Офис-студия Исидоро Балтасара представляла собой прямоугольную комнату, выходящую окнами на стоянку автомобилей. Еще там была маленькая кухня и розовокафельная ванная. Он привез меня туда ночью, когда мы вернулись из Соноры. Слишком измученная, чтобы обращать на что-либо внимание, я тащилась за ним два лестничных пролета, потом по устланному темным ковром коридору к квартире номер восемь. В момент, когда моя голова коснулась подушки, я уже спала, и мне снилось, что мы все еще в пути. Дело в том, что мы ехали без остановки всю дорогу от Соноры, сменяя друг друга за рулем и останавливаясь только чтобы поесть или наполнить бак горючим.
Квартира была обставлена беспорядочно. Кроме двуспальной кровати там был еще раскладной журнальный столик, служивший письменным столом, складной стул и два металлических бюро, в которых он хранил свои полевые заметки. Несколько костюмов и полдюжины рубашек висели в двух больших стенных шкафах в коридоре. Остальное пространство занимали сложенные в стопки книги. Книжных шкафов вообще не было. Казалось, к книгам никогда никто не притрагивался, тем более - не читал. Шкафчики на кухне тоже были набиты книгами, и только на одной полке оставалось место для тарелки, кружки, ножа, вилки и ложки. На газовой плите стояли чайник и кастрюля.
В течение трех недель я нашла для себя новую квартиру примерно в миле от кампуса УКЛА, совсем рядом с офисом-студией Исидоро Балтасара. Однако я продолжала проводить большую часть времени у него. Он поставил вторую кровать для меня, ломберный столик и бюро - такое же как и у него - в другом конце комнаты.
Через шесть месяцев Сонора стала для меня чем-то вроде мифа. Не желая больше прятать все это в потаенные уголки памяти, я сопоставила воспоминания о двух моих поездках туда. Но как ни старалась, я не могла ничего вспомнить о потерянных одиннадцати днях: одном - при первом путешествии, десяти - при втором.
Исидоро Балтасар отказался даже упоминать о потере этих дней. Временами я была полностью согласна с ним; мне была ясна абсурдность обдумывания тех потерянных дней, потому что я просто ничего не могла вспомнить о них и была благодарна ему за то, что он не придавал значения случившемуся. Было понятно, что Исидоро Балтасар бережет меня. Но временами я без всякой причины испытывала сильнейшее негодование. Помочь мне - это его долг, повторяла я себе, так как была убеждена, что он преднамеренно что-то скрывает.
- Ты ведешь себя по-идиотски, когда твердишь одно и то же, - наконец сказал он однажды. - И вся эта суета бессмысленна, потому что она ни к чему не приведет.
Мгновение он колебался, будто сопротивляясь голосу, готовому что-то произнести, потом пожал плечами и добавил требовательным тоном:
- Почему ты не используешь ту же энергию в более полезных целях, таких, например, как отслеживание и контроль своих плохих привычек?
Вместо того, чтобы принять такую точку зрения, я немедленно контратаковала с еще одной кипевшей во мне обидой. Я все еще не познакомилась с другими молодыми женщинами, которые были вверены Исидоро Балтасару старым нагвалем.
Он так много говорил о них, что казалось, я их уже знаю. Когда бы я ни спросила о них, он всегда отвечал очень обстоятельно. О них он говорил восторженно и с глубоким, явно неподдельным восхищением утверждал, что любой описал бы их как привлекательных, умных и совершенных женщин - у них у всех были университетские дипломы, - самоуверенных и воинственно независимых. Для него, однако, они были более чем все это; они были магическими существами, которые разделяли его судьбу. Их соединяли узы привязанности и обязательств, которые ничего общего не имели с социальным порядком. Говоря проще, они разделяли общий поиск свободы.
Однажды я даже поставила ему ультиматум:
- Ты возьмешь меня к ним или нет?
Исидоро Балтасар весело рассмеялся глубоким, сдавленным смехом.
- Я могу сказать тебе только то, что на самом деле все не так, как ты себе представляешь, - сказал он. - И нет способа сказать, когда ты наконец встретишься с ними. Тебе нужно только ждать.
- Я уже достаточно долго жду! - закричала я и, увидев, что он никак не реагирует, добавила насмешливо:
- Если ты думаешь, что я могу найти группу женщин в Лос-Анжелесе, то ты заблуждаешься. Я даже не знаю, где начать искать.
- Ты найдешь их тем же способом, что и меня, - ответил он. - Так же, как ты нашла Мариано Аурелиано.
Я подозрительно посмотрела на него. Мне показалось, что у него были какие-то тайные умыслы.
- Я не искала тебя, - капризно заметила я. - Так же, как я не искала Мариано Аурелиано. Поверь мне, встреча с тобой и с ним - это совершенная случайность.
- Нет случайных встреч в мире магов, - проговорил он.
Я была на грани того, чтобы сказать, что не нуждаюсь в добрых советах, когда он добавил серьезным тоном: -
Ты встретишь их в свое время. Их не нужно искать.
Отвернувшись к стене, я сосчитала до десяти, потом повернулась к нему, улыбаясь, и сказала приветливо:
- Проблема в общении с тобой состоит в том, что у тебя характер типично латинского склада. Для тебя завтра всегда достаточно хорошее. Тебе не нужно, чтобы вещи были более или менее определенными. - Я повысила голос, чтобы он не прервал меня. - Я настаиваю на встрече с твоими друзьями, чтобы все ускорить.
- Все ускорить? - повторил он, не понимая, о чем речь. - Что ускорить?
- Ты говорил мне на днях, что осталось так мало времени, - напомнила я. - Ты всегда говоришь о том, как важно для меня встретить их, а сам ведешь себя так, как будто у тебя впереди вечность.
- Я непрерывно говорю тебе это потому, что хочу, чтобы ты спешила очистить свое собственное существование, а не потому, что я хочу бессмысленных действий, выполненных так быстро, как тебе заблагорассудится, - сказал он раздраженно. - Не мое дело - представлять их тебе. Если бы это было в моей власти, я бы не сидел здесь, слушая твои глупости.
Он закрыл глаза и вздохнул с преувеличенно фальшивым смирением. Затем улыбнулся и пробормотал тихо:
- Ты слишком глупа, чтобы понять, что происходит.
- Ничего не происходит, - вспылила я, выведенная из себя его оскорблением. - Я не так глупа, как ты думаешь. Я заметила атмосферу двойственности в твоих реакциях на меня. Иногда у меня создается отчетливое впечатление, что ты не знаешь, что со мной делать.
- Я знаю, конечно, что делать, - возразил он.
- Тогда почему ты всегда проявляешь нерешительность, если я что-нибудь предлагаю? - слова вырвались у меня одним аккордом.
Исидоро Балтасар внимательно посмотрел на меня. В какой-то момент я ожидала, что он набросится на меня со всеми злыми и грубыми словами, какие он только знает, и разгромит меня резкой критикой. Но его голос был на удивление вежливым, когда он сказал, что я абсолютно права в оценках.
- Я всегда жду, пока события совершат выбор за меня, - подтвердил он. - И тогда действую со всей скоростью и решительностью. Я оставлю тебя позади, если ты не будешь начеку.
- Я и так уже далеко позади, - произнесла я обиженным голосом. - С тех пор как ты не помог мне найти этих женщин, я обречена оставаться позади.
- Но это действительно не самый неотложный вопрос, - сказал он. - Ты все еще не приняла решения - вот в чем проблема.
Он поднял брови, как будто ждал, что я снова вспылю.
- Я не понимаю, что ты имеешь в виду. Что именно я должна решить?
- Ты не решила, присоединиться ли к миру магов. Ты стоишь на пороге, заглядываешь внутрь, наблюдая за тем, что же случится. Ты ожидаешь какой-то практической пользы, которая бы сделала этот мир заслуживающим твоего времени.
Слова протеста поднимались во мне. Но еще раньше, чем я позволила выплеснуться своему глубокому возмущению, он сказал, что у меня сложилось ошибочное впечатление, что переезд в новую квартиру и то, что я отказалась от старого образа жизни, - это на самом деле перемены.
- А что же это тогда? - саркастически спросила я.
- Ты ничего не оставила позади, кроме своих вещей, - произнес он, не обращая внимания на мой тон. - Для некоторых людей это гигантский шаг. Для тебя - это ничто. Ты не связана имуществом.
- Да, это так, - согласилась я, а потом стала настаивать, что что бы он ни думал по этому поводу, я приняла решение вступить в мир магов уже давно. - Как ты думаешь, почему я сижу здесь, если я еще не вступила в этот мир?
- Конечно же ты вступила - телом, но не духом. Сейчас ты ждешь чего-то вроде карты, какого-то поддерживающего плана, чтобы принять окончательное решение. А пока ты будешь продолжать приспосабливаться к нему. Главная твоя проблема в том, что ты хочешь убедиться, что у мира магов есть что тебе предложить.
- А разве нет? - воскликнула я.
Исидоро Балтасар повернулся и с восторгом взглянул на меня.
- Да, у него есть нечто такое, что он может предложить. Это свобода. Однако нет никакой гарантии, что в достижении ее ты добьешься успеха. То же можно сказать и о любом из нас.
Я кивнула задумчиво, а потом спросила, что же нужно сделать, чтобы убедить его, что я согласна вступить в мир магов.
- Тебе не надо убеждать меня. Ты должна убедить дух. Ты должна закрыть дверь за собой.
- Какую дверь?
- Ту, которую ты все еще держишь открытой. Дверь, которая позволит выйти в случае, если тебе что-либо не понравится или не удовлетворит твои ожидания.
- Уж не считаешь ли ты, что я могу уйти?
Он посмотрел на меня с таинственным выражением, потом пожал плечами и голосом, который был ближе к шепоту, сказал:
- Это между тобой и духом.
- Но если ты сам веришь, что...
- Я не верю ни во что, - коротко оборвал он. - Ты пришла в этот мир тем же путем, что и любой другой. Это не есть действие какого-нибудь конкретного лица. И не будет чьим-либо действием, если ты или кто-нибудь другой решит покинуть его.
Я сконфуженно посмотрела на него:
- Но, конечно, ты попытаешься меня убедить... если я... - я запнулась.
Он тряхнул головой, прежде чем я закончила говорить.
- Я не стану убеждать тебя или кого-то другого. Не будет никакой силы в твоем решении, если тебя нужно поддерживать всякий раз, когда ты споткнешься или засомневаешься.
- Но кто поможет мне? - спросила я в растерянности.
- Я. Я твой слуга. - Он улыбнулся, но не цинично, а застенчиво и мило. - Но прежде всего я служу духу. Разница в том, чтобы быть не рабом, но слугой духа. Рабы не имеют выбора, у слуг он есть. Их выбор - служить безупречно.
- Моя помощь не в счет, - продолжал он.-Яне могу убедить тебя, и конечно же ты не можешь убедить меня или мир магов. Главная предпосылка этого мира: не делается ничего такого, что может быть расценено как полезное; разрешаются только стратегические действия. Именно этому учил меня нагваль Хуан Матус, и это способ, которым я живу: маг практикует то, что проповедует. И еще: ничего не делается в практических целях. Когда ты станешь понимать и практиковать все это, ты закроешь за собой дверь.
Между нами установилось долгое неподвижное молчание. Я крутилась на своей кровати. Мысли вертелись у меня в голове. Возможно, никто из магов не поверит мне, но я действительно изменилась, это изменение было почти незаметным вначале. Я обратила на него внимание, потому что оно произошло с наиболее сложной вещью, с которой сталкиваются почти все женщины: ревностью и потребностью все знать.
Мои приступы ревности были притворными, - не всегда осознанные, они были все-таки чем-то вроде позы. Что-то во мне требовало, чтобы я ревновала ко всем другим женщинам в жизни Исидоро Балтасара. Но одновременно что-то во мне остро осознавало, что жизнь нового нагваля не была жизнью обычного мужчины, не была она и жизнью мужчины, который может иметь много жен. Наши отношения, если это можно так назвать, не походили на какие бы то ни было обычные формальные отношения, и не имело значения, какую форму я пыталась им придать. Для ощущения обладания и для того, чтобы ревновать, необходимо, чтобы эти чувства выражались, и не только у тебя самого, но и у партнера. А Исидоро Балтасар вообще не проявлял стремлений, желаний, чувств и эмоций обычного мужчины.
Мое желание знать все о жизни Исидоро Балтасара было непреодолимой потребностью; меня просто терзало то, что он никогда не позволял мне действительно проникнуть в его личную жизнь. А еще, - я ничего не делала для этого. Часто я напоминала себе, что было бы очень просто последить за ним или покопаться в его бумагах, чтобы понять раз и навсегда, кто же он на самом деле. Но я не могла. Что-то во мне знало, что я не смогу продолжать общаться с ним как раньше, если сделаю это. То, что меня останавливало, - было более чем уважение чужой собственности, это было доверие, которым он облек меня. Он предоставил мне полный доступ ко всему, что ему принадлежало, и это сделало его не только на деле, но даже в моих мыслях неприкосновенным.
Я беззвучно рассмеялась. Я поняла, что это стратегическое действие воина. Исидоро Балтасар ошибся. Он принял мои врожденные привычки - замкнутость и германскую ограниченность - за недостаток воинственности. Это уже не имело значения. Я знала, что наконец начала понимать и практиковать стратегию воина, хотя бы тогда, когда он был - не обязательно в студии, но был в Лос-Анжелесе. Однако в его отсутствие я часто начинала сомневаться, и когда это происходило, я обычно приходила спать в его студию.
Однажды ночью, когда я сунула свой ключ в замок, я вдруг ощутила, что чья-то рука схватила меня и втащила вовнутрь. Я завопила в ужасе.
- Что... что это... - произнесла я, заикаясь, когда рука, которая держала меня, резко отпустила. Пытаясь сохранить равновесие, я удержалась за стену. Сердце вырывалось из груди. - Флоринда! - Я ошеломленно уставилась на нее. На ней был длинный халат, собранный на талии. Ее волосы свободно ниспадали по бокам и сзади. Мне стало интересно, реальна она, или просто призрачное видение, обрамленное тусклым светом, падающим из-за плеч. Я двинулась к ней и исподтишка дотронулась до ее рукава.
- Это ты, Флоринда? Или, может быть, я сновижу?
- Нет, это реальность, милая. Это действительно я.
- Как ты добралась сюда? Ты здесь одна? - Я хорошо понимала, что бесполезно спрашивать ее об этом.
- Если бы я знала, что ты придешь, я бы раньше начала уборку, - произнесла я, пытаясь улыбнуться. Губы прилипли к зубам. - Я люблю убирать студию Исидоро Балтасара ночью. Я всегда убираю ночью.
Вместо того, чтобы что-нибудь сказать, Флоринда повернулась в профиль, так что свет бил ей в лицо. Опасная искра появилась в ее глазах. - Я говорила тебе никогда не следовать ни за кем из нас и никогда не приходить без приглашения. Ты везучая, - сказала она. - Ты должна быть счастлива, что я, а не кто-нибудь другой втащил тебя сюда сегодня ночью.
- А кто еще мог втащить меня? - спросила я с показной храбростью, которой совершенно не ощущала.
Флоринда пристально посмотрела на меня еще мгновение, потом повернулась и, пожав плечами, сказала: - Кто-нибудь, кто бы не обратил внимания, если бы ты умерла от испуга. - Она слегка повернула голову, так что ее профиль был подчеркнут призрачным светом. Она тихо смеялась и, взмахивая рукой в воздухе, как будто вытирая произнесенные только что слова, прошла через всю комнату на маленькую кухню. Казалось, она не шла, а скользила в каком-то замысловатом танце. От этого длинные черные волосы рассыпались у нее по спине, мерцая в неопределенном свете, как серебряная завеса.
Пытаясь имитировать ее изящную походку, я последовала за ней. - У меня есть ключ, ты знаешь, - сказала я. - Я прихожу сюда в любой день и в любое время с тех пор, как мы вернулись из Соноры. На самом деле я практически живу здесь.
- Разве Исидоро Балтасар не говорил тебе не приходить сюда, когда он в Мексике? - Флоринда говорила ровным тоном. Она не обвиняла меня, я это чувствовала.
- Может быть, он и упоминал что-нибудь в этом роде, - заметила я с показным безразличием. Видя, что она нахмурилась, я почувствовала необходимость защититься. Я сказала ей, что часто бываю здесь сама и мне кажется, что не существует особенного различия, в пяти ли милях отсюда Исидоро Балтасар или в ста. Ободряемая ее повторяющимися кивками, я сообщила по секрету, что кроме того, что выполняю здесь школьные задания, я часами разбираю книги в стопках. Я распределила их по авторам и по тематике. - Некоторые книги совсем новые, и страницы в них все еще не разрезаны, - рассказывала я. - Я отложила их. Фактически это то, зачем я пришла сюда сегодня.
- В три часа утра? - удивилась Флоринда.
Заливаясь краской от смущения, я кивнула. - Нужно разрезать еще очень много страниц. Такую работу можно делать целую вечность, так как нужно быть очень внимательной, чтобы не повредить страницы. Однако эта работа успокаивает и помогает мне уснуть.
- Удивительно, - тихо проговорила Флоринда. Воодушевленная ее явным одобрением, я продолжала:
- Я уверена, ты можешь понять, что дает мне пребывание здесь, - сказала я. - В этой квартире я чувствую себя обособленной от моей старой жизни, от всего и всех, кроме Исидоро Балтасара и его магического мира. Даже сам воздух наполняет меня ощущением полной изолированности. - Я вздохнула длинно и громко. - Здесь я никогда не чувствую себя одиноко. Что-то в атмосфере этого дома напоминает мне дом магов. Та самая прохлада и недостаток чувств, которые тогда впервые я нашла такими тревожными, исходящими от стен. Но это именно то отсутствие тепла, та изолированность, которую я ищу и днем, и ночью. Мне кажется, именно она меня чудесно успокаивает. Она дает мне силу.
- Невероятно, - прошептала Флоринда как бы в неверии и поставила чайник в раковину. Она что-то сказала, но что, я не расслышала из-за шума воды, потом поставила наполненный чайник на плиту.
- Я счастлива, что ты именно так чувствуешь себя в этом доме, - сказала она, драматически вздыхая. - Ты, должно быть, ощущаешь безопасность в этом маленьком гнезде от знания того, что у тебя есть партнер. - Она добавила самым шутливым тоном, что мне нужно делать все, чтобы Исидоро Балтасар был счастлив, включая занятия любовью, которые она описала с устрашающей прямотой.
Я уставилась на нее, разинув рот, ошеломленная тем, что слышу такие вещи. С уверенностью и сноровкой того, кто хорошо знаком со странной обстановкой кухни, она достала две кружки, мой личный чайник для заварки и пакет шоколадного печенья, который я прятала в кухонном шкафчике за толстыми томами немецкого и французского словарей.
Улыбаясь, Флоринда повернулась ко мне и неожиданно спросила: - Кого ты надеялась встретить здесь сегодня?
- Не тебя! - выкрикнула я, слишком поздно понимая, что такой ответ выдает меня с головой. Я пустилась в длительные и подробные разъяснения, почему я верила, что могла найти здесь если не всех, то хотя бы одну из молодых женщин.
- Они пересекут твой путь, когда наступит время, - сказала Флоринда. - Тебе не нужно ускорять встречу с ними.