"Настолько это было заметно, что М. Лемуан, известный издатель большого либерально-католического журнала "Debats", счел нужным сказать, что Римская церковь почувствовала большие симпатии к мусульманам, чем к схизматикам-христианам точно так же, как она предпочла неверного протестанту. "За всем этим скрывается", говорит этот писатель, "большое сродство между Syllabus и Кораном и между двумя главами правоверных. Эти две системы одной и той же природы, и они объединены на общей основе одной и неизменяемой теории". Подобно этому в Италии король и либеральные католики питают горячие симпатии к несчастным христианам, тогда как папа и ультрамонтанисты, как полагают, склонны к магометанам".
Цивилизованный мир все еще может ожидать появления материализовавшейся Девы Марии среди стен Ватикана. Часто повторявшееся в средние века "чудо" явления Беспорочной Посетительницы недавно было инсценировано в Лурде, и почему бы его не повторить еще раз в качестве coup de grвce по всем еретикам, раскольникам и неверным? Чудотворную восковую свечу все еще можно видеть в Аррасе, главном городе Артуа; и при каждом новом бедствии, угрожающем ее возлюбленной церкви, "Благословенная Госпожа" появляется лично и зажигает ее своею прекрасною рукою на виду целой "биологизированной" конгрегации. Этого рода "чудо", совершаемое римско-католической церковью, говорит Э. Уорсли, "было самым верным, и никогда никто в нем не сомневался" [442, с. 64]. Также частная переписка, которою "Святая Дева" удостаивает своих друзей, не подвергалась сомнениям. В архивах церкви имеются от нее два драгоценных послания. Первое якобы является ответом на письмо, адресованное ей Игнацием. Она подтверждает все, узнанное ее корреспондентом от "ее друга" - подразумевая апостола Иоанна. Она велит ему крепко соблюдать свои обеты и в качестве ободрения добавляет: "Я и Иоанн вместе придем навестить вас".
Об этом наглом обмане ничего не было известно до тех пор, пока письма не были опубликованы в Париже в 1495 году. Полюбопытней случайности они появились в то время, когда начались угрожающие исследования по поводу подлинности четвертого Синоптика. Но кто же мог сомневаться после получения такого подтверждения из Главного Штаба! Но кульминация бесстыдства была увенчана в 1534 году, когда было получено второе письмо от "Посредницы", которое больше звучит как донесение агента-лоббиста собрату-политикану. Оно было написано на превосходном латинском языке и найдено в соборе Мессины вместе с изображением, о котором говорится в письме. Содержание его следующее:
"Дева Мария, Мать Спасителя Мира, шлет Епископу, Духовенству и другим верным Мессины здоровье и благословение от себя и сына.
Поскольку вы проявили заботливость, установив почитание меня; то теперь я ставлю вас в известность, что поступив таким образом, вы снискали у меня большую благосклонность. Я долго и с болью раздумывала о вашем городе, подвергнутом многим опасностям из-за его близости к огню Этны и часто заговаривала об этом со своим сыном, так как он был раздосадован на вас из-за того, что вы пренебрегаете почитанием меня, и ему было безразлично мое ходатайство. Однако, теперь, когда вы образумились и, к счастью, начали почитать меня, он даровал мне право стать навечно вашей покровительницей; но в то же самое время я предупреждаю вас - позаботьтесь насчет того, что вы собираетесь делать, чтобы у меня впоследствии не было причины раскаиваться в своей любезности к вам. Молитвы и праздники, установленные в честь меня, нравятся мне чрезвычайно (vehementer), и если вы с верою будете усердствовать в этом, то, при условии, что вы изо всех сил будете противодействовать еретикам, которые ныне распространяются по всему миру, чем создают угрозу почитанию меня и других святых, как мужских, так и женских, - вы постоянно будете пользоваться моей защитой.
В знак этого соглашения посылаю вам с Небес изображение меня самой, сделанное небесными руками, и если вы будете держать его в почете, на которое оно имеет право, это будет для меня доказательством вашего послушания и вашей веры. До свидания. Датировано в Небесах, сидя у трона моего сына, в декабре 1534 года от его воплощения".
ДЕВА МАРИЯ
Читатель должен понять, что этот документ не есть антикатолическая подделка. Автор, от которого он взят, говорит, что подлинность этого послания "удостоверена самим Епископом, его викар-гекералом, секретарем, шестью канониками Мессинского Собора; все они подписали удостоверение своими именами и подтвердили это присягой.
"Как письмо так и изображение были найдены на высоком алтаре, куда они были положены ангелами с небес".
Церковь, должно быть, достигла последней ступени деградации, когда ее духовенство могло прибегнуть к такому святотатственному трюкачеству, как бы ни принял это народ.
Нет! Подальше от такой религии - она не для человека, чувствующего в себе бессмертный дух! Никогда не было и никогда не будет истинно философского ума ни языческого, ни иудейского, ни христианского, который не пошел бы одним и тем же путем мышления. Гаутама Будда отображен в наставлениях Христа; Павел и Филон Иудей суть верные отголоски Платона; и Аммоний Саккас и Плотин приобрели бессмертную славу объединением учений всех этих великих учителей истинной философии. "Испытывай все, и крепко удерживай то, что хорошо" - должно бы быть девизом всех братьев на земле. Но не так обстоит дело с толкователями Библии. Семя Реформации было посеяно в тот день, когда вторая глава "Соборного Послания Иакова" пришла в столкновение с одиннадцатой главой "Послания Евреям" в том же самом Новом Завете. Тот, кто верит в Павла, не может верить в Иакова, Петра и Иоанна. Последователи Павла, чтобы оставаться христианами вместе со своим апостолом, должны "открыто" выступать против Петра; и если Петр "был виноват" и был неправ, тогда, значит, он не был непогрешимым. И как же тогда его наследник (?) может хвалиться непогрешимостью? Каждое царство, разделившееся против себя, приходит к разрушению; каждый дом, разделившийся против себя, должен пасть. Множество хозяев оказалось настолько же губительным в религии, насколько и в политике. То, что проповедовал Павел, проповедовали все мистические философы.
"Поэтому стойко держитесь за свободу, которую Христос нам дал, чтобы не быть опять вовлеченными в рабство!" - восклицает честный апостол-философ; и добавляет как бы в пророческом вдохновении: "Но если вы будете кусать и пожирать один другого, то берегитесь, как бы вы совсем не пожрали один другого".
Что неоплатоников не всегда презирали и обвиняли в поклонении демонам, свидетельствует то, что Римская церковь заимствовала даже самые их обряды и теургию. Идентичные вызывания и заклинания языческих и еврейских каббалистов теперь повторяются христианскими изгонителями бесов, а теургия Ямвлиха принята слово в слово.
"Хотя платоники и христиане-последователи Павла в первых веках отличались друг от друга", - пишет профессор А. Уайлдер, - "многие из выдающихся учителей новой веры были глубоко проникнуты философским духом. Синезий, епископ Сирены, был учеником Ипатии. Св. Антоний повторял теургию Ямвлиха. Логос или слово "Евангелия от Иоанна" было гностической персонификацией. Климент Александрийский, Ориген и другие отцы много пили из источников философии. Идея аскетизма, увлекшая церковь, была той идеей, которую осуществлял Плотин… в течение всех средних веков выделялись люди, воспринявшие внутренние доктрины, которые провозглашались прославленным учителем Академии".
Чтобы обосновать наше обвинение, что Латинская церковь, прежде чем посылать проклятия на их светлые головы, украла у каббалистов и теургов их магические ритуалы и церемонии, - мы переведем для читателя отрывки видов заклинаний, применяемых каббалистами и христианами. Идентичность во фразеологии может, возможно, раскрыть одну из причин, почему Римская церковь всегда желала держать своих верующих в незнании значения латинских молитв и ритуала. Только непосредственно заинтересованные в этом обмане имели возможность сопоставлять ритуалы церкви и ритуалы магов. Лучшим знатоком латыни вплоть до сравнительно недавнего времени являлись или церковники или люди, зависящие от церкви. Простые люди не умели читать латынь, а если и умели, то чтение книг по магии было запрещено под страхом предания анафеме и отлучения от церкви. Коварная выдумка исповедальни делала почти невозможным заглянуть, даже тайно, в то, что священники называли grimoire (сатанинскими письменами) или "Ритуал магии". Чтобы застраховаться еще лучше, церковь начала уничтожать или скрывать все подобного рода источники, до каких только могли дотянуться ее руки.
Последующее переведено из "Каббалистического ритуала" и из ритуала, который общеизвестен под названием "Римского ритуала". Последний был объявлен в 1851 и 1852 г. под санкцией кардинала Энгельберта, архиепископа Малине и архиепископа Парижа. Говоря о нем, демонолог де Мюссе сказал: "Это ритуал Павла V, пересмотренный наиболее ученым из современных пап, современником Вольтера, Бенедиктом XIV".
Каббалистический
(еврейский и языческий)
Заклинание соли
Жрец-маг благословляет Соль и говорит: "Тварь Соли, да пребудет в тебе МУДРОСТЬ (Бога); и пусть она предохранит от всякой испорченности наши умы и тела. Через Хохмаэля ([…], Бог мудрости) и власть Руах Хохмаэля (Дух Святого Духа) пусть Духи материи (плохие духи) перед этим отступят… Аминь".
Заклинание воды (и пепла)
"Тварь Воды, я заклинаю тебя… тремя именами, которые суть Нецах, Ход и Иерод (каббалистическая троица), в начале и в конце, Альфой и Омегой, которые пребывают в духе Азота (Святой Дух или "Мировая Душа"), я заклинаю тебя… Блуждающий орел, да понудит тебя Господь крыльями быка и его пламенным мечом" (Херувим, поставленный у восточных врат Эдема).
Изгнание элементального духа
"Змей, во имя Тетраграмматона, Господа; Он приказывает тебе ангелом и львом".
"Ангел тьмы, повинуйся и уйди с этой святою (заклятою) водою. Орел в цепях, повинуйся этому знаку и отступи перед дыханием. Движущийся змей, ползи у моих ног или примешь мучение от этого священного огня и испаришься перед этим священным воскурением. Пусть вода вернется к воде (элементальный дух воды); пусть огонь горит и воздух циркулирует; пусть земля возвращается к земле силою пентаграммы, которая есть Звезда Утра, и во имя тетраграмматона, которое начертано в центре Креста Света. Аминь".
Римско-католический
Заклинание соли
Священник благословляет Соль и говорит: "Тварь Соли, я заклинаю тебя именем Бога Живого… стань здоровием души и тела! Куда бы тебя ни бросили, пусть нечистые духи будут обращены в бегство… Аминь".
Заклинание воды
"Тварь воды, именем Всемогущего Бога, Отца, Сына и Святого Духа… будь заклят… я заклинаю тебя во имя Агнца… (маг говорит - быка или вола - per alas Tauri), Агнца, попирающего василиска и аспида, и сокрушающего под своей пятой льва и дракона".
Изгнание Дьявола
………………………….
"О, Господи, пусть тот, который приносит с собою ужас, убежит, пораженный, в свою очередь, ужасом и разбитый… О, ты, кто есть Древний Змей… трепещи перед рукой того, кто, восторжествовав над муками ада (?) devictis gemitibus inferni, возвратил души к свету… Чем больше ты будешь опускаться, тем ужаснее будет твоя мука… от Него, кто царствует над живыми и мертвыми… и кто будет судить век огнем, saeculum per ignem, и т. д. Во имя Отца, Сына и Святого Духа. Аминь".
Нет надобности еще дольше испытывать терпение читателя, хотя мы можем умножить примеры. Не следует забывать, что мы приводили цитаты из самого последнего, пересмотренного издания "Ритуала", издания 1851-2 г. Если бы мы обратились к предыдущему изданию, мы обнаружили бы значительно более поразительное сходство, не только во фразеологии, но и в формах церемоний. Для целей сравнения мы даже не воспользовались ритуалом церемониальной магии христианских каббалистов средних веков, в котором язык, переделанный по образцу веры в божественность Христа, за исключением случайных выражений местами, идентичен с "Католическим ритуалом". Последний однако, вносит одно улучшение, за оригинальность которого вся честь принадлежит церкви. Несомненно, ни в одном ритуале магии такой фантастики не найти:
"Дай место", - говорит он, обращаясь к "Демону", - "дай место Иисусу Христу… ты, грязная, вонючая и дикая скотина… что - бунтовать? Слушай и трепещи, Сатана, враг веры, враг человеческого рода, проводник смерти… корень всякого зла, подстрекатель порока, дух зависти, источник жадности, причина раздора, князь человекоубийства, которого проклинает Бог; породитель кровосмешения и святотатства, изобретатель всех непристойностей, профессор самых отвратительных деяний и великий мастер еретиков (!!) (Doctor Hoereticorum!) Что!.. ты все еще стоишь? Ты осмеливаешься сопротивляться, но знаешь ли ты, что Христос, наш Господь, идет сюда?.. Дай место Иисусу Христу, дай место Святому Духу, который через Своего святого апостола Петра посрамил тебя перед публикой в лице Симона Волхва" (te manifeste stravit in Simone Mago).
После такого дождя оскорблений никакой хоть сколько-нибудь уважающий себя дьявол не останется в такой компании, если только, конечно, он не итальянский либерал или сам король Виктор Эмануил, так как и тот и другой, благодаря папе Пию IX, стали анафемонепроницаемыми.
Слишком уж нехорошо кажется так сразу отнять у Рима все его символы; но надо проявить справедливость по отношению к ограбленным иерофантам. Задолго до того, как Крест был принят в качестве христианского символа, им пользовались как тайным опознавательным знаком неофиты и адепты. Леви говорит:
"Знак Креста, принятый христианами, не принадлежит исключительно им. Он также каббалистичен, и представляет собою противодействие и четверичное уравновесие элементов. По оккультному стиху из "Патера", на который мы обратили внимание в другом труде, мы видим, что первоначально было два способа выполнения его или, по крайней мере, две, очень различные формулы для выражения его смысла: одна для жрецов и посвященных, другая, дававшаяся неофитам и профанам. Так, например, посвященный, поднося руку ко лбу говорит: Тебе; затем добавляет - принадлежит; и, неся руку к своей груди, добавлял - царство; затем к левому плечу - справедливость; и к правому плечу - милосердие. После чего он соединял обе руки, добавляя - во всех зарождающихся циклах - "Tibi sunt Malchut, et Geburah et Chassed per Aeonas"; - это есть абсолютно и высоко каббалистический знак креста; смысл которого, вследствие профанации гностицизма, был совершенно утрачен воинствующей и официальной церковью" [157, т. II, с. 88].
Как фантастично поэтому утверждение Отца Вентуры, что когда Августин был манихейцем, философом, невежественным и отказывающимся смириться перед величием "великого христианского откровения", то он ничего не знал, не понимал ничего о Боге, человеке и вселенной, "…он оставался бедным, малым, темным, бесплодным и ничего не писал, не совершал ничего действительно великого или полезного". Но как только он стал христианином "…сила его рассуждений и интеллект, просветившись у светила веры, возвысили его до самых тончайших высот философии и богословия". И другое его утверждение, что Августинов гений в результате этого "развернулся во всем своем величии и изумительной плодотворности… его ум засиял с такой огромной силой, которая, отразившись в его бессмертных писаниях, никогда не переставала в течение четырнадцати веков освещать церковь и мир!"
Каким был Августин в качестве манихейца - открывать это мы предоставляем Отцу Вентуре; но что его вступление в христианство принесло постоянную вражду между богословием и наукой, это вне всякого сомнения. Будучи вынужденным признаться, что "возможно, что в учениях язычников есть кое-что и божественное и истинное", он тем не менее заявил, что за их суеверие, идолопоклонство и гордость следует их "ненавидеть, и если они не исправятся, - наказывать божественным судом". Это дает нам ключ к пониманию всей дальнейшей политики христианской церкви - даже до нашего времени. Если язычники не хотели вступить в церковь, то все, что было божественное в их философии, должно было свестись на нет, и гнев божий должен был разразиться над их головами. К каким последствиям это привело, об этом в сжатых выражениях говорит Дрейпер:
"Никто не сделал больше, чем этот Отец для того, чтобы создать антагонизм между наукой и религией; главным образом это был он, кто отвел Библию в сторону от ее истинного назначения - быть руководством к чистоте жизни - и поставил се в опасное положение быть судьею человеческих познаний, наглым тираном над человеческим умом. Раз пример был показан - недостатка в последователях уже не было; труды греческих философов были заклеймлены как профанические; необыкновенно славные достижения Музея Александрии были упрятаны от взоров облаком невежества, мистицизма и неподдающегося пониманию жаргона, из которого очень часто вспыхивали разрушительные молнии церковной мстительности" [48, с. 62].