Напротив, в Европе с начала Нового времени сформировалась культура "третьего места" для взрослых мужчин, приведшая к созданию многочисленных клубов, только в наше время и в совершенно осовремененной и утратившей сакральность форме внедряющихся в России. В наше время это, конечно, своего рода "вставная челюсть" и пустая декорация, а в эпоху Просвещения именно в клубах формировалась идеология, создавались политические партии, рождались научные и общественные теории и т. д. С определенными допусками можно также утверждать, что именно клубная культура, привычная "ложам джентльменов", сформировала внешнюю сторону спекулятивного масонства после его отделения от оперативных гильдий.
Другим важнейшим фактором истории масонства на рубеже XIX – XX вв., времени основания большинство масонских "клубов по интересам", является неизменно огромное влияние на масонство и вообще эзотерическую европейскую культуру восточных учений и восточной экзотики.
Европейцы всегда были неравнодушны к таинственному Востоку, часто испытывая по отношению к нему комплекс неполноценности и пребывая в искренней уверенности, что здесь, в Европе, все крутится вокруг денег, прибыли и подлости, в то время как с Востока приходит истинный Свет, правда, духовность и вера. Начать здесь можно с масонских легенд основания, которые явно не прижились бы на европейской почве, не будь в них, помимо библейской (уже наднациональной) символики, еще и восточного колорита, который значительно усиливается и символически дополняется в первых же разработанных новых степенях.
Немедленно после возникновения моды на масонство в Англии, то есть через буквально пару лет после открытия Первой Великой Ложи, возникает конкурирующий с Братством лондонский Орден Гормогонов, основанный на "китайской" легенде, которая, впрочем, при первом же ознакомлении с материалами Ордена раскрывает отсутствие у его основателей хотя бы приблизительных знаний как о стране в целом, так и о ее истории. Однако гормогоны на протяжении нескольких лет проводят в Англии пышные церемонии, процессии, привлекают в свои ряды аристократов и вообще процветают. Характерно, что на гравюрах того времени отчетливо видно, что "китайские" наряды представляют собой в действительности одеяния ближневосточные, ведь в отличие от Китая и даже России, история связывает Европу и арабский Восток достаточно тесно, и арабо-персидский быт среднему европейцу был известен не в пример лучше. Арабо-персидская парадигма совершенно полно удовлетворяла – и в то время, и гораздо позднее, – потребность европейцев в наличии некоей "таинственной земли" в самом обобщенном смысле. А французские завоевания на Ближнем Востоке и в северной Африке в какой-то степени облегчили ознакомление с материалом.
Если обратить внимание на присутствие ближневосточного элемента в европейской культуре, то в голову приходит не только Калиостро с его Египетским Уставом, Великим Коптом и арабским Наставником, не только Киплинга с его приключениями Человека, который мог бы стать Королем в Кафиристане, – но также и графа Монте-Кристо с его арабской одиссеей и слугой-бербером, и Долохова, возвратившегося в Петербург после года, якобы проведенного в должности министра при дворе персидского шаха, и пришедшего в театр в шелковом халате. В общем и целом, арабо-персидская культура прочно заняла в европейском сознании нишу "земли непознанного", эзотерической области избранности и тайных знаний.
Что же говорить о второй половине XIX века, когда англоязычный мир увидел первое полное издание сказок "Тысячи и одной ночи" в переводе Ричарда Фрэнсиса Бертона. Эти десять томов буквально потрясли цивилизованный мир, мгновенно разлетевшись по обоим континентам (Европа и Северная Америка) и вызвав новый взрыв интереса к Востоку. Интерес этот был явно профанским, то есть он не имел цели глубинного постижения истории и культуры, религии и этнографии Востока, ограничиваясь чисто внешними проявлениями. Немало способствовал этому интересу и тот факт, что пуританская Европа была слегка шокирована и пугливо восхищена фривольностью подчеркнуто полного и вызывающе нецензуированного перевода.
Европейские и североамериканские страны захлестнула волна "арабизма" : гремели костюмированные балы, ставились соответствующие драматические спектакли, оперы и балеты, писались картины и симфонии, открывались "персидские" светские салоны и гостиные, не говоря уже о тысячах эзотерических обществ и орденов, которые возникали буквально ежедневно.
Тогда же, в 1870 г., на Манхэттене в ресторане "Кникербокерс коттедж" на 6– й авеню несколько раз в неделю собиралась группа веселых творческих людей, состоявших в разных нью-йоркских ложах, для совместного веселого времяпрепровождения в старых добрых традициях масонских застолий. Среди братьев они были известны как неутомимые заводилы во всех праздниках, пирушках и шествиях, не слишком активно и не слишком часто участвующие, впрочем, в ритуальных работах. Работы эти виделись им скучными, утомительными и рутинными. Действительно, при наличии в средней нью-йоркской ложе того времени более 300 братьев определенно трудно было выходить во время собраний за рамки исключительно официоза. Как бы то ни было, лидеры этой группы, врач Уолтер Флеминг, и Уильям Конлин, актер, выступавший под псевдонимом "Уильям Флоренс", серьезно озаботились созданием группы внутри Братства, которая позволяла бы общаться теплее и теснее без цепей ритуала, всемерно укрепляя истинно братские и дружеские связи взаимной поддержки.
Флоренс был прославленным актером, много гастролировал по Америке, Европе и странам Ближнего Востока. Как-то в Марселе его пригласили на званый вечер в резиденцию некоего арабского шейха-посла. Увиденное там – в вниманию гостей были представлены жанровые сценки в восточном стиле и театрализованный банкет, – раз и навсегда пленило восприимчивую душу артиста (вспомним о светском приеме у американского посла, оказавшем подобное влияние на М. А. Булгакова, который отразил свои впечатления в описании бала у Сатаны). В особенности примечательно, что по окончании банкета гостям были выданы отличительные ленты – знаки принадлежности к "обществу друзей посла".
По возвращении в любимый ресторан Флоренс немедленно объявил своим друзьям то же, что старший брат – младшему в "Кондуите и Швамбрании" Л. Кассиля: "Вот она – игра на всю жизнь!". Последующие несколько месяцев Флоренс провел в поездках по Алжиру и Египту, где изучал местные обычаи, церемонии, костюмы и язык, непрестанно делая записи и зарисовки. Снова вернувшись в Нью-Йорк, он засел за создание нового ритуала вместе с доктором Флемингом, признанным специалистом в области масонской символики и ритуалов, члена Верховного Совета 33– го градуса Шотландского Устава и героя Гражданской войны. Флемингу удалось несколько расширить идеологическую основу нового общества, преодолев влияние развеселого актера, стремившегося ограничить братское общение застольями. Как тогда, так и сейчас, созданное ими общество занимается, в первую очередь, благотворительностью, стараясь при этом обернуть ее в форму совместного досуга братьев.
Эта организация носит название Древнего Арабского Ордена Вельмож Таинственного Святилища (Ancient Arabic Order of the Nobles of the Mystic Shrine), а его аббревиатура (A. A. O. N. M. S. ) путем простой перестановке букв дает слово "A MASON", что очевидно. Кроме внешней символики и сюжета легенды, орден этот никоим образом не связан ни с исламом, ни с иными проявлениями духовной жизни Востока. Его легенды носят общеэтический характер, посвящение построено на материале легенд о крестоносцах и Саладине, понятии Единого Творца-Вседержителя и определенном экуменизме. В члены ордена до недавнего времени принимались только братья-каменщики Шотландского Устава не ниже 32– й степени и братья – Рыцари Храма Йоркского Устава. На рубеже нового тысячелетия руководство Арабского Ордена активно занималось пересмотром регламентов с целью открыть членство в организации для всех братьев от 3– го градуса символической ложи. Ложи ордена называются "храмами".
"Шрайнеры" наиболее широко и хорошо известны в Америке из всех масонских объединений. Часто их даже не причисляют к масонам, не знают, что это одно и то же. Это привычные для всякого американца чудаковатые веселые господа в алых фесках, которые устраивают пробеги старинных автомобилей, организуют парковые оркестры, проводят шествия и акции по озеленению и пр. Гораздо меньше знают о том, что все без исключения детские ожоговые центры в США и Канаде, и все центры глазной хирургии, находятся на попечении этого ордена, не говоря о других клиниках и НИИ, домах престарелых и детских домах, целевых стипендиях в вузах и многом, многом другом. "Шрайн аудиториум" не только предоставляется Киноакадемии для проведения церемонии вручения Оскаров, но и служит для массовых благотворительных акций.
Подобные Арабскому Ордену группы формировались не только в Нью-Йорке, но и в других штатах США. Вообще нужно отметить, что деление на штаты и определенный суверенитет отдельных штатов также добавили специфики в формирование многочисленных братских организаций вокруг масонского ордена. Американские братья формировали в каждом штате что-то свое, хотя впоследствии все новые братства обрели филиалы за пределами родного штата и к нашему времени уже обладают централизованной федеральной структурой.
Другими группами "восточной" ориентации являются Таинственный Орден Сокрытых Пеленой Пророков Очарованного Царства (Mysterious Order of the Veiled Prophet of the Enchanted Realm) из Гамильтона, Древний Египетский Орден Скитников (Ancient Egyptian Order of Sciots) из Сан-Франциско и Достопочтенное Общество Высоких Кедров Ливана (Worshipful Society of the Tall Cedars of Lebanon). Первые собираются в "гротах", вторые – в "скитах", третьи – в "рощах". Все носят черные фески с кистями разных цветов, все занимаются благотворительностью, все имеют краткие ритуалы и традицию продолжительных банкетов. "Гроты" обычно "специализируются" на благотворительности в области исследований и лечения церебрального паралича, "скиты" – в области детских болезней, а также "повышения качества собраний и уровня явки на заседания символических лож".
Изначально на базе патриотического поиска истоков и самостоятельных истоков посвящения был сформирован Древний Тольтекский Устав (Ancient Toltec Rite), в настоящее время превратившийся в точно такое же благотворительное общество, несмотря на то, что в его ряды могут вступить только братья-каменщики Шотландского Устава не ниже 32– й степени и братья – Рыцари Храма Йоркского Устава, а также их матери, супруги, сестры и иные родственницы. Однако тема американских парамасонских организаций с обоеполым членством и, в первую очередь, конечно, Ордена Восточной Звезды, нуждается в отдельном обзоре, равно как и тема женского масонства вообще.
Клубы Полудня (High Twelve International) занимаются установлением братских связей между штатами и странами мира.
Клубы Полуночи (Low Twelve Clubs) взяли на себя печальную, но необходимую миссию сбора средств и организации масонских похорон.
Общество Национальных Спутников (National Sojourners) объединяет в своих рядах ветеранов военной и полицейской службы США и занимается патриотическим воспитанием молодежи, изучением истории США, проводит различные костюмированные мероприятия в годовщины памятных событий и уроки в школах. Почетным отличием для Национальных Спутников является членство в Ордене Героев "76" (Heroes of the '76), основанном в память о генерале Беннингтоне и его героическом 76– м полку, отличившемся в войне 1812 г. с Англией.
Общество Филалетов (Philalethes Society) испокон веку объединяет исследовательские ложи с целью плодотворного и взаимовыгодного обмена исследовательскими находками в области масонских философии, символики, истории и практики.
Царственный Орден Шутов (Royal Order of Jesters), являющийся побочной степенью Арабского Ордена Святилища, организует общественные мероприятия развлекательного характера.
Орден Бизонов (Order of Buffaloes) с самого начала своего существования заявил, что не является масонским, объединяет актеров, певцов, композиторов и художников и занимается исключительно творческими вопросами, представляющими интерес для членов. Однако все "бизоны", тем не менее, носят запоны, перчатки и точно такие же ленты и отличительные знаки, как масоны.
Вообще же здесь начинается тонкая грань, отделяющая собственно масонство от широчайшего американского понятия "fraternalism", подразумевающего и охватывающего все необъятное многообразие неформальных братских американских организаций бытового самоуправления, покрывающих своей сетью всю страну с самого времени основания первых колоний. Масонские и немасонские братства сосуществуют на одной территории, переплетаются и перемешиваются между собой, формируя современное американское общество, которое без них было бы совершенно иным.
Устав Мемфиса и Мицраима
Мудрость Египта и европейские премудрости
Если верить Светонию, когда Цезарю представили Сципиона Африканского, Первый консул с сомнением протянул: "Ex Africa est-ne atque bonum?.." – "Что ж хорошего может быть из Африки?.." Однако в мировой эзотерической традиции именно Африке и, в частности, Египту суждено было сыграть ту роль, которая совершенно несопоставима с ролью любой другой цивилизации. И не в последнюю очередь, за счет деятельности другого Первого консула, на этот раз французского…
Практически все известные нам в настоящее время герметические знания так или иначе восходят своими легендарными корнями к землям в дельте Нила. Это фактически аксиома. Так или иначе претендуют на происхождение от египетских Мистерий почти все известные в наши дни эзотерические школы. Если они коренятся в иных землях, они непременно упоминают о связях своего учения с египетскими Мистериями. Если они демонстративно отрицают "египетское" происхождение, им на него ненавязчиво указывают критики или непредвзятые исследователи (взять хотя бы иудейский монотеизм с его Ковчегом). Имя Гермеса Тота Трисмегиста для мировой духовной истории значит ничуть не меньше, чем имя, например, того же Цезаря для истории военной. Мантика, алхимия, Таро, астрология, ритуальная магия, – вот те семы, которые мы привычно ассоциируем с Египтом. Ничего, следовательно, нет удивительного в том, что масонство объективно не могло, а субъективно – не хотело оставаться в стороне от мистико-исторического египтоведения и приняло в его разработке самое деятельное участие.
Середина XVIII века застала масонство в состоянии ожесточенных поисков собственной идентичности. Как грибы после дождя, росли новые степени и их совокупности – уставы, каждая европейская страна почитала своим долгом разработать собственную масонскую систему и, по возможности, подчинить ей все прочие системы других стран. Окончательно выделившиеся из масонского мастерового мейнстрима ложи джентльменов наконец осознали, что не желают иметь ничего общего с вечно полупьяными и не шибко грамотными братьями каменотесных гильдий. Они сформировали совершенно отдельные от них сообщества и всячески углубляли пропасть созданием новых правил, в первую очередь, приспособленных под нужды аристократического большинства. Для начала должность Мастера ложи стала степенью, затем, по образу и подобию католической церкви, был введен институт Экспертов (Дьяконов), что еще больше расширило пропасть между старшими и младшими братьями, ведь отныне общение между Мастером ложи и ее братьями стало возможно лишь через посредство Экспертов, по инстанции. Затем старшие братья стали отзывать младших после собрания в уголок зала и путем коммуникации посвящать в новые степени, разрабатывавшиеся буквально каждым желающим исключительно ради формирования внутри большой группы "избранных" новых групп, поменьше и "поизбраннее".
Затем настало время ритуального оформления новых градусов, которые целиком и полностью зависели от интересов и уровня образования составителя, не считая первой из "высших" степеней – Ордена Царственного Свода, о котором шла речь в предыдущих статьях.
Затем практически вся Европа, уже наполненная приблизительно тысячью новых масонских уставов, степеней и званий, внезапно осознала, что наработала необъятное поле формы, не наполнив его практически никаким внутренним содержанием. Действительно: каждая новая степень обладала своими "тайнами и таинствами", то есть опознавательными словами, знаками и паролями, часто – собственными ритуальными драмами на основе тех или иных сюжетов Библии, апокрифов или античных мифов, но фактически никогда – стройной системой философии и собственно новыми "знаниями", которые кандидат должен был предположительно обретать.
Именно к этому времени относится возникновение течений в масонской мысли, призванных найти и постичь "истинное происхождение" и "истинное предназначение" масонства. В конце XVIII века на свет появляются "тамплиерская" масонская теория Рамзая и его последователей, многочисленные "тамплиерские" послушания. На это же время приходится возникновение (или, если угодно, "выход на поверхность" ) розенкрейцерского масонского движения. Тогда же научные открытия эпохи вызывают к жизни особое "сциентифическое" масонство Месмера, чуть позже – духовидческое масонство Сведенборга. С другой стороны, зарождается огненное политическое масонство Средиземноморья, которому суждено вскоре перевернуть и поставить вверх ногами Францию, Италию и Испанию, а потом возвратить их в прежнее положение, но на новом витке исторической спирали. Только в начале XIX века, с установлением новых империй и во времена ледяной реакции на пожар Великой Французской Революции, центр масонского ритуального творчества перемещается в Американские колонии, где ему и суждено оставаться вплоть до самого последнего времени.
Возвращаясь к условиям существования "высших" градусов в Европе того времени, следует особо отметить, что изначально сформированный в 50– е годы XVIII века Устав Совершенства, а также коллеж и затем – Совет Императоров Востока и Запада были распространены крайне мало, и даже официальный (хотя и наполовину легендарный) их переход под царственное покровительство Фридриха Прусского не очень им помог в привлечении новых членов. Их градусы легли в основание Древнего и Принятого Шотландского Устава в форме Французского и Американского Верховных Советов (1800, 1801 и 1804 годы), но лишь спустя 40 лет ДПШУ было суждено обрести вес и влияние на судьбы масонского мира. В описываемое же время он был весьма маргинальным, элитарным и малоизвестным. Его степени существовали более чем наполовину просто в виде титулов, даже без специально написанных ритуалов.