Такое мировоззрение особенно изменит наше отношение к другим людям. Мы больше не будем сосредоточиваться на расовой или национальной принадлежности человека в его конкретной нынешней жизни.
Мы будем видеть в других братьев и сестёр – родственные души, участвующие, как и мы, в процессе пробуждения и одухотворения планеты.
В один прекрасный день, мы узнаем, что помещение души в то или иное место планеты имеет свой огромный смысл.
В действительности, каждая нация является анклавом определённой духовной информации, разделяемой и создаваемой теми, кто к ней принадлежит, – информации, которую надлежит изучить и объединить с другой.
По мере того, как передо мной разворачивалось будущее, я видел, как столь многими предсказываемое политическое единство мира, наконец, становится реальностью – не путём принуждения всех наций к сосуществованию в рамках единого политического образования, но путём признания нашего духовного сходства и, вместе с тем, сохранения местных автономий и культурных различий.
Так же, как если бы речь шла об индивидуумах, взаимодействующих в рамках одной группы, за каждым членом семьи народов признавалась его культурная истина, которую он нёс миру.
На наших глазах политические схватки, столь часто сопряжённые с насилием, приобрели форму словесной войны.
По мере того, как процесс воспоминания распространялся по планете, все люди начинали понимать, что наша судьба – в обсуждении и сравнении перспектив различных религий и, при личном почитании лучшего из того или иного учения, в стремлении к тому, чтобы каждая из религий дополняла другие и сливалась вместе с ними в единый поток всепланетной духовности.
Мы ясно видели, что плодом этих диалогов станет восстановление великого храма в Иерусалиме, которым будут совместно пользоваться все крупнейшие религии – иудейская, христианская, исламская и восточная, и даже существующая де-факто религия светского идеализма, представленная теми экономическими анклавами в Китае и Европе, которые раньше мыслили понятиями пантеистической экономической утопии.
Там произойдёт окончательное обсуждение духовной перспективы. И в этой войне слов и энергии сначала выйдут вперёд исламская и иудейская перспективы, а затем, будет сравнена с ними и интегрирована в них христианская перспектива, наряду с внутренним видением восточных религий.
Мы видели, как знание человечества выходит на иной уровень, как коллективная человеческая культура прогрессирует от обмена экономической информацией к обмену духовными истинами.
Когда это случится, некоторые люди и группы начнут достигать уровней, приближающихся к уровню послежизненного измерения, и исчезать для неизмеримо большего числа остающихся на Земле.
Эти избранные группы намеренно уйдут в другое измерение, но научатся и возвращаться – в точном соответствии, с предсказаниями Девятого откровения и библейских пророков.
Однако, когда это начнётся, остающиеся на Земле поймут, что происходит, и примут свою роль, зная, что и они скоро перейдут из физического измерения в Афтерлайф.
Настанет пора светским идеалистам провозглашать свои истины со ступеней храма. Сначала они энергично ринутся в Иерусалим из Европы, неся своё изначально светское видение мира; у них будет единый сильный вождь, провозглашающий духовную важность светских вопросов.
Эта перспектива будет встречена в штыки мусульманами и христианами, уделяющими огромное внимание "миру иному".
Но потом, этот конфликт энергий будет улажен, и внутренняя духовная сила восточной религии поможет им синтезироваться воедино.
К тому времени, последние попытки стремящихся к власти, которые, в своё время, составляли целый заговор с целью создания тиранического общества чипов, роботов и принудительного согласия, будут нейтрализованы процессом пробуждения.
И этот последний синтез откроет всех и каждого к заключительному восприятию Святого Духа.
Мы отчётливо видели, как, посредством этого диалога на Среднем Востоке – диалога об интеграции энергии – история исполнила библейские пророчества символически и словесно, избегнув физического апокалипсиса, ожидавшегося сторонниками их буквального понимания.
Сразу же вслед за этим, мы перенеслись в послежизненное измерение и весьма отчётливо увидели, что нашим главным стремлением было создание не только Новой Земли, но и Новых Небес.
Мы наблюдали, как эффект окончательного воспоминания Видения мира преобразует не только физическое измерение, но также и Афтерлайф.
На Земле отдельные индивидуумы и группы переходили в него, но и из него сонмы душ также переходили в обратном направлении, завершая передачу энергии в расширенное физическое измерение.
И тут, нам стала в полной мере ясна суть исторического процесса.
С начала времён, энергия и знание систематически перетекали из Афтерлайфа в земное измерение. Вначале сонмы душ в Афтерлайфе несли полную ответственность за поддержание изначального намерения и прозрения будущего, посылая нам энергию и помогая вспоминать то, что мы хотели вспомнить.
Потом, поскольку сознание на Земле прогрессировало и население росло, баланс энергии и ответственности постепенно перемещался в сторону физического измерения, и вот, в определённой точке истории, когда, переместилось достаточно энергии и Видение мира, мало-помалу, вспоминалось, вся мощь, вся ответственность за веру в предначертанное будущее и за создание его, должны были перейти из Афтерлайфа к душам на Земле, ко вновь образующимся группам, к нам!
С этого момента, мы являемся носителями изначального намерения.
Вот почему, именно нам сейчас выпало разрешить проблему поляризации и помочь измениться некоторым людям – прямо здесь, в этой долине, – которые всё ещё пленники Страха и находят оправдание тому, что манипулируют экономикой в собственных интересах, пытаясь подчинить себе будущее.
Как раз в этот момент, все мы четверо посмотрели друг на друга в темноте. Голограмма все ещё окружала нас, слившиеся воедино сонмы душ позади нас ярко светились.
И тут я заметил огромного ястреба: он сел на ветку в футах десяти над нашими головами и воззрился на нас. Внизу, менее чем в пяти футах от нас, из травы выскочил кролик и остановился в трёх футах от моего правого локтя.
Через несколько секунд следом появился лесной кот и уселся рядом с кроликом. Что такое?
И вдруг я ощутил словно бы удар в солнечное сплетение – удар беззвучной вибрации. Они возобновили эксперимент!
– Смотрите туда! – воскликнул Кэртис.
В ярком свете луны мы отчётливо увидели в полусотне ярдов от нас узкую трещину, которая, заставляя крениться кусты и небольшие деревца, медленно ползла в нашу сторону.
Я взглянул на остальных.
– Сейчас всё зависит от нас! – крикнула Майя. – Мы увидели достаточно много; теперь мы можем остановить их!
Прежде чем мы успели сделать хоть что-нибудь, земля под нами содрогнулась, и трещина стала ещё быстрее приближаться к нам.
Одновременно с этим, подъехали и остановились неподалёку несколько машин; их фары просвечивали сквозь окутанные поднявшейся пылью ветви деревьев. Не испытывая страха, я поддерживал свой уровень энергии и опять сосредоточился на голограмме.
– Видение остановит их! – снова крикнула Майя. – Не дайте Видению уйти! Удержите его!
Мысленно вцепившись в видение будущего перед нами, я снова ощутил, как объединённая энергия группы устремляется к Феймэну, словно ставя гигантскую стену на его пути. Я представил себе, как наша энергия отбрасывает его людей назад, заставляет бежать в ужасе.
Я полагал, что продвижение трещины скоро прекратится, но, взглянув на неё, увидел, что она приближается всё быстрее и быстрее. Повалилось ещё одно дерево. Потом ещё одно. Оно упало так близко от нас, что я потерял концентрацию и откатился в сторону, задыхаясь от пыли.
– Всё ещё не действует! – услышал я крик Кэртиса.
Мои нервы не выдержали.
– Сюда, бежим сюда! – крикнул я, силясь разглядеть хоть что-нибудь во внезапно наступившей темноте. На бегу я едва различил смутные силуэты остальных: они бежали в другую сторону – на восток.
Я карабкался по скалам, образующим левую стену каньона, пока не удалился ярдов на сто. Тут, опустившись на колени, я стал вглядываться в ночную тьму: нигде никакого движения.
Однако, я слышал, как люди Феймэна переговариваются у входа в каньон. Я тихо стал пробираться дальше и вскоре свернул в северо-западном направлении, продолжая высматривать своих.
В конце концов, найдя подходящий спуск, я снова оказался на дне каньона. Вокруг всё было по-прежнему тихо.
Я снова повернул на север – и вдруг кто-то схватил меня сзади.
– Что за!… – вырвалось у меня.
– Чшш, – прошептал чей-то голос. – Успокойтесь. Я – Дэвид.
Удерживая видение
Я обернулся: да, это был Дэвид с его длинными волосами, с его шрамом, пересекающим левую часть лица.
– А где остальные? – шёпотом спросил он.
– Мы разминулись, – также шёпотом ответил я. – Вы видели, что произошло?
Он приблизил свое лицо к моему:
– Да, я наблюдал с холма. Как вы думаете, куда они направятся?
Я задумался на несколько секунд. – К водопадам! Точно – к водопадам.
Он дал мне знак следовать за ним, и мы двинулись в этом направлении. Несколько минут спустя, не останавливаясь, он заговорил:
– Когда вы сидели все вместе там, у входа в каньон, ваша энергия объединилась, а потом распространилась на всю долину. Чем вы там занимались?
Стараясь быть кратким, я рассказал ему всё: как я нашёл Уила и побывал в ином измерении, как увидел Уильямса, а затем встретил Джоэла и Майю, а особенно о встрече с Кэртисом и о том, как мы старались удержать Видение мира, чтобы нанести поражение Феймэну.
– Кэртис тоже был с вами там, у каньона? – спросил Дэвид.
– Да, и Майя и Чарлин, хотя, насколько я понимаю, нас должно было быть семеро…
Дэвид искоса глянул на меня и чуть слышно усмехнулся:
– Значит, вы тоже добрались до предков, верно?
Я прибавил шагу, чтобы идти вровень с ним.
– Вы побывали в ином измерении?
– Да. Я видел свой сонм душ и своё Видение рождения. И, как и вы, вспомнил то, что происходило раньше, и то, что мы все вернулись, чтобы принести сюда Видение мира.
А потом – я не знаю, каким образом, – когда я смотрел на всех вас, озарённых лунным светом, это было так, как будто я тоже нахожусь с вами и являюсь частью вашей группы. Видение мира окружало меня.
Он остановился в тени большого дерева, сквозь густую крону которого едва пробивались серебристые лучи; лицо его казалось суровым, словно вырезанным из камня. Я подошёл почти вплотную к нему:
– Дэвид, когда наша группа была в сборе и мы вызвали Видение мира, почему оно не остановило Феймэна?
Он шагнул в полосу света, и я тут же узнал в нём того сердитого вождя, который упрекал Майю. Потом его лицо смягчилось, и он рассмеялся:
– Главное в Видении мира – это не просто обрести его, хотя это достаточно трудно. Главное – как мы проецируем это Видение будущего, как удерживаем его для всего остального человечества.
В этом заключается истинная суть Десятого откровения. Вы не удержали Видение для Феймэна и остальных так, чтобы это помогло им пробудиться.
Секунду-другую он молча смотрел на меня, потом сказал:
– Пойдёмте, нам надо спешить.
Мы прошли с полмили, когда справа вдруг раздался крик какой-то птицы. Дэвид резко остановился.
– Что это? – спросил я.
Крик снова прорезал ночь, и Дэвид высоко вскинул голову.
– Это сипуха. Она дает знать остальным, что мы здесь. Я только моргнул, вспоминая, как странно вели себя животные с тех пор, как я пришёл в долину.
– Кто-нибудь в группе разбирается в знаках, подаваемых животными? – спросил Дэвид.
– Не знаю. Может быть, Кэртис?
– Нет. Он мыслит слишком по-научному. И тут я вспомнил, что Майя упоминала о криках птиц, которые привели её к нам в пещеру.
– Может быть, Майя!
Он вопросительно взглянул на меня:
– Майя? Врач? Вы ещё сказали, что она в своей работе использует визуализацию.
– Да.
– Хорошо. Просто отлично. Давайте последуем её примеру и помолимся.
Я обернулся к нему, и в этот момент сипуха прокричала снова.
– Помолимся?
– Ну… постараемся визуализировать… что она помнит о даре, которым обладают животные.
– О каком ещё даре?
На его лице промелькнуло выражение гнева; несколько секунд он молчал, закрыв глаза, – видимо, стараясь сладить с раздражением.
– Разве вы не поняли, что, когда на нашем пути встречается какое-нибудь животное, это – совпадение высшего порядка?
Я рассказал ему о кролике, о стае ворон, о ястребе, которого видел вскоре после того, как вошёл в долину, потом о лесном котёнке, орле и молодом волке, появившихся позже.
– Некоторые из них явились, когда мы созерцали Видение мира, – закончил я.
Дэвид кивнул, ожидая продолжения.
– Я знал, что происходит нечто важное, – сказал я, – но не знал точно, что нужно делать, – разве что следовать за некоторыми из них. Так вы говорите, что все они несли послания для меня?
– Да, именно так.
– А, как узнать, в чём заключается послание?
– Это нетрудно. Всё зависит от того, какое животное вы привлекаете к себе, в тот или иной момент. Каждое животное, пересекающее нашу тропу, сообщает нам что-то о положении, в котором мы находимся, и о том, какая часть нас должна подключиться, чтобы справиться с данными обстоятельствами.
Я покачал головой:
– Даже после всего того, что случилось, в это трудно поверить. Биолог сказал бы, что животные – это, прежде всего роботы, управляемые слепым инстинктом.
– Только потому, что животные отражают наш собственный уровень сознания и ожидания. Если уровень нашей вибрации низок, животные просто будут с нами, выполняя свои обычные экологические функции.
Когда скептик-биолог сводит их поведение к бессмысленному инстинкту, он видит лишь то ограничение, которое сам и наложил на них.
Но когда уровень нашей вибрации повышается, действия приходящих к нам животных становятся всё более таинственными и поучительными.
Я только молча смотрел на него.
Дэвид прищурился:
– Кролик, которого вы видели, указывал вам направление – и в физическом, и в эмоциональном смысле.
Когда мы с вами разговаривали в городе, вы казались подавленным, испуганным, словно начали терять веру в Откровения.
Если достаточно долго понаблюдать за диким кроликом, можно почувствовать, что он даёт нам модель того, как нужно справляться со страхом, чтобы впоследствии прийти к творчеству и изобилию.
Кролик живёт совсем рядом с животными, для которых является пищей, но он справляется со страхом и остаётся там, да к тому же, активно плодится и размножается, да и вообще чувствует себя неплохо.
Когда в нашей жизни появляется кролик, это сигнал, знак того, что и мы должны выработать в себе тот же настрой.
В этом заключалось послание, адресованное вам: присутствие кролика означало, что у вас есть возможность воспользоваться его примером – окинуть взглядом свой страх и пройти мимо него.
Это случилось в самом начале вашего похода и задало ему тон. Ведь, вам было страшно, но, в то же время, произошло столько всего, верно?
Я кивнул.
– Иногда это значит, что изобилие может быть и романтического свойства. Вы встретили кого-нибудь?
Я пожал плечами, вспомнив то новое, что ощутил при встрече с Чарлин.
– Пожалуй, да, некоторым образом. А что вы скажете о воронах, которых я видел, и о ястребе, за которым пошёл и – нашёл Уила?
– Вороны – хранители законов духа. Наблюдайте за ними и увидите, что они делают удивительные вещи, которые всегда обостряют наше восприятие духовной действительности.
Их послание заключалось в следующем: вы должны открыться, вспомнить духовные законы, которые предстают перед вами в этой долине. То, что вы видели ворон, должно было подготовить вас к тому, что вас ожидало.
– А ястреб?
– Ястребы всегда настороже, они наблюдательны, бдительны, всегда готовы воспринять следующую частицу информации, следующее послание.
Их присутствие означает, что настал момент собраться и быть наготове. А нередко ещё и то, что предстоит встреча с несущим послание.
– То есть, он предсказал мне встречу с Уилом?
– Да.
Дэвид объяснил мне и то, что касалось других животных, встретившихся на моём пути. Кошки, сказал он, просят нас вспомнить о том, что мы обладаем даром интуиции и самоисцеления.
Появление лесного котёнка, как раз, перед встречей с Майей, было знаком того, что возможность исцеления близка.
Точно, так же орёл, способный подниматься на большую высоту, символизирует возможность отважиться проникнуть в высшие царства духовного мира.
Заметив орла над хребтом, сказал Дэвид, я должен был приготовиться к тому, чтобы встретиться со своим сонмом душ и понять больше относительно собственной судьбы.
Наконец, молодой волк, сказал он, пришёл, чтобы зарядить меня энергией, пробудить во мне скрытую храбрость и способность учить других, что должно было помочь мне найти нужные слова и собрать вместе остальных членов группы.
– Значит, – проговорил я, – животные представляют какую-то часть нас самих – ту, которую мы должны подключить в определённый момент?
– Да, те стороны нашей натуры, которые мы развивали, будучи этими животными в ходе эволюции, но которые утратили.
Я подумал о видении эволюции, которое наблюдал вместе с остальными у входа в каньон.
– Вы говорите о том, как жизнь прогрессировала от вида к виду?
– Мы были там, – кивнул Дэвид. – Наше сознание проходило через каждое животное, представлявшее конечную точку развития жизни, и затем переходило к следующему.
Мы испытали, как видит мир каждый из видов, а это является важным аспектом полного духовного сознания.
Когда около нас появляется то или иное животное, это означает, что мы готовы снова интегрировать его сознание в наше пробуждающееся знание.
И вот, что я вам скажу: есть виды, к уровню которых мы ещё даже и близко не подошли. Именно поэтому так важно сохранять любую форму жизни на этой Земле.
Мы хотим, чтобы они продолжали существовать не просто потому, что они являются частью сбалансированной экосферы, но – что ещё важнее – потому, что они представляют те аспекты нас самих, которые мы ещё только пытаемся вспомнить.
Он помолчал, устремив взгляд в ночную тьму.
– Это также верно в отношении огромного разнообразия человеческой мысли, представленного различными культурами Земли. Никто из нас не знает точно, где проживает истина, касающаяся человеческой эволюции.
Каждая из культур мира имеет своё, несколько отличное от других мировоззрение, своё особое знание, и требуется собрать вместе лучшее из всех культур, чтобы создать более идеальное целое.
Выражение грусти промелькнуло на его лице.
– Очень плохо, что должно было пройти четыре сотни лет, прежде чем смогла начаться действительная интеграция европейской и аборигенных культур. Подумайте о том, что произошло.