- ...А правильный ответ был - не пить ничего как минимум два дня! - ликующим голосом сообщил Рейхардт. Первой прыснула рыжая, к ней присоединилась та азиатка с приятным голоском, а под конец, очень неуверенно, захихикала и тихоня. Билл Хойт ухмыльнулся. История насколько ему помнилось, и впрямь была забавной, хоть с истиной не имела ничего общего.
- Ох, извините, милые дамы, - прервался Рейхардт. - Имею необходимость отлучиться на десять секунд, проверить мощность заряда рубильников резервной батареи дебаркадера. Не допивайте все вино, имейте немножко здравого смысла, не то, когда я вернусь, уже будете водить здесь хороводы! Голыми!
Через минуту он заглянул в комнатушку к Биллу. Блики переменчивого ночного света плясали на непривычно серьезном лице.
- Резервные батареи дебаркадера? - понятливо кивнул Хойт.
- Да ведь им никакой разницы нет, дружище, - Рейхардт был абсолютно, стеклянно трезв. - Давай-ка быстренько пройдемся по пунктам - каковы наши действия этой ночью. Потому что я всерьез опасаюсь, что мы можем с этим обсуждением прискорбно опоздать.
В те дни, когда Рейхардт не работал толстым пьяницей-сказочником, поваром или квартирмейстером, он подрабатывал мозгом всего их маленького отряда. Поэтому Билл Хойт не стал протестовать, а только сложил руки на груди и сказал ровным тоном:
- Слушаю тебя, Рей.
- В общем, никакими принцессами тут, конечно, не пахнет, - сообщил толстяк, задумчиво почесывая бороду. Весь его смешной акцент куда-то делся, смылся как ненужный грим под струей холодной воды. - Образования у них нет, манер никаких, в вине не разбираются. Обыкновенные девочки, из простых, не англичанки, но точно из Европы. Испуга я в них не заметил, и скрытности тоже - честно говоря, сомневаюсь, что у них есть за душой какие-то секреты страшнее того, что Ганс на перемене поцеловал тощую Грету, а у фрау Вайсмюллер в учительской под столом лежит порножурнал. Ты точно ничего не напутал?
Билл Хойт почувствовал смущение.
- На их катере случилась поломка, они стояли без движения, подавали сигнал... А из всего груза на борту были только эти.
- "Эти?", - буркнул недовольно Рейхардт. - Сколько людей было на борту, кроме наших маленьких лже-принцесс?
- Трое, - уверенно сообщил Билл Хойт. - Здоровенный негр, блондин-хиппи и какой-то ушастый паренек, ровесник девчонок примерно. Аластор, кажется, его звали. А может, Жюльен.
- Билл, - задушевно сказал Рейхардт. - Иногда ты меня пугаешь - своей деревенской непосредственностью, похоже, а еще - полным отсутствием мозга. С другой стороны, ты из Америки, там подобный уровень тупости должен быть естественным. Это же "Черная лагуна", Билли! Я понимаю, что невозможно запомнить сотни судов в роанапурском порту, но такой катер всего один - именно с ним постоянно работает Балалайка и весь ее чертов "Отель Москва"! Экипаж "Черной лагуны" - ровно четыре человека, и среди них нет ни Аластора, ни, тем более, Жюльена. Ты, может, еще и Реви Двурукую не припоминаешь, дурень ты полоумный?
Ужасная, пугающая мысль посетила Билла Хойта во второй раз.
- Когда мы уже уходили с точки... там всплыли два аквалангиста. Я причесал их очередями, конечно, те вроде бы угомонились, в воде была кровь... Но тогда это означает...
- Это означает, что ты, Билли, контрацептив штопаный, прости за резкость, - сообщил ему Рейхардт. Круглое лицо его покраснело от едва сдерживаемых эмоций. - Тут же все очевидно, они ничего никуда не везли, собачий ты корм, они поднимали что-то со дна! Что-то дьявольски ценное, иначе не стали бы так маскироваться! А ты их спугнул, чертов придурок!
Он шумно выдохнул, на лбу набухли капли пота. Билл Хойт угрюмо молчал, потому что он был не совсем чертовым придурком и понимал, что Рейхардт кругом прав, и вина здесь действительно его. Кроме того, коку отчаянно нужно было выговориться. Тогда он быстрее придет в себя и что-нибудь придумает.
Так и случилось. Несколько минут спустя немецкое стремление к порядку взяло верх.
- Но, в общем, еще не все потеряно, - уже спокойнее сказал Рейхардт. - Варианта два. Если кто-то из их аквалангистов в самом деле ранен, то они рванули к Роанапуру, попали в шторм и сейчас стоят на якоре где-то неподалеку, побитые непогодой и с полупустыми топливными баками. Или, если все обошлось, тогда они рванули уже за вами, и сейчас опять-таки торчат поблизости и строят планы, как освободить своих.
Он подумал еще несколько секунд.
- В любом случае, у нас имеется серьезное преимущество в живой силе, мобильности, оружии и боеприпасах. Так что главное сейчас - держать всю ночь глаза открытыми и внимательно следить за девочками, пока эти твои три мушкетера не прокрадутся на остров под покровом ночи и не попробуют рыпнуться.
Рейхардт улыбнулся - открыто, весело и страшно.
- Тут-то мы с ними и познакомимся поближе.
***
Глава 18, где сеанс двусторонней связи происходит нетрадиционным способом
Наступила ночь. Ни единого звука не доносилось из лагеря - экипаж всех четырех катеров, а также наземный персонал, кажется, напраздновался до полной неподвижности и бурно отошел ко сну, не забыв, правда, выставить часовых, костры потухли, а прожектора, дававшие основной свет после захода солнца, были выключены. В джунглях, выраставших из ночи лохматым темным покрывалом, что-то шелестело и потрескивало, а с моря нет-нет, да и доносился тихий плеск, но даже эти звуки не прорывали плотный полог вязкой, сонной тишины, окутавшей все.
Девушки тоже заснули: Алиса - прямо в кстати подвернувшимся рядом шезлонге, а Лена, не обнаружив ничего подобного, просто свернулась калачиком на низкой, из трех досок сработанной лавочке у тлеющих еще углей. Дегустация пяти разных сортов вин и последующий приятный разговор немного снял напряжение после нежданного плена и внушил легкий оптимизм насчет ближайшего будущего. Сейчас этот оптимизм, правда, уже иссякал, постепенно сменяясь беспокойством и тревогой.
Где Саша и "Черная лагуна"?
Мику не спала. Дождавшись, пока следы человеческого присутствия угаснут окончательно, и остров погрузится в настолько полный покой, насколько это технически возможно, она легко поднялась с веревочного гамака, где притворялась дремавшей, и направилась к морю.
Катера пришвартовались к дебаркадеру чуть в стороне от лагеря, и небольшой, слегка утопленный в берег пляж - как с картинки об отпуске на Багамских островах - был пуст и безмолвен. По бокам все в человеческий рост заросло мангровыми зарослями, похожими на застывшие паучьи лапы - смотреть на них было неприятно - но кусочек белого в лунном свете песка оставался нетронутым.
На море был отлив, и прерывистая пенная линия отмечала границу, где еще час назад плескалась вода. Мику встала как раз на слабо посверкивающей литорали, полосе песка между прежним и нынешнем уровнем моря, наклонила голову и задумалась. Слабый ночной бриз лениво играл с длинными волосами девушки.
Где же помощь? А вдруг они уже совсем близко, в нескольких километрах, но просто не знают, что Билл Хойт со своими людьми привез их именно на этот остров? Нужно подать сигнал, тогда Саша и остальные смогут найти Мику, и Лену, и Алису в этой бесконечной тропической тьме. Вот только как?
***
На "Черной лагуне", бросившей якорь у того же острова, но в трех километрах к северо-востоку, песни и пляски бойцов Билла Хойта были не слышны. После долгого перехода, вторая часть которого пришлась на нежданно налетевшую бурю, хмурый и измотанный Датч дал Бенни, и вовсе похожему на привидение в грязной гавайке, команду найти место поспокойнее и останавливаться на ночлег.
Казалось бы, что им стоило взять чуть левее по курсу? Небольшая доля везения, и целый ряд вопросов отпал бы, не успев появиться. Но мангровые заросли надежно прикрывали и незаметную бухту, и тихий пляж, и небольшой пирс с дебаркадером. Билл Хойт и Рейхардт Вольф ели свой хлеб не зря.
С топливом, опять-таки, было не все хорошо - до Роанапура еще, наверное, хватило бы, спасали запасные баки, да только потом - что? Оставлять раненую и все еще бесчувственную Реви, заправляться по новой - и снова уходить в плавание? И если да, то в какую сторону, за затонувшим кораблем, или на поиски девушек, задача, по сравнению с которой поиски небезызвестной иголки в стогу казались идеально спланированной операцией? Да и были ли у "Черной лагуны" ресурсы на все это?
Каким-то образом простая и относительно безопасная задача превращалась в мрачную и смертельную авантюру. Возможно, всему виной было присутствие на борту новых пассажиров, но вслух этого никто не говорил - Датч хорошо помнил, чья заслуга в том, что крепко спящая Реви внизу все еще дышит, и только двигал челюстью из стороны в сторону, глядя на индикатор топлива, да смолил одну за другой сигареты. Наверняка свое мнение на этот счет было у Ружички, но он его никому не высказывал, только молча смотрел по сторонам, и что-то подсчитывал в уме, шевеля губами.
Миновала полночь, по небу медленно ползла здоровенная, не из этого мира, желтая как сыр луна, на фосфоресцирующем море был штиль, ни следа былого шторма. На легонько покачивающейся палубе катера появилась длинная нескладная тень. Она плясала и дергалась в свете единственного тусклого фонаря, переступала босыми ногами, чтобы не издавать лишних звуков, но одновременно, опровергая это намерение, тихонько мурлыкала себе под нос что-то залихватско-удалое, с отчетливым пряным привкусом Испании, храбрых идальго, пыльных гор и синего, горячего от вина и кипящих страстей, моря:
Только б ты, кого так пылко
Я люблю, была со мной,
Ты, да хересу бутылка,
Ты, да конь мой вороной.
Ты, да добрая сигара,
Ты, да меткое ружье,
Ты, да звонкая гитара,
Вот все счастие мое!
В течение всего процесса, впрочем, тень внимательно водила ушастой головой из стороны в сторону, то ли разыскивая что-то, то ли к чему-то прислушиваясь. Правда, слушать сейчас было особенно нечего - слева и дальше, у самого острова, мерно кипели невидимой пеной волны, из джунглей доносился ритмичный свист и стрекот насекомой живности, легонько поскрипывал старый корпус, да еще из-под борта временами слышно было неприятное мокрое хлюпанье.
Ружичка нахмурился, нелепо изогнулся, почесал голую спину и решительно подошел к одному из похожих на здоровенные бочки торпедных аппаратов. Задумчиво пнул переднюю сферическую часть, сидящую на толстых стальных болтах - и едва успел ее подхватить, отвалившуюся немедленно.
Полностью избежать удара, конечно, не удалось - металл глухо звякнул о палубу. Ружичка скорчил гримасу и некоторое время сидел враскоряку на корточках абсолютно неподвижно. Но палуба оставалась пустынной, никакой тревоги его действия, судя по всему, не вызвали, поэтому парень сунул руку внутрь пустого, как оказалось, аппарата, и немного там пошарил.
Где-то за горизонтом сверкнула молния, на долю секунды осветив горизонт. В ее синеватой вспышке стало ясно, что на лице у Ружички застыла бездумная, неподвижная усмешка, а руки уже вытягивали из бочки черный продолговатый футляр, неведомо как и когда туда попавший.
Это была гитара.
Притаившаяся за рубкой и внимательно наблюдающая за происходящим Славя вздохнула.
***
Мику украдкой оглянулась на оставшийся позади лагерь - но пока никого и ничего не нарушало его сон. Нужно было позаботиться, чтобы все так и оставалось - и одновременно каким-то образом обозначить свое присутствие в этой точке. Проще всего это было сделать, конечно, с помощью света. Не слишком злобные, но бдительные пираты им такой возможности не предоставили, бесхозных прожекторов, ламп "летучая мышь" и даже мало-мальски подходящей горящей головни поблизости не наблюдалось, но это было и не нужно. Мику нахмурилась, еще пару секунд помолчала, настраиваясь на нужные слова, а потом начала декламировать:
- В беззвучном темном вихре, явившемся, казалось из мрачнейших углов преисподней, виднелось устройство, построенное по законам неведомой человечеству инженерной науки, где сами пропорции темных как ночь конструкций говорили о чудовищном надругательстве над основами геометрии. Усеченные конусы неведомого устройства с зазубренными краями увенчивались цилиндрическими колоннами, кое-где вздутыми и прикрытыми тончайшими зубчатыми дисками. С ними соседствовали странные плоские фигуры, как бы составленные из множества прямоугольных плит, или из круглых пластин, или пятиконечных звезд, перекрывавших друг друга...
Из ниоткуда хлестнул порыв ледяного ветра, и перед девушкой образовалось нечто вроде темного свечения, медленного водоворота, вращающегося и металлически поблескивающего в свете луны. Внутри него тускло проглядывало что-то непонятное, асимметричное, но тем не менее, движущееся, похожее то ли на полураскрытый каменный цветок, то ли на гигантскую морскую звезду. Устройство слабо фосфоресцировало. Мику еще раз украдкой обернулась на лагерь и продолжила:
- Там были также составные конусы и пирамиды, некоторые из которых переходили в цилиндры, а порой даже в остроконечные шпили, соединенные в отдельные группки - по пять в каждой. Все эти отдельные композиции, как бы порожденные болезненным бредом нечеловеческой логики, соединялись воедино трубчатыми перемычками. Зрелище подавляло и ужасало своей очевидной бессмысленностью и холодной, злобной эффективностью. Потому что оно работало, преобразуя окружающую эфирную энергию из далекого радиоактивного космоса, и излучая яркий, ослепительный свет.
Внутри механизма начало медленно разгораться мертвенное зеленоватое свечение, усиливавшееся с каждой секундой.
- Конечно, с помощью особых отражателей свет предусмотрительно направлялся только в сторону моря, позволяя заметить его любому наблюдателю на отдалении по крайней мере пяти морских миль, - торопливо поправилась Мику. - А возможно, и десяти морских миль. Да, точно, десяти.
Устройство, похожее теперь на цветочный бутон на коротком стебле, развернулось в направлении залива, издавая что-то вроде неприятного живого потрескивания. Направленный зеленый луч пронизал темноту - раз, другой. Со стороны острова ночь оставалась полной, нетронутой. Мику закусила губу. А что если "Черная лагуна" не находится в прямой видимости острова? Свет распространяется прямолинейно, он им не поможет. А что тогда выбрать, какую сигнальную систему?
Мику помахала в воздухе руками, с раздражением глядя на висящую в воздухе нереальную конструкцию, и сообщила в пространство:
- Когда чудовищный мираж, не нужный более своей создательнице, начал расплываться, любое живое существо, наблюдавшее за ним, не могло бы не почувствовать облегчения, хотя в процессе исчезновения все эти зловещие трубочки и конусы принимали на какое-то время еще более отвратительные, неприемлемые для человека формы. Однако в несколько секунд распад конструкции был закончен, и в морском воздухе не осталось больше ничего, напоминающего о мерзкой структуре, вызванной мерцающей магией слов из ужасающего, не поддающегося описанию в придуманных человеком словах, небытия.
Девушка тихонько хихикнула, наблюдая за беззвучно истаивающим, разламывающимся на неровные куски механизмом, за гаснущим лучом света.
- А почему бы не сработать старому доброму способу коммуникации? - неожиданно сказала она. - Саша, это Мику, как слышно, ответь. Саша, это Мику, двигайтесь на голос. - Она напряженно помолчала несколько секунд, недовольно нахмурилась, не получив ответа, и приложила пальчик к носу, снова задумавшись.
***
- Думайте, умненькие, думайте, - сказал, ни к кому специально не обращаясь, Ружичка. Где-то, вроде бы даже не очень далеко, что-то мигнуло болезненно-зеленым, какой-то отблеск от облаков, но он не повторился, и парень отвернулся, потирая переносицу. Он выглядел усталым, осунувшимся. Неуверенным. - Мне нужен сигнал, нужны координаты. Ну, или хотя бы азимут.
Он тронул пальцами струны гитары, скомкано, через силу улыбаясь. Гитара отозвалась неровно, она была не настроена, да и выглядела очень просто - покрытая нитролаком честная советская елка. Ружичка подкрутил одну колку, потом вторую, подергал струны, зажав несколько ладов, и, видимо, остался доволен. Он уселся по-турецки, взял три пробных дворовых аккорда и начал почти наугад мурлыкать что-то себе под нос. Полились звуки, они складывались в мелодию - незамысловатую, даже примитивную, такую, которая не отвлекала внимания, а просто медленно танцевала на заднем плане, подчеркивая слова, окаймляя их витым кружевом пунктира.
Хочешь, чтоб тонкий нектар твои губы
горьким осадком не жег?
Только вдохни аромат его или
сделай всего лишь глоток.
Хочешь, чтоб мы о любви сохранили
теплую память в груди?
Ныне любовью упьемся, а завтра -
завтра уйди.
Может быть, там были какие-то еще слова, но Славя их не слышала. Огромные синие глаза следили за сгорбленной фигурой у борта, губы что-то шептали - тихо, неразличимо. На мягком, точеном лице то появлялась, то пропадала улыбка - радостная, недоверчивая, растерянная. Почему он выбрал именно эти стихи? Он знает, что она здесь? И что ей, воспетой, отвергнутой, запутавшейся в собственных чувствах до черни в глазах, теперь делать?
Фонарь на мачте раскачивался, по палубе метались тени - черные, неправильные, почти осязаемые. Темное небо, истыканное блестящими шляпками звезд, издавало тонкий, бормашинный скрежет. Невидимый конфедератский флаг где-то вверху гулко хлопал под ветром, точно давал пощечины.
- Такие дела, - негромко сказал Ружичка, склонил голову набок, глядя в море, в высящуюся прямо перед ним черную массу острова, и надолго замолчал.
***
Мику осенило.
- Они не могут двигаться на голос, но могут двигаться на звук, который распространяется... хм, ну, это можно исправить... - задумчиво сказала она сама себе. - А лучше, на музыку. А еще точнее...
Она вскочила с остывающего песка, остановилась. Наморщила лоб.
- Посчитать бы, на какое расстояние нужно будет петь, и как сделать, чтобы не услышали... А с другой стороны - что за удовольствие петь так, чтобы никто не слышал? Пускай будет громко!
Она порывисто метнулась к воде, вошла в воду по щиколотку. Робкий ночной прибой недоверчиво лизнул голые икры и боязливо отступил, устыдившись. Мику улыбнулась и набрала в грудь воздуха.
Это, собственно, еще не было пением - просто тянущийся на одной ноте звук, сливающийся с шумом моря и ветра, почти неслышимый, ровный, расслабляющий. Подающий сигнал. Случайному слушателю показалось бы, что звук длился необычно долго и требовал куда больше воздуха, чем могли вместить девичьи легкие. Но рядом с Мику не было никого, кто мог бы сделать это справедливое замечание.
По крайней мере, она никого не видела.
***
Билл Хойт, притаившийся в неосвещенной рубке своего катера, чуть в стороне от лагеря, наблюдал за проиходящим с неудобного угла, сквозь кусты, деревья и понижающийся к морю пологий склон. Спать хотелось невыносимо, под веки словно толченого стекла насыпали, и даже термос с отличным черным кофе, которым его снабдил Рейхардт перед тем, как отправить на точку, не слишком помогал. Сам Рейхардт с парой надежных ребят остался у костра, контролировать и наблюдать за уснувшими девушками - "не подумай ничего плохого, Билли, исключительно с целью предотвращения побега!".