Запутался… Меня очередной раз жжёт стыд. Вторую неделю под разными предлогами увиливаю от встреч с Дашей. Я должен в себе разобраться. Да и работы после Нового года навалило. После нашего с Дашей трёхдневного пребывания на даче, когда мы с ней ни в чём себе не отказывали, она находится в некоторой эйфории и, видимо, поэтому мне многое прощает.
Трусливо решил «гнать зайца дальше». Теперь наши встречи с Дашей начинаются с поцелуя. И это всё. Дальше я не иду.
Мы по-прежнему не можем видеться каждый день. Дела всё-таки! Сегодня опять встречаемся у нашего кафе.
– Привет! – подходя ко мне, она прекрасно улыбается.
– Здравствуй!
Обнимаю её и целую.
Она явно не спешит освободиться от моих рук. И у меня в голове всё плывёт…
– Может, поедем ко мне? – осторожно спрашиваю я, поскольку не знаю, как она на это приглашение отреагирует.
– Ты наконец дозрел? – укоризненно спрашивает она.
– Дозрел…
– Я согласна, – просто говорит она.
Садимся в мою машину и едем.
…Лежим с Дашей в обнимку на нашей с Ванькой тахте. Одежда разбросана по комнате.
– Ой! Саша… – спохватывается она. – Мне домой надо. Отец будет беспокоиться. Ты меня отвезёшь?
– Конечно! – и следом за ней встаю с постели.
Одеваемся быстро, почему-то не глядя друг на друга.
Просыпаюсь в холодном поту. Снился кошмар. Я видел, как Ванька опять куда-то падает. Ох, волнуюсь… Тот раз он тоже падал. Ладно. В воскресенье он должен позвонить. До этого я места себе не найду. Слишком часто я получаю подтверждения, что мы с ним как-то или чём-то связаны. Не зря я всё рассказал Илье Анатольевичу. Жаль, что сейчас не могу с ним пообщаться, поскольку он только вчера уехал на две недели с женой в санаторий и наши занятия прервались.
Прошло воскресенье, а Ванька не позвонил. Беспокоюсь… Он оставлял мне координаты офиса своей фирмы-работодателя. Надо позвонить, а лучше туда съездить.
А если ничего не случилось, и я помешаю его делам? Ой…
– Так… Иван Николаевич Серёгин… – девушка в Ванькиной фирме что-то ищет. – А вы кто ему?
– Сводный брат, – повторяю я уже придуманную легенду. – Зовут меня Александр Николаевич.
– Так вот, Александр Николаевич, беда там. Сильно разбился ваш брат. Упал с большой высоты. Парализован, кажется… Сейчас в больнице в Булуне.
Комната будто покачнулась. Это я виноват! Это Бог Ваньку за меня наказал. Ну и меня тоже…
– Как туда можно добраться?
– Если быстро, то только грузовым бортом, который туда летает раз в неделю. Если не очень быстро, то самолётом через Москву до Якутска, а там опять самолёт до Булуна.
– Спасибо.
Теперь надо сначала устроить все дела на работе. Вернее, договориться с парнями. Потом всё объяснить Даше. И ещё записку Илье Анатольевичу написать.
Опять встречаемся с Дашей у кафе.
– Что у тебя случилось? – спрашивает она сама.
Не думал, что всё так ясно написано на моём лице.
– Ванька парализован… – Рассказываю всё, что знаю.
– Ты туда когда летишь?
Она задаёт вопрос так, как будто я ей уже сказал о своём решении. Значит, понимает меня.
– Послезавтра. Завтра после работы съезжу к Мастеру, оставлю в почтовом ящике записку.
Пишу письмо Илье Анатольевичу. Я не любитель писать, поэтому взвешиваю каждое слово. Очень не хочу обидеть ненароком Мастера.
«Уважаемый Илья Анатольевич!
Вынужден срочно уехать в Булун, тем самым прервав свою учёбу у Вас. Дело в том, что мой самый близкий человек – мой младший сводный брат Ваня – попал в беду. В результате он парализован.
Так подробно пишу, потому что у меня опять был сон, где я видел, как он падает куда-то. А потом всё подтвердилось.
Сколько я пробуду в Булуне, не знаю, думаю, что не меньше месяца.
Когда мы вернёмся, а я собираюсь его привезти сюда, то обязательно Вам позвоню.
С глубоким уважением к Вам, Саша Елизов».Запечатанный конверт с надписью «И. А. Коху от А. Н. Елизова» бросил в почтовый ящик в такой знакомой теперь парадной…
* * *Лечу в Булун. На работе взял отпуск, то есть договорился с парнями.
Думаю про Ваньку, сидя с закрытыми глазами и представляя его лицо. Бедняга… И всё из-за меня! Дела… Ясно, что сейчас я ему очень нужен. Самолёт отчаянно трясёт. Это грузовой борт, и пришлось договариваться с пилотами. А тут ещё непогода. А что делать! Действительно, из Питера пассажирских до Булуна нет.
Сосед, бородатый дядька, который возвращается с Большой земли, только что сказал мне, что в феврале у них постоянно штормит. Февраль… Потом будет март…
– Да, – снова заговаривает сосед, – у нас в это время такие ветра… Даже несчастья случаются…
– Какие несчастья? – я внутренне напрягаюсь.
– Какие, какие… Вот месяц назад таким ветром девчонку, вернее, женщину одну сдуло в трещину. Парнишка полез её спасать. К верёвке подцепил, вытянули… А когда его самого вытаскивали, ветром так о стену швырнуло… В больнице теперь. Парализован…
– Ванька! – вырывается у меня непроизвольно.
– Да… Его Иваном зовут. А ты его знаешь? – два внимательных глаза буравят меня.
– Я его брат… Сводный, – воспроизвожу в очередной раз легенду. – Лечу к нему. В его фирме узнал… Он перестал мне звонить.
– Давай знакомиться. Дмитрий Иванович, – сосед протягивает мне широкую ладонь.
– Александр. Саша…
– Так что, Сашенька, плох Ванюшка… Очень плох… Ноги совсем отнялись. Он спиной ударился.
Похоже у меня на глазах слёзы.
– Ладно… Не надо… – гудит мне в ухо Дмитрий Иванович. – По-всякому может быть… Может, всё и образуется… Ты к нам надолго?
– Пока во всём не разберусь и не найду возможность забрать Ваньку в Питер.
– Да… Это конечно. У вас там специалисты, аппаратура… Слушай, а хочешь, остановись у меня. Моя хозяйка не будет возражать. Она тоже к Ване хорошо относится. Он у тебя такой замечательный парень! Только грустный какой-то… Но настоящий мужик! Уважаю…
Мне и приятно слышать такое, и больно за моего Ваньку. Правда, гудение Дмитрия Ивановича несколько успокаивает…
– А о тебе он говорил. Говорил, что у него на свете есть только Саша. Он тебя очень любит.
– Я его тоже… – я вздыхаю.
– Слушай, Сашок… Ты, когда прилетим, ведь сразу в больницу побежишь?
– Сразу! Вы мне покажете?
– Конечно! То-то Ванюша обрадуется! Только в больнице сразу к Ване не ходи. Сходи сначала к главному врачу, Кириллу Сергеевичу. Золотов фамилия его, фамилия как раз для него. Пожилой такой. Мировой доктор! Скольких на ноги поднял! Поговори с ним… Послушай, что он скажет. Поверь мне – всё знает! А багаж твой, – при этом он показывает на мою сумку, – я сразу с собой заберу. А потом за тобой в больницу – приду.
– Спасибо, – искренне говорю я и хватаю руку Дмитрия Ивановича. – Спасибо огромное!
– Хорошему человеку помочь не жалко, – с улыбкой басит он.
Это я-то хороший человек! Эх-х…
Вот и двухэтажное здание больницы. В местной темноте едва нашёл. Полярная ночь ещё, однако…
Весь седой, сухощавый, очень осанистый Кирилл Сергеевич, после того как я ему представился, внимательно смотрит на меня.
– Ну что я могу сказать вам, молодой человек… Ваня очень подавлен. Он вас во сне всё время зовёт. Это хорошо, что вы приехали. Очень хорошо!
– Кирилл Сергеевич, а дальше? Какие перспективы?
– Перспективы, говорите… – он невесело усмехается. – А это будет зависеть только от вас, молодой человек, от него самого, ну и от Господа Бога. Травма, конечно, очень тяжёлая… Но если вы сможете выхаживать его, трудясь днём и ночью, а он сам захочет встать, то на ноги его, наверное, поставите. Вообще-то в этом случае, как говорили раньше, костоправ нужен. А таких в теперешней России – днём с фонарём… Вот, смотрите! – Кирилл Сергеевич достаёт рентгеновский снимок и показывает его мне на свет. – Вот его травма.
Вижу череду Ванькиных позвонков в районе поясницы, и один провален.
– Вот тут нерв и защемило, – поясняет доктор. – Теперь вы всё видели и знаете истинное положение вещей.
– Обещаю, я буду трудиться и днём, и ночью, – чётко, как клятву, выговариваю я, сам не понимая, для кого – для доктора или для самого себя.
– Правильно, что вы не спросили, сколько времени понадобится, ведь…
– Это неважно! – перебиваю я, – Главное, чтобы свет был в конце тоннеля.
– Ну что ж… Теперь верю, у вас может получиться. Я научу, что делать и как. Будете выполнять в точности! Понятно?
– Буду! Я всё запишу!
– Нет, молодой человек… Вы ещё должны будете научиться делать ему специальный массаж для поддержания кровообращения в ногах. Вы человек крепкий, сможете. От этого массажа зависит всё! Иначе ноги омертвеют. Ну и лекарства тоже, конечно! Но главное – массаж! Иначе, ещё раз повторяю, он может потерять ноги. Ну а остальное… Короче, ищите костоправа! Ладно. Об этом мы поговорим потом. Очень хорошо, что вы приехали. Вы сами молодец! Идите теперь к нему.
По коридору иду к палате.
Больница в Булуне маленькая, не сравнить с теми, что у нас в Питере. Всего два этажа. И палаты на удивление маленькие.
Открываю дверь с номером пять. Палата на троих! Правда, две кровати пустые. Ванька лежит с закрытыми глазами на спине. Длинные русые волосы разметались по подушке…
– Ванюха… Привет! – сажусь на край кровати.
– Сашка… – открываются два огромных глаза.
Ванька так осунулся, что глаза стали ещё больше. Наклоняюсь к нему, прижимаю к себе и целую в лоб. Господи… Так же покойников целуют.
– Сашка… – Ванька смотрит на меня как-то странно, будто со стороны. – Зачем ты приехал?..
– Тебя из жопы вынимать, – улыбаюсь я через силу. – Мне сказали, что ты настоящий герой. Мне это очень приятно.
Ванька молчит.
– Саш… Уезжай… – говорит он вдруг совсем чужим голосом. – Понимаешь… Я тут встретил человека… У меня опять роман… В общем, я не люблю тебя больше. Ты мне не нужен. Прости… За мной тут ухаживают. Вот Коля… приходит… Правда, он сейчас уехал… на неделю… А так приходит. Я его очень полюбил. Да и Света приходила… Ну та, которую я вытаскивал…
Смотрю на Ваньку. Я знаю его почти два года. Могу сразу сказать, что он всё врёт. Дурашка… Он врёт, чтобы у меня не было проблем. А сам по ночам меня зовёт… Смешной…
Дверь в палату я закрыл. Поэтому наклоняюсь и прижимаюсь к его лицу.
– Не пизди, – шепчу я ему в самое ухо. – Врать ты всё равно не умеешь. Плохо придумал… Наспех… Твоих жертв я всё равно не приму. И вспомни тот вечер и открытое окно. Дурачок ты мой хороший…
У Ваньки слёзы. Из-под одеяла высовывается рука и сжимает мою.
– Сашка… Мой Сашка…
– Только твой! Я говорил с Кириллом Сергеевичем. Он сказал, что всё ещё вернётся. Только нам надо будет работать вместе. Я тебе буду делать специальный массаж и всё такое… Мы победим!
Я ещё что-то говорю… Главное, чтобы он мне поверил! Главное, чтобы у него появилась надежда!
– Сашка… – Ванька давится от слёз.
– Ладно, кончай разводить сырость. Я сюда летел с Дмитрием Ивановичем. Он так о тебе говорил! Ты действительно герой!
– Герой безногий… – он протяжно вздыхает.
– Всё вернётся, понял? Вот чуть оклемаешься, и полетим обратно, домой…
– Саш… Тебе не будет противно?
– Что такое?
– Дай судно… Уже не могу… Или сестру позови.
– Идиот. А дома я кого звать буду? Соседку? – я смеюсь, правда, через силу. – Что я, говна не носил? Где судно?
– Под кроватью…
* * *– Вера Петровна, – обращается Кирилл Сергеевич к пожилой медсестре. – Вот этот молодой человек, его зовут Саша, будет в вашем распоряжении. Он будет ухаживать за Ваней, ну и одновременно учиться у вас вашему мастерству.
– Да какое там мастерство! – Вера Петровна смущённо машет рукой. – Было бы желание, а освоить моё ремесло – дело нехитрое. Пойдём, Сашенька.
– Я могу не только за Ваней! – вставляю я слово. – Буду санитаром! Я…
– Там разберётесь, кто вы, – строго прерывает меня Кирилл Сергеевич. – Только дома вы будете не только санитаром, но и медбратом, а может быть, и врачом. Вам это ясно?
– Яснее не бывает…
Да… Столько страданий, собранных в одном месте, я ещё не видел, хоть больница и небольшая. Вообще-то я с медициной, к своему счастью, пока ещё не сталкивался. Никогда не думал, что окажусь настолько чувствительным к страданиям других людей. Наверное, это так, потому что мне всех больных очень жалко. Кожей чувствую их боль! Я ловлю себя на том, что суетиться вокруг них – а это значит и горшки выносить – мне совсем не в лом. Честно говоря, даже кровать перестелить немощному человеку мне приятно. А уж когда я, наученный Верой Петровной, делаю уколы, то стараюсь не увеличивать их страданий. А наука делать уколы мне ещё, конечно, в жизни пригодится.
Я здесь уже почти неделю. Живу у Дмитрия Ивановича. Трёхэтажный дом, каких здесь несколько, и обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже. Беру уроки массажа у самого Кирилла Сергеевича. Правда, Ванька говорит, что я слишком его трясу. Ног он действительно не чувствует. Они вообще висят, как ниточки. Вчера носил его в ванную помыть, видел… Ужасное зрелище. Честно говоря, от увиденного только озлел. Сам в себе ощущаю желание всё это победить, переломить ситуацию!
Возвращаюсь из больницы.
– Сашок! Как ты насчёт по стошке? – тепло спрашивает Дмитрий Иванович за ужином.
– Согласен…
Сам себя слышу будто со стороны. Голос какой-то уставший. Естественно! Но надо привыкать! Если я хочу, чтобы Ванька встал, то должен пахать! Пахать днём и ночью! И это будет искуплением моих грехов, моей вины перед ним.
– Чего ты к парню привязался? – ворчит Надежда Михайловна, жена Дмитрия Ивановича. – Видишь, он из больницы не вылезает весь день!
– Тем более! Пусть отдохнёт. Слышал, что он там не только около Вани. Верка говорила, что у неё теперь хороший помощник появился.
Дмитрий Иванович ласково мне улыбается.
– Сашенька… Наверное, водочки тебе и вправду надо выпить, – Надежда Михайловна ласково проводит ладонью по моим волосам. – И спать потом.
Договорился с теми же летунами, которые доставили меня сюда, об обратном пути на двоих. Долго мне пришлось их уговаривать, чтобы нас с Ванькой в таком состоянии взяли. Правда, когда местные им рассказали про Ванькино приключение, согласились сразу.
– Ванюха! Скоро домой полетим! – заявляю я с порога палаты.
– Правда? – Ванька слабо улыбается.
– Угу. Только на особый сервис не рассчитывай. Полетим грузовым бортом, но прямо на Питер. Чтобы пересадок не делать.
– Саш… – Ванькин тон заставляет вздрогнуть.
– Ну что?
– А у нас… получится? – И в глазах такая боль!
– Обязательно получится! Ты мне веришь? Ты мне должен верить!
– Верю… – он вздыхает и сжимает мою руку.
– Молодой человек, я в вас верю, – Кирилл Сергеевич смотрит мне прямо в глаза спокойно и очень мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это и может он надеяться.
Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь он может надеяться. Это прозвучало как приговор.
– И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.
– Понимаю… Не допущу.
– Потому и предупреждаю, – Кирилл Сергеевич жмёт мою руку. – Успеха вам с Ваней!
– Спасибо. Можно вам писать?
– Конечно! Я буду ждать вестей от вас.
В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.
Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! И столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе с Ванькой работать будем…
Грузовой Ил-76 хорош тем, что у него брюхо отапливается, поэтому не холодно. Даже тепло…
Ох-х… Что-то в сон тянет…
– Саш… Дай попить…
– Ага! Сейчас! – лезу в сумку за киселём Надежды Михайловны.
* * *Уф-ф… Вот мы и дома. Спасибо летунам. Помогли даже с машиной. А тут я уже сам Ваньку на руках поднял до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать.
Ванька лежит на нашей тахте. Вернее, я, по совету Кирилла Сергеевича, сделал ему положение полусидя.
Занимаюсь на кухне.
– Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и бокал с чаем.
Сам тоже переселился ужинать в комнату.
– Я знаю, зачем ты меня сюда привёз, – заявляет вдруг Ванька.
– Зачем?
– Чтобы уморить меня своей стряпнёй, – торжественно подкалывает он.
Именно торжественно! А я поймался. Ладно! Это добрый знак, если он шутит.
– Слушай, может быть, ты хотел, чтобы мы жили у тебя? – задаю я осторожный вопрос. – Я серьёзно!
– Саш… Ты всё правильно сделал. Я не хочу туда… Мне здесь как-то теплее с тобой…
Хожу по мукам. Это значит, я оформляю Ваньку здесь, в Питере. Стою с его документами в регистратуру районной поликлиники. Вокруг ворчат и иногда ссорятся раздражённые пенсионеры. Сам я ещё ни разу не обращался к районным медикам, и потому здесь мне всё незнакомо. Однако чуть ли не кожей чувствую напряжённое раздражение, наполняющее пространство. Несчастные люди, вынужденные посещать это заведение!
Вот и моя очередь…
– Чего вам? – спрашивает меня толстая тётка в окне регистратуры.
– Вот… – и подаю ей все Ванькины документы. – Что мне надо сделать, чтобы его оформить?
– Адрес? – не глядя на документы, повышает голос тетка.
Называю свой адрес.
– Что это? – её брови ползут вверх при виде Ванькиной прописки. – Это же не наш район!
– Ну и что? Он живёт у меня, я за ним ухаживаю!
– Молодой человек! Идите по месту жительства. Его прописки!