- Он сам напросился. Это старый знакомый моих родителей. Он сейчас один в Лондоне, и ему плохо. Он позвонил мне, и голос у него был такой жалобный, что я невольно предложила ему зайти. И очень жалею об этом - так хотелось побыть втроем. Я уже сообщила Нилу, и он тоже скис, но сказал, что постарается приехать домой немного пораньше, приготовить напитки, накрыть на стол и зажечь камин.
- Но я тоже мог бы все это сделать.
- Прими душ и отдохни. Ты должен быть в форме.
- Чтобы произвести хорошее впечатление на твоего гостя? - Джэни сделала гримасу. - Да ладно тебе, Джэни, чем он тебе так не нравится?
Она достала разноцветный кувшин, налила в него воды и стала бережно расставлять лилии.
- Он не то чтобы очень неприятный. Просто скучноват. И желает, чтобы его воспринимали как старого roue. Поэтому все сторонятся его, чтобы не выслушивать занудные истории.
Сэм рассмеялся.
- А что, он действительно повеса?
- Да, можно сказать и так. Три раза был женат и теперь опять свободен.
- А откуда он?
- Кажется, он учился в школе с моим па, но теперь живет то ли на Багамах, то ли на Барбадосе, а может, еще где. Не был в Англии целую вечность.
- И что он делает в Лондоне?
- Точно не знаю. Здесь он проездом во Францию. Рождество проведет в Ницце.
- Интересный тип.
- Да нет, нисколько. Ты посмотри, как они прекрасны! Спасибо тебе еще раз. Я поставлю их на самое почетное место в гостиной.
Вода закипела, и Джэни достала заварной чайник.
- Я сгораю от любопытства, но, когда стряпаю, не могу сосредоточиться на чем-то еще, а мне надо приготовить пудинг.
- С рассказом можно и подождать.
- Но все в порядке, Сэм? Хорошо прошло?
- Да. По-моему, да.
- Очень интересно. Я рада.
Сэм выпил чаю, а потом Джэни выставила его из кухни, и он поднялся наверх. Дэйзи и Лео сидели в детской. Телевизор был выключен, а они расположились за видавшим виды столом, вырезая что-то из бумаги. Там же лежали тубы с клеем, фломастеры, клубок разноцветной тесьмы и обрывки капроновой ленты. Дети явно что-то мастерили.
- Привет. Чем это вы занимаетесь?
- Клеим рождественские открытки, - важно разъяснила Дэйзи. - Учительница по рисованию показала нам сегодня, как это делать, и я теперь учу Лео. Надо намазать бумагу клеем, потом посыпать ее блестками, и они прилипнут. Но сначала надо что-нибудь нарисовать.
- Что, например?
- Ну, елку. Или рождественский чулок. Или домик с освещенными окнами. Вот только клей пачкается и блестки осыпаются. Лео их называет "сверкалками". Лео, бумагу надо сгибать вот так, очень-очень ровно…
Дети явно не нуждались в его помощи. Сэм ушел к себе, разделся и встал под душ.
Он захватил с собой "Таймс" и после душа, надев махровый халат, лег, собираясь почитать, однако так и не смог сосредоточиться. Уронив газету на пол, он просто-напросто лежал, глядя в потолок. Через закрытую дверь доносились детские голоса, телефонные звонки, шаги Джэни, вкусные запахи. Потом Сэм услышал шум воды в детской ванной.
Как давно он не был в центре семейной жизни, как давно за ним не ухаживали, не радовались его присутствию! Раскручивая в голове эту мысль, Сэм понял: охлаждение между ним и Деборой началось задолго до ее заявления об уходе, но он был слишком поглощен своими делами, чтобы заметить это. В крушении брака - и это он твердо знал - всегда виноваты обе стороны, и каждая должна принять на себя долю ответственности.
Атмосфера скромного лондонского дома, где Нил и Джэни растили своих детей, навеяла мирные утешительные воспоминания об усадьбе, в которой Сэм провел детство. Там его тоже всегда ждали, там горел огонь в камине, а из кухни разносились восхитительные запахи вкусной, здоровой еды. Там валялись сапоги у порога и теннисные ракетки в холле, там звучали голоса друзей детства и юности, звук их шагов, громкий смех и крики на лестнице.
Интересно, достигнет он когда-нибудь благословенной гавани семейной жизни? До сих пор все попытки кончались неудачей. Они с Деборой могли бы иметь детей, но она относилась к этой идее без энтузиазма, а Сэм не настаивал. Что ж, если учесть, чем кончился их брак, это было к лучшему. Однако их дом на Семидесятой улице стал для обоих лишь местом жительства, не более того. Да, их гостиная в сливочно-бежевых тонах, с модернистской скульптурой и хитроумно подсвеченной абстрактной живописью на стенах была предметом зависти всех друзей, а кухня - чудом современной бытовой техники, но там не готовилось ничего, кроме пиццы, разогретой в микроволновке. Дебора, устраивая вечеринки, предпочитала приглашать гостей в рестораны.
А вот Рэдли-Хилл… Бросая взгляд в прошлое, через годы городской жизни, полной суеты и стрессов, с ее коловращением, сделками, поздними ночными сборищами, долгими днями работы, запахами подземки и выхлопных газов, Сэм снова увидел Йоркшир, основательный, без претензий, каменный дом, террасу, лужайки, бордюры из роз, которые разводила мать. Он вспомнил маленький городок, где ветер гнал косые струи дыма из труб отцовской фабрики, речку, бегущую с окрестных холмов и змейкой скользящую между зелеными берегами. Ее шум стал таким привычным, что его перестали слышать. Сэм вспоминал, как совершал с отцом долгие велосипедные прогулки, как они ловили рыбу в отдаленных темных заводях, разбросанных по вересковым пустошам, где воздух был свеж, холоден и чист, как над вересками раздавался резкий птичий крик.
Снаружи, под окном, затормозил автомобиль. Открылась и потом захлопнулась входная дверь. Сэм услышал, как Джэни сказала:
- Нил? Привет, милый.
Его друг приехал домой.
Сэм вскочил, сбросил махровый халат и стал одеваться. Брюки из плотного хлопка, свежая рубашка без галстука, синий шерстяной свитер, светлые носки и удобные мягкие туфли. Потом он причесался, протер лицо лосьоном и спустился вниз. Дверь в гостиную была распахнута. Сэм вошел и увидел Нила, который, засучив рукава, протирал бокалы. Комната выглядела готовой к веселью: журналы и книги убраны подальше, диванные подушки взбиты, в камине горит огонь. Лилии стояли на круглом полированном столике в окружении коробок с подарками. Цветы благоухали, их аромат наполнил всю комнату. Часы на каминной полке показывали четверть восьмого.
- Привет, - сказал Сэм.
Нил оторвался от своего занятия.
- Хорошо отдохнул?
- Да, но мне надо было давно спуститься помочь тебе.
- Вовсе нет. Я нарочно удрал пораньше.
- Я слышал, что к ужину будут гости?
Нил сделал гримасу.
- Да, придет один старый зануда. Джэни следовало бы отшить его, но у нее слишком доброе сердце.
Он протер последний бокал, аккуратно поставил его на столик и отложил полотенце.
- Ну, вот и делу конец. Все готово, все в порядке. Давай-ка выпьем и посидим немного в тишине. Расскажи, как что было, пока гость не пришел, а то нам придется слушать только его. Виски? С содовой или с водой? Или со льдом?
- С содовой. А где Джэни?
- Крем сбивает.
- А дети?
- Надеюсь, уже в постели. Читают. Иначе - беда.
Нил разлил виски, добавил лед, подал Сэму стакан, а затем, облегченно вздохнув, плюхнулся в одно из удобных кресел, стоящих по обе стороны горящего камина.
- Теперь рассказывай, как прошел ланч.
Сэм опустился в кресло напротив.
- Думаю, все в порядке.
- Ничего неприятного? Никаких намеков на увольнение?
Сэм рассмеялся. Хорошо, когда не ходят вокруг да около, а сразу приступают к делу. Приятно иметь дело с человеком, которого знаешь почти всю жизнь.
- Как раз наоборот.
- Да ну? Значит, новая должность?
- Ага.
- В Штатах?
- Нет, здесь. В Великобритании.
- А где именно?
Сэм ответил не сразу. Он сделал глоток - виски было холодное, крепкое, с "дымком", потом поставил стакан на столик.
- Ты слышал когда-нибудь о Мактаггертах из Бакли?
- Что? Те самые спецы по твиду из Сазерленда?
- Да.
- Конечно слышал. Любой мало-мальски уважаемый сельский джентльмен носит охотничий костюм из твида "бакли". У отца был такой, вернее сказать, был и остался. Материал вечный, словно панцирь. Только не говори, что у них плохи дела. - Нил фыркнул, такой невероятной казалась ему подобная мысль.
- Были плохи. Но "Старрок и Суинфилд" выкупили фирму несколько месяцев назад. Странно, что ты об этом не знал. Или ты не читаешь "Файнэншнл таймс"?
- Читаю ежедневно, но эту информацию пропустил. Я ведь не занимаюсь текстильной промышленностью. Черт, в голове не укладывается, что Мактаггерт пошел ко дну. - Нил невесело усмехнулся. - Вечная история. Нельзя делать деньги на продукции, которой сносу нет.
- Да, конечно, это одна из трудностей, но были и другие. Они совсем не разнообразили ассортимент. Судя по всему, хозяева были людьми старомодными и не видели необходимости что-то менять. Но даже классический твид не пользуется прежним спросом. Большие поместья продаются, охотничьи угодья пустеют, и одежду из твида для егерей и лесничих заказывают все меньше. Кроме того, старик Мактаггерт пару лет назад умер, а двое его сыновей семейным бизнесом не интересуются. Один занимается компьютерами, а у другого - огромный гараж на окраине Глазго. И возвращаться на фабрику у них желания не было. Полагаю, жизнь на далеком севере потеряла для них всякую притягательность.
- Обычная история, - вздохнул Нил. - Что ж, у каждого свои цели. Так что же было потом?
- Они сразу же распродали прилегающие здания, а потом выставили на продажу главный корпус фабрики и землю. Однако с выгодой продать не удавалось. Тем временем рабочие обратились в местное муниципальное управление промышленностью и, объединив средства и усилия, выкупили фабрику. Трудность заключалась в том, что в тех местах, как тебе известно, ограничен резерв рабочей силы. Хотя те, что работают, - настоящие мастера и умельцы, передают навыки по наследству, от отца к сыну. - Сэм осушил стакан. - Ну, в общем, они работали, получали кое-какие заказы, экспортировали часть продукции в Штаты, и так оно шло помаленьку, как вдруг случилось несчастье. На два месяца зарядили непрерывные дожди, река вышла из берегов и затопила фабрику на высоту человеческого роста. Все пропало - товар на складах, компьютеры, большая часть оборудования. Это был конец. Банки отказались кредитовать фабрику, муниципальное управление помочь не могло, и рабочим грозила полная безработица.
Нил встал и взял у Сэма стакан.
- Господи, какая невезуха!
- Оказавшись в отчаянном положении, они обратились к концерну "Старрок и Суинфилд". Дэвид Суинфилд тщательно изучил обстановку и вовремя принял меры к спасению фирмы, хотя сама фабрика по-прежнему в ужасном состоянии. Она бездействует с начала наводнения, и почти всех рабочих отправили в бессрочный отпуск.
Нил подал Сэму вновь наполненный стакан.
- Так какова же будет твоя роль?
- Я должен поставить дело на ноги. И наладить производство.
- Только и всего? Вот так сразу?
- Ну, конечно, не сразу. Фабрика и до наводнения была в довольно плачевном состоянии. Большая часть оборудования устарела. Понадобится по меньшей мере год, чтобы возродить ее.
- Странно, что такой деловой человек, как Суинфилд, пошел на это. Неужели ты думаешь, что промышленное производство может процветать в таком отдаленном районе? Сомневаюсь, что овчинка стоит выделки.
- А я думаю, что стоит. Разумеется, там предстоит очень многое изменить и переделать, но самое главное, марка раскручена, фирма Мактаггертов имеет огромную популярность и вес во всем мире. Дело чертовски стоящее, если учесть, что сейчас выбрасывают на самые дорогие рынки.
- И вы по-прежнему будете выпускать старые, тяжелые, грубые "деревенские ткани"? Но это же катастрофа!
- Мы будем по-прежнему их производить, и пледовые ткани для Шотландии тоже. Это мактаггертовская марка, основной вид продукции. Это традиция. Но такие ткани будут составлять лишь часть продукции. Мы же сконцентрируем усилия на более легких и красочных. Для итальянского рынка. Будем делать шали, шарфы, накидки, свитера - все, что модно. И дорогие вещи, и подешевле, пользующиеся широким спросом.
- А что с машинами?
- Очевидно, закупим новые, в Швейцарии.
- Но это означает переподготовку рабочей силы.
- Да, но поставщики организуют ее прямо на месте. К сожалению, штат рабочих придется сократить.
Нил некоторое время молча переваривал услышанное. Затем вздохнул и покачал головой.
- Трудно поверить, что ты сможешь жить в такой глуши - после Лондона, и тем более Нью-Йорка. Это все равно что ссылка. Не очень-то радужная картина.
- Но я знаю производство и свои возможности.
- А жалованье?
- Повысят.
- Но это же подкуп!
Сэм улыбнулся.
- Вовсе нет. Просто поощрение.
- А что ты будешь делать в свободное время? Сомневаюсь, что Бакли - веселое местечко. Станешь играть в лото?
- Могу удить рыбу. Помнишь, как мы с моим отцом ездили на рыбалку? И в гольф буду играть. Там есть по меньшей мере пять превосходных площадок. Стану членом местных клубов, завяжу знакомства со старыми джентльменами в закапанных супом пуловерах…
- Значит, тебе не кажется, что это шаг назад?
- Если возвращение к корням - шаг назад, то я на это согласен. Однако мне нравится мысль стать возмутителем спокойствия. Я знаю, как управлять небольшой фабрикой. У отца научился. А он был предан своему делу. Любил ткацкие машины, как другие любят автомобили. С любовью прикасался к рулонам ткани, словно хотел приласкать их, получал удовольствие, ощущая фактуру шерсти, ее плетение. Наверное, я из того же теста. И знаю одно: довольно с меня маркетинга. Жду не дождусь, когда опять ступлю на порог фабрики, опять вернусь к началу. Похоже, именно это мне сейчас необходимо.
Нил пристально посмотрел на Сэма, а потом сказал:
- Не обижайся, но мне кажется, что твой президент распоряжается тобой, как отец сыном, просто чтобы чем-то тебя занять.
- Потому что моя личная жизнь рухнула?
- Если честно, то да.
- Я спросил его об этом. Но оказывается, он задумал перебросить меня на фабрику в Бакли задолго до того, как узнал о Деборе.
- Ну конечно. Глупый вопрос. Сэр Дэвид Суинфилд недалеко бы ушел, имей он мягкое сердце. Когда же ты едешь?
- Чем раньше я там окажусь, тем будет лучше. Но предстоит еще кое-что утрясти, прежде чем я туда отправлюсь. Завтра утром встречаюсь с банкирами. Надо составить заново сроки инвестиций и прочее.
- А где ты там будешь жить? Ты, кажется, сказал, что сыновья Мактаггерта продали все дома?
- Да, верно, но это неважно. Наверное, остановлюсь в гостинице или сниму дом. А может, познакомлюсь с черноволосой девицей и поселюсь с ней в хижине под камышовой крышей.
Нил рассмеялся.
- Ну ты даешь! - Он взглянул на часы, устроился в кресле поудобнее и широко зевнул. - Что ж, желаю тебе удачи, старик.
В этот момент раздался звонок.
- О черт, - сказал Нил, поставил стакан и встал. - Это явился старый зануда.
Больше он ничего не успел прибавить, потому что открылась кухонная дверь и в холле раздались быстрые шаги Джэни, а затем - ее голос:
- Здравствуйте, как поживаете? Чудесно снова встретиться. - В голосе ее звучала неподдельная радость, и Сэм уже не в первый раз подумал, какая она добрая. - Проходите.
Затем что-то неразборчивое произнес мужской голос.
- О, конфеты! Спасибо. Надо будет спрятать от детей подальше. Вы на метро или удалось поймать такси? Давайте мне ваше пальто, я повешу. Нил там, в гостиной.
Джэни распахнула дверь, и Нил пошел приветствовать гостя.
Сэм тоже поднялся на ноги.
- Нил! Рад вас видеть. Давненько мы не встречались. Спасибо, что пригласили меня.
- Да что вы, что вы…
- Ты посмотри, что он принес мне! - вмешалась Джэни, показывая мужу небольшую коробку конфет. Она переоделась в черные бархатные брюки и белую шелковую блузу, но фартук в красно-белую полоску еще не сняла. - Мятная помадка в шоколаде - это так вкусно!
- Пустяки, - отмахнулся гость. - Пытаюсь вспомнить, сколько лет мы не виделись. Когда это было? За ланчем с твоими родителями, Джэни. Да, очень-очень давно.
Повернувшись спиной к камину, Сэм внимательно разглядывал гостя. Перед ним стоял солидный мужчина за шестьдесят с повадками молодого повесы. Возможно, когда-то он был недурен собой и чем-то даже смахивал на Дэвида Найвена, но сейчас черты лица его расплылись, щеки покрылись сеткой красных прожилок, а выхоленные усики и пальцы пожелтели от табака. Волосы у гостя были седые, редеющие, но длинные, ниспадающие на воротник. Выцветшие бледно-голубые глаза блестели, а сильно загоревшее лицо и руки были усыпаны веснушками. Он был в брюках из серой шерстяной фланели, коричневых замшевых туфлях, синем блейзере с медными пуговицами и рубашке в бело-голубую полоску. Под высоким жестким воротником завязан шелковый галстук буйной красно-желто-зеленой расцветки, браслет от часов золотой, запонки в манжетах рубашки тоже. Он явно старался принарядиться и слегка злоупотребил одеколоном "О Соваж".
- Да, целую вечность, - подтвердила Джэни, - лет семь. Наверное, родители тогда еще жили в Уилтшире. А теперь я должна вас познакомить. Это Сэм, а это Хьюи Маклеллан.
- Как поживаете?
- Приятно познакомиться.
И они обменялись рукопожатием.
- Сэм и Нил дружат еще со школы.
- Старый друг лучше новых двух. Господи, какое ужасное в Лондоне движение. Никогда еще не было таких пробок. Пятнадцать минут ждал такси.
- А где вы остановились?
- Да в своем клубе, конечно, но он теперь далеко не тот, что прежде. Первоклассный швейцар, но в остальном… Мог бы вполне сэкономить.
- Разрешите предложить вам стаканчик, Хьюи.
Хьюи просветлел лицом.
- Хорошее предложение. - Он оглядел столик с бутылками и стаканами. - Джин с тоником, если можно. И, - он похлопал себя по карманам, - вы не против, если я закурю, а, Джэни?
- Нет, нет, конечно. Где-то здесь была пепельница.
Она поискала ее взглядом, нашла, вытряхнула оттуда обрывки бумаги и поставила на столик возле дивана.
- Черт побери, ну и времена наступили. Никто не курит. В Нью-Йорке кошмар что творится. Только щелкнешь зажигалкой, подходит какой-нибудь тип и стреляет в тебя. Насмерть.
Хьюи вынул из кармана блейзера серебряный портсигар, вытащил сигарету, щелкнул золотой зажигалкой и выпустил изо рта облачко дыма, после чего сразу расслабился и потянулся к Нилу за стаканом джина с тоником.
- Да благословит тебя Бог, мой мальчик.
- А ты не хочешь выпить, Джэни?
- Мой стакан вина на кухне. Кстати, Нил, открой нам бутылочку к обеду.
- Конечно. Извините. Мне нужно было об этом пораньше позаботиться. Простите меня, Хьюи, я отлучусь на минуту. Располагайтесь поудобнее, а Сэм составит вам компанию.