На ночь протезы отстегивают. А контактные линзы (как и вставные челюсти) вынимают и кладут в пузырек с водой или со специальным раствором. Утром этим раствором в горячке похмеляются соседи по купе, или же товарищи по вчерашней гулянке, или случайный любовник, а то и единокровный муж. (Это одна из популярнейших из новых народных сказок: "Как я нечаянно выпил ее контактные линзы". Так, к слову.)
Контактные линзы по сути своей унизительны. Стеклянный глаз. Чистая, откровенная близорукость трогательна и сексуальна.
Что отличает истинную красавицу от просто красивой женщины: у настоящей красавицы непременно должен быть какой-то дефект зрения. Взять хотя бы Натали Пушкину, Долорес Гейз или Мерилин Монро.
Принадлежащие к тайному ордену близоруких узнают друг друга по взгляду, о котором поется в песне: что ж ты, милая, смотришь искоса, тихо голову наклоня. Искоса - это потому, что так как бы лучше видно. Тихо наклоня - потому, что близорукость вообще располагает к тихости, к смирению. Подслеповатый человек уязвим, несколько комичен, и сам это понимает. Поэтому близорукость исключает пафосную подачу себя окружающим.
Она располагает к самоиронии. Если ты листаешь книгу и страницы постоянно задевают твой нос, - без хорошей, безотказной самоиронии не обойтись, вы мне поверьте.
Именно близорукость воспитала во мне терпимость к окружающим. Допустим, выбираешь книги на прилавке, или рассматриваешь компакт-диски, или колготки, - обязательно найдется кто-нибудь, кто спросит: что это вы, девушка, нюхаете? Нужно мило улыбаться и - в трехтысячный раз - объяснять, что у тебя минус восемь. И - на всякий случай со всеми здороваться. Со знакомыми, незнакомыми, с соседями, с прохожими, по пять раз на дню. Потому что если не будешь здороваться со всеми подряд, то обязательно пропустишь кого-нибудь такого, кто потом всю жизнь будет заявлять, что ты невежливая и высокомерная. Еще очень важно не называть никаких имен. Фраза: "Привет, Мишечка, как я рада тебя видеть!", обращенная к Сережечке, как правило не радует Сережечку, который считает Мишечку гнусным уродом.
Близорукость располагает к медитативнейшим тактильным занятиям вроде вышивания, низания бус, перебирания крупы. Привычка к перебиранию мелочей переходит в характер - академически педантичный. Стоит ли добавлять, что педантизм этот у слепошарых сочетается с фантастической безалаберностью. Если я, начав искать какую-нибудь вещь у себя дома (ручку, ключи, лак для ногтей), тут же ее и нахожу, то испытываю чувство сродни радости от случайной встречи с бывшим одноклассником где-нибудь в Нью-Йорке.
В жизни близорукого человека всегда есть место подвигу. Мой подвиг - просто-напросто прожить день своей жизни, никого нечаянно не угробив, не создав ни одной серьезной аварийной ситуации. Сейчас в центре Москвы, в переулках практически нет тротуаров. Они или заняты стройками, или на них паркуются машины. Другие машины молодецки несутся по узенькой проезжей части. И я, со своими минус восемь. На каблуках. Причем собственных ног - не вижу. Скорее угадываю, что они на месте, ноги.
Близорукость необычайно обостряет интуицию, чувственное ощущение пространства и даже времени. Что настало пять часов дня, я определяю по настоятельному желанию выпить чаю. Возраст человека угадываю не по морщинам, а по манере себя держать. Милого узнаю исключительно по походке. Неприятного человека - по застоявшемуся запаху сигаретного дыма и резкому голосу. Горжусь тем, что ощущения меня не обманывают: я, к примеру, постоянно езжу на частниках и ни разу не влипла в историю, тьфу-тьфу, не сглазить.
Лицом к лицу лица не увидать - это неправда. Лишь лицом к лицу и увидать лицо. Я знаю любимые лица в мельчайших, микроскопических подробностях. И счастлива, что не вижу подробностей многих иных лиц. Мир в целом для меня сродни живописи импрессионистов (которую я разглядываю почти в упор). Мой мир полон иллюзий. По озеру плывет что-то белое - чайка? лебедь? - в реальности всего лишь кусок омерзительного пенопласта. На голой майской земле проблеск зеленого - первая травка? - прошлогодний пакет из-под кефира.
Ужасны, говорят, ощущения человека, вдруг прозревшего. Рушится эмпирическое восприятие. Кроме того, в мире обнаруживается вдруг чудовищное количество грязи, мусора, каких-то пылинок. И - поры. На всех лицах - поры. Это может, наверное, свести с ума.
Но, с другой стороны, появляется столько интригующих подробностей. Травинки, былинки, пылинки, опять-таки, букашки, буковки. Мелкие буковки, а не то, что вижу я. Я замечаю буквы ростом с этаж. Нормальные люди, мне кажется, просто не замечают эти надписи, именно из-за их огромности. Меня же они просто сводят с ума. Например, на каком-то здании в районе Теплого Стана: ООО "Новь - 18". Тупо, завороженно пялюсь. ООО? "Новь"? "Новь - 18"? А люди тем временем спокойно заходят в стеклянные мутные двери. Они, люди, оказывается, видят совсем другие надписи, слишком для меня мелкие: "Продукты", "Хлеб", "Живая рыба". Никакой нови.
Им, людям, никогда, видно, не доводилось томно нюхать мочалку для мытья бутылок, приняв ее за махровую гвоздику. Или пытаться вытереть разлитый кофе обкусанной зефириной.
Жизнерадостная девушка Оля Мазаева рассказывала мне: "Знаешь, что вчера со мной было? Я надела очки, минус шесть, и прошла по Тверской. Так интересно! Как в кино. Лица! Понимаешь - лица. Костюмы. Гримасы. Как в кино. И это же все - бесплатно!"
В газете я обнаружила объявление: "Нормальное зрение - за 30 секунд!" Не бесплатно, за деньги. Не очень большие деньги - как несколько пар среднедорогих очков. За тридцать секунд. Зрение. Нормальное.
Я сдалась. Я захотела посмотреть на этот мир, где у прохожих есть лица, а у лиц - необщее выраженье, и пусть, пусть будут эти самые поры - не страшно. "Хочу, наконец, что-нибудь увидеть", - так я и написала в анкете, отвечая на вопрос: "Почему вы приняли решение делать у нас операцию?"
Все было стремительно. Аванс, договор, обследование на приборах. Пару часов мне капали капли, расширяющие зрачок, предлагали смотреть на красное, на зеленое, на таблицы с буквами, на картинку с дорогой, на картинку с воздушным шаром. Все было отлично. Глаза, мне сказали, совершенно здоровые, только близорукие, - откорректируем!
В последний момент вдруг выяснилось, что у меня аллергия на обезболивающее. Операция, сказали, отменяется. Не хотим, чтоб вы у нас тут, сказали, померли.
Как? Я не была к такому готова. То есть не помереть, а не оперироваться. Я уже настроилась прозреть. Я высказала ряд конструктивных предложений. Купить в ночном клубе пару линий кокаина, развести кипяченой водой и использовать как обезболивающее. По мемуарной литературе мне известен этот способ анестезии, изобретенный, кстати, дедушкой Фрейдом.
Но люди в белых халатах отвергли эту идею категорически, даже, как мне показалось, с некоторым ужасом.
Я поняла, что прозреть мне не судьба.
Судьба - по-прежнему буду узнавать людей лишь щека к щеке, совершать маленькие ежедневные подвиги, переходя через дорогу, жить в скорлупе своих минус восемь.
Может быть, так оно и лучше.
Я ведь к этому уже привыкла.
Директор
У этого слова есть магия начальственности. Почти такая же, как у слов "генерал", "президент". Не случайно все вокруг стали генеральными директорами или, на худой конец, заместителями генеральных директоров.
"Председатель" - слабое, вялое слово. В нем есть какая-то рыхлость седоватого человека, ведущего сидячий образ жизни.
Мощное слово - "кабинет". Слова песни"…и девочек наших ведут в кабинет" я не могу воспринимать иначе, чем: ведут в кабинет директора. Там отругают и вызовут родителей.
Дивно-интригующее сочетание слов: "министр без портфеля". Идет под ручку со старорежимным "товарищем прокурора".
Диета
Я постоянно думаю о еде. Потому что у меня, как всегда, грудной ребенок, а когда кормишь, все время хочется жрать. Особенно хочется, конечно, чего-нибудь-того-чего-нельзя. Шоколада вот - особенно нельзя. Ну и фиг с ним. Книжку лучше почитать.
Достоевский Ф. М. Почему-то считается, что в его книгах люди никогда не едят. Это совершенная неправда. В "Подростке" постоянно едят. В "Идиоте" есть дивное описание завтрака сестер Епанчиных. (Девицы эти отличались хорошим здоровьем, великолепными плечами и отменным аппетитом; у них повелось кушать на завтрак не только котлеты и прочее, но даже и крепкий бульон…) Вообще русская классическая литература очень съедобная. Шампанское и трюфли Пушкина, подробные меню Гавриила Романовича Державина, вишневое варенье Чехова, гастрономическая вакханалия Гоголя с его фантастическими рецептами. Если, например, кто вдруг встанет ночью и в темноте нечаянно стукнется об угол шкафа или стола и оттого сделается на лбу гугля (!!!) - надо, учит Пульхерия Ивановна, выпить рюмочку персиковой настойки, и все как рукой снимет.
У меня вот не случилось гугли, но я бы не отказалась от персиковой. Или просто от персиков. Или просто от водки любого качества. Или от кофе. А то чай с молоком, литрами, и все. Ну ладно.
Вот что меня долго интриговало: в книгах, переведенных с английского, доктора постоянно предписывают тяжело больным пациентам есть бисквиты. Слабый чай и бисквиты, больше ничего. Такой подход к диетологии удивляет, потому что бисквитами у нас называют пирожные из воздушного довольно жирного теста. Я провела серьезное расследование, и вот что выяснилось: у авторов речь идет, как правило, о сухом печенье - biscuits. Я выбрала для себя эти бисквиты как критерий качества перевода: если появляется циррозник с тарелкой бисквитов, значит мы имеем дело не с переводом, а с пересказом.
В этом роде шедевром может считаться такой пассаж, не помню, к сожалению, где я на него наткнулась: "Я стопроцентный американец. Спроси меня перед смертью о моем последнем желании - я попрошу гамбургер, кока-колу и французское жаркое". Методом дедукции (я очень умная; хотя во время беременности серое вещество уменьшается вдвое, а потом навряд ли восстанавливается) можно понять, что речь идет о картошке-фри, которую американцы бог весть отчего называют French fries.
Вообще американскую литературу читать противопоказано. От нее слишком уж заманчиво веет кофе и жареным беконом. Но еще худшие результаты дает знакомство со специальными трудами по диетике, раздельному питанию и так далее. После рекомендаций сочетать припущенный турнепс с обезжиренным творогом хочется немедленно украсть у мужа кусок его любимой колбасы, выжечь из сознания страшное слово "диатез" и в пятый раз перечитать колонку ресторанной критики, гори она синим огнем.
Дневники
Вот уже несколько лет я использую вместо громоздкого и дорогого органайзера школьный дневник. Очень удобно.
В нем четко и ясно напечатаны дни недели. И, что приятно, - по-русски, так что не приходится мучительно соображать: Thusday - это вторник или четверг? Мне нравится, как разграфлены листы: на каждый день с понедельника по субботу приходится по восемь линеек в добрый сантиметр шириной. А планы на воскресенье отлично умещаются на линейках, предназначенных для замечаний классного руководителя и подписи родителей.
Сначала я покупала самые обычные дневники, точно такие же, какие были, когда я училась в школе. Потом как-то попался дневник, где на обложке была изображена карта Страны Знаний: залив Алгебры и остров Геометрии в океане Математики, Иностранное течение у берегов Литературии… Я купила два: себе и сыну-третьекласснику. Но ему, как оказалось, требовался особый "Дневник московского школьника", посвященный 850-летию столицы.
В этом полиграфическом изделии не было уже ничего от старого доброго дневника. Зато было много-много лишнего. Приторные объяснения в любви любимому городу. Нахальная реклама игрушек и сладостей, производимых московскими предприятиями. Представляю ощущения ребенка, который записывает домашнее задание на пятницу, а перед глазами - изображение "Лимонных долек", так что приходится все время сглатывать слюни.
А спустя год все было уже по-другому. Обновленный "Дневник московского школьника" посвящен 200-летнему юбилею Пушкина. Вместо мармеладок и карамелек - виньеточки с царевнами, царевичами и зверушками а ля Билибин - не менее, впрочем, сладкие, чем мармеладки. На обложке портрет маленького Саши Пушкина (чрезвычайно напоминающий изображения кудрявого Володи Ульянова) в венке из дубовых листьев, которые - оценим фантазию художника! - меняют свой вид сообразно четырем временам года. Получается, таким образом, некий символ вечности, иллюстрирующий растиражированное высказывание Аполлона Григорьева "Пушкин - наше всё". Дубовый венок оплетен златой, натурально, цепью, меж листьев притаились русалка, ученый кот в очках и с книгой, белочка с золотыми орехами, тридцать три богатыря, баба Яга и, почему-то, мальчик с собачкой… Вся эта прелесть предназначалась для школьников 1–4 классов. Для более старших выпустили свой "Дневник московского школьника", в твердой обложке, по цене уже не 5, а 10 рублей.
Здесь все необычайно солидно. Портреты Пушкина во всех возрастах. Есть и знаменитые автопортреты. Свыше восьмидесяти популярных цитат. Тут и "здравствуй, племя младое, незнакомое!", и "учись, мой сын…", и "чтение - вот лучшее учение", и неловкое "над отечеством свободы просвещенной взойдет ли, наконец, прекрасная заря?". Подразумевается, конечно, что заря просвещенной свободы над отечеством уже взошла, тем более, что на странице, украшенной именно этой цитатой, помещено поздравление с окончанием учебного года. Далее учащимся предлагается краткая информация о Государственной Пушкинской премии в области поэзии, а также о Пушкинской премии, учрежденной А. Тёпфером, гамбургским миллионером. Перечислены лауреаты - за исключением, отчего-то - Саши Соколова. Возможно, упоминание автора романа "Школа для дураков" в данном контексте кому-то показалось бестактным.
Как выяснилось, есть еще и "Дневник школьника Подмосковья". Он несколько отличается от "Дневника московского школьника" фрагментами оформления и подбором познавательных текстов. Подмосковным школьникам, например, вовсе ничего не сообщается о Пушкинских премиях - ни о Государственной, ни о тёпферовской. Зато здесь есть специальное слово о Пушкине губернатора Московской области А.С. Тяжлова ("Пушкин, ребята, - наш земляк!") с его фотографическим портретом и факсимильной подписью. Помимо этого учащиеся Подмосковья в течение всего учебного года будут иметь под рукой обширные выдержки из Плана основных мероприятий Правительства России по подготовке и проведению празднования 200-летия со дня рождения А.С. Пушкина и из соответствующего Указа действующего Президента РФ (без факсимильной подписи). Впрочем, эти важные документы публикуются, конечно, и в "Дневнике московского школьника".
Но вот характерное различие: "Дневник московского школьника" открывался поэтическим призывом "Благослови Москву, Россия!", а в "Дневнике школьника Подмосковья" такой цитаты я не обнаружила. И - вместо "Москва! Как я любил тебя, святая родина моя" - ивантеевским, реутовским и нарофоминским учащимся на соответствующей странице их, подмосковного, дневника предлагается отрывок о том, что "в одну телегу впрячь не можно коня и трепетную лань". Возможно, составители исходили из того, что люберецких и барыбинских детей может покоробить упоминание о Москве как о родине и, кроме того, они живее представляют себе телегу и лань, нежели дети таганские и арбатские.
Но самое интересное вот что: мне удалось приобрести "Дневник российского школьника", - так он и вовсе посвящен 200-летнему юбилею Альпийского похода А.В. Суворова, нигде ни словом не поминает Александра Сергеевича и вместо Указа Ельцина публикует таблицу перевода английских мер в метрическую систему, основные тригонометрические формулы, таблицу спряжения глаголов, а также телефоны службы анонимного обследования на СПИД и прочие небесполезные вещи. При этом в выходных данных значится некое ООО "Химера" (!), в то время как "Дневник московского школьника" и родственный ему "Дневник школьника Подмосковья" являются детищами НПО "Образование". Поистине, неисповедимы пути Твои, о Господи.
Но если подумать - все как раз на своих местах. В стране Литературии, - где поэт уже и не поэт вовсе, а наше всё, - именно указы о культуре, виньетки, бурные потоки цитат и прочие скирлы относятся к области "образования", а глаголы-исключения и анонимное обследование на СПИД - к области "химер". Так уж у нас повелось, ничего тут не попишешь.
Душа
Множество людей согласны с тем, что душа находится прямо под грудью, посередине, где желудок. Оттуда-то она и уходит в пятки, это абсолютно физиологическое ощущение.
Дым
Впервые попробовать его дала мне любовница первого мужа, девушка-полиглот сложного афробританского происхождения. Я пыталась сопротивляться:
- Может, не стоит… Ведь странно это как-то. Как-то непривычно.
- Ничего, Катя, ты очень скоро привыкнешь! - парировала настойчивая девушка-полиглот, лучезарно улыбаясь. - Тебе понравится! - жарко дыша, убеждала она. - Тебе это необходимо сейчас, понимаешь? Ты взвинчена - надо успокоить нервы. Ты подавлена - надо взбодриться. Не нужно бояться неизвестного, Катя. Не нужно любить только приятное, сладкое и красивое! Посмотри на меня - я люблю его уже давно! Я можно сказать жить без него не могу! И, между прочим, твой муж, - зрачки шоколадных глаз необыкновенно расширились и сразу же сузились в точку, - твой муж, он тоже пробовал. Несколько раз. Сначала он был насторожен - он ведь, ты знаешь, достаточно консервативный человек. Но потом, Катя, потом ему понравилось! Знаешь, он вошел во вкус…
Остатки интереса к пристрастиям отца моего ребенка шевельнулись в душе. И я попробовала. Немножко.
"Хочет отравить", - отчетливо сформулировалось подозрение.
- Хочешь отравить? - полувопросительно-полуутвердительно сказала я коварной сопернице (имя ее я никак не могла толком запомнить). Экзотичная девушка, спору нет. В таких-то и бурлят шекспировские страсти. Смесь Отелло и леди Макбет. Какая-то лишняя она в моей жизни. Навязывает свои варианты. А я, должно быть, лишняя как раз для нее. Отравит ведь. Легко!
- Катюшка, прекрати ты, правда! - вмешался тут же случившийся приятель, процветающий бизнесмен и одновременно наркоман с пятнадцатилетним стажем (и такое бывает). До этого он тихо сидел, уставившись в свою чашку и блаженно улыбаясь. - Отличная вещь, дурочка! Концентрирует волю и проясняет сознание. Повышает самооценку. Ты попробуй, очень вкусно!
- Точно лист жуешь капустный! - автоматически включился у меня рефлекс молодой матери.
- Какая капуста, что ты несешь! Отличный радикальный вкус. А запах! Запах какой! Как у хорошего гашиша. Даже приятней. Не такой сильный и не такой сладкий. Лучше, чем у гашиша. Поняла?
Я внюхалась. Что-то знакомое. Но далекое. Надо вспомнить. Как там они мне советовали - расширить сознание?