Этот метод применяется в глухой глубинке иногда и поныне. Лично я был свидетелем такого действа, будучи подростком. Тогда в пригородной лесополосе возле железнодорожной платформы Западная остановился табор цыган. В то время мои родители уехали отдыхать на юг, и я временно проживал в частном доме у тетки в обозначенном выше пригороде. Там я познакомился и подружился с таким же по возрасту, как и я, цыганенком подростком, которого звали Мануш, и он иногда приводил меня в табор. Таборные цыгане не то что радушно встречали меня, но и без особого энтузиазма, просто как-то мало обращали на меня внимания, кроме цыганят моего возраста, и я мог там свободно перемещаться.
И вот однажды мы с Манушем по очереди катались на моем велосипеде, когда со стороны табора послышались душераздирающие женские вопли и плач. Мы с Манушем стремглав помчались туда. Там в дальнем конце лесополосы толпилась группа цыган, голосили женщины, хмуро переговаривались мужчины. Когда мы с Манушем пробились внутрь круга, то увидели лежащую на спине молодую, красивую цыганку, почти девочку, ноги ее были неестественно подогнуты, а белая блузка на ее груди была пропитана запекшейся кровью. Она была мертва. Ее голова, с разметавшимися чернокудрыми волосами, лежала на коленях молодой еще женщины, проливавшей над ней слезы, – очевидно, матери девушки. Рядом, понуро опустив плечи, стоял мужчина лет тридцати пяти, он держался за плечо рыдающей в голос цыганки, и на его лице играли желваки.
Через некоторое время в круг протиснулся прилично и вполне цивильно одетый в белый твидовый костюм цыган лет сорока, его руки были в массивных перстнях, на груди, на фоне черной водолазки, червонным огнем мерцала тяжелая золотая цепь с непомерных размеров крестом на ней. Вместе с ним, держась за его локоть, приковыляла хромая, седовласая старуха, с лицом кирпичного цвета и сморщенным, как высохший стручок перца.
Подошедший что-то властно проговорил по-цыгански и стал куда-то указывать ладонью по сторонам. Тогда Мануш потащил меня за собой.
– Кто это? – тихо спросил я Мануша, следуя за ним.
– Баро, он у нас главный.
Вскоре я понял, чего добивался Баро. Все люди, кроме родителей убитой, отошли в разные стороны метров на десять – двенадцать и разбились на группы. В одной оказались мужчины и юноши, в другой женщины, а в третьей – дети и подростки не более тринадцати – четырнадцати лет, где оказались и мы с Манушем.
Потом старая цыганка повернулась к группе мужчин и стала по одному выкликать их оттуда. Каждый из них подходил и, коснувшись руки или ноги мертвой, отходил в сторону. Все это происходило на фоне гнетущей тишины, прерываемой лишь воплями матери убитой девушки.
– Что делает эта старуха? – спросил я шепотом.
– Это Ратори – таборная колдунья. Она ищет убийцу.
– А как она ищет?
– Ты смотри, сам увидишь…
Старая ведьма тем временем выкликнула новое имя: "Гожо!" – его я запомнил ввиду скоротечности последующих событий. От поредевшей группы мужчин отделился юноша, почти мальчик, в красной, в белый горох, рубахе и кожаной жилетке. У него были вьющиеся, черные, воронова крыла, волосы и едва пробивающиеся усики над верхней губой.
Несмотря на смуглость лица, выглядел он очень бледным. Он подошел к мертвой девушке и остановился пошатываясь. Старуха что-то сказала ему, но он не двигался с места. Тогда Баро подтолкнул его, и юноша упал к ногам мертвой, уткнувшись в них головой. В тот же момент из раны убиенной взбурлила темная кровь, всколыхнувшая рубашку на ее груди. Гожо моментально вскочил и бросился вон, но был задержан возмущенно гогочущей толпой. В следующее мгновение около него оказался отец убитой девушки и вонзил ему нож прямо в сердце. Парень коротко всхрапнул и упал замертво. От группы испуганных женщин тут же отделилась какая-то цыганка и, на ходу сорвав с головы шифоновый платок в блестках, упала с громкими причитаниями на тело юноши.
От этой картины меня затрясло. Но еще больше я испугался, когда на мне остановился недобрый взгляд Баро, и он пальцами поманил меня к себе. Заплетающейся походкой, на вмиг ставших ватными ногах, я подошел к нему. Следом за мной поплелся и Мануш.
– Ты кто? – подозрительно оглядывая меня с головы до ног, хриплым голосом спросил Баро.
У меня от страха онемел язык, и я стоял, переминаясь с ноги на ногу и умоляюще поглядывая на Мануша. Тот ответил за меня:
– Это мой друг, дадэ, он живет рядом в поселке.
Баро тяжело вздохнул и, взяв за плечо Мануша, отвел его в сторонку, где они о чем-то эмоционально стали разговаривать, широко жестикулируя руками.
Через несколько минут Мануш вернулся ко мне и повел меня из табора прочь.
– Не бойся, Баро – мой отец, – сказал Мануш, – он тебе ничего плохого не сделает. Только ты забудь о том, что тут видел. Ладно? Никому не говори, особенно милиция ничего не должна знать. У нас тут свои законы. Ты меня понял?
– Конечно, Мануш, я буду молчать! Это ваше дело, цыганское, – ответил я, постепенно приходя в себя.
– Вот и хорошо. Дадэ сказал, что, если проболтаешься, тебя найдут и зарежут.
Я остановился как вкопанный и воззрился на Мануша так, словно увидел маленького черта. Он улыбнулся и добавил с холодной улыбкой:
– И родителей твоих тоже… А меня сегодня из-за тебя накажут – ремнями сырыми бить будут.
– А это очень больно? – опешенно спросил я, пораженный его предыдущей фразой.
– Меня так в прошлом году уже били, когда я дадэ ослушался.
Он повернулся, задрал рубаху, и я увидел его спину, исполосованную рубцами и шрамами.
– И еще, – опустив рубаху и повернувшись ко мне, грустно проговорил Мануш, – ты не приходи к нам больше. Так дадэ хочет… Прощай!
Он порывисто обнял меня, развернулся и побежал назад в табор.
Утром следующего дня табора в пролеске уже не было. Мануша я тоже больше никогда не встречал, так что расспросить подробности того загадочного случая мне было уже не у кого…
Самолечение
О методах самолечения я уже рассказывал в своей книге "Как вылечить себя и близких без врачей и лекарств", там сказано достаточно. Главное в этом деле – визуализация своего больного органа выздоровевшим и очищенным от болезни. Так мысль материализуется в реальность. Ниже приведу оккультный метод самооздоровления, о котором я узнал от известного курадеро (колдуна) из Эквадора Пабло эль Москито – о нем я писал в книге "Йога дважды рожденных".
Лягте, согните руку в локте под прямым углом, ладонь разверните так, чтобы ее плоскость была параллельна потолку. Теперь согните пальцы так, будто вы ими держитесь за поручень в трамвае или троллейбусе. Представьте себе болезнь в виде какой-нибудь змеи, скажем кобры, голова которой зажата у вас в ладони, а большая часть туловища и хвост находится у вас в теле в больном органе. Затем крутите рукой, не меняя положения ладони, так, будто вращаете ею педаль велосипеда. Каждый раз, когда у вас рука будет идти по кругу вверх, вы должны представлять, как вытягиваете из себя всю змею наружу из тела, словно вы наматываете ее на вертел. Вначале скользкая кобра будет соскакивать с "вертела", но все равно "вращайте педаль" до тех пор, пока не ощутите упорного сопротивления кобры, которая уже зацепилась, но все же не желает покидать больное место.
Когда болезнь начнет выходить, вы почувствуете в руке холод и вязкое сопротивление кобры, покидающей ваше тело. Делайте так, пока не устанете или не почувствуете, что что-то из вас вышло и рука перестала ощущать сопротивление.
В зависимости от тяжести, болезнь может выйти сразу, а может потребоваться несколько таких приемов. В случае выхода болезни вы изначально можете почувствовать озноб или внезапный жар.
В свое время у меня на лице начала расти некая бородавка, росла она довольно быстро, пока не достигла размера средней ягоды смородины. Я пошел к врачу, та погоняла меня по анализам, образование признали злокачественным и в конце концов назначили мне операцию. За день до операции я решил испробовать вышеприведенную методику. На действо у меня ушло где-то около двадцати минут, когда я внезапно почувствовал, что руке ничто не препятствует движению, хотя она уже и устала "крутить педаль". В это же время меня покрыла холодная испарина. Правда, к своему разочарованию, болячка никуда не делась и продолжала красоваться на прежнем месте.
Однако утром, когда я умылся и глянул в зеркало, то с изумлением обнаружил, что бородавки нет – на ее месте оставалось лишь слегка выпуклое бледное пятно незагоревшей кожи. А отвалившуюся бородавку я обнаружил валяющейся в постели, когда чуть позже пошел заправлять кровать.
Свечи
В зависимости от целей воздействия, в оккультных делах применяются разного типа свечи. Для ритуалов белой магии используются церковные свечи белого цвета. Для черного колдовства приобретайте свечи черного цвета, изготовленные из стеарина.
Простой насыл смерти свечой
Поставить перевернутую свечку за упокой – к смерти того, за кого она ставится. Можно также заказать сорокоуст за упокой околдовываемого. Еще можно просто поставить в церкви так называемую заупокойную свечу, то есть свечу, которую зажгли на кладбище или в церкви при отпевании покойника, а потом потушили. Такая свеча обязательно ставится перевернутой верхом вниз.
После подобных действий человек начинает чахнуть, иммунитет и энергетика его резко понижаются, он легко подхватывает всякого рода болезни, что в конечном итоге может привести к преждевременной смерти.
Избавиться от свечного насыла смерти
Чтобы избавиться от такого действа, нужно купить черную курицу или черного петуха, в зависимости от пола человека, к полуночи приехать на кладбище, дойти до первого попавшегося перекрестка, бросить на него мелочь, выпустить птицу и сказать:
"Курица (петух), ступай, мою немочь с собой забирай, здесь смертной немочи быть, а мне во здравии жить. Слово мое крепче стали булатной".
Вообще, в этом ритуале можно использовать любых черных птиц – ворон, грачей, голубей, главное – не спутать пол, в этом проблема. Ибо определить, например, голубь перед тобой или голубка, не всякий может. Соответственно заговор в ином случае может звучать так:
"Голубь (голубица), улетай, мою немочь с собой забирай, здесь смертной немочи быть, а мне во здравии жить. Слово мое крепче стали булатной".
Смерть
Жизнь и смерть всегда ходят рядом. Поэтому неудивительно, что смерть всегда близ нас и она ждет нас. Хотя иные и говорят: кому смерть подружка, того она не тронет. Тем не менее наша смерть все равно неизбежна, и она подарок тому, кто нам подарил жизнь…
Посидите перед зеркалом с минуту, глядя на свое левое плечо, и в какой-то момент вы увидите ее слева от себя. Она мелькнет, как тень или словно клочок тумана, или проявит себя еще неким образом. Когда же она придет за вами, то, прежде чем забрать вас, вы ощутите ее, подобно холодным мурашкам, прокатившимся по телу.
Но точно так же она может предупредить вас о том, чего вам не следует делать, иначе вы умрете. Например, перед посадкой в самолет, который должен разбиться, или перед тем, как вам прыгнуть в воду с крутого обрыва, если там, на дне, затаился пень, о который вы свернете себе шею. Прислушивайтесь к своим ощущениям.
Повторяю еще раз: особенно важно не чинить никому зла, оно всегда возвращается. Малое зло или просто пакость – малой пакостью, малым злом; большое зло – большим злом и даже смертью. И такая смерть может быть в том числе заказной – либо киллеру, либо колдуну через порчу на смерть.
В главе "Порча" мы рассматривали, каким образом это делают профессионалы. А здесь я расскажу, как это сделала простая женщина, у которой маньяк изнасиловал и задушил несовершеннолетнюю дочь. Женщина пошла на этот шаг после того, как я отказал ей в помощи в этом деле, ибо сам я хоть и умею, но не творю колдовством зло. Узнал, правда, о ее поступке я много позже. После первой нашей встречи прошел, наверное, год, как мы увиделись вновь. Разговорились. Во время беседы я поинтересовался, сколько лет дали насильнику. Лицо женщины пошло пятнами, и она сказала резким тоном, не глядя на меня:
– Этот гад в СИЗО умер – еще до суда! – Потом добавила тише, уже чуть успокоившись, но с обидой в голосе: – Вы же мне не помогли, так люди добрые нашлись, подсказали, что надо сделать.
– Кто же это подсказал?
– Одна цыганская ведьма, в Буграх живет, на краю города. Она устала делать смерть и рассказала мне, как это могу сделать я сама.
– И что же она такое подсказала? Это ведь не простое дело! – полюбопытствовал я уже с профессиональным интересом.
– Да уж подсказала… – нехотя пробормотала моя собеседница. – На всю жизнь запомнила. Закурить дадите – расскажу. Я так-то почти не курю, разволновали вы меня.
Я дал ей сигарету. Несколько раз глубоко затянувшись и как-то вся разом обмякнув, женщина стала говорить:
– Я узнала, где сидит убийца моей девочки, узнала, как его звать – Геннадий он был, добилась с ним свидания – взятку ментам дала, – хорошенько его рожу пакостную запомнила, словом, все сделала, как старая цыганка учила. А после поминок доченьки моей я стряхнула скатерть в ту сторону, где сидела в СИЗО эта мразь, и сказала: "Церковью отпевали, скатертью поминали!" А через неделю этот Геннадий помер – сердце отказало.
– Так он что, старый уже был?
– Старые не насильничают…
Сказав это, женщина вся как-то сдулась, сгорбилась и ушла, а я задумался.
Вроде бы никчемный заговор, все как-то простенько, да и тетка на вид обыкновенная, не ведьма никакая. Но потом понял – силу ей дали ее горе и отчаяние.
Однако на этом история не закончилась. По прошествии еще двух или трех лет я хоронил своего родственника и среди свежих могил обнаружил памятник с фотографией той самой женщины. Горе ли ее сгубило или откат от ее неумелости в колдовстве? Я не знаю. Скажу одно: грехи убийцы и насильника – это его грехи, с ними он умер и за них ответит. А совершенный ею грех – это ее грех. И ответила за него она.
Одним словом, мы должны помнить, что смерть всегда подле нас. Просто зная об этом, мы должны думать о том, как успеть сделать то самое важное, ради чего дана нам жизнь, а не ради мести или еще чего-то подобного, за что так или иначе придется расплачиваться. И если ничего такого вам не приходит в голову, значит, ваша жизнь бесцельна, и она просто служит кирпичиком в стене других бесцельных жизней. Впрочем, возможно, уже в этом и есть ее смысл, поскольку такая стена поддерживает башенки, арки, бойницы и прочее, выложенные из тех жизней, которые устремлены на высокие цели и на которых зиждется цивилизация. То есть если вы не можете послужить своей жизнью себе – значит, ваша смерть послужит другим. Грустно, конечно…
Сны
Сон – это так же серьезно, как видение наяву, или предсмертное угасание, или любая другая подобная вещь в нашем загадочном реальном мире. Колдун или ведьма фактически не имеет границ в своих сновидениях. Однако каждый раз, когда они или кто-то иной смотрят на что-либо во сне, это что-то меняет свою форму и трудно фиксируется в сознании. А искусство понимания снов заключается не в том, чтобы просто смотреть на вещи, а в том, чтобы сохранять их изображения четкими в памяти после сна. В этом колдуны, по большей части, отличаются от обычных людей. Причем сны реальны только тогда, когда обладаешь умением сосредоточиться не на всем, что видишь, а на конкретном объекте. Тогда не будет разницы между тем, что вы делаете, когда спите, и тем, что вы делаете, когда бодрствуете.
Реальное толкование снов
Вообще, сны условно можно разделить на пророческие, или прямые, сны, требующие толкования, и обычные – проходные. Здесь я приведу несколько наиболее запомнившихся снов из моей жизни, а потом, по ходу повествования, мы поговорим о сути сновидений и о том, как их можно истолковывать.
Сон первый. Я был немецким солдатом
Мне года четыре, может, уже все пять. Не первый раз мне снится один и тот же сон.
Весенний лес. Солнечно. В просветах деревьев видны голубые, а далее – все более синеющие очертания холмов и белые редкие облака, осевшие на их вершинах и склонах. Вокруг ощущается какая-то тяжелая, давящая тишина, нарушаемая только щебетом птиц. Также за молоденькой листвой просматривается дорога. За дорогой расположилось несколько белых строений, что-то вроде крестьянской фермы, невдалеке пасется стреноженная лошадь. Я, по ощущению, молодой солдат с тяжелой винтовкой в руках. Рядом со мной группа таких же совсем молоденьких парней в полевой немецкой военной форме времен Третьего рейха. Тихо переговариваемся.
Наш командир, офицер с трехдневной щетиной на лице и автоматом на груди, знаками дает команду одному из нас проверить ферму. От группы отделяется солдат и перебежками приближается к строениям, заходит то ли в конюшню, то ли в хлев, потом крадучись выходит оттуда и пытается заглянуть сквозь стекла окон в дом. Наконец, входит в дверь. Несколько минут напряженного ожидания, и солдат выходит назад, машет нам рукой, чтобы мы подходили.
Наша группа выбирается из леса на дорогу и с оружием наперевес осторожно приближается к дому. Солдат не отходит от порога, и я нутром чувствую, что все происходит как-то не так. Хочу сказать об этом офицеру, как вдруг из-за спины солдата появляются два американца и, прикрываясь нашим парнем и выставив дула автоматов, кричат, чтобы мы остановились и бросили оружие.
Дальше все происходит в считаные мгновения: группа замерла, я бросаю винтовку и поднимаю руки, но наш офицер вдруг стреляет из своего "шмайссера" в противника и попадает не только в кого-то из американских солдат, но и в нашего же разведчика. В этот момент распахиваются окна, и нас стали поливать свинцом со всех сторон.
Чувствую вдруг сильный толчок в грудь под сердце, падаю навзничь, и последнее, что вижу, как крутнулись волчком и застыли неподвижно ласковые белые-белые облака и синее-синее небо, и понимаю, что убит.
После этого я сразу просыпаюсь и в темноте щупаю грудь под сердцем, где ощущается жгучая боль, будто к ней приложились острием раскаленного прута. Утром я просыпаюсь вновь и смотрю на это место на груди – там расположена маленькая родинка величиной с горошину, которая с возрастом не увеличивалась и оставалась все тех же неизменных размеров.
Этот сон повторялся в моем детстве несколько раз через разные промежутки времени, только видение отличалось продолжительностью событий, он мог начаться с того момента, когда в нас начинали стрелять, или когда мы начинали переходить дорогу, или с самого начала. Но финал был всегда один и тот же. И я точно не помню, но, по-моему, я рассказывал о нем своим родителям, потому что если я переедал за ужином, отец меня всегда наставлял: "Поменьше ешь на ночь, а то опять американцы приснятся!"