– Илья Анатольевич тоже говорит, что у меня талант. Только как-то страшно применять свои способности к живым людям.
– Я солидарен с твоим учителем на все сто! А насчёт страха применения биоэнергии – это же энергия живого! Значит, она должна применяться к живому.
– Знаете… Я признаюсь… Только не смейтесь, кое-что мне даже снится!
– Ну, положим, Периодическая система Менделееву тоже приснилась, а теперь ею весь мир пользуется! – опять затягиваясь, говорит Кирилл Сергеевич. И улыбается: – Понимаешь, Саша, ты мне говорил, что ты инженер-механик и лечишь больные машины. Может, лучше тебе поменять специальность и лечить больных людей?
Кирилл Сергеевич внимательно смотрит мне прямо в глаза.
– Не знаю… – бормочу я. – Страшно мне…
– А Ваня?
– Ну Ванька – это всё-таки своё…
– Значит, каждый твой пациент должен стать для тебя своим… родным! По крайней мере, у меня всю мою жизнь именно так.
У меня возникает впечатление, что он раскрыл мне свой главный профессиональный секрет. Действительно, о нём даже легенды здесь ходят!
– Ну что? Может, я тебя хоть чуточку поколебал в твоей уверенности в правильности твоего ранее выбранного пути?
– Да уж, – признаюсь я и не выдерживаю: – Кирилл Сергеевич, можно и я закурю?
– Кури на здоровье! – он усмехается и пододвигает ко мне пепельницу.
– Вы знаете, когда я читал рекомендованные вами книги, я ловил себя на мысли, что меня очень интересуют процессы, протекающие в нашем организме. Как инженер-механик я всё время пытался понять, что на что влияет и что из чего проистекает.
– Вот и прекрасно! Уверен, немногие студенты-медики с самого начала задаются этими вопросами.
Видно, что последние мои слова ему очень понравились.
– Вот, смотри, – старый доктор достаёт из большого конверта рентгеновский снимок. – Вот кое-какая картинка внутреннего устройства человека, то есть его скелета, – он протягивает снимок мне.
Смотрю на свет. Позвоночник… Дефект сразу бросается мне в глаза. Один из позвонков слегка торчит наружу.
– Что, у больного тоже отнялись ноги? – спрашиваю я и напряжённо жду ответа, ведь мне очень хочется получить подтверждение своей догадки.
– Абсолютно верно! Этот мужик решил поднять слишком большую тяжесть. Результат ты видишь. Это выскочивший позвонок, следовательно, защемление нерва.
– Он сейчас у вас лежит?
– Нет. Дома. Он лежит уже месяц…
– Кирилл Сергеевич, а можно мне его посмотреть?
– Смотрят в картинной галерее, а у нас, в медицине, осматривают, – строго поправляет меня он.
– Да, осмотреть…
– Вечером. Закончу здесь, и пойдем. Давай пей кофе, а то он уже, наверно, остыл.
Делаю маленькие глотки, потому что мне хочется продлить наше с ним общение и я боюсь, что, когда я допью кофе, общение закончится. Ловлю себя на мысли, что ужасно интересно снова окунуться в эту больничную жизнь. Просто пообщаться с больными… Ведь когда здесь лежал Ванька, я часто и ухаживал за ними, и разговаривал…
– Кирилл Сергеевич… А можно вас попросить?
– О чём?
– Можно, я тут у вас в больнице… поработаю… – и спешу уточнить: – Бесплатно! Мне это интересно!
От сделанного признания я, наверное, слегка покраснел, даже в жар бросило.
– Гм… – он усмехается. – Как ты говоришь? Замётано! Только бесплатно – это ты брось. Труд должен оплачиваться.
Он хлопает меня по плечу и очень ласково посмеивается.
– Кажется, ты стал на путь выздоровления. С Верой Петровной ты ведь знаком?
– Ну да…
– Тогда поступай в её распоряжение!
– Здравствуй, Сашенька! – Вера Петровна обнимает меня. – Неужели снова будем работать вместе? Надолго?
– На месяц где-то…
– Всё равно – хорошо! Уколы делать не разучился?
– Да нет… наверно!
– Вот и хорошо. Пойдём! Это тебе халат. Узнаёшь?
Действительно, это тот самый халат, в котором я тогда работал. Даже приятно… А с другой стороны, тот же, местами подремонтированный халат – символ жуткой бедности в этой больнице…
Вечер.
Входим с Кириллом Сергеевичем в квартиру одной из трёхэтажек.
– Здравствуйте, Кирилл Сергеевич! – приветствует его моложавая женщина.
– Здравствуй, Маша. Как он?
– Да всё так же…
– Понятно… Можно к нему?
– Проходите.
В комнате на кровати лежит мужик, наверное, ему лет около сорока. Видно, что человек очень мощный.
– Ну здравствуй, Андрей! – здоровается с ним Кирилл Сергеевич.
– Здравствуйте… – тоже здороваюсь я осторожно.
– Здорово, – буркает Андрей.
– Ну что – осмотришь? – обращается ко мне Кирилл Сергеевич.
– Посмотрю…
– Ты что, Сергеич! Такому молодому? Я же не подопытный… – пытается возмутиться мужик.
– Если собрался вставать, то не выступай! – резко обрывает его Кирилл Сергеевич и снова обращается ко мне: – Давай повернём его на живот.
– Ну, Сергеич… Я…
– Помолчи! Я знаю сам, что делаю! Давай, Саша.
Переворачиваем Андрея на живот. Он напряжённо молчит.
Пускаю руки вдоль его позвоночника. Точно! Нахожу место, где уже привычно крючит пальцы. Опускаю руки на позвоночник. Вот… Бугорок… Ощупываю… Ощупываю бугорок… Ощупываю рядом… Ловлю себя на мысли, что хочется нажать. Может…
Боюсь… Ваньку я готовил неделю. Но тут – наружу… Снова вожу руками. Проверяю себя. Нет… Точно тут!
– Можно снимок? – каким-то сдавленным, самому себе незнакомым голосом говорю я.
– На! Я как раз взял его с собой, – Кирилл Сергеевич вынимает из конверта и подаёт мне снимок.
Долго смотрю. Пытаюсь понять, что надо делать. Я действительно боюсь! Но это наверняка включилась голова. А ведь у меня было желание нажать! Мне подсказывали!
Опять смотрю на снимок. Возвращаю его Кириллу Сергеевичу. Снова вожу руками… Снова ощупываю… Вот… опять… Надо отдаться ощущениям. Мне помогут! Я буду просить!
– Андрей, – обращаюсь я к больному, – я сейчас попробую вправить ваш позвонок. Если будет больно – ваше счастье, если нет… сами понимаете…
Оборачиваюсь на Кирилла Сергеевича. Он внимательно смотрит на меня и молча кивает. Повисает напряжённая тишина. Понимаю, что и Кирилл Сергеевич, и Маша смотрят на меня. Ну, Господи, помоги мне в благом деле! Помоги!
Снова ощупываю выпяченный позвонок. Стараюсь не думать ни о чём. Я просто отключил голову! Пальцы будто сами находят нужные места… Вот… Всё… Нажимаю!..
– Бля! Ёб твою мать, коновал хуев! – орёт Андрей.
Уф… Кажется, получилось. Уж очень он завопил. Отхожу в сторону. Наваливается ужасная усталость. Сажусь на стоящий рядом стул.
– Было больно? – спрашивает Кирилл Сергеевич Андрея.
– Ой, бля… Охуенно… Прости… Очень.
– Саша, давай перевернём его.
Переворачиваем. Кирилл Сергеевич достаёт из кармана иглу от шприца и начинает водить ею по ногам Андрея.
– Что чувствуешь? Чувствуешь уколы?
– Конечно… Колешь ты меня своей иглой. Ты там поосторожнее!
– Ты вообще понял, что произошло?
– Ноги стали чувствовать… Действительно, стали чувствовать! Слушай, парень… Ты меня извини. Спасибо тебе! Ходить-то буду?
– Будешь! – решительно говорю я. – Если мы с тобой будем работать вместе.
– Бля, буду! Прости, Сергеич…
– Маша, есть что-нибудь плоское и твёрдое? Ну фанера, доски… Ему сейчас надо лежать на жёстком и не сильно двигаться. Позвонок Саша ему вправил, но хрящики вокруг должны привыкнуть к правильному его положению.
Надо же! То же я и Ваньке говорил.
– Есть фанера! – Маша убегает.
– Андрей, – обращаюсь к своему неожиданному пациенту, – мы будем делать разные упражнения. Я их покажу и буду помогать их делать. Но только никакой самодеятельности! Всё только по команде.
– Андрей, ты понял? – вступает Кирилл Сергеевич.
– Конечно, Сергеич!
– Вот! – входит Маша. – Принесла! Подойдёт?
Приличный кусок фанеры как раз по ширине кровати.
– Давай его пока посадим на стул, – говорит Кирилл Сергеевич.
– Лучше давайте перекатим на несколько стульев, – осмелев, предлагаю я. – Мне бы не хотелось, чтобы он сидел пока.
– Саша, тебе виднее, – спокойно соглашается доктор и добавляет: – Раз ты – лечащий врач, то тебе и командовать.
Удивлённо поднимаю на него глаза.
– Я сказал то, что сказал! Поскольку теперь – это правда, – с некоторой жёсткостью говорит он.
Сидим дома у Кирилла Сергеевича. Он меня пригласил. Простая двухкомнатная квартирка в стандартном трёхэтажном доме.
На столе бутылка коньяка и нехитрый холостяцкий ужин – сосиски, макароны…
– Вот что я тебе скажу, Саша, – хозяин поднимает рюмку, – ты сегодня меня порадовал. Я тебе очень благодарен. Спасибо тебе!
– Кирилл Сергеевич… Ну про Андрея… Короче, я в любой ситуации сделал бы то, что сделал. Честное слово!
– Это лишнее. Я ни в коем случае не подвергаю сомнению твои слова. Давай выпьем…
Мы выпиваем. Потом закусываем. В комнату входит серый кот.
– Вот и Антошка пришёл! Познакомься, Саша. Это моя семья уже в течение пяти лет.
Кот подходит ко мне, сначала нюхает мою ногу, а потом начинает о неё тереться.
– Признал он тебя! К хорошим людям он сразу льнёт…
Я молчу, потому что не знаю, как себя вести с этим бесконечно уважаемым мною человеком. Думаю, что даже к Илье Анатольевичу я отношусь по-другому.
– Понимаешь, Саша, – задумчиво произносит Кирилл Сергеевич, – вообще-то я с первой нашей встречи понял, что в тебе есть что-то для меня интересное… Я почему-то был абсолютно уверен в том, что ты поставишь Ваню на ноги. Это была интуитивная уверенность. А сегодня, после того что ты сделал с Андреем, я уверен: если не станешь так помогать людям, будешь преступником. Ведь с твоим талантом… Именно талантом! Ты можешь принести столько добра!
Сижу и умираю от смущения. Кот между тем спокойно вспрыгивает мне на колени и сворачивается клубком.
– Ты смотри, как он к тебе… Это лишнее подтверждение моих слов.
– Да ведь ничего особенного я не сделал.
– Далеко не каждый врач сможет так быстро и легко вправить позвонок.
– А знаете, как мне было страшно? – признаюсь я.
– И это правильно! Когда говорят, что врачи должны быть уверены в себе, – это про плохих врачей! Человеческий организм тем отличается от машины, что тут нет запчастей. И ошибка может очень дорого стоить! Понимаешь?
– Потому и боюсь.
– Вот и бойся! Бойся и делай! Раз боишься, значит – сто раз себя проверишь, перед тем как что-то сделать. А больным, конечно, надо демонстрировать полную уверенность, чтобы она передавалась им. Как ты сделал с Андреем.
Пьём по второй. Оглядываю комнату, в которой мы сидим.
– Кирилл Сергеевич, а вы в Питере не жили? Вы не из Питера сами? – брякаю я наобум.
– Ты прав, Саша, – Кирилл Сергеевич тихо вздыхает. – Я из Питера… Видишь, я даже не спрашиваю тебя, как ты это понял.
– Знаете, у вас всё очень по-питерски…
– Да… Я старался…
– А почему вы уехали? – задаю я очень нетактичный – вопрос.
– Видишь ли… – хозяин задумывается. – Отвечу коротко. Там у меня умерла жена. Я не смог её спасти. И жить после этого в городе, где всё мне напоминало о ней, я тоже не смог. Вот и уехал на край света. Давай по последней… Не чокаясь…
Понимаю…
Возвращаюсь домой. Вернее, к Дмитрию Ивановичу, где остановились мы с Ванькой.
– О! Привет победителю! – Дмитрий Иванович идёт ко мне с распростёртыми объятиями в полном смысле этого слова. – Ну поздравляю! Ты молодец, Сашок!
– Не понял… – бормочу я, действительно не понимая, что происходит.
– Да у нас посёлок маленький, новости быстро распространяются! – он смеется. – Про Беспалого уже нам рассказали.
– А почему беспалый?
– Так у Андрея же мизинца нет на правой руке! Не заметил?
– Не заметил, – признаюсь я.
– Ладно, садись ужинать, лекарь! – Дмитрий Иванович хлопает меня по плечу.
Смотрю на часы. Уже десять вечера по местному. Где же – Ванька?
– А Ваня приходил?
– Ваня? – он странно ухмыляется. – За юбкой бегает наш Ваня…
– Опять не понял…
– Ну куролесит он со Светкой, – бурчит Дмитрий Иванович.
– Ой, непутёвая девка! – ворчит Надежда Михайловна. – Скольких мужиков уже поокручивала! Двадцать семь, а уже дважды замужем побывала, а ребёнка нагуляла без мужа. К Ване не приходила, потому что была на койке! Ну да, на койке! Только не одна!
Внутри меня словно ёж колючий поселился. Ох, не зря я при их встрече подумал!..
Надежда Михайловна суетится у стола. Опять обращаю внимание на то, как она стала ходить. Действительно, ногу слегка подволакивает. Да и как-то скособочена…
– Надежда Михайловна, а что у вас с ногой?
– Ой, Сашенька, не с ногой, а с поясницей. Так ужасно болит!
– Да приложилась она зимой тем местом, на котором сидят, – поясняет Дмитрий Иванович. – Поскользнулась…
Эйфория накрывает меня, особенно после Андрея и коньяка с Кириллом Сергеевичем.
– Может, я на что сгожусь? – тихо спрашиваю я.
До сих пор я пользовал только мужиков, а тут женщина…
– Ой, Сашенька, само пройдёт! – отмахивается Надежда Михайловна.
– Мать, а может, Саша всё-таки тебя посмотрит? – вклинивается Дмитрий Иванович. – Ты не стесняйся. Он ведь как врач тебя посмотрит.
– Митя… И ты туда же! – укоризненно говорит она.
– Туда, туда! Именно туда! Давай, давай. Пока мы за стол не сели. А то потом поздно будет.
– Ой, даже и не знаю… – пожилая женщина слегка краснеет.
– Надежда Михайловна… Давайте! Не надо стесняться. Может, я сумею помочь, – уговариваю я её.
– А как? Ну что надо делать?
– Вы идёте в комнату вместе с Дмитрием Ивановичем, ложитесь на живот. Потом он меня зовёт, и я смотрю. Ну пальцами.
– Ой, ну ладно… Митя, пошли!
Пока они в соседней комнате готовятся, меряю столовую шагами. Ванька, похоже, ночевать не придёт. Ну что ж… Может, это и к лучшему! Может, он станет с этой женщиной обычным, то есть натуралом. Хорошо бы… И пусть у него будет всё! И семья, и дети… А как же я без него?
– Саша! Заходи! – зовёт Дмитрий Иванович.
Надежда Михайловна лежит с оголённой спиной и даже – частью попы. Сажусь рядом на кровать. Сперва вожу руками над её позвоночником. Да! Это те самые ощущения! Вот здесь! Надо ещё проверить… Снова вожу руками. Опять в этом же месте… Даже слева сильнее крючит пальцы.
– Надежда Михайловна, когда вы двигаете левой ногой, больно? Подвигайте.
Она начинает возить ногой по покрывалу.
– Ой, Сашенька… Очень больно!
Мне становится понятно. Это позвонок чуть-чуть от удара сместился. Ещё раз проверяю, уже ощупывая позвонки в этой области. Сомнения отпускают меня. Сейчас я, кроме этого позвонка, ни о чём не думаю. И пальцы притягиваются…
– Надежда Михайловна… Сейчас вам должно стать немного больно, но потом всё должно пройти. У вас позвонок смещён. Я буду вправлять.
– Как скажешь, Сашенька…
Эта покорность мне как лекарю удесятеряет силы и желание помочь! Отключаю голову… Пальцы притягиваются… Нажимаю…
– Ой! Ой! О-ох… – сначала вскрикивает, а потом будто облегчённо вздыхает она.
Дмитрий Иванович стоит рядом и сосредоточенно молчит.
– Надежда Михайловна, попытайтесь подвигать ногой…
– Да, Сашенька… Боль-то вся ушла сразу.
– Нет, нет! Подвигайте!
Снова ёрзает ногой по покрывалу.
– Ну как?
– Вроде и не болит совсем… – озадаченно произносит она. – Можно, я встану?
– Я сейчас выйду, а вы, Дмитрий Иванович, помогите встать. Поддержите слегка. Потом позовите.
Выхожу. Настроение дрянное. Почему-то мне абсолютно ясно, что Ванька сегодня не придёт. И вообще ясно, что в Питер я вернусь один. Я в этом убеждён! Сам не знаю почему, но в самолёте я вижу себя одного. Я вижу… Я вижу!
– Саша! Заходи!
Вхожу.
Надежда Михайловна стоит, поддерживаемая Дмитрием Ивановичем. Стоит и улыбается!
– Ну как?
– Ой, Сашенька… Пока тебя не было, мы даже походили немного. Так хорошо! Боли нет.
– Вот и слава богу! Только с месяц ничего тяжёлого не носить и из дома не выходить, – жёстко приказываю я, глядя ей прямо в глаза. Мне почему-то кажется, что так дойдёт быстрее. – Так что нам с вами, Дмитрий Иванович, придётся пока хозяйствовать вдвоём. Да! Каждый вечер я буду с вами немного работать руками, ну то есть слегка массировать позвоночник.
– Конечно, Сашенька! Давайте к столу!
– Ну, Сашка! Дай руку! – уже гремит хозяин.
Даю. Он крепко жмёт мне руку и обнимает.
– Я верил, но сейчас… Ты… – на глазах Дмитрия Ивановича появляются слёзы, и он провозглашает: – Ты настоящий лекарь! Мать, мы выпьем слегка?
– Да, конечно! И мне тоже немножко…
Пьём водку, закусываем жареной рыбой, и у меня внутри разливается тепло. И я не могу понять – то ли от водки, то ли от радости, что сделал добро дорогим мне людям.
* * *Уже неделю я работаю в Булуне как проклятый.
С утра бегу к Андрею. Сперва массирую ему ноги, а потом мы с ним делаем Ванькин велосипед.
Надо сказать, по сравнению с Ванькой у него ситуация куда проще, да и лежал он меньше, и поэтому дела идут совсем неплохо. Думаю, через недельку можно будет его ставить на костыли.
От Андрея бегу в больницу. Там начинаются уколы, мытьё, горшки и кормёжка совсем немощных. Тихо признаюсь себе, что делаю всё это с удовольствием. Что-то есть общее с ремонтом машин, но когда я вижу благодарный взгляд накормленной Людмилы Степановны или умытого Сергея Васильевича, который говорит, что у меня лёгкая рука и уколы я делаю совсем не больно, то будто взлетаю…
Кирилл Сергеевич каждый день на полтора часа арестовывает меня в своём кабинете и учит. Да! Я снова, как школьник, учусь. Учу физиологию, которую я читал, но теперь, под действительно мудрым руководством, я эту науку осваиваю. Конечно, он и другие вещи мне объясняет, а я стараюсь всё впитывать, как губка. Сам не знаю, зачем это делаю, но мне интересно!