Это не английское слово, оно происходит от индийского слова даку, но в этом смысле английский - один из самых щедрых языков мира. Каждый год он заимствует восемь тысяч слов из других языков; вот почему он продолжает разрастаться. Он наверняка станет всемирным языком - никто не сможет помешать ему. С другой стороны, все другие языки очень нерешительны; они продолжают сокращаться, Они верят в чистоту, что никакой другой язык не должен проникать. Естественно, они вынуждены оставаться маленькими и примитивными. Дакойт - это транслитерация слова даку; оно означает "вор", но не просто обычный вор, но когда группа людей, вооруженная и организованная, планирует кражу. Тогда это "дакойтри".
Даже когда я был молодым, в Индии была распространена практика красть детей богатых родителей, а потом шантажировать их, что если они не заплатят, то они отрежут ребенку руки. Если они платили, то могли сохранить ребенку руки. Иногда шантажировали ослеплением, или, когда родители были действительно богаты, тем, что ребенок будет убит. Чтобы спасти ребенка, бедные родители были готовы сделать все, что угодно.
Дважды меня пытались похитить. Меня спасли две вещи: мой конь, который был действительно сильным арабским скакуном; и Бхура, слуга. Мой дедушка приказал ему стрелять в воздух - не в людей, которые пытались меня похитить, потому что это противоречит джайнизму, но можно стрелять в воздух, чтобы напугать их. Конечно, бабушка шепнула Бхуре: "Не беспокойся о том, что говорит мой муж. Сперва ты можешь стрелять в воздух, но если это не сработает, помни: если ты не застрелишь тех людей, то я застрелю тебя". А она была действительно хорошим стрелком. Я видел, как она стреляет, она всегда попадала в яблочко. Она была как Гудия - ничего не упускала.
Нани была во многом похожа на Гудию, очень похожа, если сравнивать детально. Она всегда попадала в точку, никогда мимо. Есть люди, которые ходят вокруг да около, вам приходится прилагать усилия, чтобы понять, чего они в действительности хотят. Это не ее путь; она была точной, математически точной. Она сказала Бхуре: "Помни, если ты придешь домой без него, просто с сообщением, что его украли, я застрелю тебя на месте". Я знал, Бхура знал, мой дедушка знал, потому что хотя она сказала это Бхуре на ухо, это был не шепот; он был достаточно громким, чтобы его услышала вся деревня. Она это подразумевала, она всегда говорила правду.
Мой дедушка выглядел смущенным. Я не смог удержаться; я громко засмеялся и сказал: "Почему ты смутился? Ты слышал ее. Если ты настоящий джайн, то прикажи Бхуре ни в кого не стрелять"-.
Но прежде чем мой дедушка смог что-то сказать, моя Нани сказала: "Я приказала это Бхуре также и от твоего лица, поэтому молчи". Она была такой женщиной, что могла бы застрелить даже моего дедушку. Я знал ее - я не имею в виду буквально, но метафорически, и это более опасно, чем буквально. Поэтому он промолчал.
Дважды я был почти украден. Один раз моя лошадь принесла меня домой, а в другой раз Бхуре пришлось стрелять из ружья, в воздух, конечно. Может быть, если бы понадобилось, он бы стрелял в человека, который пытался меня похитить, но нужды не было, так он спас себя и дедушкину религию.
С тех пор, странно, это кажется очень, очень странным, потому что я никому не причинял вреда, все же я был в опасности много раз. Было много покушений на мою жизнь. Я всегда удивлялся, поскольку жизнь рано или поздно кончится сама по себе, почему кто-то заинтересован прекратить ее в середине. Ради чего? Если бы я убедился, что это нужно, то я бы перестал дышать прямо сейчас.
Я однажды спросил человека, который пытался меня убить. У меня была такая возможность, потому что он, в конце концов, стал саньясином.
Я спросил: "Теперь, когда мы одни, скажи, почему ты хотел убить меня". В те дни в Вудлендз, в Бомбее, и обычно давал саньясу людям наедине в моей комнате. Я сказал: "Мы одни. Я могу дать тебе саньясу, в этом нет проблемы. Сначала стань саньясином, а потом скажи мне, почему ты хотел меня убить. Если ты убедишь меня, то я перестану дышать здесь и сейчас, перед тобой".
Он стал стенать и плакать, и прикоснулся к моим ногам. Я сказал: "Не делай этого, ты должен объяснить мне цель".
Он сказал: "Я был просто идиотом. Я ничего не могу тебе сказать". Возможно, это и есть то, почему на такого безвредного человека как я нападают всеми возможными способами. Мне давали яд…
Буквально недавно Шила очень волновалась, потому что Гудия сказала ей, метафорически сказала ей, что "если Ошо умрет, я буду освобождена". Шила была действительно очень обеспокоена. Она сказала мне: "Теперь я не могу даже спать, потому что Вивек заботится о твоем теле, и она сказала, что освободится, если ты умрешь! Это опасно - она может отравить тебя!"
Я засмеялся и сказал: "Шила, приди в себя! Она, должно быть, говорила метафорически. После десяти лет со мной любой станет философом; немного метафизики, немного метафоры вот все, что она сказала. Нет нужды волноваться. Из всех людей во вселенной могущих меня обидеть, она будет последней. Я могу обидеть себя, но она нет… поэтому не волнуйся".
Но я могу понять ее беспокойство. Она взяла, я имею в виду Шила, огромную ответственность, став моим секретарем. Ее беспокойство естественно. Она всегда боится, что со мной может что-то случиться. Тогда она будет отвечать перед миллионами тех, кто меня любит во всем мире. Вы гоже можете понять ее ответственность и ее заботу.
Я сказал: "Я понимаю, но не волнуйся. Гудия иногда вспыхивает, но даже тогда она не обидит меня. Она не может, это невозможно для нее. Да, я сказал "это невозможно".
Иногда вспыхивают все, особенно женщины; и более того, если ей приходится жить двадцать четыре часа в день, или, может быть, больше, с таким человеком как я, который совсем не милый; с которым всегда трудно, и он всегда пытается столкнуть вас на самый край, и который не дает вам вернуться назад. Он продолжает толкать и говорить вам: "Прыгай не думая!"
Моя Нани была в точности похожа на Гудию, особенно, когда она вспыхивала. Я видел ее в гневе, но я никогда не волновался. Я видел ее, вынимающую ружье и направляющуюся в комнату моего дедушки. Но я продолжал делать то, что я делал. Она спросила меня: "Ты не боишься?"
Я сказал: "Иди и делай свою работу, и дай мне делать мою".
Она, смеясь, сказала: "Ты странный ребенок. Я собираюсь убить твоего деда, а ты пытаешься построить карточный домик. Ты немного не в себе?"
Я сказал: "Ты просто иди и убей этого старика. Я всегда мечтал сделать это сам, так чего мне бояться? Не отвлекай меня".
Она села рядом со мной и стала помогать мне делать мой дворец из карт. Но когда она сказала Бхуре: "Если кто-то тронет моего ребенка, стреляй не только в воздух из-за того, что мы джайны… Эта вера хороша, но только в храме. На рынке нам приходится вести себя как ведут себя в мире, а мир не состоит из джайнов. Как мы можем вести себя согласно нашей философии?"
Я видел ее кристально чистую логику. Если вы говорите с человеком, который не понимает по-английски, вы не можете говорить с ним по-английски. Если вы станете говорить с ним на его родном языке, то тогда общение будет возможным. Философии это языки. Философии сами по себе ничего не означают это просто языки. В тот миг, когда я услышал, что моя бабушка говорит Бхуре: "Когда дакойт попробует украсть моего ребенка, говори на языке, который он понимает, забудь все о джайнизме", - в тот момент я понял, хотя это и не было для меня таким ясным, как стало позже. Но это должно было быть ясным для Бхуры. Мой дедушка, конечно, понимал ситуацию, потому что он закрыл глаза и стал повторять свою мантру: "Намо арихантанам намо… намо сиддханам намо…"
Я засмеялся, моя бабушка хихикала; Бхура, конечно, только улыбался, но каждый понимал ситуацию - и она была права, как всегда.
Я расскажу вам об еще одном сходстве между Гудией и моей бабушкой; она почти всегда права, даже со мной. Если она говорит что-то, я могу не согласиться, но я знаю, что в конечном итоге она будет права. Я не соглашусь, это тоже правда; я упрямый человек. Я говорю вам снова и снова, я всегда настаиваю на том, что я говорю, правильно это или нет. Моя неправота - это моя неправота, и я люблю ее, потому что она моя; но что касается вопроса правоты… я знаю, где бы ни был конфликт, Гудия, в конце концов, будет права… Потому что в те минуты я буду решать… а я упрямый человек.
У моей бабушки всегда было такое же качество. Она сказала Бхуре: "Ты что, думаешь, что эти дакойты верят в джайнизм? А этот старый дурак…" - она показала на моего деда, который повторял свою мантру. Потом она сказала: "Этот старый дурак сказал, чтобы ты стрелял только в воздух, потому что мы не должны убивать. Пусть он повторяет свою мантру. Кто приказывает ему убивать? Ты ведь не джайн, не правда ли?"
Я инстинктивно понял в этот момент, что если бы Бхура был джайном, он бы потерял свою работу. Меня никогда не интересовало до этого, джайн Бхура или нет. Впервые мне стало жаль этого бедного человека, и я стал молиться. Я не знал кому, потому что джайны не верят в какого-либо Бога. Меня никогда не знакомили с какой-либо верой, но, несмотря на это, я стал говорить про себя; "Господи, если ты есть, сохрани работу этому человеку". Вы видите? Даже тогда я говорил "если ты есть…" Я не мог лгать даже в такой ситуации… но. к счастью, Бхура не был джайном.
Он сказал: "Я не джайн, поэтому не беспокойтесь".
Мои Нани сказала: "Тогда помни то, что сказала тебе я, а не этот старый дурак".
По правде говоря, она имела обыкновение называть моего дедушку "старый дурак", а я приберег это выражение для Девагита - но тот "старый дурак" умер. Моя мама… моя бабушка умерла извините меня, я снова сказал "моя мама". Я правда не мог поверить, что она не мама, а только бабушка.
Еще вам будет интерсено узнать, что все мои братья и сестры - а их было около дюжины, не считая меня, - все они называли мою маму Ма, "мама", кроме меня; я назвал ее Баби. Все в Индии удивлялись, почему я называл мою маму Баби, потому что это означает "жена старшего брата". Па хинди слово "старший брат" звучит как бахаиййа; а его жену называют баби. Мои дяди называли мою мать Баби, и это было точно то, что мне было надо. Почему я до сих пор называю ее Баби? Причина в том, что я знал другую женщину как свою мать - это была моя бабушка.
После тех детских лет, когда я считал мою Нани моей матерью, было бы невозможно называть любую другую женщину Ма - матерью. Я всегда называл ее моя Нани, и я считал, что она моя настоящая мать, а она усыновила меня. Моя настоящая мать оставалась немного поодаль, немного чужой. Даже хотя моя Нани мертва, она ближе ко мне. Даже хотя моя мама теперь просветленная, я все же называю ее Баби, я не могу звать ее Ма. Называть ее так было бы предательством той, что умерла. Нет, я не могу сделать этого.
Моя бабушка сама говорила мне много раз: "Почему ты называешь твою мать Баби? Зови ее мамой". Я просто пропускал вопрос мимо ушей. Я рассказываю об этом или обсуждаю это впервые - с вами.
Моя Нани каким-то образом стала частью самого моего существа. Она так безмерно меня любила. Однажды, когда вор забрался в наш дом, то она боролась с ним без оружия, и я увидел, какой свирепой может быть женщина… в самом деле опасной! Если бы я не вмешался, она убила бы бедного человека. Я сказал: "Нани! Что ты делаешь! Ради меня, отпусти его. Пусть он уйдет!" Так как я плакал и просил ее остановиться ради меня, она отпустила этого человека. Бедный человек не мог поверить, что она сидит на его груди и держит его горло обеими руками. Она точно убила бы его. Еще немного нажать на его горло - и человек умер бы.
Когда она говорила с Бхурой, я знаю, она имела это в виду. Бхура знал тоже, что она имеет это в виду. Когда мой дедушка стал повторять свою мантру, я знал, что он понимает, что она говорит правду.
Дважды на меня нападали - а для меня это было развлечением, приключением. В действительности, глубоко внутри, я хотел знать, что такое быть украденным. Это всегда было моей чертой, можно назвать это моим характером. Именно этим качеством я наслаждаюсь. Я любил ездить на моей лошади в леса, принадлежащие нам. Мой дедушка пообещал, что все, что принадлежит ему, он завещает мне, и он сдержал свое слово. Он не отдал никому другому ни единого пая.
У него было тысячи акров земли. Конечно, в те дни это ничего не стоило, но цена меня не интересовала. Это было так прекрасно - те высокие деревья и огромное озеро; а летом, когда зацветали манго, так чудесно пахло. Я любил ездить туда на моей лошади так часто, что лошадь выучила маршрут.
Я до сих пор такой… и если мне не нравится место, то я никогда туда не возвращаюсь.
Я был только раз в Мадрасе, только раз, потому что мне не нравится это место, а особенно - язык. Он звучит так, как будто каждый борется с каждым; я ненавижу это. И я ненавижу такие языки, поэтому я сказал человеку, пригласившему меня: "Это мой первый и последний визит к вам".
Он сказал: "Почему последний?"
Я сказал: "Я ненавижу этот язык. Кажется, что все воюют друг с другом. Я знаю, что это не так - просто так они говорят". Я ненавижу Мадрас, мне он совсем не нравится.
Кришнамурти любит Мадрас, но это его дело. Он ездит туда каждый год. Он тамил. В действительности, он родился под Мадрасом. Он мадрасец, поэтому ездить туда ему вполне логично. Зачем мне туда ездить?
Я ездил во многие места. Почему? Пи почему. Я просто люблю ездить. Мне нравится быть в пути. Вы уловили?… в пути, Я человек, у которого нет дел здесь, или там, или где-то. Я просто в пути. Разрешите сказать по-другому: я любитель-быть-в-пути. Теперь, я думаю, вы уловили.
Я часто ездил на моей лошади, и, увидев тех лошадей в свадебной процессии принцессы Анны, я не мог поверить, что в Англии могут быть такие красивые лошади. Королева была просто заурядной, я не хочу говорить, что она уродина просто из вежливости. Принц Чарльз - определенно не принц, посмотрите на его лицо! Вы называете такой тип лица королевским? Возможно в Англии… но гости! Важные персоны! Особенно, высокопоставленный священник - как вы его называете в Англии?
"Архиепископ Кентерберийский, Ошо".
Великолепно! Архиепископ! Большое имя для такого многоточие. Иначе скажут, что раз я употребляю такие слова, я не могу быть просветленным. Но я думаю, что все в мире поймут, что я имею в виду под многоточием - даже архиепископ!
Все это люди, а я могу любить только лошадей! Они настоящие люди. Что за радость! Что за шаг! Что за танец! Просто чистый праздник. Я сразу вспомнил мою лошадь и те дни… их аромат все еще здесь. Я могу видеть озеро и себя ребенком в лесу на лошади. Странно - хотя мой нос под этой мышеловкой, я могу чувствовать запах манго, деревьев ним, сосен и запах моей лошади.
Это хорошо, что у меня не было аллергии на запахи в те дни, или, кто знает, может быть, у меня была аллергия, но я не знал о ней. Это странное стечение обстоятельств, что год моего просветления был также годом начала моей аллергии. Возможно, у меня и раньше была аллергия, но я не знал о ней. А когда я стал просветленным, пришло и осознание. Сейчас я отбросил просветление. "Пожалуйста, - я говорю существованию, - отбрось и аллергию, чтобы я снова смог ездить на лошади". То будет великий день не только для меня, но и для моих саньясинов.
Есть только одна фотография, которая была опубликована во всем мире, где я еду на кашмирском коне. Это только фотография. В действительности, я не ехал, но поскольку фотограф хотел снять меня на лошади, а я любил этого человека фотографа, я имею в виду я не мог отказать ему. Он привел лошадь, и все это снаряжение, и я сказал хорошо. Я просто сел на лошадь, и вы можете видеть на фотографии, что моя улыбка не настоящая. Это улыбка, когда фотограф говорит: "Улыбнитесь, пожалуйста!" Но если я смогу превзойти просветление, кто знает, я, может быть, смогу превзойти, по крайней мере, и аллергию на лошадей. Тогда я смогу иметь вокруг меня такой мир:
озеро…
горы…
река…
мне только будет не хватать моей бабушки.
Девагит, ты здесь не единственный еврей. Помни, что ты не спешишь. Я спешу, мой мочевой пузырь разрывается! Поэтому, пожалуйста… я всегда хочу, чтобы последнее слово осталось за мной. Девагит, ты был бы такой прекрасной стервозной женой. Да, я имею в виду именно это! Смотри, ты уже думаешь, что я отстал от тебя. Не спеши так. Твой мочевой пузырь не разрывается! Итак…
Это хорошо.
Это невероятно! Я впервые в жизни использовал это слово… просто невероятно! Я не знаю, что оно означает, но кого это волнует, когда мочевой пузырь полон!
БЕСЕДА ОДИННАДЦАТАЯ
Девагит… очень хорошо, я вижу звезды вокруг тебя. Хорошо.
Деревня, где я родился, не была частью Британской Империи. Это был маленький штат, управляемый мусульманской королевой. Я могу ее видеть сейчас. Странно, она также красива, как королева Англии, точно также. Но была одна хорошая черта: она была мусульманкой, а королева Англии нет. Такие женщины всегда должны быть мусульманками, потому что они должны прятать свое лицо под вуалью, называемой бурка. Она имела обыкновение наведываться иногда в нашу деревню; и конечно, в нашей деревне был один дом, в котором она могла остановиться - это наш, и более того, она любила мою бабушку.
Моя Нани разговаривала с ней, и я впервые увидел королеву без вуали. Я не мог поверить своим глазам: королева, и такая заурядная! Тогда я понял смысл бурки, вуали - то, что на хинди называют пурдах. Она хороша для уродливых женщин. В лучшем мире она была бы хороша и для уродливых мужчин тоже. По крайней мере, тогда вы не можете атаковать всех своим уродством. Это агрессия. Если красота притягивает, что делает уродство? Это агрессия, атака, и никто не защищен от этого. Ни один закон никого не защищает.
Я засмеялся прямо в лицо королеве.
Она сказала: "Почему ты смеешься?"
Я сказал: "Я смеюсь, потому что я всегда удивлялся, зачем нужна пурдах, и бурка. Сегодня я узнал".
Я не думаю, что она поняла, потому что она улыбнулась. Хотя она была уродливой женщиной, я должен признать, ее улыбка была прекрасной.
Мир полон странных вещей. Я видел много прекрасных людей, но когда они улыбались, их лица выглядели страшно, уродливо. Я видел Махатму Ганди, только когда я был ребенком. Он очень уродлив. В действительности, я бы сказал, что он был уникально уродлив, но его красота была в его улыбке. Он знал, как улыбаться; в этом я не могу быть против него. Во всем остальном я против него, потому что кроме этой улыбки, все остальное - просто мусор, гниль! Он настоящие великие отбросы Бодхи.
Я слышал, что люди называют его Свами Бодхигарбха, отбросы Бодхи. Мне нравится это! Они кое-что добавили к имени. В действительности, они поставили его точно на свое место. Я дал ему имя Бодхигарбха, которое может быть его единственным будущим. Но люди могут видеть только то, что находится под их ногами; они назвали его Бодхигарбха, отбросы Бодхи. Наверное, такое имя подошло бы Махатме Ганди.
Королева… (Девагит пытается удержать чихание) Так, это убивает меня. Знаешь ли ты, Девагит, что в Индии люди верят, что когда чихаешь, то дьявол входит в тебя? Поэтому, чтобы не впустить дьявола, они говорят, щелкая (Ошо щелкает пальцами): "Ом шанти, шанти, шанти… Ом шанти, шанти, шанти… Ом шанти, шанти, шанти…" Трижды ты должен щелкнуть пальцами.