ГЛАВА XXXIV
Вартберг, Германия
Воскресенье, 18 мая, 20.45
Рейчел вошла в ресторан и прошла за Полом к столику, смакуя теплый воздух, приправленный ароматом гвоздики и чеснока. Она чувствовала себя лучше и умирала с голоду. Бинт на ее голове был заменен в больнице на кусок марли и пластырь, прилепленный к ее лбу. На Рейчел были брюки и рубашка с длинными рукавами, которые ей купил Пол в местном магазине, ее изорванную в лохмотья одежду после этого утра уже нельзя было надеть.
Пол забрал ее из госпиталя два часа назад. Она была в порядке, за исключением шишки на голове и нескольких порезов и царапин. Рейчел обещала доктору поберечь себя пару дней, Пол сказал ему, что они в любом случае отправляются в Атланту.
Подошел официант, и Пол спросил, какого вина ей бы хотелось.
- Хорошего красного вина. Что-нибудь местное, - сказала она, вспоминая ужин прошлым вечером с Кноллем.
Официант ушел.
- Я позвонил в авиакомпанию, - сказал Пол. - Есть рейс из Франкфурта завтра. Панник сказал, что может организовать, чтобы нас отвезли в аэропорт.
- Где инспектор?
- Поехал обратно в Кельхайм, чтобы следить за расследованием смерти Макарова. Он оставил номер телефона.
- Поверить не могу, что моих вещей нет.
- Очевидно, Кнолль не хотел оставлять ничего, что навело бы на твой след.
- Он выглядел таким искренним. Очаровательным, на самом деле.
Пол, казалось, почувствовал влечение в ее голосе.
- Он тебе понравился?
- Он был интересный. Сказал, что он коллекционер, ищущий Янтарную комнату.
- Тебя это привлекает?
- Перестань, Пол. Разве ты не говорил, что мы живем приземленной жизнью? Работа и дом. Подумай. Путешествовать по миру в поисках потерянных сокровищ - это у кого угодно вызвало бы интерес.
- Этот человек оставил тебя умирать.
Она поджала губы. Этот его тон каждый раз.
- Но он также спас мне жизнь в Мюнхене.
- Мне следовало поехать с тобой, начнем с этого.
- Я не помню, чтобы приглашала тебя.
Ее раздражение росло. Почему она так легко раздражалась? Пол всего лишь пытался помочь.
- Нет, ты меня не приглашала. Но мне все равно следовало поехать.
Рейчел удивила его реакция на Кнолля. Трудно сказать, ревновал он или беспокоился.
- Нам надо ехать домой, - сказал Пол. - Здесь ничего не осталось. Я волнуюсь за детей. У меня все еще перед глазами тело Макарова.
- Ты думаешь, что та женщина, которая приходила к тебе, убила Макарова?
- Кто знает? Но она, конечно, знала, где надо искать, благодаря мне.
Теперь, кажется, настал подходящий момент.
- Давай останемся, Пол.
- Что?
- Давай останемся.
- Рейчел, ты не усвоила урок? Люди гибнут. Нам надо убираться отсюда, пока это не произошло с нами. Тебе повезло сегодня. Не напрашивайся. Это не приключенческий роман. Это жизнь. И глупость. Нацисты. Русские. Мы не в своей команде.
- Пол, отец что-то знал. Макаров тоже. Это наш долг перед ними попытаться.
- Попытаться что?
- Остался еще один след. Помнишь - Вейленд Маккой. Кнолль сказал мне, что Штодт недалеко отсюда. Он, возможно, напал на след. Отца интересовало, чем он занимался.
- Оставь это, Рейчел.
- Что в этом плохого?
- Это именно то, что ты сказала о поисках Макарова.
Она отодвинула стул и встала.
- Это несправедливо, и ты это знаешь. - Рейчел повысила голос. - Если хочешь ехать домой, поезжай. Я собираюсь поговорить с Вейлендом Маккоем.
Несколько посетителей обернулись на них. Она надеялась, что никто из них не говорил по-английски. У Пола на лице было обычное выражение смирения. Он никогда не знал по-настоящему, что с ней делать. Это была еще одна их проблема. Порывистость была чужда его характеру. Он все тщательно планировал. Для него не было незначительных деталей. Это не было его манией. Он просто был последователен. Совершал ли он когда-либо в своей жизни спонтанные поступки? Да. Он фактически прилетел сюда под влиянием момента. И Рейчел надеялась, что это что-нибудь значит.
- Сядь, Рейчел, - тихо сказал он. - Хоть раз мы можем обсудить что-то разумно?
Рейчел села. Она хотела, чтобы он остался, но ни за что не призналась бы в этом.
- Тебе надо вести предвыборную кампанию. Почему бы тебе не направить свою энергию на это?
- Я должна сделать это, Пол. Что-то подсказывает мне, что надо продолжать поиски.
- Рейчел, за последние сорок восемь часов из ниоткуда появились двое людей, оба в поисках одного и того же, один предположительно убийца, а другой достаточно бездушный, чтобы оставить тебя умирать. Петра больше нет. Нет и Макарова. Возможно, твой отец был убит. Ты подозревала это перед тем, как поехать сюда.
- И все еще подозреваю. А пребывание здесь - это способ узнать наверняка. Возможно, твои родители тоже стали жертвами.
Она почти слышала, как работает его аналитический ум. Взвешивает варианты. Пытается придумать следующий аргумент, чтобы убедить ее поехать с ним домой.
- Хорошо, - сказал он. - Давай встретимся с Маккоем.
- Ты серьезно?
- Я сошел с ума. Но я не собираюсь оставлять тебя здесь одну.
Рейчел сжала его руку.
- Ты прикрываешь меня, а я прикрываю тебя. Ладно?
Пол усмехнулся:
- Да, хорошо.
- Отец бы гордился нами.
- Твой отец, наверное, перевернулся в гробу. Мы проигнорировали все его предупреждения.
Подошел официант с вином и налил два бокала. Она подняла свой:
- За наш успех. Он поддержал тост:
- За успех.
Рейчел пригубил вино, довольная тем, что Пол остался. Но перед ее мысленным взором снова пронеслась та сцена, за секунду до взрыва, когда ее фонарик осветил лицо Кристиана Кнолля и в его руке блеснуло лезвие ножа.
Тем не менее она ничего не сказала Полу и инспектору Паннику. Их реакцию легко было угадать.
Она взглянула на своего бывшего мужа, вспомнила отца и Макарова и подумала о детях.
Правильно ли она поступала?
* * *
"Дело о Янтарном кабинете
1743
На основании указа Елизаветы Петровныобер-гофмаршал императорского двора Бестужев-Рюмин - гофинтенданту Шаргородскому, 1743
…кабинет янтарный из конторы принять для убирания в зимнем доме покоев, в которых Ея Императорское Величество жительство иметь соизволит… Того ради… показанный Янтарный кабинет для убирания покоев благоволите ваше благородие принять в ведомство свое… Для исправления починки онаго, по наилучшему искусству благоволите употребить итальянца Мартелли".
Часть III
Крушение надежд
ГЛАВА XXXV
Штодт, Германия
Понедельник, 19 мая, 10.15
Вейленд Маккой вошел в пещеру. Холодный сырой воздух окутал его, и темнота скрыла утренний свет. Он изумился древней шахте. Ein Silberbergwerk. Серебряный рудник. Когда-то сокровище Священной Римской империи, эта земля теперь была истощена и покинута. Убогое напоминание о дешевом мексиканском серебре, которое обанкротило большинство рудников Гарц в 1900 году.
Вся эта местность впечатляла. Группы холмов, покрытые соснами, чахлый кустарник и альпийские луга, все такое красивое и суровое и вместе с тем пропитанное каким-то мистическим духом. Как сказано Гете в "Фаусте": "Где ведьмы проводят свой шабаш".
Когда-то это было юго-западным уголком Восточной Германии. Это была запретная зона, и посты пограничной охраны буквально заполонили лес. Теперь не было ни минных полей, ни пограничников с дробовиками, ни служебных собак, ни колючей проволоки. Wende, воссоединение, положило конец изоляции всего населения и открыло новые возможности. Одну из которых он сейчас использовал.
Он спустился по широкой шахте. Спуск был отмечен каждые тридцать метров стоваттной лампой, и электрический шнур прокладывал дорогу наружу к генератору. Поверхность скалы была отчетливо видна, пол был посыпан щебнем - работа предварительной группы, которую он послал внутрь на прошлой неделе, чтобы расчистить проход.
Это была легкая часть. Отбойные молотки и воздушные пушки. Не нужно было волноваться о давно обезвреженной нацистской взрывчатке - туннель был обнюхан собаками и обследован командой взрывателей. Отсутствие чего-либо даже отдаленно связанного со взрывчаткой вызывало его беспокойство. Если это на самом деле та пещера, в которую фашисты помещали произведения искусства из берлинского музея кайзера Фридриха, то она почти наверняка должна быть заминирована. Тем не менее ничего такого не было найдено. Только скалы, песок и тысячи летучих мышей. Мерзкие маленькие ублюдки населяли ответвления основной шахты во время зимы, и из всех земных видов именно этот охранялся. Что объясняло, почему немецкие власти так колебались в отношении выдачи ему разрешения на проведение раскопок. К счастью, летучие мыши покидали шахту каждый май и не возвращались до середины июля. Драгоценные сорок пять дней на исследования. Это все, что позволило немецкое правительство. Его разрешение предписывало покинуть шахту, когда эти твари вернутся.
Чем глубже он уходил в гору, тем больше становилась шахта, что также доставляло беспокойство. Обычно туннели сужались, в конце концов становясь непроходимыми, шахтеры копали, пока не оказывалось невозможным рыть дальше. Все шахты были неким завещанием, созданным веками горного дела. Каждое поколение старалось улучшить прежнюю разработку и обнаружить жилу не открытой ранее руды. Но, несмотря на всю свою ширину, размер этой шахты беспокоил его. Она просто была слишком узкой, чтобы вместить что-либо такое же большое, как добыча, которую он разыскивал.
Он подошел к своей рабочей команде из трех человек. Двое стояли на стремянках, другой под ними, каждый сверлил в скале дыру под углом в шестьдесят градусов. Кабели подавали воздух и электричество. Два генератора и компрессора стояли на пятьдесят метров позади, снаружи на утреннем воздухе.
Горячие бело-голубые светильники освещали место действия и заставляли рабочих обливаться потом.
Сверла остановились, и люди вынули затычки из ушей. Он тоже вынул беруши.
- Есть мысли, насколько мы продвинулись? - спросил он.
Один из людей стащил с лица защитные очки и вытер пот со лба.
- Мы продвинулись сегодня примерно еще на фут вперед. Невозможно сказать, сколько еще сверлить, и я боюсь, что придется поработать отбойным молотком.
Другой человек достал кувшин. Медленно он заполнил высверленные отверстия размягчителем. Маккой подошел ближе к каменной стене. Пористый гранит и известняк мгновенно впитали коричневый сироп из каждого отверстия, едкий химикат расходился, расщепляя камень. Другой человек в защитных очках подошел с кузнечным молотом. Один удар, и скала развалилась на куски и крошкой осыпалась на землю. Теперь было прорыто еще несколько дюймов вперед.
- Медленно идет, - сказал он.
- Но это единственный способ, - произнес голос позади него.
Маккой повернулся и увидел доктора Альфреда Грумера, стоящего в пещере. Он был высоким, с длинными руками и ногами, карикатурно худым, с седеющей вандейковской бородкой, обрамляющей тонкие, как ниточка, губы. Грумер был местным экспертом раскопок, обладающим степенью в истории искусств Университета Хайдельберга. Маккой познакомился с Грумером три года назад во время своей прошлой экспедиции в рудники Гарц. Этот человек обладал знаниями эксперта и был жаден, два качества, которыми он не только восхищался, но и которые искал в своих деловых партнерах.
- У нас кончается время, - сказал Маккой.
Грумер подошел ближе.
- У нас есть еще четыре недели согласно разрешению. Мы пробьемся.
- Если есть к чему пробиваться.
- Там есть пустое пространство. Звуки радара подтверждают это.
- Но как, черт возьми, далеко в этой скале?
- Трудно сказать. Но там что-то есть.
- И как это туда попало? Вы сказали, что звуки радара подтвердили наличие множественных металлических объектов значительного размера.
Он махнул рукой назад в сторону светильников:
- Эта шахта едва вмещает троих людей.
Тонкая усмешка пробежала по лицу Грумера:
- Вы предполагаете, что это единственный вход?
- А вы предполагаете, что я бездонный денежный мешок?
Рабочие поменяли сверла и начали сверлить новые отверстия. Маккой отошел назад в шахту, за светильники, где было прохладнее и тише. Грумер последовал за ним.
- Если мы не достигнем каких-либо результатов до завтра, к черту это сверление. Взорвем динамитом.
- В нашем разрешении другие требования.
Маккой пробежался рукой по своим влажным черным волосам.
- К черту разрешение. Нам нужны результаты, и быстро. У меня команда телевизионщиков ждет в городе, это стоит мне две тысячи в день. А у этих толстозадых бюрократов в Бонне нет кучи инвесторов, которые прилетят сюда завтра и захотят увидеть найденные ценности.
- Это нельзя брать штурмом, - сказал Грумер. - Не говоря уже о том, что ждет нас за этой скалой.
- Там, должно быть, большая пещера.
- Там она и есть. И в ней есть кое-что.
Он смягчил свой тон. Вины Грумера не было в том, что раскопки продвигались так медленно.
- И от этого чего-то у нашего радара был множественный оргазм, а?
Грумер улыбнулся:
- Это поэтическая форма.
- Вы лучше надейтесь на это, или нас обоих поимеют.
- Немецкое слово, обозначающее пещеру, - Hohle, - сказал Грумер. - Ад обозначается словом Holle. Я всегда думал, что это сходство не без определенного смысла.
- Как, черт побери, интересно, Грумер. Но эти сантименты сейчас немного не вовремя, если вы улавливаете мою мысль.
Грумер выглядел невозмутимым. Как всегда. Еще одна черта в этом человеке, которая выводила его из себя.
- Я пришел сюда, чтобы сказать, что к нам посетители, - сказал Грумер.
- Еще какой-нибудь репортер?
- Американские адвокат и судья.
- На нас уже начали подавать в суд?
Грумер опять усмехнулся одной из своих снисходительных усмешек. Маккой был не в настроении. Ему следовало уволить этого раздражающего его осла. Но контакты Грумера в министерстве культуры были слишком ценные, чтобы обходиться без них.
- Не начали. Эти двое говорят о Янтарной комнате.
Его лицо просияло:
- Я так и подумал, что вас это может заинтересовать. Эти двое утверждают, что у них есть информация.
- Пустозвоны?
- Нет, они так не выглядят.
- Чего они хотят?
- Поговорить.
Он взглянул назад на скалистую стену и визжащие дрели.
- Почему бы и нет? Здесь все равно ни черта не происходит.
Пол повернулся, когда дверь в крошечную рабочую бытовку открылась. Он увидел человека с внешностью медведя гризли, бычьей шеей, мощным торсом и лохматыми черными волосами, входящего в выбеленную комнату. На выпяченную грудь и руки была натянута хлопковая футболка с надписью "РАСКОПКИ МАККОЯ", напряженный взгляд черных глаз сразу оценил ситуацию. Альфред Грумер, с которым он и Рейчел познакомились несколько минут назад, прошел следом.
- Герр Катлер, фрау Катлер, это Вейленд Маккой, - сказал Грумер.
- Я не хочу показаться грубым, - сказал Маккой, - но у нас сейчас наступил критический момент и у меня нет времени, чтобы просто болтать. Так что чем могу помочь?
Пол решил сразу приступить к делу:
- У нас были очень интересные несколько последних дней…
- Кто из вас судья? - спросил Маккой.
- Я, - сказала Рейчел.
- Что адвокату и судье из Джорджии понадобилось посреди Германии, чтобы беспокоить меня?
- Мы ищем Янтарную комнату, - сказала Рейчел.
Маккой хихикнул.
- А кто не ищет?
- Вы, должно быть, думаете, что она рядом, может, даже там, где вы копаете? - сказала Рейчел.
- Я уверен, что вы, двое орлов юриспруденции, знаете, что я не собираюсь обсуждать с вами никакие детали этих раскопок. Мои инвесторы требуют соблюдения конфиденциальности.
- Мы не просим вас ничего разглашать, - сказал Пол. - Но вы можете посчитать интересным то, что случилось с нами за последние несколько дней.
Он рассказал Маккою и Грумеру все, что произошло с момента гибели Петра Борисова и до момента, когда Рейчел вытащили из шахты.
Грумер уселся на один из стульев.
- Мы слышали об этом взрыве. Того мужчину так и не нашли?
- Некого было искать. Кнолль к тому времени уже давно скрылся.
Пол объяснил, что он и Панник узнали в Вартберге.
- Вы так и не сказали, чего хотите, - сказал Маккой.
- Вы можете начать с кое-какой информации. Кто такой Иосиф Лоринг?
- Чешский промышленник, - сказал Маккой. - Он умер около тридцати лет назад. Были разговоры о том, что он нашел Янтарную комнату сразу после войны, но ничего так и не было подтверждено. Еще один сюжет для романа.
Грумер сказал:
- Лоринга знали из-за его собирательной страсти. Он владел обширной коллекцией. Одной из крупнейших в мире частных коллекций янтаря. Я так понимаю, что его сын и сейчас владеет ею. Как ваш отец мог узнать о нем?
Рейчел рассказала о Чрезвычайной комиссии и роли ее отца. Она также рассказала им о Янси и Марлин Катлер и оговорках ее отца касательно их смерти.
- Как зовут сына Лоринга? - спросила она.
- Эрнст, - сказал Грумер. - Ему, должно быть, сейчас восемьдесят. Он все еще живет в семейном поместье на юге Чехии. Не так далеко отсюда.
Что-то было такое в Альфреде Грумере, что Полу не нравилось. Этот морщинистый лоб? Глаза, в которых отражалась мысль о чем-то другом, пока уши слушали? Некоторым людям нельзя доверять.
- У вас есть переписка вашего отца? - спросил Грумер у Рейчел.
Пол не хотел показывать ему, но подумал, что этот жест будет демонстрацией их доброй воли. Он залез в свой задний карман и достал листки. Грумер и Маккой изучали каждое письмо в молчании. Когда они закончили, Грумер спросил:
- Этот Макаров мертв?
Пол кивнул.
- Ваш отец, миссис Катлер… Кстати, вы двое женаты? - спросил Маккой.
- Разведены, - сказала Рейчел.
- И путешествуете вместе по Германии?
Рейчел изменилась в лице:
- Это относится к делу?
Маккой взглянул на нее с любопытством:
- Возможно, нет, ваша честь. Но вы двое единственные, кто отвлекает меня своими вопросами этим утром. Значит, ваш отец работал на Советский Союз, разыскивая Янтарную комнату?
- Он интересовался тем, что вы здесь делаете.
- Он сказал что-либо определенное?
- Нет, - сказал Пол. - Но он смотрел сюжет Си-эн-эн и хотел получить выпуск "Ю-Эс-эй тудей". Следующее, что мы узнали, - это то, что он изучал карту Германии и читал старые статьи о Янтарной комнате.