Человек творения по сути своей новатор; ему скучно то, что уже есть, освоено, понятно и утилизировано, не говоря уже об отживающих свой век предметах и понятиях. Это, однако, не значит, что он непременно легок на подъем, поверхностен и легко сменяет свои увлечения: его вдохновляет качественная новизна, но это ощущение в первую очередь внутреннее, и в этом состоянии он может находиться, с точки зрения окружающих, довольно долго. Зато как только процесс создания чего-то нового заканчивается, человек творения теряет к нему интерес быстро и навсегда. Архитектора гостиницы, возможно, и порадует, что в ней живут интересные люди, но все-таки основной интерес они составят для администрации этой гостиницы, а его основное внимание будет привлечено очередным строительным объектом.
С точки зрения окружающих, человек творения - баловень судьбы, которая постоянно его развлекает, бесплатно или по сниженным ценам предоставляя то, что другим идет втридорога, - а он этого нисколько не ценит, бесконечно играя в ответственных ситуациях и не задумываясь о последствиях своих крайне рискованных действий - но почему-то ему все сходит с рук, а если каша и заваривается, то расхлебывают ее другие. Действительно, на первый взгляд, жизнь для него - безопасная игровая площадка, где бесплатно разбросаны разнообразные игрушки, которыми можно забавляться, пока не надоест, а потом почти о них забыть… но трудности в жизни человека творения есть, и немалые. Он постоянно участвует в творении нового, но оно параллельно (или даже с некоторым опережением) прорастает внутри него самого, оттесняя и трансформируя всю его природу, в том числе устойчивые и наработанные программы: как сознательные, так и подсознательные. Бесплатные игрушки и постоянная внешняя помощь нужны ребенку для решения очень серьезных задач развития и трансформации, но серьезность его усилий и достижений не очень видна - о них можно судить лишь косвенно, по результатам работы на фазе осуществления.
Таким образом, сходство человека творения с избалованным ребенком оказывается лишь внешним. Действительно, окружающая реальность дает ему авансы, как бы не требуя возврата, но он прекрасно чувствует, что его "игрушки" даны ему не для забавы, а для освоения и сопутствующей внутренней трансформации и роста, причем время, отпущенное на это, ограничено. А дальше включится следующий архетип - Осуществления, пойдет качественно другое время, которое подвергнет результаты "игры" далеко не шуточной проверке.
Вероятно, самое яркое проявление архетипа Творения - это ситуация обучения. Человек творения учится всю жизнь, и для него это более чем естественно; другое дело, как он учится - всерьез или халтурно и насколько глубоки изменения, происходящие в нем в процессе обучения. Надо сказать, что современный утилитарный взгляд полностью подчиняет процесс обучения его цели, то есть обретению тех или иных конкретных навыков, что с философской точки зрения совершенно неправильно. Например, имеет ли смысл учиться чему-то несколько лет, с тем чтобы использовать полученные знания и навыки в течение месяца или вовсе один раз? Здравый смысл говорит: нет. Однако в жизни человека творения такие ситуации скорее правило, чем исключение. При этом со временем он понимает, что добросовестное обучение в течение отведенного судьбой времени не только определит результат прямого "экзамена" по теме обучения, но и будет иметь многочисленные и не менее важные побочные последствия, например, в виде существенного развития человека во многих отношениях и направлениях, не связанных напрямую с целью обучения.
Учеба под архетипом Творения это наиболее трудный вид обучения, когда человек приобретает качественно новые умения, такие, что вначале ему кажется совершенно невероятным их освоить: хождение по канату, интегрирование дифференциальных уравнений, живопись масляными красками, плавание в глубокой воде, чтение астрологических карт. Соблазн человека творения заключается в подмене такого качественного обучения обучением количественным, когда осваивается, совершенствуется и шлифуется техника, с которой он уже знаком. Иногда это легче, иногда труднее, но это уже другое занятие, ведомое другим архетипом.
Вообще такие вещи, как глубокая проработка, тщательная отделка и т. п. не типичны для человека творения. Он - первопроходец, и его методы, приемы и достижения нередко производят впечатление грубости, примитива, недоработанности. Так, по крайней мере, они могут смотреться глазами архетипа Осуществления - но зато от них идет качественно новая энергия, они свежи и могучи.
Человек творения, как правило, самобытен, не особенно культурен (до дикости), глубинно оригинален и обладает магической силой, подчиняющей окружающих (особенно человека осуществления). Ему может быть трудно оформить и донести свои идеи и энергии до окружающего пространства, но, когда ему это удается, оно трещит и уступает под его напором - меньше, чем ему бы хотелось, но больше, чем можно было ожидать.
В своей эмоциональной жизни человек творения всегда ждет чего-то качественно нового, но получает это, лишь если прилагает должные внутренние усилия, а иногда новизна эмоций оказывается сугубо поверхностной. Его захватывают сильные, глубокие, яркие чувства, и он терпеть не может повторений; если его сильно "завести", он начинает ругаться на удивление оригинально, хотя и не обязательно цензурно. Когда ему по-настоящему хорошо, он переживает это состояние как первый раз в жизни; слова графа Толстого "все счастливые семьи похожи друг на друга" к нему и его семье не относятся - по крайней мере, так он считает. Не нужно докучать ему одинаковыми по форме, сути и эмоциональному наполнению вопросами типа: "Ты меня любишь?" В первый раз он кивнет, во второй скажет: "Да", в третий разозлится и промолчит, в четвертый яростно сверкнет глазами, в пятый заскрежещет зубами, в шестой повесит в комнате большой плакат: "Я тебя люблю несмотря ни на что!", в седьмой - уйдет из дома.
В любви человеку творения близка психология Дон-Жуана: любая эмоция, а особенно любовная, интересует его лишь пока она нова, свежа и неизведанна. Переспав с женщиной, он не вполне понимает, зачем это делать еще раз: ведь все уже понятно и известно. Поэтому устойчивые связи в его жизни возникают, лишь если партнер сумеет полностью подавить его "исследовательский" инстинкт - или станет сам неисчерпаемым и вечно новым объектом изучения и исследования.
Вообще человек творения, глазами окружающих, чрезмерно пылок в своих чувствах; иногда это даже утомляет и хочется спросить: зачем столько? Его нужно воспринимать со скидкой, то есть истинный уровень его впечатлительности несколько ниже, чем он демонстрирует; тоска, когда она им овладевает, переживается им страстно, всесторонне и всепоглощающе - но, как правило, недолго. Максимальный набор эмоций вызывает у него свежая идея, которой он увлекся, и, если вы начнете ему возражать, он может (часто этого не заметив) повергнуть ваше астральное тело наземь, так что будьте бдительны. Если он неосторожен (а он обычно таков), он может вдруг резко устать, погрустнеть, впасть в депрессию - но, как правило, настроение быстро восстанавливается. Астральные (эмоциональные) вампиры - его естественные враги, особенно паразиты архетипа Растворения, профессионально играющие в психологическую игру "Ну и что из этого?". Ему нужно научиться их вовремя распознавать и мягко обходить стороной, а если это не получается, всерьез задуматься, той ли идеей он увлекся.
В событийном потоке человек творения не скучает и чувствует себя комфортно, лишь когда заваривается некоторая каша; впрочем, у него есть талант появляться именно в таких ситуациях, и именно в них он максимально обращает на себя внимание - вольно или невольно. Ему во многих отношениях везет; в глазах окружающих он может выглядеть как баловень судьбы, легкомысленный ребенок и безответственный болтун, но его способность видеть будущее, по крайней мере в общих контурах, выше, чем у человека осуществления и растворения. Иногда кажется, что ему все само идет в руки, - но он не умеет этим распорядиться, бездумно растрачивает щедрые дары судьбы и наследство отцов и дедов. Отчасти это так, то есть на низком уровне у него есть к этому склонность, но и развитые типы не желают сберегать, вкладывать под проценты и вообще воспринимать чересчур всерьез что бы то ни было - они легко получают и инстинктивно чувствуют, что удержать надолго не смогут; это - типичное отношение ребенка к игрушке: влюбиться, поиграть, освоить, разломать, забросить и забыть, увлекшись следующей. В фирме человек творения хорош, когда нужно придумать новый сюжет, привлечь свежих клиентов или подбодрить старых; однако лучше не доверять ему рутинную ответственную работу - здесь его беспокойная творческая натура может разрушить конвейер или, наоборот, он уснет на рабочем месте глубоким сном. Он вовсе не обязательно будет творческой личностью в лучшем смысле этих слов, - но, по крайней мере, он будет стремиться к новизне и разнообразию и утомляться повторением раньше других.
Человеку творения очень важно понять: то, что идет к нему легко и бесплатно и годится (с его точки зрения) главным образом для игры, должно быть передано другим, которые отнесутся к передаче куда серьезнее; и он должен сам найти этих людей (и ситуации) или, по крайней мере, выделить их среди своего окружения.
Первый соблазн человека творения - целиком погружаться в свои ситуации как игровые и безответственные, полностью забывая о грядущих последствиях. Второй его соблазн противоположен: чувствуя, что фаза творения есть лишь начало цикла существования, он склонен постоянно как бы откладывать свою жизнь на будущее; это позиция: "Я еще не живу, я только жду, когда настоящая жизнь придет и даст мне развернуться".
Глава 6. Осуществление
"Жили-были…"
Сказка
Жизнь - это то, о чем эпосы не слагают. Ткань, плоть бытия настолько прозаична, что в ней можно делать только две вещи: работать и отдыхать, в том и другом случае находясь в достаточно жестких рамках, установленных, кажется, самой природой вещей.
Рассказывают, что собрались однажды три великих индийских мудреца-отшельника и стали решать, кто самый главный йог в Индии. Долго они думали, спорили между собой, но так и не смогли прийти к одному мнению. Наконец, утомившись, решили они спросить об этом великого бога Шиву, покровителя йогов. Шива им сказал: в такой-то глухой деревне живет женщина с таким-то именем; она и есть самый великий йог в Индии. Делать нечего: собрались три мудреца в дорогу и пошли искать эту деревню. Долго странствовали они, многое повидали и пережили, пока наконец с великим трудом не нашли маленькую деревушку, о которой сказал им великий Шива. С трепетом и робостью подошли они к домику, где жила женщина с указанным богом именем, и спросили ее. К ним навстречу вышла самая обыкновенная крестьянка и, улыбаясь, пригласила странников зайти поесть и отдохнуть. Пристально вглядывались в нее мудрецы, стараясь понять, что же особенное в ней заключается, но так ничего и не увидели. Наконец, уже прощаясь, один из них спросил женщину: "Вы, наверное, очень религиозны и много молитесь Богу?" "Увы, мои дети и домашняя работа почти не оставляют на это времени, - ответила хозяйка. - Лишь иногда, когда у меня выпадает свободная минута, я сажусь на скамейку и немного сижу на ней в тишине".
Характерными признаками объекта, находящегося в фазе осуществления, являются его отделенность от окружающего пространства, определенность внешних и внутренних задач и баланс с окружающей средой: сколько он из нее берет, столько же и отдает обратно. Рассмотрим эти моменты более подробно.
Объект, находящийся на фазе творения, отделен от внешней среды лишь частично. Это связано с тем, что она постоянно одаривает его различными благами, так что его ворота во внешний мир должны быть широко раскрыты, подобно рту голодного птенца. В момент перехода в фазу осуществления ситуация "бесплатного" патронирования со стороны окружающей среды кончается; она как бы говорит объекту: "Теперь ты уже большой" - и переводит его на самоокупаемость. Это означает, что объект не только обладает определенной ценностью сам по себе (это было и раньше), но и способен производить ценности для среды, полностью оправдывая свое в ней пребывание. Фаза роста и саморазвития кончилась; началась фаза эксплуатации, которая требует совершенно определенных условий, возможных лишь за высоким забором (читатель, безусловно, замечал, что ограда детских садов существенно отличается от стен, ограждающих серьезные предприятия). Кроме всего прочего, продукция объекта в фазе осуществления достаточно ценна для окружающей среды, чтобы вызвать в ней нездоровый ажиотаж. С этой ситуацией сталкивается любая домохозяйка, выпекающая праздничные пироги для своих детей: если она утратит бдительность, велики шансы на то, что до начала торжественной части ее кулинарные шедевры не доживут. Тот же смысл имеет вооруженная охрана особо ценных членов общества: президентов, банкиров, девушек на выданье.
Для объекта в фазе творения открытой, хотя и не существенной проблемой был смысл его существования: он был слишком неясен и связан с отдаленным будущим. Например, никогда нельзя точно сказать, ради чего человек учится: неизвестно, какие части и аспекты процесса обучения понадобятся ему в дальнейшем. Наоборот, в фазе осуществления смысл жизни объекта совершенно ясен, даже слишком (фаза растворения дает существенно более глубокое и тонкое его понимание). У объекта есть определенная функция, которую он должен исполнять (маляр красит стены, машинистка печатает рукописи, машинист водит поезда), определенные сбалансированные отношения с внешним миром (я - тебе, ты - мне) и весьма устойчивое (иногда колебательное, то есть динамически устойчивое) собственное бытие, стабильность которого он должен поддерживать.
Фаза осуществления отличается от фазы творения большей тонкостью: первоначальные идеи, замыслы, исходные материалы часто плохо состыкованы и грубоваты, и в фазе осуществления они, реализуясь, шлифуются, притираются и подгоняются друг к другу и адаптируются к внешней среде. Трудности, с которыми сталкивается объект в фазе осуществления, часто были не видны в фазе творения, поэтому с позиций следующей фазы она может показаться наивной и неумелой, - но не нужно забывать, что у нее своя мудрость и свое умение, которые (или отсутствие которых) в полной мере становятся видны лишь в фазе растворения.
Рассмотрим теперь особенности человека осуществления, в чьей жизни доминирующую роль играет соответствующий архетип. Для такого человека особую роль и значение имеют понятия адекватности, контроля, устойчивости, эффективности, энергетического, информационного и, если он мыслит в традиционных категориях, материального баланса. Он хорошо понимает, как нелегко все это дается и насколько важно для поддержания нормальной жизни и работы.
Его кредо - пословица "На Бога надейся, а сам не плошай", причем логическое ударение он поставит на второй части. Интересно, что психологически ему легче представить себе Бога как Творца вселенной, Который, сотворив мир, удалился отдыхать, предоставив его самому себе: в роли Бога, поддерживающего существование мира, он видит себя и близких себе по духу (то есть архетипу Осуществления) людей.
Творчество он видит как сопутствующее установившемуся процессу и находящееся в его рамках. Он будет приветствовать рационализаторское предложение, позволяющее повысить эффективность сборочных работ на конвейере, и поможет его внедрить, но идея заменить успешно работающий конвейер на что-то качественно другое вряд ли вызовет его энтузиазм: это сомнительно, сложно, не подготовлено идейно и не проработано технически, материально и организационно.
Человек осуществления не видит в мире ни рогов изобилия, ни черных дыр; слова Экклезиаста о том, что есть время собирать камни (архетип Творения) и есть время разбрасывать (архетип Растворения) не вызовут у него мистического восторга: для него естественно строить из уже кем-то собранных камней дом, который, разумеется, когда-то развалится на составляющие его камни, но перед тем долго простоит и послужит для населяющих его людей приютом, и это главное.
На низком уровне человек осуществления настроен сугубо на результат, причем понимает его весьма приземленно; его позиция: "А что мне это даст?". Проработка дает видение процесса осуществления целиком как определенного "экологического" баланса между объектом и средой: среда выделяет ему жизненное пространство и снабжает сырьем и энергией, которые объект частично тратит на собственные нужды, а частично возвращает среде в виде нужной ей продукции.
Человек осуществления не склонен брать большие и долгосрочные займы, предпочитая обходиться своими силами. Если же на нем повисает долг, то он может предпочесть приспособиться к этому состоянию, и тогда оно оказывается чрезвычайно устойчивым: сорвать где-то крупный куш ему не достает везения, а продать семейные драгоценности не хватает духа.
Типичное порождение архетипа Осуществления - восточное представление о карме как законе причин и следствий; в Евангелии та же идея выражена словами "Что посеешь, то и пожнешь". Ну, все-таки высеиваемые зерна существенно отличаются от пожинаемых колосьев, и наши поступки ведут иной раз к непредсказуемым последствиям, но тем не менее сама идея относительно автономного (от Бога) существования каузального и буддхиального планов, чье бытие регулируется некоторыми постоянными законами, безусловно относится к реальности фазы осуществления. В ее рамках невозможно явление зла беспричинно и ниоткуда ("Здравствуйте, я - зло!"), что характерно для фазы творения, и в равной мере невозможно отпущение грехов (так сказать, кармическая амнистия) без их адекватной отработки, что, однако, есть заурядное явление в фазе растворения.
Типичный человек осуществления умеет работать - если у него есть рабочее место, материал и соответствующие навыки, но найти себе работу и выучиться чему-то новому для него может быть проблемой, и здесь он не сравнится с человеком творения. Человек осуществления хорошо чувствует, что нужно сделать, взявшись за гуж, и он не окажется в положении дамы, которая, переехав из России в Нью-Йорк, через некоторое время в отчаянии воскликнула: "Я знала, что здесь говорят по-английски, но не до такой же степени!"
У человека осуществления, как правило, нет сомнений по поводу смысла его существования в целом. Этот смысл для него заключается в тщательной и последовательной проработке тех ситуаций, в которых человек оказывается, с начала и до конца. При этом эффективен он может быть на всем протяжении процесса, кроме его начала и конца, чего нередко не замечает, не придавая им особого (а тем более принципиального) значения. Организация рабочего места и утилизация отходов, с его точки зрения, не главное, - важен основной процесс и его результат.