Кот прыгнул на полку и свернулся клубком.
* * *
Я почти доехала до работы. Работаю я в промышленной зоне в южном направлении, недалеко от взлётного пункта железных птиц. Мне оставалось пересечь железнодорожные пути, по которым никто уже давно не ездил, о чём свидетельствовал гигантский камень, брошенный кем-то на рельсах справа от проезжей части. Внезапно машина передо мной остановилась и заглохла. Прямо на рельсах. Я терпеливо ждала продолжения, но и через десять минут ситуация никак не изменилась. На дороге, которая имела всего две полосы – для движения в сторону работы и для возвращения домой – никого больше не наблюдалось. Я решила объехать заглохшую машину и, уже совершая это действо, внезапно заметила в заснеженных кустах Волшебную Палочку, которая сделала всего лишь один взмах, приказав мне замереть. Ослушаться приказа Волшебной Палочки – грех. Я остановилась. Волшебная Палочка с довольным видом потирала руки.
– Ну, наконец-то хоть кто-то заехал в нашу Тьмутаракань! – пробурчала та себе под нос и громко добавила: – Доброе утречко, Девочка!
– Здравствуйте, – произнесла я.
– Да ты попалась! Эх, да как ты попалась-то, а! Садись-ка в мою машину. Люблю маленьких, глупеньких и неопытных девочек! – облизывалась Волшебная Палочка.
– А как бы вы поступили на моём месте? – поинтересовалась я, пересев в его машину.
– Точно так же. Только зачем ты десять минут стояла и ждала, когда заглохшая старая рухлядь заведётся, – непонятно. Зря время потеряла. А я замёрз весь! Ладно, давай сюда документы.
Я отдала документы. Волшебная Палочка долго их изучала и вдруг удивлённо воскликнула:
– Ты что, – городская?! А чегой-то ты у нас тут, в Тьмутаракани, делаешь?
– Работаю.
– Работаешь?! – Палочка удивилась ещё больше. – У вас там, в городе, работа, что ли, закончилась?
– Так получилось.
– А где ты тут работаешь?
– Сразу за поворотом.
– Ну ты попала, Городская! Ты сама-то поняла, насколько ты попала?
– Да, поняла – я опоздала на работу.
– Нет, ты, видимо, ещё не поняла. Ладно, сейчас выясним. Говори мне как на Духу: что на работе делаешь? Чем занимаешься?
Те слова, которые могут что-то сказать о моей работе, скорее всего, покажутся вам Иной Реальностью, хотя они не имеют к ней никакого отношения. Так часто бывает: кажется одно, а на самом деле – другое. В целом я работаю с большими буквами.
– АБС, ПВХ, ХПЛ, СПЛ, МДФ… – произнесла я привычную абракадабру из аббревиатур.
– Ты, Городская, лучше не выпендривайся! – разозлилась Волшебная Палочка.
– Что вы! Это просто такие штуки, которые…
– Вот, молодец, уже ближе к делу… Итак, штуки, говоришь… И сколько ты штук за эти штуки получаешь?
– Катастрофически мало, – сказала я абсолютную правду.
– Если получаешь катастрофически мало, дешевле опоздать на работу на весь день, чем сделать то, что ты сейчас сделала на дороге…
– Насколько дешевле? – поинтересовалась я.
– Даже боюсь тебя напугать, если сейчас что-нибудь озвучу…
Я вдруг подумала, что, наверное, кроме пауков в этой жизни меня уже мало что может напугать, но на всякий случай попросила:
– А вы озвучьте что-нибудь нестрашное…
– Городская, ты какая-то непонятливая… Подскажи мне что-нибудь, что тебя не очень напугает… Ты же попала, а не я.
– Я тоже боюсь… Вдруг я вас обижу? – задумалась я, не представляя себе текущих расценок волшебных палочек.
– Ладно, давай так достань кошелёк. Всё, что там найдём, то из него на пол машины вдруг как… упадёт и для тебя – пропадёт! Договорились?
"Бог есть!" – подумала я и радостно закивала головой, потому что хорошо помнила, как, к счастью, мало дней осталось до зарплаты.
Увидев содержимое моего кошелька, Волшебная Палочка сильно огорчилась и удивлённо произнесла:
– Городская, да ты – нищая?! У тебя что, совсем больше ничего нет?!
Я беспомощно развела руками, уронив содержимое кошелька на пол.
– У меня стихи есть… – вдруг вспомнила я. – Хотите, вам почитаю?
– Да ты ещё и сумасшедшая! Бери документы и ступай с Богом… Но совет тебе на будущее: нарушать можешь – нарушают все, но попадаться – нельзя…
* * *
Добравшись до офиса, радовалась я недолго – внезапно отключили электричество, и через пару часов "невключения" нас отпустили по домам. Так ещё одна теорема в моей жизни была доказана: если утром гараж "замурован", значит, ездить никуда не нужно.
Я вернулась в город и уже было собиралась оставить Лису в её домике, как меня внезапно остановил прохожий по гаражному коридору. Его лицо сияло довольной улыбкой. И он, даже ничуть не скрывая радости, произнёс:
– А у вас лампочка в фаре перегорела!
Я подумала: почему люди – это такие существа, которые всегда рады сообщить плохие новости, но при этом сами любят получать исключительно хорошие? С этой мыслью я отправилась в фирменный салон с автосервисом, где меня вежливо поставили в очередь и заверили, что обязательно поменяют лампочку через месяц.
– У вас лампочек нет? – поинтересовалась я.
– Нет, у нас нет времени менять лампочки!
– А сколько нужно времени, чтобы её поменять?
– Не больше пяти минут. Как правило, две…
– Вы хотите сказать, что мне надо ждать месяц, чтобы вы за две минуты поменяли мне лампочку?
– А зачем вам у нас её менять? Вы можете поменять её За Углом. Там всем всё меняют тут же и за копейки!
– А может быть, мне у вас хоть лампочку купить?
– Да За Углом таких лампочек – хоть отбавляй!
Такого дельного совета от фирменного автосервиса я никак не ожидала получить! Я искренне их поблагодарила и поспешила За Угол, где ровно за две минуты мне поменяли лампочку за копейки…
* * *
Я пила кофе в кафе рядом с домом, когда мужчина, сидящий за дальним столиком у окна, разглядеть которого моим земным зрением не представлялось возможным, просверлив меня взглядом, всё-таки встал и подошёл ко мне.
– Девушка, простите, вы не могли бы мне напомнить, откуда я вас знаю?
– Русик, привет! – обрадованно воскликнула я, узнав в нём бывшего коллегу по работе.
– Девушка, простите, я не шучу. У меня инсульт был, я ничего почти не помню… Увидел вас, и мне показалось, что мы где-то встречались… Кто вы? Как вас зовут? Подскажите мне, пожалуйста…
– Русик… Я – Алиса…
– Алиса… Какое необычное имя… Глаза помню. А я тут друга жду. У меня ночью самолёт. Я теперь далеко-далеко работаю. В одной инвестиционной компании. Директором. Может быть, вы пока посидите со мной? Попьём кофе?
– Чёрный Ящик Памяти вскрылся. Он всегда вскрывается в такие моменты. Я обычно стараюсь держать его под замком. Пытаюсь научиться жить здесь и сейчас…
– Мы работали с тобой, Русик, и давай на "ты". Ты помнишь Брата?
– Брата? А… да! Помню… А кем ты тогда там работала?
– Какая теперь разница…
– Слушай, Алис… Я, кажется, начинаю вспоминать… Ты – как привет из Прошлой Жизни… Это ты писала стихи?! Боже мой… А куда ты тогда должна была улететь рано утром, когда я тебя на кортеже с мигалками сопровождал в аэропорт?
– Наверное, в отпуск, – сказала я, улыбнувшись.
– Нет, это была командировка в Италию, куда ты часто ездила с Братом!
Я точно помнила, что тогда улетала в Швейцарию, но не стала спорить.
– Расскажи о себе, Алис, столько ж лет прошло!
Я что-то ему рассказала. Потом – он мне. Русик совсем не изменился. Всё тот же характер. Те же речи. Те же поступки…
– Знаешь, Алис, когда ты сначала говорила, ты как будто – чужая, никаких эмоций… А когда мы вспоминали про ту нашу работу, про Брата, у тебя глаза были другие. Это – как Ностальгия, да?
– Нельзя смотреть в Прошлое, Русик… – осекла себя я. – Это неправильно.
– Вот поэтому у меня его и отняли, – задумчиво произнёс он.
* * *
Вечером я смотрела теперь уже второй ТВ-фильм про Р.А.М., и видела родные лица в зале, и смеялась, и плакала. Мы все – её Ученики и… дети. На экране – Ирина из Казани. Ей 36 лет. Двое детей – девочка и мальчик, сыну – шесть, дочь – старшеклассница. У Ирины – четвёртая, неоперабельная стадия рака, что выяснилось незадолго до семинара. Она расположила свой коврик рядом с моим, я ещё тогда подумала: может быть, смогу что-то для неё сделать, чем-то помочь. В перерыве мы разговорились, и я спросила, нашла ли Ира причину болезни.
– Да, Алис, у меня неправильное отношение к детям. Но я поеду к Матроне, и произойдёт чудо! Она меня вылечит, у меня всё сразу пройдёт!
– А что значит "неправильное"?
– Я их ругаю. Особенно дочь. За то, что она, вместо того чтобы уроки делать, читает любовные романы.
– Просто ругаешь?
– Да… Ну представь: захожу к ней в комнату в полной уверенности, что она учит историю, а у неё на коленках – любовный роман! И я начинаю ругаться, ведь у неё скоро экзамены, а она всякой ерундой занимается! Потом, конечно, мы миримся. И я знаю, что нельзя ругаться, но…
Я смотрела в её огромные карие глаза и прекрасно понимала, что причина – совсем не в озвученном. Большинство детей пытается увильнуть от выполнения домашнего задания, и практически все родители ругают их за это. Если бы озвученная причина являлась настоящей, все родители поголовно заболевали бы раком. На следующий день я подарила Ире свою книгу заклинаний, посвященных маме. Она открыла книжку на первой странице и спросила, указывая на одну из немногих сохранившихся фотографий, где мне четыре года и я сижу у мамы на коленях:
– Это твоя мама?
– Да, она умерла, когда мне было двенадцать.
– А моя умерла, когда мне было шесть. Рак, как у меня. И ей было тоже 36, как и мне сейчас. Как она могла умереть? Оставив меня одну на этом свете? Это такая обида на всю жизнь, правда, Алис? За то, что наши мамы нас бросили…
– Ир, ты действительно до сих пор обижаешься на маму за то, что она умерла?
– А ты разве нет?
– Нет… Разве мамы специально нас бросили? Думаешь, твоей маме хотелось оставлять тебя здесь одну? Ты поняла, ЧТО ты сейчас сказала? ВОТ ТВОЯ ПРИЧИНА! Вот почему ты заболела именно в том же возрасте и той же болезнью, и твоему сыну сейчас ровно столько же, сколько было тебе, когда твоя мама умерла. Разве ты этого не понимаешь?
– Нет! – холодно произнесла она в ответ, обидевшись теперь уже на меня. – Моя причина – ссоры с дочерью…
* * *
В полночь в гости заехала Лера. Мы пили чай на кухне и делились новостями из разряда обыкновенных чудес.
– Знаешь, Лиса, я приехала в Пещеры поздно вечером, когда вход уже был закрыт. Но мне так сильно хотелось попасть к Святому Агапиту, что внезапно из Пещер вышел монах и разрешил зайти!
– Когда я ездила в Пещеры, я посетила и семь монастырей поблизости. В последнем из них находятся мощи Святой Анастасии. Храм с мощами почти всегда закрыт. Но я подошла к дверям, и внезапно их открыли, – улыбнулась я. – Иная Реальность откроет перед тобой любую Дверь, главное – двигаться в правильном направлении – по Пути к Свету.
– А я буду теперь рисовать!
– Я вижу у тебя выставку картин, – произнесла я. – На светлой стене слева висит большая картина в белой рамке. На картине – поле. Вижу цветы. Два цветка, очень крупные, – на переднем плане; ещё один, чуть меньше, – рядом, а остальные – совсем маленькие. Всё залито солнцем.
Я видела маки. Но почему-то побоялась произнести вслух.
– Лиса! Да ты видишь степь с маками!!! Я была несколько раз в маковом поле и хочу её нарисовать!.. А ещё я поняла, что ты имела в виду, когда писала про Божественную или Вселенскую Любовь – прочувствовала на себе.
– Жалко, мало кто знает, что это такое…
– Один из учеников спросил нашего Монаха-отшельника, почему ты рисовала Лунного Кота. Монах ответил, что ты не служишь Земной Реальности, а живёшь в ней сама по себе, и тебе близок Кот, который гуляет сам по себе по Реальности Иной… И ещё он сказал, чтобы я, как и ты, написала СВОЮ книгу. Мы должны разбудить людей ото сна; люди, "закрытые" для Иной Реальности, не смогут получить поддержку Сил Света и…
– Недавно я выступала в другой стране. Мне задавали вопросы. Один из них меня сразил: "А где найти в жизни время для Бога?"
– Я бы даже сразу не сообразила, что ответить!
– Люди плачутся, что им плохо, а когда им говорят сделать элементарные вещи, для выполнения которых не нужно ничего, кроме собственного желания, люди исчезают. Одна женщина писала мне на протяжении месяца, что давно болеет и ей становится всё хуже и хуже – никакой конкретики, лишь жалобы на несправедливость и упоение своим горем. Через месяц выяснилось, что уже семь лет она ненавидит мужчину, с которым давно рассталась. Я предложила ей написать Тетрадь Прощения, как учила Р.А.М. – пишешь неделю по много-много раз фразу о том, что ты прощаешь и отпускаешь человека, к которому испытываешь негативные эмоции, а если всплывают из Подсознания другие лица, закончив писать первому человеку, пишешь следующему. И написать исповедь Богу, но написать честно, ведь никто, кроме Бога, её читать не будет. А в завершении описать картинку своей счастливой жизни в будущем. Знаешь, что эта женщина ответила?
– Что не верит в Бога?
– Нет, она считает себя, напротив, очень даже верующей. Она сказала, что не умеет писать сочинений! Тогда я предложила ей нарисовать картины, хотя бы пальцами, не заморачиваясь на "правильности" передачи фигур и линий, просто нарисовать ЦВЕТОМ абстрактные понятия: "Счастье", "Любовь", "Моё Светлое Будущее" и так далее.
– И она сказала, что у неё не получится – она не умеет рисовать?!
– Да! Люди идут к гадалкам в ожидании, что кто-то рано или поздно произнесёт: "Чудо снизойдёт на вас ровно через полгода. В три часа дня. Если вы заплатите мне сейчас ту сумму, которая лежит у вас в прикроватной тумбочке".
– Такие люди всегда просят советов, но почти никогда им не следуют, потому что им хочется, чтобы их пожалели. Получая жалость в ответ на жалобы, они подпитываются энергией пожалевшего. Если жизнь у вампира наладится, энергия, которую тот привык получать старым, проверенным способом, поступать перестанет. И Подсознание вампира постоянно подкидывает новые поводы, чтобы всегда было, на что пожаловаться… Волшебных Палочек не существует… – улыбнулась Лера.
– Согласна. Но исключительно по причине нашей глобальной лени…
Глава 17. Дом, который построил бог
Вы никогда не задумывались: а что такое… Дом?
– Алиса, вставай! Нам пора. Не позволяй Душе лениться! – услышала я ЕЁ знакомый голос и проснулась.
Мы вышли из дома. ОНА куда-то торопилась, и я еле-еле успевала за НЕЙ.
– А куда мы идём? – поинтересовалась я.
– Домой, – спокойно произнесла ОНА, даже не обернувшись.
– Как это "домой"? Мы же только что оттуда и идём совершенно в противоположном направлении?
ОНА засмеялась и наконец-то обернулась, удостоив меня пронзительным взглядом.
– Каждое мгновение в Земной Реальности, Алиса, даже когда мы не делаем никаких шагов, мы идём к себе Домой…
– Согласна, но что нас ждёт по пути Домой, вернее, в какой промежуточный пункт Земной Реальности мы с тобой направляемся сейчас?
– Мы идём в Храм.
– Храм – это тоже "дом"?
– Да.
– Дом, где живёт Бог?
– Да.
– Но Бог живёт в каждом цветке, в каждом человеке, во всём-всём-всём…
– Да.
– Значит, я – тоже "дом"? И всё вокруг – это "дом" для Бога?
– Да.
– Значит, Бог – везде, повсюду – только Бог. Так?
– Да.
– Тогда зачем мы идём в Храм, если Бог – это всё вокруг?
– Я не сказала, что мы идём к Богу. Я сказала, что мы идём в Храм.
– А зачем?
– Потому что у тебя "дома" заканчиваются свечи… – засмеялась ОНА.
– Ты опять что-то задумала!
– А разве ты не любишь сюрпризов?
Я купила свечей в церковной лавке. ОБА шепнула: "Сорокоуст", – и я заказала его. ОБА подтолкнула меня к одной из книжных полок со словами: "Здесь есть кое-что интересное специально для тебя…" Я выбрала несколько книг и направилась в Храм, где только что началась служба.
С тех пор как я училась в церковно-приходской школе, прошло двадцать лет. Я подошла к солее у левых (малых) алтарных врат за позолоченной оградой, отделяющей прихожан от алтаря, где на протяжении пяти лет я пела в детском хоре, и увидела монахиню. Прошло минут десять, как внезапно монахиня подошла к позолоченной ограде и протянула мне руку. Я решила, что она хочет спуститься "в мир". Но монахиня открыла дверцу и сказала: "Поднимись ко мне, ты должна стоять здесь…". От её слов Душа затрепетала – Там разрешено стоять только девочкам и монахиням. Но Иная Реальность выдала мне своё разрешение, и я снова – в детстве. Именно здесь я впервые почувствовала присутствие Иной Реальности и Бога повсюду в иконах, в зажжённых свечах, в ладане, в церковном пении, в голосах священнослужителей, в воздухе. Во время службы я входила в изменённое состояние Сознания, сливаясь с необъятным ВСЕМ. Служба стала для меня сакральной мистерией Иной Реальности. Позже я научилась видеть Бога вне стен Храма. Но Путь к Нему лежал через Храм.