Отражая веяния эпохи, Гиббон является в своей истории носителем определенной идеи, выраженной им такими словами: "Я описал торжество варварства и религии". Другими словами, историческое развитие человеческих обществ со II века н. э. было, по его мнению, регрессом, главная вина за который падает на христианство. Конечно, главы Гиббона о христианстве имеют в настоящее время преимущественно лишь исторический интерес, однако не надо забывать, что со времени английского историка исторический материал чрезвычайно разросся, задачи исторической науки несколько изменились, появилась критика источников и новейшие издания последних, выяснилась зависимость источников друг от друга, получили право на существование вспомогательные дисциплины: нумизматика, эпиграфика, сигиллография (наука о печатях), папирология и т. д. Все это приходится иметь в виду при чтении истории Гиббона. Не надо также забывать, что Гиббон, недостаточно владевший греческим языком, имел в исследовании истории до 518 г. (года смерти императора Анастасия I) превосходного предшественника и руководителя, которому он очень многим обязан, а именно французского ученого Тиллемона. Последний был автором известного в свое время труда "История императоров" (Histoire des Empereurs, 6 томов, Брюссель, 1692). В этой части своей истории Гиббон писал подробнее и внимательнее.
Что касается последующей истории, т. е. восточно-римской, или византийской, империи, то в этой части Гиббон, встречавший уже гораздо большие препятствия на пути ознакомления с источниками и находившийся под сильным влиянием идей XVIII века, не мог удачно справиться со своей задачей. Английский историк Фриман пишет: "При всей удивительной способности Гиббона к группировке и к сгущению красок, которая нигде так сильно не проявилась, как в его византийских главах, с его живым описанием и при его еще более действующем искусстве внушения, – стиль его письма не может, конечно, возбуждать уважения к личностям и периодам, о которых он говорит, или привлекать многих к более подробному их изучению. Его бесподобная способность к сарказму и унижению никогда не покидает его труд; он слишком любит анекдоты, показывающие слабую или смешную сторону известного века или лица; он неспособен к восторженному восхищению чем-либо или кем-либо. Почти всякая история, рассказанная таким образом, должна оставить в воображении читателя прежде всего ее низкую сторону… Определенно никакая история не могла пройти невредимой через такое испытание; византийская же история была наименее способна выдержать такое к себе отношение".
В силу этого византийская история, изложенная Гиббоном со свойственными ему особенностями, представлена им в несколько ложном освещении. Личная история и семейные дела всех императоров, от сына Ираклия до Исаака Ангела, собраны в одной главе. "Такой способ трактовать предмет вполне согласуется с презрительным отношением автора к Византийской, или "Нижней" (Lower) империи", – замечает современный английский византинист Бьюри.
Взгляд Гиббона на внутреннюю историю империи после Ираклия не только отличается поверхностностью: он дает совершенно ложное представление о фактах. Однако не надо упускать из виду, что во времена Гиббона целые эпохи оставались еще не обработанными и неразъясненными, как, например, эпоха иконоборчества, общественная история Х и XI веков и т. д. Во всяком случае, несмотря на крупные недостатки и пробелы и особенно имея их в виду, книгу Гиббона можно читать с пользой и большим интересом и в настоящее время.
Первое издание "Истории упадка и крушения Римской империи" Гиббона вышло в шести томах в Лондоне в 1776-1788 гг. и с тех пор выдержало целый ряд изданий. В конце XIX в. английский византинист Бьюри вновь издал историю Гиббона, снабдив ее драгоценными примечаниями, целым рядом интересных и свежих приложений по разнообразным вопросам и превосходным указателем (Лондон, 1896-1900, 7 тт. ); целью Бьюри было показать в своих дополнениях то, чего историческая наука достигла в наше время, по сравнению со временем Гиббона. Труд последнего переведен почти на все европейские языки. Особенную цену имел до появления издания Бьюри, благодаря критическим и историческим примечаниям, французский перевод работы известного французского историка и политического деятеля Гизо, появившийся в 13 томах в Париже в 1828 г. На русском языке "История упадка и крушения Римской империи", переведенная Неведомским, впервые вышла в свет в семи частях в Москве в 1883-1886 гг. и с тех пор неоднократно переиздавалась.
Джозеф Брант (1742– 1807)
Мало кого из американских франкмасонов так хвалили одни и так ругали другие, как Джозефа Бранта, могущественного и влиятельного вождя племени могавков, который во время американской Войны за независимость принял сторону англичан.
Неоднократно ему выпадал случай подать как своим друзьям, так и противникам, пример подлинной масонской братской любви, всепрощения и милосердия. С другой стороны, нередки были случаи, когда он, напротив, выглядел настоящим варваром, жестоким и безжалостным.
Родители Джозефа Бранта проживали на племенной территории могавков в Канайохари на реке Мохок в штате Нью-Йорк. Отец его, Никус, или Николас, принадлежал к роду Волка и, хотя и не был вождем, занимал достаточно высокое положение в племени. Сам же Джозеф родился в 1742 г. на берегу реки Огайо, куда его родители отправились в охотничий поход. Он был наречен индейским именем Тайенданега, что означает "он дважды метнул жребий".
В достаточно юном возрасте Брант был представлен и очень подружился с сэром Уильямом Джонсоном, английским управляющим северными индейскими территориями американских колоний, который пользовался доверием и любовью практически всех подвластных ему индейских племен. Именно в тот период Джонсон поддерживал наиболее тесные связи с племенем могавков, хотя сам проживал на территории ирокезов. В 1759 г. после смерти жены он практически немедленно женился на своей давней любовнице-индеанке, сестре Бранта, причем, что примечательно, по местному индейскому обряду. В значительной степени из-за отношений сестры с Джонсоном с ним сдружился и Джозеф, который воспользовался этим случаем для того, чтобы получить протекцию управляющего индейскими территориями, столь немало стоившую в то время для аборигена. Британское правительство территорий всегда оказывало Бранту покровительство, и именно так началась его карьера.
В скобках отметим, что Джонсон был масоном, и мало того – Бывшим Провинциальным Великим Мастером Нью-Йоркской колонии.
Вскоре Джонсон выбрал Бранта и еще нескольких молодых могавков кандидатами на обучение в Благотворительной школе Мура для индейской молодежи в Лебаноне, штат Коннектикут, которой впоследствии было суждено вырасти в ныне популярный колледж Дартмур. Здесь молодых индейцев учили читать и писать по-английски, а также преподавали им западную литературу и искусство. Насколько известно, из всех своих одноклассников только Брант сумел извлечь максимум пользы из благотворительного образования. Еще школьником он поступил на службу в англиканскую миссию и стал личным переводчиком преподобного Джона Стюарта, местного пастора.
Однако и ему пришлось бросить школу в 13 лет для того, чтобы принять участие во французской 1755– 1759 гг. и индейской 1754– 1763 гг. войнах, где он сражался под руководством сэра Уильяма, будучи отнюдь не только его переводчиком, но и фуражиром, и закупщиком вооружения, и даже литейщиком пуль. Закупая ружья у посредников, он обнаружил в одной партии дефект, из-за которого во время выстрела стволы разрывались, раня стрелка. Он сумел доказать это в суде, за что был награжден медалью. После войны он остался близким другом и советником своего начальника, и даже в течение некоторого времени был управляющим Индейским департаментом, которым англичане руководили из штаб-квартиры в Квебеке. Также он работал переводчиком англиканской миссии на территории своего племени и даже перевел Евангелие от Марка на язык могавков.
Только проявив себя в бою, молодой индеец обретал, по законам племени, право жениться, и в 1768 г. Джозеф Брант женился на дочери вождя племени онейда, своей бывшей однокласснице, по индейскому и англиканскому обрядам. Молодая чета осела в родной деревне родителей Бранта, который, устав от военных лишений, настроился на мирную жизнь и занимался исключительно делами духовной миссии: он отредактировал молитвенник на языке могавков, переводил Деяния Апостолов, регулярно посещал англиканскую церковь и многое сделал лично для проповеди ее учения среди своего народа. Жена его умерла от туберкулеза в 1771 г., оставив ему сына и дочь, и в 1773 г. он женился на сестре покойной жены, которая, к сожалению, также умерла через несколько месяцев после свадьбы, и тоже от туберкулеза.
В 1774 г. умер и сэр Уильям Джонсон, передав власть сыну, сэру Джону Джонсону, и зятю, полковнику Гаю Джонсону. Оба наследника также были масонами. Эти двое Джонсонов, Брант и лидеры партии тори полковники Джон Батлер и Уолтер Батлер (оба также масоны) возглавили зарождавшееся в то время на северо-востоке штата Нью-Йорк так называемое "Лоялистское террористическое движение сопротивления", имевшее своей целью борьбу против все возраставших сил колонистов, намеревавшихся отвоевать у Великобритании страну, которую они считали безраздельно принадлежащей только возделывающим ее землю – то есть им, колонистам.
Сторонником английского владычества выступал сформировавшийся между 1570 и 1600 годами племенной союз, возглавлявшийся ирокезами, так называемая "Лига шести народов", проживавших на территориях к югу от нынешнего штата Пенсильвания. Это были могавки, онондага, каюга, сенека, онейда и тускарора. В основном, причиной их противостояния идее освобождения колоний было их относительное материальное благополучие, потому что английское колониальное правительство поддерживало на их территориях достаточно высокий уровень жизни, выделяя средства на строительство комфортабельных домов, обработку полей, посылая им семена злаков на рассаду и охотников – для помощи в обеспечении индейцев дичью. В общем и целом, политика английского правительства имела своей целью скорее ассимиляцию индейцев и постепенное становление единого смешанного государства на территории колоний, в противовес политике колонистов, которые, будучи изначально пришельцами, а не хозяевами, на этой земле, были нацелены на полное "освобождение" страны от аборигенов и захват их земель, каковую политику они проводили изначально и которая – забегая вперед – фактически и была "успешно" осуществлена в конечном итоге.
В августе 1775 г., когда Лигой было получено сообщение о битве при Банкер-Хилле и для всех стало очевидно, что полномасштабной войны не избежать, племенной союз собрался на Большой Костер Совета недалеко от Олбани и после долгих споров постановил, что грядущая война – это все-таки внутреннее дело колонистов и англичан, а поэтому индейцам следует воздерживаться от участия в ней. Джонсоны и вместе с ними Брант, используя все свое влияние, оспаривали это решение, небезосновательно полагая, что в стороне от событий, конечно, оставаться можно, но в случае победы колонистов это может привести к полной утрате индейцами их земель. Наконец им удалось убедить четыре из шести племен вступить в военный союз с англичанами. Былым сторонникам нейтралитета также не удалось остаться в стороне, и в конце концов онейда и тускарора заключили союзный договор с колонистами.
В 1776 г. Брант практически возглавил Лигу, а впоследствии, в чине капитана – все индейские воинские подразделения, сохранившие верность английскому престолу. Тогда же он впервые посетил Англию, посвятив поездку изучению политического строя и общественного уклада этой великой страны, а также жалобам и протестам во все инстанции военного министерства на политику главнокомандующего английскими вооруженными силами в Канаде, отказывавшегося принимать индейцев на службу. Бранта отлично принимали в Англии; он был вхож в высшие круги английского общества, причем, не просто как экзотический персонаж, "индейский король", как банально окрестили его газетчики, а как вполне европейский, образованный, обходительный, далеко не глупый и даже отчасти светский человек. Знать гордилась знакомством с ним, ему дарили ценные подарки, приглашали в свои замки, его портреты рисовали знаменитейшие мастера того времени – Рейнолдс и Ромни.
Сохранился исторический анекдот о посещении Брантом постановки "Ромео и Джульетты" Шекспира, когда некая леди Оссори спросила его в антракте: "Что вы думаете о такой любви, капитан Брант?" "Слишком уж ее много, ваша светлость, – отвечал Брант. – Никакой мужчина, достойный внимания дамы, не стал бы тратить время на всю эту говорильню. Если бы мужчины моего народа так выражали свою любовь, наше племя не просуществовало бы и двух поколений".
От правительства он получил заверения в том, что индейцы-лоялисты будут востребованы Короной.
Тогда же, в первых числах апреля 1776 г. Джозеф Брант был посвящен в Братство Вольных Каменщиков в ложе "Сокол" (Falcon) или в ложе "Хирамс Клифтониан" (Hiram’s Cliftonian) №417, причем, масонский запон на него возложил лично король Георг III, а уже 26 апреля он был возведен в степень Мастера.
Возвратившись в августе того же года в Америку из тепла и блеска паркетных полов лондонских бальных залов и таинственного полумрака ложи, Брант немедленно с головой окунулся в новые тяготы походной жизни и воинских невзгод, потому что практически немедленно по приезде принял участие в сражении при Лонг-Айленде, а потом вынужден был бежать на родину, скрываясь, перемещаясь только по ночам, потому что колонисты выставили часовых и разведчиков в высокогорьях на побережье Гудзона и вокруг Олбани. Повсюду, где бы он ни появлялся, Брант рассказывал индейцам о своей поездке в Англию, о величии этой страны, о том, как она поддерживает его народ в борьбе с "проклятыми бостонцами", как противно интересам индейцев решение ирокезов присоединиться к колонистам и о том, что настанет день, и его народ "напьется крови бостонца". Везде его встречали шумными приветствиями, и целые индейские деревни становились под ружье под английским флагом.
6 августа 1777 г. Брант командовал индейскими соединениями в сражении при Орискани; 17 сентября 1778 г. его индейцы наголову разбили отряд немецких пластунов у Херкимера.
В богатой событиями, бурной и переменчивой военной биографии Бранта наибольший интерес для нас в данном случае представляют, однако, два отдельных эпизода, не оказавших, признаться, существенного влияния на исход боевых действий во время Войны за независимость, однако напрямую относящихся к нашей теме и лишний раз подтверждающих наличие в мире неких уз, которые могут соединять в нашем мире единомышленников, да и просто людей, даже вступая при этом в противоречие с отношениями между теми или иными группами, к которым они принадлежат – будь то религиозные, общественные или политические институты, идеи или материальные устремления.
Во время массовой сдачи в плен колонистов после поражения при реке Св. Лаврентия в 1776 г. Брант приложил максимум усилий к тому, чтобы предотвратить массовое уничтожение пленных, которое было в порядке вещей, если в сражении участвовали индейские рекруты, потому что, верные своим племенным традициям, они немедленно бросались снимать скальпы с убитых и раненых, оставшихся на поле боя, а также с пленных, проявляя в отношении них особую жестокость, о чем свидетельствуют многочисленные показания очевидцев.
В истории Американской войны за независимость и мирового масонства особенно ярким пятном запечатлелся случай с капитаном Джоном Маккинстри, членом ложи "Гудзон" (Hudson) №13, которого ирокезы, пленив, намеревались просто-напросто сжечь живьем. В отчаянии капитан Маккинстри сделал, совершенно непонятно, на что надеясь (разве только на то, что мимо случайно пройдет какой-нибудь английский офицер, но такое случалось редко, потому что во время индейских расправ над пленными после боя сами англичане старались держаться от них подальше, и неизвестно, чего было больше в этом, брезгливости или простого страха за собственную жизнь), масонский знак призыва и помощи. Каковы же были его восторг и изумление, когда к нему бросился точно такой же, как его мучители, в боевой раскраске и головном уборе из перьев, индеец, немедленно властно отогнавший новоявленных "инквизиторов" и освободивший его. Брант и Маккинстри остались друзьями на всю жизнь, и в архивах ложи "Гудзон" осталось упоминание об их совместном посещении собрания в 1805 г. На стене ложи и сегодня висит эпическое полотно, изображающее сцену спасения американского офицера английским офицером – индейским вождем.
А в 1779 г. генерал колонистов Салливан, кстати, тоже масон, после длительного марш-броска по долине Дженесси, разрушив и предав огню множество индейских деревень, взял в кольцо войска англичан и индейцев-лоялистов под Ньютоном, штат Нью-Йорк. Высланные им в разведку лейтенант Бойд и рядовой Паркер были захвачены в плен. Позднее приятель Паркера писал в своих мемуарах: "Как только лейтенант Бойд понял, что им не удастся бежать, он тут же начал требовать встречи с Джозефом Брантом, который, как ему было известно, командовал индейскими подразделениями в этом районе. Им повезло: он оказался где-то рядом и тут же пришел. Тогда лейтенант Бойд тут же показал ему какие-то знаки, известные только тем, кто был посвящен в некие таинства и связан клятвой всегда оказывать помощь брату в беде, и просил не казнить его. И Брант тут же заверил его, что ни он, ни Паркер не будут казнены ни при каких обстоятельствах".
Примечателен, однако, исход истории. Будучи вынужден отлучиться по должности на несколько часов, Брант отбыл в расположение штаба, оставив Бойда и Паркера на попечение полковника Батлера, как мы помним, также масона. И произошло следующее. Лейтенанта Бойда поставили на колени. По сторонам от него встали двое индейцев. Третий, стоя сзади, занес над его головой томагавк, в то время как полковник Батлер трижды задал Бойду некий вопрос, отвечать на который лейтенанту запрещали его долг офицера и присяга. Бойд так ничего и не ответил – и тогда Батлер отдал его на растерзание индейцам.
Вернувшись, Брант увидел только изуродованные обезглавленные тела Бойда и Паркера. Единственное, что мог он сделать, – это приказать похоронить тела по-христиански и воткнуть в свежий могильный холм ветку дикой сливы, символически исполняя свой последний братский долг.