Но, пребывая в материальном мире, душа, заключенная в темницу собственного тела, природа которого является прямым итогом совершенных ею поступков, вынуждена взаимодействовать с объектами чувств. "Созерцая объекты чувств, человек развивает привязанность к ним, из привязанности рождается вожделение, из вожделения рождается гнев" – так гласит "Гитапанишада", одна из самых важных "Упанишад", известная как "Бхагават-Гита". Согласно ее учению тот, чье сознание загрязнено, во время созерцания объектов чувств становится подверженным желаниям материального характера. Если человек не может сосредоточить свои чувства на высшем, они самостоятельно будут концентрироваться на низшем, не заслуживающем внимания.
Даже самые просветленные личности находятся под влиянием своего чувственного восприятия, но они, в отличие от остальных обитателей миров, способны контролировать себя. Главное все-таки не подчеркнутое стремление избегать контакта с материальными объектами; речь идет о том, что свои помыслы следует обращать к Господу, посвящая ему свою деятельность. Что ни совершал бы человек или иное живое существо, находясь в материальном мире, последствия его деятельности ограничивают его свободу, все прочнее и прочнее привязывая душу к миру объектов чувственного восприятия. Даже благоприятная карма, гарантирующая перерождение на одной из райских планет, при погружении субъекта в мир материальный превращает душу в слугу собственных былых прихотей.
Бодхисаттвы сравнивали благоприятную карму с золотыми цепями, которыми скован узник. Несмотря на всю внешнюю привлекательность и высокую стоимость этих оков, они в любом случае остаются оковами, которые превращают свободного человека в раба. Так и благоприятная карма, позволяющая родиться в семье богатого человека, наделенного властью, или, в представлении индусов, стать в грядущей реинкарнации представителем высшей касты брахманов, хотя и позволяет увеличить круг собственных возможностей, все меньше заставляет вспоминать душу о собственной духовной природе.
Этот материальный мир не создан для того, чтобы души наслаждались им и проявлениями собственного эгоизма, возведенного в ранг закона бытия. Высшее предназначение Вселенной (как той, обитателями которой мы являемся, так и огромного количества остальных) – помочь душам осознать всю горечь разлуки со Всемогущим Творцом, бесконечно любящим всех. Поэтому в жизни всех живых существ доля страданий преобладает над долей наслаждений; это несоответствие, заставляющее столь часто многих невежд обращаться к небу с упреками на несправедливость, является символом высшей справедливости.
Подобная горечь, от которой невозможно избавиться человеку, находящемуся в материальном мире, – своего рода напоминание о блаженстве, которое должно прийти на смену непрекращающемуся страданию. Но было бы воистину несправедливым, если бы заблудшие души, позабывшие о своей истинной природе, наслаждались иллюзорными благами, оставив за пеленой забвения то истинное наслаждение, которое они могли бы получить от приближения к Богу. Такие люди, озабоченные лишь удовлетворением потребностей своего тела, более всего напоминают пресыщенных животных и сравниваются духовными учителями с червями, обитающими в испражнениях. Ныне живущие далеко не столь резко отзываются об окружающих их людях, но и их мнение о тех, кто не способен обуздывать свои чувства и потребности своего тела, не слишком высоко. Выходит, если индивид стремится добиться успеха на пути очищения собственной кармы, его душа должна пройти несколько взаимосвязанных этапов, каждый из которых является логическим продолжением предыдущего и неразрывно связан с ним.
Первым из этих шагов является желание измениться. Тот, кто доволен собой и своим нынешним положением, никогда не сможет продвинуться ни на один шаг вперед. Такому субъекту абсолютно безразлично его духовное развитие, он самодоволен и не способен к тому, чтобы увидеть какое-либо несовершенство в себе самом. Он никогда не достигнет успеха и не совершит даже малейшего шага на пути служения Богу.
Второй шаг – осознание своей истинной природы. Это осознание выражается в двух аспектах. Человек осознает, что он не является только лишь собственным телом. Это прекраснейшее знание позволяет ему не только навсегда проститься со страхом смерти; ведь только тот, кто отождествляет себя с собственной бренной телесной оболочкой, составленной из тленной материи, способен испытывать страх перед распадом и тлением, которым подвержено все живое. Тот, кто родился, обязательно умрет, а тот, кто умер, обречен вновь родиться, и сам по себе процесс перехода души из одного тела в другое не представляет собой чего-либо, связанного со страхом и ужасом. До тех пор, пока не преодолена тьма невежества, окутывающая сознание души, ее путь пролегает в сансаре; а последствием незнания истинной природы в данном случае становится страх.
В "Йога-сутре" Патанджали прямо указывается на то, что коренной причиной совершаемого в мире зла является уже упомянутая ранее авидья, т. е. невежество, незнание основополагающих жизненных принципов. Чтобы действовать праведно, повинуясь закону, необходимо знать этот закон. Подобное воззрение на природу добродетели отразится позднее и в трудах древнегреческого философа Платона, почитавшего знание основой всего праведного.
Согласно учению великого йога Шанкары свобода от невежества означает и окончание человеческой жизни. Подобное утверждение имеет своим непосредственным смыслом не столько то, что последствием знания может стать смерть, но более то утверждение, что человеческая природа в процессе приобретения совершенного знания "высветляется", очищается, причащаясь к Божественному.
Избавиться от тьмы авидьи означает и освободиться от кармы. Однако в силу того, что индивидуум остается ограниченным, конечным, он стремится к недостижимому идеалу, конечной цели всех его поисков. Мораль в свете подобных утверждений становится не столько конечной остановкой, сколько точкой опоры. Все благие дела, совершаемые с целью возмещения, в рамках философии обыденности "ты – мне, я – тебе" приносят свои плоды в соответствии с законом кармы, тогда как те деяния, что совершаются при полном отсутствии эгоистической заинтересованности, в духе посвящения Богу, очищают дух, избавляясь от последствий кармических реакций.
В этой связи можно обратиться к не совсем традиционному авторитету. Сын плотника из Назарета говорил в своей проповеди: "Не творите милостыни своей перед людьми, ибо поступающие так уже получают награду свою. Ты же, когда творишь добро, поступай так, чтобы твоя правая рука не ведала, что делает левая". Тот, кто творит добро, побуждаемый собственным эгоизмом, получает похвалу подобных же людей, пользуется благами временными, упрочняя свою репутацию. Напротив, добрые дела, совершаемые праведником, часто остаются безответными, ибо он не рассчитывает на то, что совершенное им доброе дело вознаградится сторицей тем, кому оказано благодеяние. Не дожидается он и воздаяния, ибо движет им чистая любовь к Творцу всего и его чадам.
Но осознание своей истинной природы влечет и познание своей вечной зависимости от Бога и того, что все мы являемся детьми Творца. В каждом из нас заключена частица Божества, благодаря которой мы и способны вернуться в вечную обитель Всевышнего, а он пребывает в сердце каждого живого существа. И только осознав свою зависимость от Бога и свою духовную природу, душа может очиститься и встать на путь духовного возрождения. Лишь после этих шагов может последовать соблюдение законов, данных человеку Творцом.
Смысл этих законов должен соответствовать самой трансцендентной сущности Божества, в этическом плане представляющем собой чистую любовь, не оскверненную пороками материального мира. Многие представители мудрости Востока, псевдомудрецы, утверждают, что раз этот материальный мир является злом для вечной души, то необходимо отказаться от всяких привязанностей к тому, что находится в этом мире, отказаться от любви к ближнему, к окружающей природе, ко всему – и все это только ради того, чтобы полнее посвятить себя безличному Абсолюту.
Подобная точка зрения глубоко ошибочна. Самое важное обстоятельство, совершенно не отраженное в этой теории, – Божественное происхождение души. Наделенный сознанием высшей истины может дойти до презрения к вещам, справедливо считая их пустой иллюзией, но безразличие к живому существу никогда не заполнит его сердце. Подобная просветленная личность может узреть и в нечистом животном, и в благородном старце, и в невзрачном растении, и в прекрасной девушке след длани сотворившего их. Каждое живое существо для него – вечная душа, частица Божества, способная обрести смысл собственного бытия лишь в вечном соединении с ним.
Поэтому достигший просветления относится ко всем окружающим его с равным почтением, не помышляя о том, чтобы оскорбить оскорбляющих его или излишне выражать привязанность к тому, кто выражает к нему свою благосклонность. Но среди всех людей особенного почитания заслуживают прежде всего родители, давшие жизнь человеку и не позволившие его духу заблудиться во тьме невежества, т. е. выражаясь менее фигурально, воспитавшие его. В отце следует видеть человека, прожившего более долгую жизнь и вследствие этого более опытного. Каждое поколение уносит с собой в могилу свой опыт и частицу своего благочестия, неизменно уменьшающегося в этом мире скорбей. Каждое следующее поколение рождается все более невежественным и менее благоговейным; человечество путешествует по вечному пути от золотого века к веку невежества и тьмы для того, чтобы снова возродиться к благочестивой жизни.
Отец же, как и всякий старец, приближен к веку благочестия более, нежели чем те, кто родился после него. И тот, кто обладает большими знаниями и более благочестив, должен быть почитаем теми, кто в меньшей мере наделен подобными качествами. Родители же должны почитаться любым человеком просто как люди, подарившие жизнь; непочтение к отцу и матери всегда считалось одним из самых тяжких прегрешений, какие могут быть совершены заблудшей душой.
Почтения и почитания заслуживают также просветленные личности и в особенности истинные духовные учителя. Они пробуждают свою душу от мрачного сна и будят души других от кошмара, который те принимают за реальность. Они несут свет чистой любви к Богу сквозь мрак невежества и поэтому достойны особенного почтения. Оскорбление духовного учителя – тягчайший грех, след которого может очистить лишь преисподняя.
Суммируя вышесказанное, следует добавить, что тому, кто считает своей целью очищение собственной кармы и обретение чистого сознания, следует научиться с почтением относиться ко всем живым существам и в каждом из них видеть пребывающее в них Божество. Среди всех живых существ особенным почтением должны пользоваться родители, давшие жизнь и телесную оболочку, и духовные учителя, пробудившие его дух. Подобная деятельность, совершаемая в должном умонастроении, никогда не станет причиной несчастий и не породит дурных поступков, а ее следствием станет благая карма.
Все живые существа стремятся к счастью, и это стремление вполне естественно. Но для большинства душ, не сумевших подняться над уровнем чувственного восприятия, счастье сводится лишь к удовлетворению потребностей собственного тела. Для истинного же мудреца путь к счастью лежит не через служение собственным чувствам, а через сближение с Абсолютом. Умиротворение и покой являются атрибутами достигаемого счастья, но тот, кто стремится удовлетворять свои прихоти, не довольствуясь тем необходимым, что ему отпущено, никогда не достигнет этого блаженного состояния.
Наивысшее благо, способное даровать человеку и наивысшее счастье, состоит в том, чтобы разорвать узы, связывающие живое существо с реальностью, в которой он живет. Свобода состоит в постижении Атмана в индивидуальной душе. Достигшая освобождения душа "никогда не рождается, пребывая вне сферы действия причинности". Когда какой-либо человек постигает истину, он начинает жить в материальном мире, не связанный человеческими правилами и предписаниями, взирая на объекты чувств с "возвышенным равнодушием". Такой человек воистину может называться обладающим мокшей.
Мокша есть сущность непосредственного осознания того несложного факта, что душа существует вечно, хотя сие и не всегда очевидно человеку, привыкшему в качестве критериев истины видеть показания своих органов чувств или приобретенный им самим опыт. Когда снимаются ограничения, накладываемые привязанностью к объектам чувств, душа обретает свою первоначальную свободу. Она остается тем же, чем она всегда являлась, сохраняя свою природу первопричины всех вещей. Это и есть тот самый покой, который не может быть даром суетного материального мира, но который и не может быть отнят у души этим миром, – единственное вечное и полное блаженство.
"То, что реально в высшем смысле, неизменно, вечно, всепроникающе, как акаша, то, что свободно от всяких изменений, то, что дает полное удовлетворение, неделимо, то, природой чего является его собственный свет, в чем нет места ни добру, ни злу, ни действию, ни прошлому, ни настоящему, ни будущему, – все это бестелесное называется освобождением" (S.B., I 1.4). Когда исчезает авидья, проявляется истинная душа, так сверкает истинное золото, очищенное от грязи примесей, делавших мутным его блеск; так прекрасно сияние вечных звезд, когда иссякший дневной свет тает в прозрачных сумерках, уступая свое место иным светилам. Избавление человека от всяких зависимостей, созданных им самим, слава, которую воистину неспособна вместить наша скудная мысль, мир, что является истинной целью всех наших стремлений, на самом деле во много раз более близки нам, чем самое близкое сознание.
Примером для пояснения сего принципа может стать не небо, находящееся где-то на недосягаемой высоте над нами, не отличный от обыкновенного порядок опыта, но небо, которое в каждый момент времени находится рядом с нами, если мы только способны узреть его. Это не нечто, лежащее в неопределенном будущем, не продолжение существования в мире, который станет для нас реальностью после того, как завершится эта краткая жизнь, а состояние отождествления себя с реальным – здесь и теперь.
Свобода, следовательно, предстает не как уничтожение "я" в стремлении слиться с Абсолютом путем избавления от своей индивидуальности. Свобода есть осуществление бесконечности "я", его абсолютности посредством расширения и озарения сознания светом истины. Сущностная природа души как абсолютного блаженства скрыта под страданием; страдание в свою очередь является порождением незнания. При отсутствии незнания страдание исчезает, и выявляется подлинная природа "я" как чистого блаженства.
Осознание мокши не является объективным процессом, путем которого йог пытается уничтожить множественность мира. Если бы сие утверждение соответствовало истине, то мир уничтожался всякий раз, когда человек достигал бы освобождения. Осознание абсолютной истины не означает уничтожения множественности, оно лишь приводит к уничтожению ощущения множественности. Это проникновение, которое изменяет лицо мира и обновляет все вещи, а также изменяет позицию, с которой человек взирает на вещи, на собственную жизнь. Развитие иллюзорного мира, его долгий упадок и возрождение продолжаются бесконечно, но прикрепленность человека к миру осталась в прошлом; его зависимости пришел конец.
Сущность этой позиции можно выразить в хорошо знакомом уже термине "авидья". По достижении освобождения от мира не меняется сам мир, не меняется телесность человека, изменяется лишь его представление о мире. Иллюзии, обманы и преходящие вещи, очаровывающие неопытного и привлекающие его, более не смущают достигшего освобождения. Причиной страдания является не какое-либо событие, произошедшее с человеком, а ложное мнение, проистекающее из заблуждения.
Индивид страдает не от того факта, что лучший друг предал его, а из-за того, что в его представлении факт предательства связан с душевной болью. Но между событием и ощущением боли существует и промежуточная стадия человеческой реакции на событие. И эту реакцию способен выбирать сам человек независимо от окружающих его факторов, в этом и заключается свобода выбора индивидуума. Когда отступает ложное знание, происходит и избавление от страдания. Свобода согласно представлениям Шанкары состоит в полном распаде эмпирических категорий и различий субъекта и объекта.
Распространенное в индийской философии утверждение, гласящее, что материальный мир является иллюзией, опирается на тезис, в свою очередь утверждающий, что эмпирический мир с присущими ему различиями между душами, вещами и Ишварой перестает существовать для того, кто познал свое единство с Брахманом и Атманом.
Человек, неспособный при скудном свете сумерек четко видеть окружающие его предметы, принимает веревку, оставленную кем-то на тропе, за змею. Это ложное представление исчезает, когда веревка осознается именно как веревка; подобным же образом и сансара исчезает, когда душа достигает мукти. Форма, в которой мир является нашему ограниченному пониманию, кардинально изменяется после того, как человек оказывается способным осознать единство души и Брахмана. Вещи, наполняющие материальный мир, составляющие содержание всего, что окружает нас в практической жизни, не представлены как таковые в Абсолюте. Мир для Бога существует далеко не таким, каким он является ограниченному индивиду.
Достигший состояния просветления видит реальность с иной позиции, освещаемую иным источником света, но в этом случае эта позиция и этот свет абсолютны. Воспринятая так реальность предстает перед внутренним взором как Брахман. Отрицаемое мудрецом есть только иллюзорное обрамление, а то, что остается, – это и является реальностью, это – реальность в самой себе. Иллюзия, майя не властвует над душой, достигшей свободы. Когда достигается уверенность в единстве души с Брахманом и Атманом, узы, связывающие познание формами, разбиваются, и формы сами по себе более не привлекают обусловленную душу. Эти узы будут существовать, пока еще живо чувственное восприятие и действует интеллект, но нет необходимости соединять их с постигнутым интуитивным путем Брахманом.
Природа освобождения представляет собой состояние единства с Божеством; достижение состояния универсального духа, Брахмана, стоящего над всеми различиями эмпирического мира. Это не процесс движения в пространстве или во времени, ведь Бог присутствует везде и всегда, представляя собой "я" всего сущего, поэтому невозможно, чтобы он был конечной целью материального движения. Человек не должен стремиться к тому, что уже достигнуто, стремиться следует к тому, что отлично от него, посему стремиться следует не к физическому достижению Бога, а к чистоте собственного сознания и чувств, позволяющих нам уподобиться Божеству.
Мокша может описываться только при помощи отрицательных определений, как состояние свободы, в котором нет ни дня, ни ночи, где течение времени от прошлого к будущему остановилось навсегда, уступив место единому настоящему.