Как только рассвело, она записала в своем дневнике все, что видела. Это было тогда, когда не существовало еще электрического телеграфа, и два дня или больше прошло раньше, чем "Times" объявил о смерти герцога Орлеанского. Посетив Париж вскоре после того, она увидала и узнала место происшествия и получила объяснение своего видения: доктор, который ухаживал за умирающим герцогом, был ее старым другом, и в то время как он сидел у кровати, ум его постоянно был занят ею и ее семьей".
Самый обычный пример – это когда сильная привязанность создает необходимый ток; возможно, что в подобном случае постоянный поток взаимных мыслей друг о друге непрестанно обращается между обеими сторонами, и какая-нибудь внезапная надобность или ужасная крайность одной из сторон наделяет этот поток временно поляризующей силой, которая необходима для того, чтобы создать астральный телескоп. Иллюстрирующий это пример приведен в тех же "Proceedings".
"9 сентября 1848 г. при осаде Мультана генерал-майор Р., бывший тогда полковым адъютантом, был очень сильно и опасно ранен; думая, что умирает, он попросил одного из офицеров, бывших с ним, снять кольцо с его пальца и послать его жене, которая в то время находилась на расстоянии ста пятидесяти миль оттуда в Ферозепоре.
Ночью, 9 сентября 1848 г., – пишет его жена, – я лежала на кровати и дремала, как вдруг отчетливо увидела моего мужа, которого уносили с поля тяжело раненого, и услыхала его голос, говоривший: – Снимите это кольцо с моего пальца и пошлите его моей жене. – Весь следующий день эта картина и этот голос не выходили у меня из головы.
В свое время я узнала, что генерал Р. был тяжело ранен при осаде Мультана. Однако он поправился и жив до сих пор. Лишь через некоторое время после осады я услыхала от генерала Л., офицера, помогавшего унести моего мужа с поля, что просьба относительно кольца была действительно им выражена совершенно так, как я слышала ее в Ферозепоре в то же самое время".
Затем есть еще обширный класс случайных явлений ясновидения, причины которых нельзя доискаться; они по-видимому совершенно незначительны и не имеют никакого видимого отношения к каким-либо событиям, известным ясновидящему. Таковы многие пейзажи, которые некоторые люди видят в момент засыпания. Привожу прекрасный и очень реалистический рассказ об одном опыте подобного рода из "Real Ghost Stories" В. Т. Стэда.
"Я лег в постель, но не мог заснуть. Я закрыл глаза и ждал, когда придет сон; однако вместо сна передо мной возникла вереница удивительно живых картин ясновидения.
В комнате не было огня и было совершенно темно; мои глаза тоже были закрыты. Но несмотря на темноту, я вдруг заметил, что созерцаю необыкновенно красивую картину. Казалось, я вижу живую миниатюру величиной приблизительно с подвижную сторону волшебного фонаря. Я до сих пор помню эту картину. Это была полоса морского берега. Луна сияла над водой, которая медленно набегала на песок. Прямо впереди меня длинный мол выдавался в море.
С обеих сторон мола неправильные стены возвышались над уровнем моря. На берегу было несколько домов, четырехугольных, грубо сколоченных, совершенно не похожих по своей архитектуре ни на какие другие виденные мною дома. Никто не шевелился, но передо мной было море, сверкание лунного света на струящейся воде, точно я в действительности видел перед собой эту картину.
Это было прекрасно, и я, помнится, подумал, что если это будет продолжаться, мне так интересно будет смотреть, что я никогда не засну. Я совершенно не спал, и в то самое время, как я видел эту картину, я ясно слышал, как в окно ударяли капли дождя. Затем внезапно, без всякого видимого повода, сцена изменилась.
Освещенное луной море исчезло, и теперь я глядел прямо внутрь комнаты-читальни. Казалось, что эта комната днем служит классной, а вечером читальней. Я помню, что видел одного читающего, который удивительно был похож на Тима Гаррингтона, хотя это был не он; он держал в руках журнал или книгу и смеялся. Это не была картина, это было прямо передо мной.
Казалось, что я смотрел на эту сцену в бинокль; я видел игру мускулов, блеск глаз, каждое движение неизвестного человека в неведомом месте, на которое я смотрел. Я видел все это, не открывая моих глаз, да и глазам моим нечего было бы здесь делать. Подобные вещи видят каким-то другим чувством, которое скорее находится внутри головы, чем в глазах.
Это был очень жалкий и ничтожный опыт, но он дал мне возможность лучше понять, как именно ясновидящие делают свои исследования.
Картины ни к чему не относились, они не были вызваны ничем, что я читал, или о чем говорил. Они просто явились передо мной, как будто бы мне дали посмотреть в зрительную трубку на что-то, происходящее где-то в мире. Я заглянул, и все прошло, и после подобный опыт уже не повторялся".
Стэд смотрит на это как на "жалкий и ничтожный опыт" и, быть может, на это и можно так смотреть, если сравнивать с более широкими возможностями; однако есть немало учеников, которые были бы очень благодарны, если бы могли рассказать хотя бы и о таком непосредственном личном опыте. Хотя он может быть и невелик сам по себе, но он сразу дает видящему нить ко всему, и для человека, видевшего хотя бы столько, ясновидение будет живой действительностью, чего бы никогда не случилось без подобного маленького соприкосновения с невидимым миром.
Картины эти не были простым отражением чужих мыслей, так как они были слишком отчетливы, и кроме того, описание несомненно указывает на то, что это были картины, виденные в астральный телескоп, так, что либо сам Стэд направил ток, либо же (что гораздо вероятнее) какое-нибудь доброе астральное существо привело для него этот ток в движение, и, чтобы провести утомительное время бессонницы, показало ему те картины, которые случайно пришлись на противоположном конце трубки.
Глава VII
Ясновидение во времени: прошедшее
Акаша-хроника – Рост ауры. – Искаженное отражение. – Личное уравнение. – Четвертое измерение. Интересная книга. – Странно, но неопровержимо. – Психометрия. – Какой вид имеют картины хроники. Прошлые жизни. Определение даты. – Воспоминание. Ценность знания. – Бессознательная психометрия. – Рассказ Цшокке.
Ясновидением во времени, то есть способностью читать прошедшее и будущее, как и всеми другими видами ясновидения, обладают различные люди в очень разнообразных степенях, начиная от тех людей, которые вполне владеют обеими этими способностями, и вплоть до таких, которым лишь случайно и невольно являются очень несовершенные проблески или отражения событий, принадлежащих иному времени. Человеку последнего типа может представиться, скажем, видение какого-нибудь прошедшего события, но оно будет совершенно искажено; а если даже оно и окажется совершенно точным, все же это почти наверняка будет просто отдельная картина, и возможно, что видящий ее человек совершенно не сможет сопоставить ее с тем, что случилось перед тем или после того, или объяснить то необычное, что могло в ней проявиться. Тренированный же ученик может проследить драму, связанную с полученной им картиной, заглянув назад или вперед до любого желательного предела, и отметить одинаково легко и причины, которые привели к ней, и результаты, которые она в свою очередь дает.
Быть может, нам будет легче понять эту несколько более трудную часть нашего исследования, если мы будем рассматривать ее, сделав подразделения, которые напрашиваются сами собой, и обратимся сначала к зрению, обращенному назад, в прошлое, оставив для позднейшего рассмотрения зрение, пронизывающее покровы будущего. В обоих случаях нам следует попытаться понять все, что можем, относительно modus operandi, даже если наш успех в самом лучшем случае будет очень умеренным, благодаря, во-первых, неполноте сведений, которыми обладают в настоящее время наши исследователи относительно некоторых пунктов этого вопроса, и, во-вторых, вследствие постоянно напоминающего о себе недостатка физических слов, которыми можно выразить хотя бы сотую долю того немногого, что мы знаем относительно высших планов и способностей.
Итак, переходя к подробным видениям из области отдаленного прошлого: – как они получаются и к какому плану природы они в сущности принадлежат? Ответ на оба эти вопроса лежит в том, что видения эти читаются в акаша-хронике; но это положение в свою очередь потребует объяснений для многих читателей. В самом деле, слово это дает несколько неверное обозначение, потому что хотя хроника несомненно читается в акаше или в материи ментального плана, но на самом деле принадлежит она не этому плану. Еще хуже другое название – "летописи астрального света", которое иногда употреблялось, потому что эти летописи лежат далеко за пределами астрального плана, а на нем можно получить лишь отрывочные проблески, так сказать, двойного отражения их, как сейчас будет объяснено.
Как многие другие наши теософические термины, слово акаша употреблялось в очень неточном смысле. В некоторых из наших более ранних книг оно служит как синоним астрального света, в других же им пользовались для обозначения всякого рода невидимой материи, от мулапракрити и вплоть до физического эфира. В позднейших книгах употребление его было ограничено: оно обозначало материю ментального плана, и в этом смысле о хронике можно говорить, как об акаша-хронике, потому что хотя она создается и не на ментальном плане, как и не на астральном, однако именно здесь мы в первый раз приходим в соприкосновение с ней и можем делать над ней исследования, заслуживающие доверия.
Вопрос о хронике далеко не легкий, потому что принадлежит к тому многочисленному ряду вопросов, которые требуют для своего понимания способностей гораздо более высокого порядка, чем те, которые человечество до сих пор развило в себе. Истинное разрешение этой проблемы лежит на планах гораздо более высоких, чем те планы, которые сколько-нибудь доступны нашему познанию в настоящее время, – и всякое наше исследование их летописей должно неизбежно быть очень несовершенного характера, так как мы можем подходить к ним лишь снизу, а не сверху. Поэтому мы можем составить себе о них лишь очень неполное представление, но это не введет нас в заблуждение, если мы не будем принимать те небольшие отрывки, которые единственно нам доступны, за законченное целое. Если мы постараемся, чтобы те понятия, которые мы можем образовать, были бы по возможности точными, то нам не придется ничему разучиваться, хотя многое придется дополнять, когда с течением нашего дальнейшего развития мы будем постепенно приобретать высшую мудрость. Нужно понять с самого начала, что вполне охватить наш предмет невозможно на настоящей ступени нашего развития, и что должно возникнуть много таких вопросов, на которые до сих пор нельзя получить точных объяснений, хотя часто можно провести аналогии и указать, в каком направлении должно лежать объяснение.
Постараемся же перенестись мысленно к самому началу той солнечной системы, к которой мы принадлежим. Всем нам известна обычная астрономическая теория ее происхождения (называемая обыкновенно теорией туманности), по которой она впервые начала существовать в виде гигантской раскаленной туманности, диаметр которой далеко превосходил диаметр орбит даже самых отдаленных от центра планет, а затем, по мере того, как в течение бесчисленных веков эта огромная сфера постепенно охлаждалась и сокращалась, образовалась та система, которую мы знаем.
Оккультная наука принимает эту теорию в ее общих чертах, как правильно изображающую чисто физическую сторону эволюции нашей системы, но она прибавляет, что если мы ограничим наше внимание одной только этой физической стороной, то будем иметь лишь очень неполное и бессвязное представление о том, что действительно произошло. Для начала она допускает, что предпринимающее образование системы высшее Существо (которое мы иногда называем Логосом системы), прежде всего образует в своем сознании законченную идею всей этой системы со всеми ее последовательными цепями миров. Самим актом образования этой идеи Оно вызывает целое к одновременному объективному существованию на плане своей мысли (план этот, конечно, лежит гораздо выше всех тех планов, о которых мы что бы то ни было знаем) и с этого плана постепенно спускаются различные планеты по мере того, как должны перейти в то или иное состояние дальнейшей объективности, предназначенное для каждой из них. Если мы не будем постоянно помнить об этом факте, то есть о том, что истинное существование всей системы начинается с высшего плана, мы всегда будем неправильно истолковывать физическую эволюцию, которая совершается перед нашими глазами на земле.
Но в этой области оккультизм учит нас не только этому. Он не только говорит нам, что вся наша удивительная система, с ее низшими и высшими планами, вызвана к существованию Логосом, но также и то, что отношение этой системы к нему еще теснее, так как она есть часть его (частичное выражение его на физическом плане), и что движение и энергия всей системы есть его энергия, действующая в пределах его ауры. Как бы ни была поразительна эта мысль, она не покажется совершенно непонятной тому, кто хоть сколько-нибудь изучал вопрос об ауре.
Нам известна та идея, что по мере того, как человек все больше и больше развивается, его тело причинности (крайняя граница его ауры) заметно вырастает в смысле объема, а также в смысле блеска и чистоты окраски. Многие из нас знают по опыту, что аура ученика, уже достаточно далеко подвинутого на пути, гораздо обширнее, чем аура того, кто только лишь вступил на этот Путь; и еще больше увеличивается она у адепта. Мы читаем в экзотерических восточных писаниях о громадном протяжении ауры Будды; кажется, в одном месте указано, что она доходила до трех миль в окружности, но какова бы ни была ее точная величина, ясно, что здесь перед нами еще одно свидетельство о факте крайне быстрого роста тела причинности, по мере того, как человек подвигается на пути. Едва ли может быть сомнение в том, что скорость ее роста сама будет увеличиваться в геометрической прогрессии; так что мы не должны удивляться, если услышим об адепте, стоящем на еще более высокой ступени, аура которого способна вместить сразу целый мир; а отсюда мы можем постепенно привести наш ум к пониманию того, что может быть такое высокое Существо, которое в состоянии включить в себя всю нашу солнечную систему. И мы должны помнить, что как бы грандиозно все это нам ни казалось, все же это только маленькая капля в обширном океане пространства.
Таким образом, относительно Логоса (который заключает в себя все способности и свойства, какими мы только можем наделить высочайшего, доступного нашему воображению Бога) оказываются буквально верными некогда сказанные слова, что "от Него, через Него и к Нему – все" и "в нем мы живем, движемся и существуем".
Если же это так, то ясно, что всё, что случается в пределах нашей системы, непременно случается в пределах сознания её Логоса, и поэтому мы сразу видим, что истинная хроника должна быть его памятью. Больше того: очевидно, что на каком бы плане эта чудесная память ни существовала, она должна быть гораздо выше всего, что мы знаем, и следовательно, хроника, которую мы были бы в состоянии прочесть, должна быть лишь отблеском великой доминирующей памяти, отраженным в более плотной среде наших планов.
На астральном плане сразу видно, что это именно так, то есть: то, с чем мы там имеем дело, есть лишь отражение отражения, да ещё крайне несовершенное, потому что те летописи, которые доступны нам, крайне отрывочны и часто очень искажены. Мы знаем, что воду повсеместно считают символом астрального света, и в этом случае символ этот чрезвычайно подходит. На поверхности спокойной воды мы можем получить отчётливое отражение окружающих предметов совершенно так, как в зеркале; но в лучшем случае это всё же лишь отражение – то есть изображение в двух измерениях трёхмерных предметов, следовательно, изображение, отличающееся всеми свойствами (кроме цвета) от того, что оно изображает, и вдобавок ещё – всегда опрокинутое.
Но пусть поверхность воды всколыхнется ветром, – что тогда мы увидим? Конечно, опять-таки отражение, но оно будет до такой степени изломанное и искаженное, что совершенно не сможет нам служить указанием относительно формы и истинного вида отраженных предметов, наоборот, скорее наведет нас на ложный путь. Там и сям на минуту мы случайно получим отчетливое отражение какой-нибудь незначительной подробности картины, единого листика с дерева, например, – но потребуется долгая работа и немалое знание естественных законов, чтобы построить что-нибудь похожее на истинный вид отраженного предмета, складывая вместе такие отдельные фрагменты его образа, если даже таких фрагментов окажется много.
На астральном плане мы никогда не можем иметь ничего, приближающегося к тому, что мы представили себе в виде спокойной поверхности; наоборот, там нам все время приходится иметь дело с поверхностью, находящейся в быстром, ошеломляющем движении; судите поэтому, как мало там надежды получить ясное и определенное отражение. Вот почему ясновидящий, обладающий только способностью астрального зрения, никогда не может считать точной и совершенной никакую картину прошлого, возникающую перед ним; иногда какая-нибудь часть ее может быть точной и совершенной, но у него нет возможности знать – какая это часть.
Если он находится под руководством знающего учителя, возможно, что ему после долгой и тщательной тренировки будет указано, как отличать верные впечатления от неверных и как строить из искаженных отражений нечто вроде образа отраженного предмета; но обыкновенно задолго до того, как ему удастся одолеть эти трудности, он разовьет в себе девачаническое зрение, которое делает этот труд излишним.
На следующем плане, который мы называем ментальным или девачаническим, мы имеем дело с совершенно другими условиями. Здесь хроника полна и точна и в чтении ее невозможно ошибиться. Иначе говоря, если бы трое ясновидящих, обладающих силами девачанического плана, согласились бы между собой исследовать здесь какой-нибудь отрывок летописи, то каждому представилось бы абсолютно одно и то же отражение, и каждый правильно прочитал бы его. Но отсюда не следует, что когда позднее на физическом плане все они сравнят свои заметки, то отчеты их будут совершенно совпадать. Хорошо известно, что если три человека, бывших свидетелями какого-нибудь случая здесь, у нас, в физическом мире, примутся после рассказывать об этом случае, их рассказы будут очень отличаться друг от друга, потому что каждый заметит как раз те стороны, которые больше всего подействуют на него, и незаметно для себя сделает из них главные черты события, часто и не подозревая о других сторонах, которые в действительности были гораздо важнее.