Интересны серии снов о головных уборах. Головной убор с древности определял общественное положение человека, поэтому Юнг, например, трактует сны о шляпах как отражение солярных мифов. Шляпа является образом ведущей идеи, накрывая личность в целом, она придает ей собственное значение. Разница в трактовке шапочки доктора, который наделяет ее достоинством ученого, или головного убора правителя, сон о котором предсказывает коронацию. В книге снов чрезвычайно популярного в Англии автора Зеткиэла (псевдоним Ричарда Моррисона, жившего в конце 18 – начале 19 века) сон о шляпе трактуется следующим образом: когда мужчине снится знакомая дама в красивой шляпке, то сон говорит о том, что эта женщина влюблена в него. Увидеть себя в новой шляпе – знак большого успеха в том, за что вы сейчас беретесь. Если же шляпу срывает ветром, или ее отнимают у вас, приглядитесь к своему окружению, – очевидно, вы доверились не тому человеку. Старинный французский сонник трактует сон о шляпе таким образом: видеть во сне шляпу – предупреждение о необходимости сдержанности в поступках. Роскошная или дорогая шляпка снится к непредвиденному событию, ради которого вы отложите самые важные дела.
Миллер трактует сны о шляпах и шапках таким образом: "красивая меховая шляпа означает, что вы почему-то не выполняете своего долга по отношению к другим. Возможно, что судьба на какое-то время оставит вас без поддержки". Данная трактовка кажется совершенно не отвечающей истине. С точки зрения архетипов, конечно, головной убор (шляпа, шапка, фуражка) должна символизировать сферу идей, сферу возвышения человека, занятия им какой-либо ступени на социальной лестнице, но сомнительно, чтобы это относилось к исполнению долга по отношению к другим. Все эти разнообразные трактовки еще раз подчеркивают мысль, что разгадывание и толкование снов должны быть глубоко ассоциативны и социальны, тем более, что когда сны касаются исконно присущих человеку предметов, представлений, которые пришли к нам из глубины сознания, из глубины бессознательного.
Очень знаменательны серии снов о полетах. Трактовка таких снов в разных сонниках тоже дается по-разному и для разных сновидцев: для больных людей – это освобождение от болезни, для здоровых важна топография, высота полета, местность и состояние земли и неба, освещенность, время суток, пейзажи. По-разному трактуются эти сны и с точки зрения физиологии человека. Есть трактовка, что во сне человек растет, организм вырабатывает гормон роста, и человек летит во сне. Это также представляется сомнительным, потому что сны о полетах приходят не только к детям, а к людям всех возрастов. Полеты здесь могут трактоваться как странствие души или полет мыслей. Очень интересны трактовки снов о полетах для творческих людей – это полет фантазии, полет вдохновения. Сама обстановка сна, его антураж, вкус, привкус, страх полёта у самого сновидца или у окружающих людей, восторг от полёта – вызывают различные ассоциации.
В народной традиции плакать во сне – это к радости, смеяться – к горю, украсть – отдать, найти – к потере. Очень интересны трактовки сна с народной точки зрения. В одном сновидении мужчине приснился сон, как он на пляже в компании своих друзей находит куклу, начинает что-то с этой куклой делать, и почему-то она ему неприятна, он начинает отрывать ей голову и закапывает ее в песок. При этом он оглядывается, словно преступник; и, действительно, ему представляется, что он убил не куклу, а девочку, и теперь опасается наказания. Долго длилось неприятное впечатление от этого сна, и в народных традициях этот сон разгадывается таким образом: он убил девочку – значит, у него родится дочка. И, действительно, год спустя у него родилась дочь.
Типичны серии снов об огне, о пожаре, о том, что сгорает дом. Трактовка этого сна в разных сонниках дается по-разному. Сгорел дом – значит, ушла прежняя жизнь, следует обновление. Иногда этот сон трактуется как сожжение всего самого для тебя дорогого, полный крах в жизни, сгорает все, без остатка; а когда трактуется, что огонь все поглощает и все очищает от материального, от греховного – происходит катарсис, очищение души, переход на высокий эмоциональный уровень. Несколько лет назад женщине приснился сон, что она поздней осенью по опустевшему безлиственному саду гуляет с бывшим мужем. Неподалеку стоит дом, в котором они жили. Вдруг этот дом начинает ярко гореть и, как во сне нелогично бывает, сгорает быстро, рушатся бревна, под которыми тлеет огонь. Эмоций этот пожар у нее не вызывает, и она идет среди кустов с кривобокими незрелыми ягодами, и ее бывший муж срывает несколько ягод крыжовника и дает ей. На ладони его лежат несколько несозревших ягод. Она берет их и просыпается. Как народная традиция трактует этот сон? Впрямую: дом сгорел, но осталось тепло, остались угли, – значит, в ее жизнь возможно возвращение тепла. Ягоды – это слезы, которые принес ей бывший муж, но поскольку развод был наилучшим выходом из ситуации, слезы эти были хилые, несозревшие, в небольшом количестве, как те ягоды на ладони.
Глубины заказа сновидений
Отцы Христианской Церкви, а также мудрецы античности, говорили: "Разум – это око души". Разум отличается от рассудка тем, что он есть инструмент исследования не поверхности, но Глубин. Человек, имеющий глаза, которые устремлены в Глубины, позволяют видеть весь Космос как единое целое. Такого вИдения невозможно достичь без определённой дисциплины духа. Но, если оно достигнуто, восприятию открывается новое Измерение бытия. Тогда многое, что как считается, есть в материальной Вселенной, предстает лишь оптико-понятийным обманом.
Так, Древние Странники рассматривали немыслимые расстояния между звездами лишь как результат некоей поверхностности восприятия. Миры, сделавшие альтернативный выбор (Большой Взрыв) и таким образом разнесенные, находятся, тем не менее, в соприкосновении, как имеющие общий корень. Согласно непостижимым для человеческого рассудка (не Разума!) Правилам Измерения, точка Предельной Глубины Мира представляет собой то самое, что и весь Космос. Вспомним свои детские сны. Полёты в Великом Космосе.
Было бы заманчиво получить непосредственное, осязаемое, доказательство, что сон суть наше прошлое, настоящее и будущее. Многие наболевшие вопросы оказались бы разрешимы в случае, если бы у нас было достоверное знание о Системе, в которой мы существуем. Если бы Изначальный Свет вновь предстал в полной яркости, то никакая тьма не смогла бы уже успешно маскироваться под свет. Псевдодуховность разоблачала бы себя сама. Но беда в том, что от Истока и до нынешних дней прошло "космически" много времени! Когда заходит речь о десятках тысячелетий, вряд ли уже рискнет какой-либо из историков употребить не то что слово "доказательство", а даже и такое слово, как "факт". Как правило, все, что находится за чертою тысячелетий (конечно, если это не вполне осязаемые глиняные черепки), историк предпочитает обозначать словом "миф". Вот почему адепты Традиций, которые уходят глубоко в прошлое, могут лишь "рассказывать миф", а загнанное внутрь наше бессознательное пытается робко достучаться до нас лишь в снах.
Здесь уместно заметить, что, толкуя сновидения, мы возвращаемся к удивительной сказочной метафоре нашей культуры, языка, истории, веры.
К тому, что составляет народное творчество, добро и зло детской и взрослой сказки. Миф сна – это тайная дверь, через которую неистощимые энергии космоса проникают в культурную деятельность человечества. Религии, философии, искусства, общественные формы первобытного и современного человека, открытия в науке и технике всё это всплывает из основного, магического кольца мифа. Символы мифологии не создаются, их нельзя заказать, придумать или заглушить. Они – продукт психики, и каждый символ несёт в себе неповрежденный зародыш, сохраняющий всю силу первоисточника. Находятся люди утверждающие, что волевым
усилием, самовнушением, можно "заказать сон", путешествие в определенное место или встречу во сне с другими сновидцами. Мы не целостны. Часть меня хочет навестить Васю, часть – боится необычных снов вообще, а другие части желают самых противоречивых вещей. Наше хаотичное хотение создает и нашу ситуацию и все происходящее с нами в снах исключительно спонтанные грёзы. Неспособные "заказать сон" мы, как правило, вполне способны помнить свои сны, если этого хотим, и не вспоминать, если не хотим. То, что мы не помним свой сон, не говорит, что сна не было. Сны приходят всегда. Замечательный философ-мистик Пётр Успенский писал по этому поводу: "Позднее я понял, что мы видим сновидения непрестанно – как во сне, так и в бодрственном состоянии. Мы никогда не перестаём видеть сны, хотя и не осознаём этого… Мы не замечаем их в бодрственном состоянии, в непрерывном потоке зрительных, слуховых и иных ощущений по той же причине, по какой не видим звёзд в ярком солнечном свете. Но точно так же, как можно увидеть звёзды со дна глубокого колодца, мы можем увидеть продолжающийся в нас поток сновидений, если хотя бы на короткое время случайно или преднамеренно изолируем себя от потока внешних впечатлений…. Когда наступает такое состояние сознания, образы сновидений начинают постепенно проступать сквозь обычные впечатления; внезапно вы с изумлением обнаруживаете, что окружены странным миром теней, настроений, существует внутри вас, что он никогда не исчезает…. Это значит, что, когда мы пробуждаемся, сон не исчезает, но к нему присоединяется бодрственное состояние, которое заглушает голоса снов и делает образы сновидений невидимыми…".
Для многих достаточно просто напомнить себе о желании запомнить сон, перед тем как заснуть. Один из эффективных способов усилить это намерение – держать рядом с постелью записную книжку и записывать при каждом пробуждении все, что вы сможете вспомнить из своих сновидений. В первые моменты пробуждения, свежи воспоминания. Но более конкретно об этом рассмотрим в другой главе. Чем больше сновидений вы запишете, тем больше их запомните. Просматривать свои записи полезно еще и потому, что со временем вы накапливаете опыт в разгадывании своих снов.
Откровение сна. Маленькое и негромкое движение нашей души робко просит к себе бережного отношения. Предупреждение свершилось, а вот будет ли второе? Откровение – всегда шёпот. Уловить его, правильно истолковать – вот великое таинство искусства. Сны – это знаковая система мифа, миража, несущая кодированную информацию о прошедших и предстоящих событиях. Вот этот замысел и надо разгадать, переложить в слова и действия, понятные наяву.
Язык сна – это миф. Ну что же, мы толкуем именно миф, и пусть каждый извлекает из него то, что извлечь способен. Но, может, это и к лучшему. Язык мифа позволяет объять много большее, нежели язык "фактов", каждый из которых все равно есть только фрагмент. Можно "накопать" сколько угодно фактов и забавляться, рекомбинируя их то этим, то иным способом. А вот какая мозаика была составлена из фрагментов – в точности всё равно не известно.
Умение толковать сны приближает нас к свободному выбору своей судьбы. Миф сна сродни трюку, подобный тому, что совершил барон Мюнхгаузен, вытянув себя из болота за собственные волосы. Мы капля по капле высвобождаемся днем из рутины, чтобы хоть чуть-чуть вдохнуть живительного кислорода мира снов. Он раскрывает нам новую глубину, делает нас еще чуть более свободными, мы вновь пытаемся вырваться из рамок быта, и снова сны говорят нам, куда и как можно идти. Эта спираль неизбежно выводит на поверхность из тех "туннелей жизни" – линейных, предопределённых, – по которым мы бредём впотьмах собственного беспамятства о том мире, где нас больше нет, и который нас учат воспринимать, как игры утомленного сознания. Может, это отчаянная попытка диалога между "дневным" и "ночным" "я", последнему из которых приходиться прорываться "с боем", преодолевая мыслимые и немыслимые барьеры? Следует заметить, что сон никогда не лжёт. Если вы обнаружите ложь, то эта ложь – в вас самих, ваша собственная. Ангел сновидения лишь предъявил её вам.
Открытия нами нас самих, не только бы тогда не канули в Вечность, но, напротив, установившись в однозначное отношение к нашей сущности, оказались бы до конца исполненными. И это было бы не растворение всех в каком-то общем котле, но, наоборот, предельное акцентирование каждого мистическо-событийного мгновения нашей жизни, бывшей до того абстрактно-туманной, а теперь получающей возможность осознания как момент Целого.
Как-то ученик спросил Конфуция, как следует людям относиться к богам и демонам. "Никак, – ответил Учитель. – Люди ещё не научились относиться друг к другу".
Возможно, мы тогда прекратили бы, наконец, суетливое выяснение отношений друг с другом и получили бы для своего развития на ментальном уровне духовноЗ Границы и символы пространства, кое-что о Фрейде и о летаргии
Любое снящееся пространство ощущаемо в некоторых границах и действие происходит только внутри этих границ. Граница – и есть тот смысл, к которому обращает нас любое размышление о реальности. Граница – это и есть реальность. Бесконечность бега от собственной тени – иллюзия внутри жестко ограниченного пространства возможностей. Граница в снах визуализируется в конкретных образах: стенах, тупиках, охране, и т. п.
В иерархии символов сновидения архаичный символ границы – река. История рождалась в хаосе бездорожья. Первыми границами (и путями) стали реки. И, разумеется, сразу же обожествленное средство превращения бездорожья в территорию – конь. Архетипы Корабля-лодки, Моста, Плавания, Всадника и сейчас сохраняют силу, а если учесть их новые эквиваленты, то наши сны полны ими. Река во сне синонимична городской улице, автомобиль – лодке и т. д.
Граница – это конец одного и начало другого. Как в начале Творения твердь становится первой границей, "стеной", разделяющей воды, так в "Исходе" рефреном проходит образ тверди, ставшей дорогой, а воды встали, как стены, по обе ее стороны. "И сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да отделяет она воду от воды" (Бытие, 1,6–8) "…воды же были им стеною по правую и по левую руку" ("Исход",14,22).
Граница – термин, взятый из картографии и образ, все время возвращающий нас с небес на землю. Мы видим, как отвлеченные определения вновь обретают плоть, как идея возвращается в камень. Из этих камней строилась Великая Китайская Стена – граница "культуры" и хаоса варварского не-мира, граница всей Поднебесной. Язык, культура, государство всегда воплощали себя в камнях стен, ограды, города. Почва – это огороженная земля, а не космополитический гумусный слой. Почва – архетип государства, более фундаментальный, предельный, чем абстрактные понятия власти, территории, этноса. Реальность, цивилизация, культура – это Поднебесная с её перекрытыми дамбами реками и плантациями риса; это древний Египет с ритмом разливов Нила и восхода Сириуса, сложенные из камней пирамиды. Цивилизации рождались в долинах рек, и умирали в песках, когда истощалась почва. Песок, пустыня – это то, что всегда ЗА границей. Но огороженный песок – это уже Почва.
Пейзажи гор и рек – тот же архетип, что и простейшие графические символы – кресты, свастика, инь-ян и прочее. Горы, реки, деревья становятся образами культуры только тогда, когда пустыня огорожена. Кочевые этносы рисуют животных, думают животными, целями и средствами движения, покорения пустых пространств, бездорожья. Конь – это тотем, скачущий там, где позже лягут камни дорог и стен.
Млечный путь, небесная река, "Дорога кабарги", Вега и Альтаир, Ткачиха и Пастух. Мир – это пастбище. Мир сна – это ткань. По японской легенде, разлученные, разделённые небесной рекой, Ткачиха (Вега) и Пастух (Альтаир), встречаются раз в году.
Юнг приводит сон, как он пишет, предсказавший ему разрыв с Фрейдом. События сновидения, продолжает он, "…происходили в горной местности на границе Австрии и Швейцарии. Были сумерки, и я увидел какого-то пожилого человека в форме австрийских императорских таможенников… В нем было что-то меланхолическое, он казался расстроенным и раздраженным… кто-то сказал мне, что этот старик – лишь призрак таможенного чиновника, что на самом деле он умер много лет назад".
Вот как Юнг истолковал этот сон. "Я стал анализировать, и слово "таможня" подсказало мне ассоциацию со словом "цензура". "Граница" могла означать, с одной стороны, границу между сознательным и бессознательным, с другой же – наши с Фрейдом расхождения… Что же до старого таможенника, то, очевидно, его работа приносила ему больше горечи, нежели удовлетворения, – отсюда раздражение на его лице. Я не могу удержаться от аналогии с Фрейдом". Приведенный пример – единственный случай, когда Юнг, по сути, квалифицирует свой сон как сон-предсказание.
В рассуждениях о границе мы всегда имеем дело с парадоксом, как одним из возможных определений границы. Это не парадокс в разговорном смысле, а скорее "таинства", оформленные соприкосновения с лежащим за пределами мира мифических форм. Не случайно, о парадоксах Евангелия, о. Тимофей Сельский в "Успенском листке" пишет: "Вместо легко понятного нам слова "парадокс" Церковь употребляет более возвышенное и менее понятное слово "таинство". Также говорит и Архиепископ Макарий: "Таинства – суть священнодействия, которые под видимым образом действительно сообщают верующим невидимую благодать божию, – суть орудия, которые необходимо действуют благодатию на приступающих к оным".
Граница сохраняет силу. Преодоленная граница – получение новой силы (новое пространство сна – новая сила) и расход старой силы. Любой образ дороги (лестница, река, башня, дверь, небо) – дар Силы. Граница и Дорога – единое понятие. Где обнаружено одно, есть и другое.
Горные хребты, как и реки, были первыми границами территорий. И эти долины – волшебные картины сказки, в которую можно войти, если спуститься со склона и долго-долго утомляться, терпеть москитов и падающих с веток клещей. Это – всего лишь земля, и черви ее ждут пищи. Земля, не различающая грызунов и людей, православных и сатанистов, земля, поедающая всех.
Такая красота – и такой обман!
Память об улицах детства исчезает к рассвету. Миражи тлена, зло и боль таятся в почве, рождающей прекрасные цветы, которые как мы ищем дорогу. Но мы все время оборачиваемся. И сзади – сады в дожде, деревянные домики прошлого, призраки прекрасного, – обманчивые намеки на вечность, голоса колоколов над комариными топями. Мы не можем не догадываться, что есть что-то не отсюда. Там, за полосой тумана, те, что шли до нас, умирая, шептали: "этот мир – фальшивка". Игра света в ручье – все, что осталось в нем от Правды. И от тех, кто шел до нас. Или, пожалуй, скажем так: все, что осталось здесь от Правды. Просто Правда ушла, а оно осталось. Фальшивка? Разве это важно? Мы – бродяги. И важно только то, что мы идем по дороге.