончились в середине августа неожиданным объявлением о том, что он продлевает свои беседы. В последний день бесед я вновь увиделся с У. Г. Не казалось, что он был особо заинтересован тем, что говорил Дж. Кришнамурти. На следующий день я обедал вместе с У. Г. и Валентиной. У. Г. стал рассказывать историю о том, как за день до этого он лежал на диване и спросил у Валентины, где находится его тело. И она ответила, что его тело там, на диване. Валентина подтвердила, что этот безумный разговор на самом деле состоялся. Мы говорили обо всем этом за обедом. Разговор происходил в прошедшем времени. У. Г. постоянно повторял, что его тело исчезло. Я спросил у него: "А что сейчас? Ваше тело сейчас на месте?" И с уверенностью, которую я не видел ни у него, ни у кого-либо другого, он ответил: "Нет, оно ушло навсегда. Оно не может вернуться". Я спросил: "Как вы можете быть в этом уверены?" А он перешел на употребление в речи настоящего времени, и на протяжении следующих 25 лет я больше никогда не слышал, чтобы он использовал прошедшее время относительно того, как он функционирует.
В тот день я был в своей квартире в Гштааде. Был вечер. Над горизонтом только что появилась луна. Что-то мне подсказало, что мне нужно позвонить У. Г. в его шале. Я так и сделал. К телефону подошла квартирная хозяйка. Я слышал, как она звала: "У.Г. Кришнамурти, вас к телефону". К телефону подошла Валентина. Она была расстроена: "С У. Г. что-то происходит. Его тело неподвижно. Возможно, он умирает". Я сказал: "Позовите У. Г. Я поговорю с ним". Валентина возразила: "Я не думаю, что он подойдет". Я настаивал. И тут У. Г. подошел к телефону. Было ощущение, что он говорит откуда-то издалека, и он сказал: "Дуглас, тебе лучше прийти и посмотреть на это". Это было приглашение посмотреть на "мертвого" человека. И я побежал к нему. В то время поезда не ходили. Расстояние между Гштаадом и Сааненом – около трех километров. Я вошел в шале и поднялся в комнату У. Г. Я очень отчетливо помню эту сцену: Валентина была белой от ужаса, а У. Г. лежал на диване – он был мертв. Его тело было в изогнутом положении. В йоге это положение называют дханурасаной (позой лука). Над горой как раз появилась полная луна. Я попросил У Г. подойти к окну и посмотреть на луну. Он встал. Я никогда не забуду то, как он посмотрел на луну. В той комнате происходило нечто странное. Я спросил его: "Что это было?" И он ответил: "Окончательная смерть".
* * *
У. Г.: Я ощущаю свободу от любой боли, возникающей в теле. Однако присутствуют некоторые любопытные симптомы. Я хожу в туалет каждые 15 минут и мочусь 40–50 раз, литрами жидкости (смеется). Откуда берется вся эта вода, я не знаю. Видимо, происходит какое-то очищение организма. Этому телу нужно приспособиться к новому образу жизни; это происходит уже последние три-четыре дня. Я говорил об этом с врачами и спрашивал у гомеопата, есть ли от этого препараты. Когда-то я пил 10–15 стаканов воды, но сейчас я столько не пью, так как не чувствую такой жажды. Но откуда берется эта жидкость? Вчера я также ходил в туалет 40–50 раз. Говорят, что тело на 8о процентов состоит из воды. Не знаю, такое ощущение, что из моего организма вся вода выходит. И мне также кажется, что что-то происходит с моим желудком. У меня диарея. Меняется все, все тело. Мне кажется, эти физические симптомы связаны с радикальной мутацией. Все это началось после этой моей смерти; после выхода из сознания на 4549 минут. Вот так умирать. Ты знаешь каково умирать, не то чтобы я знал в том смысле, что ты бы сказал "ты знаешь".
* * *
У. Г.: Почему вас так волнует то, что произойдет в следующий момент? Когда я выхожу из этой комнаты, все, на что я смотрел, уходит из моего сознания, из моей системы. Ты находишься в совершенно иной ситуации. Ничто из того, что есть сейчас, не переносится в соседнюю комнату. Так зачем вы хотите говорить о жизни после смерти? Мы на самом деле ничего не знаем. Даже в сам момент смерти ты будешь вне своего сознания. Ты не можешь знать, свободен ли ты от боли, или ты уходишь куда-то за пределами всего, или есть ли жизнь после смерти. Почему вас волнуют эти идеи? Может, это правда – а может, и нет. Однажды, когда я читал лекции в Теософском обществе, я говорил, что реинкарнация – такой же факт природы, как и законы тяготения. Может, это правда, а может – неправда, но мне неинтересно это знать.
Я не могу воскресить у себя в памяти то, что я сказал, или что произошло какое-то время назад, пока мы обедали. Зачем беспокоиться о том, что случалось в моей прошлой жизни или десять лет тому назад? Дело не в том, что нужно умирать для каждого момента, а это считается чем-то мистическим. Это единственный способ, как может жить человек, в котором произошла радикальная мутация. У всего этого есть религиозный, а не мистический контекст – религиозный в том смысле, что человек, с которым это произошло, не может жить иначе.
Я бы не говорил о покое или о Боге. Вот есть это состояние, и можно сказать, что это состояние блаженства, но это слово не имеет смысла. На самом деле я не знаю, что это такое. Существует какое-то осознавание и эта энергия, которая появляется не потому, что ты смотришь на что-то прекрасное или что-то делаешь (а она ударяет тебя внезапно, как молния); эта огромная энергия просто внезапно появляется. Мне приходится называть ее энергией, так как все тело начинает сотрясаться, как будто ты находишься под воздействием какого-то вибратора. Теперь тело уже так больше не сотрясается, оно теперь может принять эту энергию, позволить ей течь, и ты все это осознаёшь. Это не вопрос чувств: ты осознаёшь то, как энергия через тебя течет. Она зарождается здесь (в позвоночнике) и разливается по всему телу, и ты сотрясаешься, вибрируешь, и в этой вибрации есть безмолвие. Это влияет на все вокруг. Если где-то здесь есть безмолвный ум, то эта вибрация точно будет воздействовать. Она (энергия) включает вибрации везде вокруг. Почему это так, в чем причина – я не знаю. Это не вопрос выбора. Я ничего не могу с этим сделать. Кажется, что это тело находится в чьих-то руках (смеется). Я не хочу приписывать это какому-то богу. Энергия, о которой я говорю, – не космическая энергия и не универсальное сознание. Возможно, подобное и существует, я не знаю. Но для меня не существует подобных идей или образов, и невозможно объяснить эту энергию.
Все, что существует в теле, существует для того, чтобы им пользовались. Существует избыточная энергия, с которой ты можешь делать все, что хочешь. Она всегда там. И также есть вся та информация, которую ты набрал за все эти годы, однако эта информация, или знание, находится там не для удовлетворения "я", самовосхваления или достижения чего-либо. Она подобна вон тому стакану, который существует, чтобы пить из него воду, кофе или делать с ним что-либо еще. Все зависит от того, как вы хотите использовать это.
Мне приходится описывать эти моменты. Это то, что я знаю, но не в том смысле, в котором люди обычно говорят "я знаю". Если я что-то вижу, я просто вижу, а если не вижу, то не могу ничего описать. Больше ничего нет. Так функционирует это тело. Оно просто функционирует.
Хислоп: Почему вы находите мышление полезным?
У. Г.: Я не думал о том, имеет оно какую-то пользу или нет. Я не знаю, что такое мышление. Вам придется мне это сказать. Давайте я скажу это иначе. Я не мыслю идеями, и у меня внутри нет вообще никаких образов. Когда нечего видеть, говорить и трогать, нет ничего, что можно было бы сообщить.
Хислоп: А разве у вас не возникает мыслей о вашем будущем благополучии, о вашем будущем?
У. Г.: (смеется) О будущем благополучии? Для чего? Что это за будущее благополучие, о котором вы говорите? Моя еда, одежда и жилье?
Хислоп: Но. ..
У. Г.: Видите ли, здесь нет никакого движения. Я могу сидеть в углу вместе с тем, что у меня осталось, на протяжении следующих двадцати или тридцати лет. Просто сидеть и смотреть в окно, день за днем. Нет никаких желаний. Если я оказываюсь в Гштааде, то только для того, чтобы встретиться с другом, а так для меня нет никакого Гштаада.
Хислоп: Нет никакого беспокойства относительно чего-либо?
У. Г.: Беспокойства по поводу чего? По поводу желания чего-то достичь или того, что что-то не является моей собственностью? Существует ли беспокойство независимо от того, что я знал? Беспокойство по поводу чего? Я даже не чувствую голода. Это состояние, в котором нет ни до чего дела. Я был в состоянии, когда мне было все равно, откуда возьмется мой следующий прием пищи. Миллионы садху так живут (смеется). Но за телом нужно ухаживать и содержать его в идеальном состоянии, иначе оно не сможет выдержать эту энергию; оно превратится в труп. Так что тело нужно поддерживать, нужно правильно питаться. Но что такое правильное питание? Я не знаю. Есть эксперты, которые говорят о сбалансированной диете. Я правда не знаю. Но в свете современных знаний у нас есть идея этого (не то чтобы я у каждого спрашивал о его понятиях о сбалансированном питании). И наше питание должно быть сбалансированным.
Хислоп: Могу я задать вам вопрос из другой области? Вы когда-нибудь принимали ЛСД?
У. Г.: Да, принимал, но это было давно.
Хислоп: Когда это было?
У. Г.: Но, видите ли, я заметил, что наблюдатель все равно присутствовал. Я обсуждал это с Олдосом Хаксли, и тогда рядом со мной был врач (1962–1963 годы). Я очень хотел это протестировать, и оно, возможно, и привело меня в это шизофреничное состояние при полном отсутствии эго – или как там еще это можно назвать. Эксперимент с ЛСД доказал мне кое-что. Если бы не то переживание, моя жизнь была бы совсем другой. То переживание разрушило все остальные, в том числе и великое безмолвие, которое я испытал в 1953 году. Я бы сказал, что это перечеркнуло любой другой опыт, сделав его бессмысленным, не имеющим никакой ценности. Все уровни сознания, все мои переживания, все религиозные состояния, зародившиеся в моем уме, – все это было перечеркнуто. В этом смысле ЛСД мне помог.
Я не собираюсь защищать ЛСД или любой подобный наркотик, и я не собираюсь учитывать то, что Дж. Кришнамурти, Хаксли или другие люди об этом говорили, но, видите ли, это очень интересная штука. Миллионы садху в Индии курят гашиш, и стоит послушать некоторых из них. Я слушал одного из этих парней, сидящих на берегах Ганги. По сравнению с тем, что он говорил о наблюдателе и наблюдаемом, переживающем и переживаемом, мыслящем и мысли, то, что вы слышали, – детский лепет. Тот парень мог с ходу цитировать разные тексты – вся атмосфера пропитана такими идеями; он их впитывает, и это приводит его в такое состояние.
Но мы не все знаем об эффектах ЛСД. Он может повредить мозг и хромосомы. Правительства разных стран озабочены не его возможным вредным воздействием, а тем, что оно приведет к революциям в стране, а они не хотят, чтобы это произошло. Люди, которые принимали эти наркотики, не были все дураками. Некоторые из них, как Хаксли и Алан Уотте, были умными людьми. В любом случае ЛСД может заставить человека понять, что весь опыт, все переживания – не важно какие, будь то переживание безмолвного ума или какое-то религиозное переживание, – все одинаковы, все они вызваны умом. Наблюдатель всегда там. Но здесь нет никого – никакого наблюдателя, вообще никого. (Звонит телефон, следует долгий разговор, а затем У. Г. продолжает.)
Я бы не рекомендовал ЛСД, так как это не решит никаких проблем. Таким образом вы никогда не выйдете из причинно-следственных отношений. Я с тех пор больше никогда не пробовал ЛСД, в этом нет смысла. Но я бы рекомендовал всем этим религиозным людям, которые утверждают, что у них такие великолепные религиозные переживания, попробовать его один раз. И они поймут, что то, что они считали великими религиозными переживаниями, – ничто по сравнению с этим. Традиционные духовные учителя, конечно же, его не принимали и, естественно, осуждали его.
Дж. Кришнамурти его не осуждает, но ставит его вровень с любым другим переживанием. С этой точки зрения для находящегося в этом состоянии все одинаково. Однако это имеет смысл для всех этих религиозных ребят (смеется), которые считают, что у них есть колоссальный духовный опыт и которые дурят людей. Особенно это касается тех монахов и садху, которые приходят и говорят о медитации, йоге и тому подобном. Они должны попробовать это хотя бы раз, и они разочаруются во всех этих духовных переживаниях. Если одна доза ЛСД может привести вас в это состояние, то зачем тогда вся эта духовная дисциплина, медитация и вся эта аскеза на протяжении двадцати, тридцати или сорока лет? Зачем?
Но при этом наблюдатель все еще там. Любое изменение, которое вызывается чем-либо внешним, не имеет никакой ценности, если вы опять оказываетесь в той же самой колее. Возможно, поэтому некоторые из тех, кто пробовал эти наркотики, приходят слушать Дж. Кришнамурти – потому что они хотят найти какое-то оправдание своему образу жизни или потому что не знают, что с самим собой делать. Это всего-навсего мнение, которое может иметь какую-то ценность, а может и не иметь. В любом случае переживания, вызванные наркотиками, не решат человеческих проблем.
Хислоп: Даже религиозные, духовные переживания?
У. Г.: Зачем они нужны? Так называемые религиозные переживания также являются самоиндуцированными, несмотря на то, что вы там ощущаете. Это бессмысленное, бесполезное переживание. Возможно, вы почувствуете гордыню и начнете эксплуатировать других.
Хислоп: Пока существует наблюдатель, существует и переживающая структура?
У. Г.: Все переживания – будь то мистические или религиозные – одинаковы. Таблетка может мгновенно ввести вас в это состояние, и вам не нужно делать никаких сложных упражнений, медитаций, в чем-то себе отказывать. Зачем кому-то подвергать себя всему этому на протяжении долгих лет? Таблетка даст вам это без потерь времени.
Но с ЛСД вы не можете вырваться из этого круга. Однако если бы я был главой страны, то я бы заставил всех их (монахов и садху) принять одну дозу, забыть все их религиозные переживания и стать обычными людьми.
Хислоп, Виктория и другие смеются, услышав об этой идее. А затем следует долгий перерыв. Валентина, Хислоп и У. Г. обсуждают гуру (Махеш Йоги), который учит медитации и у которого последователи по всему миру У. Г. спрашивает, является ли этот гуру живым воплощением всего того, чему он учит. Хислоп делится своим мнением.
У. Г.: Вы или свободны, или не свободны, нет никакого промежуточного состояния.
Но естественное состояние – нечто очевидное, и нет никакого способа его получить. Я правда не знаю никакого способа. Я сейчас начинаю ощущать: какую ценность может иметь общество от такого человека, как я? Никакой. И зачем кому-то иметь то же, что есть у меня? Кажется, что в этом нет никакого смысла. Вот так он живет. И также есть путь общества, со всеми его тревогами, волнениями, бедами, стремлениями. Если сегодня вдруг появится тысяча Кришнамурти, поможет ли это разрешить ситуацию? Будда приходил и ушел, Иисус, Мохаммед и столь многие другие религиозные учителя приходили и ушли, и в мире столько миллионов их последователей – я сейчас говорю без всякого цинизма, – но мир по-прежнему живет по-своему.
Что-то произошло на каком-то этапе эволюции, и это движение продолжается по инерции. Возможно, такой человек, как Дж. Кришнамурти – не буду сравнивать себя с Дж. Кришнамурти или любым духовным учителем, – и некоторые другие смогли выйти из этой структуры, но теперь они обрели структуру, построенную обществом из них самих.
Теперь, когда я нахожусь в подобном состоянии – давайте так скажем, – слушатели могут сами интерпретировать, как им хочется, то, что я говорю. Однако отсутствует острая потребность спасти мир. Отсутствуют такие слова и абстракции, как сострадание или нежность. Я не мыслю с точки зрения нежности, однако ты должен быть нежным с цветком. Ты не можешь быть ничем еще, потому что когда ты видишь цветок, уже есть состояние нежности, цветок нежен и ты уже нежен. Не идет речь о том, чтобы практиковать нежность или говорить о нежности. Это состояние можно абстрагировать и рассказать о нем – возможно, это создаст еще полдюжины человек в этом состоянии, и это может создать новый мир покоя и мира. Это может случиться, а может и не случиться. Еще слишком рано, чтобы что-то говорить. Меня все еще это удивляет.
У нас сложился определенный образ мудреца и того состояния, в котором он живет. Все так называемые мудрецы, которых я знал в своей жизни, на самом деле оказывались вовсе не такими, какими я себе их представлял, за исключением некоторых, таких, как Дж. Кришнамурти и Рамана в Индии. Они подходили под мое представление просветленного человека. Но сейчас мне уже неинтересно знать, кто такой просветленный. Я не знаю, кто такой просветленный и что такое самопознание.
Однако существует множество замечательных выражений и абстракций, которые толкают вас в это состояние. Как это сделать? Невозможно сказать. Это как движущееся облако… не то чтобы я был движущимся облаком (смеется). Как результат этого, что-то может произойти с миром. Я пою свою собственную песню.
Здесь нет никакой скуки. Здесь нет ничего. Это не похоже на попытку наполнить бездонное ведро; вообще нет никакого ведра, и нечего наполнять. Оно уже наполнено и вместе с тем пусто. Оно одновременно и пустое, и наполненное; это парадокс. В тот момент, когда оно себя опустошает, оно вновь наполнено. И именно то, как это происходит, и есть то, что нужно осознавать. Но все эти слова не подходят, чтобы это выразить. Другого пути нет. Зачем думать о том, что с этим делать? Вместе с тем существует фундаментальный вопрос: что делать? Нет никакого "что делать". То, что должно быть сделано, – здесь, и в следующую же секунду об этом позаботятся. Если что-то нужно сделать, оно будет сделано, вот и все. Нет никакого беспокойства, нет мыслей о завтрашнем дне, о том, что произойдет через час или через минуту.
Хислоп: Вы говорите об отсутствии эго. Кришнаджи говорит об эго как о чем-то болезненном, и о том, как от него избавиться…
У. Г.: (смеется) Я думаю, мы хотим, чтобы эго существовало. Это некая идея: избавиться от эго! Быть без эго – значит иметь или безумный ум, или ум, который понял все. Я рассказывал вам о шизофреничном состоянии без эго, в котором я пребывал, когда слушал Дж. Кришнамурти, говорящем о безмолвном уме, о безмолвии как энергии, воздействии и все такое. Тогда внутри меня возникла реакция. Но теперь здесь вообще нет никакой реакции, и в этом разница.
Без эго было бы невозможно жить в современном мире, где успех – наша мантра. Возможно ли преуспеть в чем бы то ни было без эго? Дж. Кришнамурти говорит, что возможно жить в мире без эго. Тогда вам не будет дела до успеха или поражения.